Время
20 Февраля, 2024

ЗАПИСКИ «ЗАБЫТОГО»

За семьдесят два года, прожитых мною, мне пришлось быть свидетелем событий и малых, и великих, много повидал я доброго и скверного, немало и сам дел совершил – и нужных, и пустых. Говорят: «Найди себе кумира для подражания». Кумиром для меня стал покойный Абай. Следуя ему, рано отстранился я от межродовых распрей, унизительных междоусобиц, избрал путь истины и справедливости, занялся науками. Специального образования я не получил, но постоянно пребывал в кропотливых поисках знаний – изучал труды известных мыслителей разных времен и народов, встречался, имел беседы со знающими, разумными людьми, много времени посвятил писательскому труду.

В пятидесятилетнем возрасте отошел от житейских дел и забот, уединился вглубь и стал записывать свои мысли, наблюдения. Писал не для того, чтобы прославиться, ибо знаю, писаное и сказанное ради славы, не имеет никакой ценности. Писал и пишу лишь ради того, чтобы моя жизнь послужила уроком для грядущих поколений.
Сейчас мне за семьдесят, душа еще бодра, но тело изношено, и оно становится ненадежным пристанищем для мыслей. Несмотря ни на что, пытаюсь запечатлеть свои думы на бумаге. Для того, чтобы более подробно изложить, глубоко изучить вопросы, которые волнуют и тревожат меня, понадобилась бы долгая жизнь. Моей, оставшейся жизни, на это не хватит. Поэтому изложу свои суждения вкратце.
Часто люди неглупые, бывают одержимы несбыточными идеями, бесплодными мечтами, проводят время в пустословии, что равносильно навязчивой хвори, от которой необходимо избавляться.
Как известно, наука есть плод человеческой мысли и фантазии. Человек – частица природы. Его мечты основываются на вполне реальных, возможных предметах и явлениях. На первый взгляд, эти мысли могут показаться абсурдными, потому что представлены в преувеличенной или измененной форме, являются искаженным отражением нашего будущего.
То, что вчера казалось несбыточной фантазией, мечтой, сегодня воплощается в жизнь. И никуда нам от этого не деться. Фантазия человека неистощима, не имеет пределов. Мои же мысли просты, близки к действительности.
Какими благими усилиями можно исправить человеческую природу? Что предпринять, чтобы человечество научилось жить в мире? Эти вопросы веками тревожат умы и совесть лучших из людей.
Многие ученые пытались изменить жизнь людей в лучшую сторону. Ими написано множество книг, выдвинуты самые различные идеи.
Некоторые из них утверждали, что человек может стать чище и совершеннее, познав природу Создателя вселенной, посвятив себя служению Богу. Другие полагали, что достичь гармонии человеческого общества можно, упразднив правительства. Иные ратовали за всеобщую свободу, чтобы каждый мог жить по своему разумению и желанию. Если одни видели спасение человечества во всеобщем просвещении, другие пытались уравнять в правах богатых и бедных, третьи полагали, что человека можно изменить воспитанием. Находились и такие, которые утверждали: поскольку сама жизнь на земле есть беспрерывная, беспощадная борьба за существование, люди должны жить, следуя этим законам.
Я же убежден: ни одна из этих идей не в силах внести изменения в человеческую натуру.
Рассмотрим попытку исправления человека наставлением его на религиозный путь. Посмотрите на мулл и суфии: ежедневно творя пятикратный намаз, прикрываясь Кораном, они бессовестно обманывают и обирают народ. В чем же их святость?
Если же не будет правительства, значит, люди не будут подчиняться единым и справедливым для всех законам, не будут ведать милосердия друг к другу, зубастые хищники станут пожирать слабых и беззащитных. Как тогда жить людям?
Просвещенные люди ведают тайнами ремесел, их возможности неограниченны. Но где, в каком деле используют они свои знания? Насколько я знаю, с помощью науки люди научились делать смертоносные оружия, нашли ядовитые газы, истребляют друг друга, как диких зверей, сильные превратили слабых в рабов, вся планета обагрена человеческой кровью. Пример тому – Америка и Англия – государства, считающиеся самыми развитыми и цивилизованными.
Отнимая имущество у богатеев, раздавая его неимущим, уравнивая их в правах, тем самым приучаем тунеядцев и нищих к губительному для них безделью и лени.
