• Исторические страницы
• 02 Сентября, 2016

Арал: в поисках потерянного моря

Исмаилжан ИМИНОВ

Аральск – город, который стоял у моря
Грейдер, который вился у железной дороги, привел нас к новому автомобильному пути из Западной Европы в Западный Китай. Недалеко был Аральск. После бездорожья было приятно двигаться по хорошему асфальту. Вот и дорога на Аральск, по которой мы направились в город.

Аральск – небольшой город, население около 32 тысяч человек. Город уютный, зеленый, в нем немало старых зданий, которые помнят многое. Наши автомобили остановились у добротного дома, которому износу нет. Я обратил внимание на надпись, которую строители оставили на карнизе. Она гласила, что дом был построен в военный 1941 год. «Сколько же помнит он за 75 лет своей истории?» – подумал я. Таких зданий в Аральске немало. 
Проезжаем по улицам, они чистые. Чувствуется, что жители любят свой город. Обратил внимание, что многие женщины в этом знойном городе ходят под зонтиками. «Смотрите, сколько красивых, ухоженных женщин в Аральске. Они светлолицые и белотелые, несмотря на жаркое солнце», – радуюсь я вслух. Коллеги со мной соглашаются, но сфотографировать этих красавиц я не рискую, боюсь их обидеть, не поймут. 
Внимательно вглядываюсь в город. Замечаю знаменитый железнодорожный вокзал, который соорудили в 1905 году. Краеведы утверждают, что именно с этого вокзала ведет история города. Но началась подлинная история Аральска задолго до этого. Издавна здесь у берега моря кочевали казахские роды, были аулы. Документально известно, что на территории современного Аральска уже в 1817 году находился крупный аул Алты-Кудык (Шесть Колодцев). Сейчас это железнодорожный разъезд в южной части города. Этот населенный пункт в официальных документах уже в 1870 году упоминается как поселок Аральское море. Повторяю: строительство собственно Аральска началось с возведения железной дороги из Оренбурга в Ташкент. Эта знаменитая стройка началась в 1899 году. Рабочие и железнодорожники селились северо-восточнее от железной дороги. Повторяю: современная история Аральска началась в 1905 году. 
В том же году предприимчивые русские купцы Лапшин, Риткин, Красильников, Макеев организовали рыбацкие союзы и создали АО «Хива». Условия были прекрасными: по железной дороге аральскую рыбу поставлять в Западную Сибирь и Европейскую часть России. Сейчас, когда прошло 116 лет, можно только удивляться предприимчивости торговцев. 
Некоторые утверждают, что коренное население не ело рыбу. Это неправда. Казахи, которые издавна жили на берегу Арала, питались рыбой. Они, как и все мусульмане, не употребляли в пищу лишь рыбу без чешуи. Но промышленный отлов рыбы начался с деятельности купцов-рыболовов. Наряду с русскими, среди первых профессиональных рыбаков было немало и казахов. Позже от них пошли целые династии рыбаков. 
В первые годы советской власти железнодорожная станция с прилегающим населенным пунктом получила название Аральск и стала центром одноименного района. Город у моря вошел и в историю Гражданской войны. Именно здесь была разбита колчаковская южная армия под командованием генерала Белова, которая направлялась из Уфы и Оренбурга в Туркестан с задачей разгрома советской власти. Решающую роль в разгроме белых сыграли корабли Аральской флотилии «Хан Хивинский» и «Туркестанец». Увлекательна, судьба этих двух кораблей: построенные еще до революции, переименованные после нее в «Киров» и «Коммуна», они много десятилетий ходили по морю, и уже в 1980-х годах, когда Арал начал мелеть, их списали и, к величайшему сожалению, уничтожили. Поразительная недальновидность, ведь они могли стать музеем, где рассказывалось бы об истории города и Аральского моря. (С такими примерами я много раз сталкивался и в истории современного Арала, я о них еще расскажу.)
Детская память удивительная. Наверное, впервые о рыбаках Арала я узнал из школьного учебника по истории Казахской ССР. Там рассказывалось, что в голодный 1921 год, когда в Поволжье и во многих других местах страны свирепствовал голод, руководитель советского государства В. И. Ленин написал письмо аральским рыбакам, где было сказано: «Жертвуйте, дорогие товарищи аральские ловцы и рабочие, щедрой рукой». В ответ аральцы, которые сами страдали от недоедания, отправили 14 вагонов рыбы голодающим. Прошедшие девяносто пять лет многое изменили: теперь Арал находится в бедственном положении. Сейчас, к сожалению, пришло время, чтобы мировое сообщество, все страны бывшего Советского Союза, в первую очередь, дружественная Российская Федерация, «щедрой рукой» помогли аральцам возродить свой край.