У меня четыре взрослых сына. Все они родились от одних отца и матери, росли в одной среде, питались одинаково, получили одинаковое воспитание. Но один из них терпелив и сдержан, другой – вспыльчив, третий трудолюбив и милосерден, четвертый жесток и ленив.
И, наконец, обратимся к утверждению, что жизнь есть борьба и люди рождены для того, чтобы немилосердно уничтожать друг друга. По-моему, эта идея бесчеловечна и не имеет под собой никакой основы.
Люди, имеющие разум, имеющие совесть, питающие чувство милосердия к братьям своим, не могут жить, истребляя, губя друг друга.
По моему разумению, основой для хорошей жизни человека должны стать честный труд, совестливый разум, искреннее сердце. Вот три качества, которые должны властвовать над всем. Без них не обрести в жизни мира и согласия.
Безусловно, человек должен получить образование и обязан применять свои знания и мастерство в использовании несметных природных богатств. Все достижения человеческого разума должны быть направлены на нужды и интересы человечества.
Милосердие, любовь, доброжелательность, искренность исходят от чистого, бескорыстного сердца. Честный, разумный человек не станет чинить зло другим, ему чужды пустое бахвальство и постыдный эгоизм. Можно не сомневаться, имея такие качества, люди обретут благополучие.
Но серьезным препятствием на пути к этой цели могут оказаться те вредные задатки, которые стали настолько привычными, что люди приняли их за правило. Причем эти пороки могут порождать бесконечную вереницу злодеяний, таких, как насилие, ложь, властолюбие, стяжательство, жестокость, кровожадность. Нужно непрестанно искать пути избавления от этих пороков.
Правителями государств следует избирать честных, умных, бескорыстных людей. Следует должностных лиц, способных создавать справедливые, гуманные законы, следить за их соблюдением.
Необходимо учить людей трудиться, необходимо дать им образование, но всего этого недостаточно для изживания в нем нравственного уродства. В процесс воспитания человека необходимо ввести науку совести. Об этом должны позаботиться ученые головы. Они должны разработать данную теорию как дисциплину, обязательную для всех. С младых ногтей нужно воспитывать в людях чувство высокой порядочности, самоуважения, что помогло бы изжить в себе животные инстинкты, искоренить пагубные вожделения. Только тогда можно питать надежду на исправление человека и человечества…

ЗЕРКАЛО ПОДЛИННОГО СЧАСТЬЯ

На самой заре своей жизни, делая первые шаги, пытаясь произнести первые слова, я чувствовал привязанность к сверстникам, с которыми играл, любил их искренне, как родных братьев, увлекшись играми, забывал о еде и быстротекущем времени.
Мое безмятежное счастье! Невинные забавы, любовь к друзьям, трепетная забота отца и матери, которую я ощущал, возвращаясь домой! Куда все сгинуло? Где это теперь?
В детстве мы то ли робели, то ли боялись старших, как-то сторонились их. О причинах такого отчуждения я тогда не задумывался. А теперь, кажется, понимаю…
Однажды я обратил внимание на то, что взрослые ребята с азартом мечут альчики, бегают наперегонки, в лунные ночи играют в «белую кость». Игры их показались мне намного интереснее тех, в которые играла малышня. Вскоре я примкнул к подросткам, стал играть в их игры. Вот это, наверное, и было первым слепым стремлением к счастью. У мальчишек дело редко обходится без ссор и потасовок. Стыдно, но я, бывало, запугивал детей бедных родителей тем, что «все расскажу отцу». Кем же был мой отец, мои братья? Они были богатыми, влиятельными людьми, правившими жизнью всего округа. Кто же не убоится их?
Но шло время, и, пресытившись играми, я невольно стал обращать внимание на юношей, которые одевались нарядно, бренчали на домбре, песни распевали. «Ойпырай! – думал я с завистью. – Вот оно настоящее счастье!» Меня неудержимо влекло к ним, я тянулся за ними и вскоре превзошел многих в щегольстве, изящных манерах.
Невозможно вспомнить, невозможно описать все увлечения и переживания, выпавшие на мою долю.
Казалось, не успел я изведать до конца утех юности, как жажда нового счастья охватила меня. Оказавшись в кругу почитаемых всеми почтенных всеми степенных мужей, посещая их собрания, прислушиваясь к мудрым речам и суждениям, я все больше убеждался: вот оно, подлинное счастье – счастье зрелого возраста, когда можно обрести вес и значимость в обществе, проявить свою «гражданственность», самоутвердиться.
Набираясь опыта, вникая в тонкости взрослой жизни, стал я сведущ во многих вопросах, но тут меня подкарауливало другое «счастье», именуемое богатством. Чем дальше, тем больше захватывало оно мое внимание, полонило волю. Жизнь без денег казалась мне блеклой и безрадостной. «Боже мой! – думал я самонадеянно. – Разве мне недоступно то, чего достигли другие?» Со всем жаром и энергией молодого сердца окунулся я в стяжательскую деятельность, достигнув и тут немалых вершин. В начале, когда я довольствовался лишь играми в альчики, возникло в моей жизни одно занятие, которое я воспринял, как насилие над собственной волей. Неприятно признаваться, но именно оно стало причиной первой трещины в моей безоглядной, светлой любви к родителям. Этим занятием было учение. «Учись, вместо того чтобы играть в альчики», – твердили родители, мне же казалось, что они безжалостны и равнодушны, ибо отрывают меня от любимых игр, навязывают что-то неприятное, ненужное. Это было первым моим столкновением с действительностью, первым противоречием между желанием и неизбежным долгом.
Итак, обретая одно за другим многочисленные разнообразия «счастья», я стал кичиться перед теми, кто был слабее меня и всеми силами стремился за теми, кто меня в чем-то превзошел. Было еще много всякого в захватывающей погоне за счастьем, всего и не упомнить…
Не стану утомлять вас подробностями, поведаю о последних своих размышлениях.
Однажды, откуда ни возьмись, посетила меня внезапная мысль: «Подумай о прожитых годах». Невольно задумался: безоблачное детство мое сменилось отрочеством, неудержимо влекла, манила юность, незаметно для себя втянулся во взрослую жизнь, стал холопом этой жизни, рабом нажитого богатства. Ничто больше не ждет меня впереди, отчего прошлое кажется невозвратимым совершенством, идеальным счастьем.
Теперь, полагаю, и смерть недалека. Осталось одно: встретить ее достойно. Немалого достиг я, чего же мне еще желать?
Так и решил: не было в моей жизни ничего счастливее детства. Потому что только в детстве не знал я горечи, не делал поступков, противных совести и вере. Но детство и юность теперь в далекой недосягаемости, и если суждено мне когда-либо еще испытать счастье, оно уже не будет наивно-искренним, ибо много в этой жизни неправды, глупой опрометчивости, малодушного отречения от совести и идеалов.
О зрелом возрасте, прикрывающимся вероломным словом «гражданственность» и говорить не стоит. Суть ее, в моем понимании, не отвечала названию, это понятие воспринималось мною как превосходство одного над другими. Человеку не избегнуть потребности в богатстве, но добыть его из нечистот, не испачкавшись – немыслимо.
Неутолимое желание счастья все еще не отступало, наведывалась мысль о счастье новом, неизведанном, без границ и четких очертаний. Не имея четких представлений о цели, я будто зажмурился и шел по этой жизни, не разбирая пути, до тех пор, пока не стукнулся лбом о нечто твердое. Открыл глаза и увидел огромное зеркало, задернутое черным покрывалом с надписью «Зеркало подлинного счастья».
«Аллах милостив к просящим!» – обрадовался я и, откинув покрывало, увидел в зеркале старца с покрасневшими глазами, впалым беззубым ртом, морщинистым лицом, белой бородой!.. «Кто ты?» – спросил я, оторопев от неожиданности. Старец, как будто насмехаясь надо мной, беззвучно шевельнул губами. Всматриваясь, я узнал в нем самого себя!
«Ах, обманчивое счастье мое!.. Жизнь, прожитая напрасно!» – вскричал я, и упал без чувств.
Очнувшись, увидел рядом с собой человека с суровым лицом, в белом одеянии, он поддерживал мою голову.
«Аксакал! Взгляни еще раз в зеркало, но смотри не на свое отражение, а обрати внимание на эту супружескую пару с детьми».