«Часто снится море…»
Я ходил по улицам Аральска, вглядывался в лица горожан. Какие они были? Разные, но у всех были добрые лица. Пока наш джип осматривали мастера в СТО, ему требовался небольшой ремонт, я познакомился с мужчиной лет пятидесяти. Он тоже ждал своей очереди, чтобы отремонтировать свою машину, старенькую «шестерку» – «Жигули». Я разговорился с ним, его звали Турсынбай.
– Туке, расскажите о себе и о своем родном городе, – обратился к мужчине.
– Я родился и вырос в Аральске, это мой родной город. У меня на глазах менялась судьба Аральска и моих земляков. Еще в детстве, в 60-х годах, волны Арала бились у причалов города, но уже тогда он начал мелеть. Окончательно обмелел где-то к 1975 году. Рыбаки остались без работы. Это была для многих людей личной трагедией, ведь менялся уклад их жизни, который зависел от моря. Я видел мужчин, которые спивались, уходили из жизни добровольно, не могли пережить трудности переходного периода, не хотели жить без моря. Ведь Арал был морем их предков, кормильцем. Женщины сильнее нас, много выдержали, они тогда взяли всю инициативу на себя: торговали, занимались скотоводством, черной работой, особенно в 90-е годы. Думаю, материнский инстинкт заставлял их бороться за жизнь детей… В те тяжелые годы они сохранили будущее своих детей…
– А что-то изменилось в последние годы?
– Конечно, внушает надежду Малый Арал, появилась в городе пресная вода. Это уже хорошо…
– Чем занимаются местные жители?
– Аральск – районный центр, здесь есть несколько школ, больница. Многие работают там. Появились частные кафе, магазины, СТО… Конечно, действуют районные структуры: акимат, полиция, суд. В этих местах работают люди. В районном центре положение намного лучше, чем в селах. 
– А вы чем занимаетесь?
– Мы с женой – учителя, оба работаем. У нас трое детей. Старшие сыновья учатся в Кызылорде, младшая дочь перешла в этом году в одиннадцатый класс. У бюджетников положение стабильное, хотя и у нас проблем немало.
– Вы всем довольны?
– Нет, конечно, часто снится море…
– А если среди ваших земляков рыбаки? – спросил я учителя.
– Практически нет. Мы иногда выезжаем с друзьями на Малый Арал, половить рыбу для себя, для души. Поймите, в первую очередь, нужна не рыба, а просто ностальгия, когда вспоминается прошлое, детство… А профессиональных рыбаков в городе нет. Хочу повторить, что обмеление Арала было не только экологической катастрофой, но и большой бедой для местных жителей, пришлось перестраиваться. Сейчас выросло несколько поколений людей, которые не видели моря в прибрежной части города. Это уже совсем другие люди.
Наш джип осмотрели, и пришло время уезжать. Пожелав Турсынбаю удачи в жизни, мы тепло попрощались.