Снова глянул я, и увидел в зеркале богатых и знатных людей, юношей и детей, играющих в «альчики», а дальше, в глубине сидели муж с женой, рядом с ними дети, которых они целовали, миловали, баловали. Дети отвечали им с трогательной лаской и нежностью.
Суровый человек в белом одеянии сказал:
«Аксакал, подлинным счастьем является любовь родителей к детям и непорочное сердце детей. Безупречно чистое сердце и самое возвышенное из чувств – любовь были даны и тебе. Не утратив чистоты сердца, сохранив целомудрие помыслов, неустанно творя добро и справедливость, принимая чужих детей как родных, ты имел возможность стать воистину счастливым человеком.
Те тревоги и испытания, что выпали тебе в твоих поисках счастья, подобны усилиям торговца, ищущего быстрой наживы.
Ты разменял свою любовь и непорочное сердце на мелкие блага и ложные устремления. Единственное, что осталось тебе – сохранить память о том, что случилось, на все немногие отпущенные тебе дни жизни. Как ни велико твое огорчение, оно, увы, бессильно что-либо изменить. Молись же, молись…»

САД ПОДСНЕЖНИКОВ

1
Прославившийся щедростью Атымтай как- то созвал народ на большое угощение: первую неделю он принимал у себя красноречивых ораторов, певцов и сказителей, вторую неделю – молодежь со всей округи, третью – двери его дома были открыты для нищих, сирых и убогих. В один из дней, когда за дастарханом Атымтая сидела, состязаясь в красноречии, знать, в дом вошел бедно одетый человек, и, обращаясь ни к кому, молча сел в сторонке. «Может и вы расскажете нам что-нибудь интересное?» – обратился к нему один из гостей. «Я не знаю мудрых изречений, не могу щегольнуть остроумием, но если будет позволено, прочту небольшой стих.
Бедняк, подобный мне,
Был голоден несколько дней,
Но молчал, берег свою честь.
Хоть в глазах его слезы стояли.
Голодный, холодный, больной,
Он готов был Богу душу отдать.
Перед ним дастархан, полный яств,
Но никто не додумался предложить
Ему хоть бы хлеба кусок.
Насмехались над нищим
Гости за дастарханом, сытые, пьяные.
Тогда заговорил бедняк, и,
Вот, что он вдруг сказал:
«Утешаюсь тем,
что довольствуюсь малым,
Кормлюсь лишь своим трудом.
Чужой хлеб, словно камень в горле.
Одни из вас знатны, другие щедры,
Все вы мудры и красноречивы,
А у жалкого нищего голова пуста…
Когда над озером ливень прошел,
Разве от этого поле зацветет?
Жаждой томимые нищие
Бродят по жарким степям.
И разве щедр тот жигит,
Кто голодному хлеба не даст,
А богатых кормит как на убой?
Есть хромые, слепые, безрукие,
Сирые, вдовые, неприкаянные.
Разве из таких твои гости?
Задумайся об этом!
Сказав это, бедно одетый человек покинул дом. Говорят, после этого случая, Атымтай стал привечать только поистине нуждающихся и обездоленных.
2
Что может быть прекраснее песен, сложенных сладкоголосыми поэтами о цветущей юности, о тайнах, от которых молодость вянет, как цветы в осеннюю стужу, песен о грусти, губящей цвет и гасящий блеск, заставляющих красавиц сохнуть, как сорванный плод? Что может сравниться с музыкой и голосом, которым поется песня, стелющаяся словно тонкий шелк, и услаждающая душу, как целебный бальзам. Красота лица – случайный дар судьбы, а прекрасный голос и умная речь – зеркало души.
Внешнюю красоту оценит каждый, но не всякому дано понять гармонию слова и мелодии.
Однажды ловец птиц, поймав соловья и ворону, поместил их в одной клетке. Увидев это, знаток птичьих повадок изумился: «Почему ты запер в одной клетке сладкоголосого соловья и ворону, которая разве что каркать умеет?» «Что мне сделать, чтобы соловей запел? И что сделать, чтобы ворона каркать стала?» – спросил ловец. Посади соловья в просторную клетку, увитую цветами и зеленью, а перед вороной положи иссохший череп и брось кусок падали», – ответил знаток.
Так и сделал ловец. В ту же минуту соловей запел, на все лады славя красоту молодости и печаль старости. Ворона, увидев череп, села на него, и дважды каркнув стала с жадностью клевать брошенную перед ней падаль. Глядя на них ловец сказал: «Мне больше по душе черно-белая птица, чем та, маленькая пташка. Потому что ворона сразу стала клевать пищу, и радостным карканьем как будто бы поблагодарила меня. А соловей бедняжка и не клюет, и не благодарит, а все поет да поет. Его нежного пения и не расслышать за громким карканьем вороны. Истинно, у кого сильнее голос, от того и пользы больше. Посмотрите на осла, на то, как усердно трудится он на благо человека!»
Как благородный ученый избегает встречи невеждой, так же невежда бежит от ученого.
3
В стародавние времена правителем Мекки и Медины был некий человек по имени Кужаж. Жестокий, не знающий милосердия, не зря получил он от своего народа прозвище «душегуб». Однажды, прослышав об исцеляющей силе святого, прибывшего из Багдада, Кужаж обратился к нему: «Благослови меня на добрые дела».
«Раскрой ладони и молись, чтобы мое благословение. Когда Кужаж сделал это, он произнес: «Аллах, призови к себе душу Кужаж!»
«Что ты такое говоришь?» – разгневался Кужаж.
«Почтенный, поверь мне, это было бы единственным разумным выходом для тебя. Умерев, ты бы перестал творить свои злодеяния. Народ бы, наконец, избавился от твоего гнета. Человеку при рождении дается одна натура, приобретенные им привычки – вторая натура. У тебя есть прекрасная возможность измениться в лучшую сторону. Но избавиться самому от дурных привычек, для такого всемогущего лица как ты невозможно. Если желаешь послушать, расскажу тебе притчу. Может она поможет тебе исправиться. Эта притча гласит, – продолжал святой, – что однажды известный разбойник, промышлявший грабежом и разбоем, остановился в пути и прилег отдохнуть. Мимо него проходили трое. Узнав его, один из них сказал: «Если этот злодей проспит до вечера, многие избегнут его козней». «Хоть бы он и завтра не проснулся», – добавил второй. А третий молвил: «Хоть бы он и вовсе никогда не проснулся. Тогда бы люди навсегда избавились от него». Разбойник, слышавший их слова, задумался: «Говорят, мнение трех человек равносильно мнению всего общества. Эти трое жаждут избавиться от меня. Если человечество считать одним цельным телом, то каждый человек является органом этого тела. Когда болит один из органов, страдает все тело. Я и есть тот больной орган, от которого страдает народ. Мне нужно немедленно покинуть свой народ, или прекратить свои злодеяния». После этого, гласит притча, он перестал разбойничать.
Моя святость заключается в том, что я иду праведным путем, и даю людям верные, полезные советы. Эта притча и есть мой тебе совет. Примешь его, значит, освободишься от своих пороков».
Когда слушающий имеет чуткие уши и справедливое сердце, умные советы, как своевременно принятое лекарство, избавляют его от дурных наклонностей. А если он слушает вполуха, эти слова исчезают, как вода в песке, где не растет даже слабая травинка.
4
Однажды приближенные арабского падишаха рассказали ему историю Лейли и Меджнуна. Узнав, что разлученный с Лейлой Меджнун избрал жалкую участь странника и проводит жизнь в горах вместе с диким зверьем, падишах захотел увидеть его и разыскал Меджнуна. «Какое немыслимое зло причинили тебе люди, что ты, презрев их общество, пренебрег человечьим обличием и скитаешься среди зверей?» – спросил он. «Вам неведома истинная страсть, поэтому вы готовы осудить меня. Разум не в силах устоять перед подлинными чувствами, вы не видели Лейли, волшебная красота которой ввергла меня в безумие». Падишах возгорелся желанием хотя бы взглянуть на красоту Лейлы, однако, встретив ее, не нашел в ней ничего примечательного, она оказалась маленькой худенькой женщиной со смуглым обескровленным лицом и проницательными черными глазами. Падишах вернулся к Меджнуну. «Я не обнаружил в ней особой притягательной силы. Будь она, как ты утверждаешь, красавицей, многие бы обезумели от любви к ней». «Не всякому умному человеку дано распознать тайны вселенной. Не всякие глаза способны уловить свет любви. Сердце, сгорающее от любви, глаза, увидевшие красоту Лейли, принадлежат не вам, а мне. Если хотите понять красоту Лейлы, вам нужно увидеть ее моими глазами, воспринять моим сердцем, – тогда вы уподобитесь тем женщинам, которые пораженные красотою Юсуфа, вместо лапши крошили свои пальцы. Тогда вы поймете, насколько велика моя любовь к Лейле. Человеку, здоровому духом, не понять больной души.