Кымбат апа, которая потеряла дочь
Главное богатство в пустыне – это вода. Выросший у подножия гор, где в изобилии животворящая влага, я не сразу это понял, хотя не раз странствовал по пустыням. Еще в Жезгазгане коллеги говорили мне, чтобы я с собой, в первую очередь, взял воду в пятилитровой емкости, но я как-то равнодушно отнесся к их советам (у меня было всего два литра воды). Скоро в Приаральских Каракумах я пожалел, что их не послушал. Конечно, мои новые друзья поделились со мной водой, но это было для меня уроком: впредь я запасался водой впрок. Она в пустыне не будет лишней. При выезде из любого населенного пункта (если там была пресная вода) мы набирали в огромные емкости чистую воду, чтобы использовать ее при приготовлении завтрака или ужина. Обед мы не готовили, ели всухомятку в дороге, но завтракали и ужинали основательно.
Так и при выезде из Аральска, мы подъехали к колонке и стали набирать воду. Недалеко от колонки был магазин, из него вышла пожилая женщина лет, наверное, восьмидесяти. Она была среднего роста, худенькая, аккуратно одетая, с приятными чертами лица, в казахском камзоле. У женщины было приветливое, светлое лицо. Выйдя из магазина, она стала громко по именам звать мальчишек. 
– Извините, вы не видели двух мальчиков? – взволнованно спросила она меня.
– Видел, они только что «выскочили» с морожеными в руках, а вот и они, брызгаются водой, наверное, вас не слышат, – сказал я, заметив детей у колонки.
– Пусть поиграют. Чистая вода – большое счастье для наших мест. Это мои внуки, дети моей младшей дочери, приехали на каникулы.
– Меня, апа, зовут Исмаилжан. Я член научно-познавательной экспедиции, которая хочет познакомиться с судьбой Арала.
– Я для тебя, сынок, Кымбат апа, родилась и выросла в Аральске в семье рыбака, была и женой рыбака, который ушел из жизни в 1981 году. Не выдержало сердце рыбака расставания с морем, умер отец моих детей от инфаркта. Ему тогда было всего сорок шесть лет, одна поднимала детей. Всю жизнь работала фельдшером в больнице. Еще в начале 50-х годов в Кызылорде окончила медицинское училище.
– Трудно вам было, Кымбат апа?
– Не говори, сынок, конечно. Но больше, чем кончина мужа, по мне тогда ударила смерть моей старшей дочери Гульмиры… Она была студенткой, училась в Кызылорде в педагогическом институте, хотела быть преподавателем казахского языка и литературы… Я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь из моих детей стал учителем, но когда ей оставался год до окончания вуза, умер мой муж. Приехала Гульмира на похороны своего отца. Дочь очень любила его, они сильно были привязаны друг к другу. Она страшно переживала. Мы всегда пили воду из Сырдарьи, но вначале ее кипятили, иначе ее пить было нельзя. Но во время похорон взволнованная и расстроенная дочь, очевидно, выпила некипяченую воду и заболела вирусным гепатитом. Я до сих пор за это не могу себя простить. Гепатит был какой-то ужасной формы, быстротечный, и моя девочка быстро ушла. Ей было всего 21 год…
– Кымбат апа, а проблемы с пресной водой всегда были в Аральске?
– В детстве мы пили воду из Сырдарьи, была вода и в многочисленных родниках, колодцах. Но я не помню, чтобы наши родители боялись воды из реки и источников. Наводить ужас на людей она стала… (женщина задумалась) с середины 60-х годов, когда в колхозах и совхозах для получения высоких урожаев хлопка и риса стали вносить в почву минеральные удобрения и ядохимикаты. Позже, в газетах я прочитала, что до 260 килограммов этой гадости было на гектаре земли! Вся эта отрава стала попадать в реки, в море, просачивалась в почву, а оттуда в родники, колодцы, скважины. Ядовитая соль со дна высохшего Арала стала разноситься ветром по всему краю, а у нас почти ежедневно были пыльные бури. И человек стал болеть разными заболеваниями, о которых мы раньше не слышали. Дизентерия, гепатит, рак почек и печени, бронхиальная астма, анемия, даже тиф, паратиф стали обычными, повседневными болезнями в наших краях. Многие люди умирали от легочных заболеваний, туберкулеза. Была очень высокая детская смертность, у многих женщин беременность прерывалась выкидышами… На кладбищах можно и сейчас заметить десятки детских колыбелей (бесик), которые обозначают, что в этом месте покоится ребенок… Помню, что у нас 90 процентов молодых женщин, которые могли стать матерями, страдали хронической анемией, а при родах у многих женщин открывалось кровотечение… Но самой страшной болезнью стал рак пищевода, в 90-х годах была эпидемия этого заболевания. Мы тогда узнали, что в 14 раз возросло это заболевание. Конечно, у многих не выдерживало сердце, и они умирали от инфаркта. Я помню страшную статистику тех лет: 80 процентов жителей нашего города страдали различными болезнями. Каждый день я ходила на похороны, порой по несколько раз за день, провожала в последний путь родных, соседей, коллег, знакомых. И тогда многие мои земляки, в первую очередь, ради детей, были вынуждены покидать родные края и уезжать в другие регионы Казахстана. 
– Кымбат апа, а сейчас лучше стало?
– Полегчало, сынок, но проблемы остались. Две страшные беды были у нас: Арал, который высох, и нехватка чистой пресной воды. Понимаю, прежнее море не вернуть, хотя Малый Арал заполняется водой. Я, наверное, не увижу море у причалов города. Пресная чистая вода в район пришла, кажется, в 2005 году. Мы теперь не боимся ее пить, и я радуюсь, когда мои внуки плещутся в ней. Я всю жизнь боялась своих детей одних оставлять дома, переживала, что они выпьют грязную воду. И все равно не уберегла свою девочку…
– А ваши внуки ежегодно приезжают к вам? Младшая дочь не боится за них?
– Дочь Нургуль – врач, живет в Таразе, а детей каждый год летом отправляет ко мне. Она очень любит Аральск, скучает по нему и не боится детей присылать ко мне, ведь вода чистая…
– Вы не думали переехать в другой регион Казахстана?.. 
– Наверное, лет двадцать назад предлагали перебраться в город Капшагай, недалеко от Алматы. Рассказывали, что Капшагай чем-то похож на наш Аральск. Не знаю, правда ли это. Но куда я уеду. Пусть уезжают молодые, а я здесь останусь. Здесь похоронены мои родные: муж и моя девочка. Хочу лечь рядом с ними…
Мои коллеги, набрав воды, стали звать меня. Мы тепло попрощались, я от души пожелал Кымбат апа здоровья, долголетия, а ее внукам счастья. Автомобиль тронулся. Кымбат апа помахала мне рукой, продолжая наблюдать за мальчишками, которые продолжали носиться вокруг колонки, брызгая друг друга.