Соль, посыпанная на мои раны, не разъест вашей здоровой руки. Попробуйте ранить свое сердце мечом страсти и посыпать солью отчаяния. Человеку, которого не жалили пчелы, не объяснить, показывая пчел, насколько болезнен их укус. Разве сытый поймет голодного? Коль нет в вас той печали, что теснит мою грудь, мои слова покажутся вам пустой болтовней», – так закончил Меджнун. Поистине, сколько не говори, нам не понять забот слабого и злодеяний всесильного.
5
Один человек, имея взрослую дочь, отказал богатым женихам, которые сватались к ней, а выдал ее за молодого и бедного башмачника. Этот несчастный проводил время в увеселениях, пропивая все заработанное, и не думая больше ни о чем. Женившись на юной девушке, разгоряченный винными парами, он стал целовать жену в губы до тех пор, пока губы ее не вытянулись и не стали кровоточить. Отец девушки, придя навестить дочь, нашел ее в слезах и печали. Он набросился на зятя с бранью. «Отец! Нет в том моей вины, – взмолился башмачник. – Я бедный мастеровой, экономлю красный сафьян, и мне приходится растягивать его зубами. Губы вашей дочери так красны, что в пылу я спутал их с красным сафьяном. Не будь они такими алыми, разве стал бы я так целовать их?»
Эти слова приведены мной отнюдь не для смеха. Всякое усердие должно быть по делу и к месту. Напрасный труд, разум, потраченные на недобрые дела, – все равно что ночные бабочки, бросающиеся в огонь.
6
У знатного бая имелась дочь, лицо которой было изуродовано оспой. Долгое время бай не мог выдать ее замуж, никто не сватался к ней. Наконец удалось сбыть ее человеку, глаза которого были застланы бельмами.
Однажды к баю пришел друг и сообщил, что в их края прибыл целитель из дальних стран, который может бесплатно удалить бельма. Посоветовал сводить к нему зятя. «Прозрев, зять увидит уродливые шрамы на лице моей дочери и прогонит ее. Лучше иметь незрячего зятя, чем брошенную мужем дочь», – ответил бай. «Может ли он быть милосердным к друзьям, не имея сострадания к зятю?» – подумал пришедший. – Не лучше ли мне расстаться с таким другом?..».
7
У человека есть две потребности: телесная и душевная. Постоянная забота о себе, самолюбие, тщеславие – это потребности тела. Совестливость, стремление честно трудиться – потребность души. Тот, у кого преобладает первая потребность, ради наживы, корысти и славы готов пойти на любые злодеяния. Второй не ищет ничего, кроме бескорыстного труда и благих поступков. Беда, если человек по неопытности с малых лет любит наряжаться да веселиться, со временем это становится его главной привычкой. Иные принимают злого искусителя за доброго ангела, и настолько привязываются к нему, что становятся неразлучными, а от истинной красоты и непорочности бегут, как от чумы. В конце концов, теряют власть над собой, не способны оценивать даже собственные поступки.
Один влюбленный, когда в комнату вошла его возлюбленная, потушил свет. «Почему ты потушил свет, когда я вошла?» – спросила женщина. «Мне показалось, что ко мне вошло само солнце. Зачем нужна лампа, когда светит солнце?» – ответствовал он.
Друзья мои! И те, кому привычны злодеяния, и те, кто жертвует своей выгодой раньше ради справедливости и ратного труда, настолько преданы своим устремлениям, что взяли их за правило, забывая о том, что ими иногда руководит лишь слепая страсть. Никого не минует пора детства, юности, не вдруг совершенствуется человеческий разум, поэтому в щегольстве, соперничестве, тщеславия, люди зачастую подражают друг другу, а дурной пример заразителен. Друзья мои! Только одному из тысячи дано умение отречься от дурных привычек и подчиниться велению разума. Только одному…
8
Спросили однажды странника: «Какую небывалую радость и какую особенную горечь привелось вам изведать?» «Как-то путешествуя по Сахаре мне пришлось отстать от каравана из-за постигшей меня болезни. Оставленный у источника, вскоре я оправился от недуга и решил догнать своих спутников. Запасы мои иссякли, изнуренный голодом, с трудом передвигаясь, без сил упал я на песок, и увидел рядом с собой пиалу, полную жареных зерен пшеницы. Никогда в жизни не испытывал я большей радости. Хотел было положить зерна в рот и разглядел, что это – зерна драгоценного жемчуга. Тут мне и пришлось пережить небывалое в жизни огорчение. Растерянно оглядевшись, обнаружил неподалеку холмик, из-под которого выступал краешек одежды. Раскопав песок, я нашел под ним мертвеца. Этот несчастный, пережив те же беды, что выпали на мою долю, закопал себя, а рядом на песке начертал такие слова: «Голодного спасет кусок хлеба, а не золотой свиток, даже величиной с лошадиную голову».
Узнав это, я отправился на поиски и вскоре обнаружил ручей и свой караван, остановившийся на привал возле ручья. Подкрепившись, и отдохнув, взял с собой людей, телегу, перевез тело усопшего и предал его земле на берегу ручья. И высек на камне слова: «Голодного спасет кусок хлеба, а не золотой свиток, даже величиной с лошадиную голову». Сто динаров роздал тем, кто помогал мне, а жемчуг отдал караванщикам.
Не зря говорят, что кусок хлеба – неоценимый друг души, а деньги и богатство – спутники спесивца и хвастуна. Крупица проса и зернышко пшеницы могут спасти человека от голодной смерти, а злато-серебро – это всего лишь металл.
9
Однажды некий бай, наняв работника, заметил, что тот всюду, где бы ни был, даже по каменистым местам ходит босиком, и спросил его о причине такого поведения. «Много страданий выпало на мою долю, – ответил работник, – но больше всего я горевал, когда изнашивались мои башмаки. Как-то послал меня хозяин к продавцу досок, там я увидел несчастного человека, который собирал щепу, ползая по земле на четвереньках, ибо у него не было ступней. Тогда я подумал, у него нет не только башмаков, но и ног, я же плачу о прохудившихся башмаках. С тех пор я не ношу обуви, подошвы моих ног так огрубели, что в обуви нет для меня никакой необходимости».
Тот, на чью голову падают беды, считает себя самым несчастным человеком, переживает давно минувшее, не думая о том, что после ночи обязательно наступает рассвет. Подобные переживания – удел не воздержанных. Лучшими из людей следует считать тех, кто трудится, не зная лени, и умеет хранить терпение.
10
Нищий, многие годы, собирая милостыню, сделался владельцем приличного состояния, однако не переставал попрошайничать. Однажды призвал его к себе хан. «Говорят у тебя большое богатство. Отдай деньги в казну, проценты от них пойдут на пользу государства, а сумма будет сохранена для тебя», – предложил хан.
На что богатый попрошайка ответил: «Государь, эти деньги накоплены путем бесчестия и алчности. Они неправедны. Стоит ли пачкать руки о них?» Хан рассказал ему притчу: «Какой-то бай обратился к тому, кто замешивал гли- ну, с просьбой продать ее, но тот ответил, что глина замешана на нечистой воде. Бай сказал, что она пойдет на замазывание щели в отхожем месте. Так что и мы употребим твои деньги на подобную нужду», – закончил хан. «Государь! Твое отхожее место, наверняка, почище наших жилищ, так что грех употребить на это нечестивые деньги», – не сдавался богатый попрошайка.
«Однажды, – хан начал другую притчу, – к везущему бочку с водой обратился прохожий с просьбой продать ему эту воду, на что тот от- ветил, что вода нечистая. Тогда прохожий сказал, что она сгодится на то, чтобы обмыть тело усопшего еврея, и купил воду. Может, истратим твои деньги на подобное дело?» У богатого попрошайки и тут нашелся ответ: «Великий хан! Твое государство состоит из представителей разных наций. Что подумают о тебе люди, когда узнают, что ты велел обмыть тело умершего еврея нечистой водой? Боюсь, мои деньги только навредят тебе».
Хан призвал к себе кадия, и спросил: «Скажи нам, если кто-то накопил деньги нечестным путем, и этим деньгам нет законного хозяина, как с ними быть?»
«Достаточно признания накопившего, что деньги добыты неправедным путем, или двух свидетелей, подтверждающих это, после чего деньги могут быть изъяты в пользу государства и употреблены на нужды бедных, больных или в деле просвещения», – ответил кадий.
Хан призвал государственного казначея и велел принять деньги богатого попрошайки в казну. Так он проучил алчного нищего и вернул хитреца к истинному его состоянию.
11
Однажды Атымтай, богатый человек, славившийся своей щедростью, велел заколоть скотину и накормить городских нищих. «Городскую бедноту я накормил, но есть же голодающие и в степи», – решил он и отправился на их поиски. Встретился в пути ему человек в рваном чекмене, собиравший хворост. «Отправлялся бы ты к Атымтаю, он сегодня угощает всех нуждающихся», – сказал ему Атымтай.
Бедняк ответил: «Если тебя послал Атымтай, передай ему: человеку, который привык зарабатывать свой хлеб честным трудом, кормить свою семью, а излишками делиться с другими, подачки не нужны. Сегодня я собрал хворосту ровно столько, чтоб накормить жену и детей. Теперь собираю вон для того хромого старика. Как бы Атымтай своими подаяниями не развратил тех, кто здоров и может трудиться. Пусть он помогает истинно нуждающимся. Атымтай раздает милостыню, я же, не ленясь, помогаю людям своим трудом. Кто из нас двоих поистине щедр – судить ему».

МЫСЛИ РАЗНЫХ ЛЕТ

Тот, кто не сумел отречься от лжи, не найдет в себе мужества отказаться от злых намерений.
Когда кто-то внушает мне опасения, я смотрю на него с улыбкой, и тем самым лгу. Невольно приходится совершать подобные дела из-за злонамеренности людей.
Человек может обманом повести на смерть тысячи воинов, но он не в силах расстаться со своими пороками.
Творя крупицу добра, мы пытаемся искупить этим грехи, величиной с гору. И не стыдно нам после этого называться людьми?
Люди, жаждущие богатства и славы, не задумываясь, идут на ненавистную для их природы смерть.
Осторожный человек умеет надежно запереть сундук.
Разумный властен над своим языком. Над мыслью не властен никто.
Глаза человеческие можно прикрыть. Око души – никогда.
Умей довольствоваться малым и трудись честно.
Врата воли ни для кого не открывались.
Соловей весело щебечет, радуясь цветам, как же ему, предчувствую их увядание, удержаться от грустного пения?
Когда угаснут мой ум и сердце, я сравнюсь с потухшим огнем. Спали я весь мир, никто не сумеет наказать меня.
Найдется ли в мире человек, который бы унес свои тайны в могилу.
Человек мыслящий, имеющий богатый жизненный опыт, может предсказать события. Таких-то и называют святыми.
Не избавиться от мук, пока не закроются навек алчные глаза, даже горькая смерть покажется желанной тому, кто не отведал радости жизни.
Нет существа, ничтожнее человека. Разве тот, кто говорит обо мне плохо, сумеет сделать меня хуже, чем я есть на самом деле?
Поэт, неспособный вымолвить умное слово, почему ты, завидуешь мне? Ведь не тебе я обязан своим рождением, так же, как и ты мне ничем не обязан.
Истинно одержимый и в грош не ценит бесталанного пустослова.
Если в борозду нищеты не бросишь горсточку пшеницы, на гумне изобилия и зернышка проса не возьмешь.
Муллы говорят: «Душа, покидая тело, оставляет ему неимоверные страдания». Это неправда. Потому что душа покидает тело вместе с разумом. Тело, наверное, радуется своему освобождению. Как оно может страдать без разума?
Беды сыплются на землю беспрерывно, как белый дождь. А радость сверкнет молнией и исчезнет. Отчего это? А оттого, что в человеке недоброты больше, чем милосердия.
Остерегайся мелких недругов так же, как и серьезных врагов.
Лев появляется открыто. Каракурт и скорпион жалят незаметно подкравшись, но их укус смертелен.
Если нет жизни помимо этой, какой смысл тратить ее на единоборство с природой и людьми?