По дну Арала или к бывшей бухте Жаланаш
Настало время прощания с Аральском, городом, который вызвал у меня разные чувства: грусть и надежду. Человек, несмотря на различные испытания, которые может вызвать природа, все-таки привязан к своей родной земле, к земле своих предков. 
Люди – часть Арала, и его трагедия стала для них личной. Это доказала экологическая катастрофа, но человек может приспособиться к новым условиям и жить на родной земле, меняя ее к лучшему. 
Любовь к родной земле! Что может быть выше этого чувства! Потеряв Арал, люди увидели, что может произойти с морем, если бездумно с ним обращаться. Они верят, что море вернется к берегам их города, они мечтают увидеть это своими глазами. Надеюсь, что исполнится их мечта. С этими мыслями я покидал этот город.
Наши автомобили преодолевали препятствия на пути к бывшей бухте Жаланаш. (Море умерло в этой части Арала, но старинные названия остались, как бы в укор нам людям, что мы сделали с ним, гигантским водоемом!) 
Мы ехали по дну бывшего моря. Как сейчас называют эти места? Некоторые именуют их Аралкумом, другие Аралсором. Кто из них прав? Не знаю. Покажет время. А сейчас я еду в машине и рассматриваю унылую картину за окном.
Растительность была разная, местами ее не было совсем. Ловлю себя на мысли, что смотрю на окружающую природу уже глазами местных жителей. Когда ушло море, на бывшем дне ничего не росло, это было страшно. Но жизнь брала свое: мир оживал, растения возвращались. Первым появлялись солеросовые, сведовые, лебедовые сообщества, потом рождались карабарак, сарсазан, селитрянка, гребенщик. Рождался и саксаул. Если вижу, что растет даже небольшой его кустик, то радуюсь, значит, жизнь вернулась в эти края. В почве много ракушек: это первый признак, что здесь когда-то была вода. 

Немного об Арале
Вода – это основное богатство планеты Земля. Во все времена ценились полноводные реки, роскошные озера, прозрачные родники. Край, где в достатке была вода, считался благодатным. А если эта земля находилась в середине крупнейшего континента, вдали от всех океанов и морей, в засушливом регионе, то наличие гигантского водоема считалось огромным подарком для местных жителей, ведь от воды зависело их благосостояние, здоровье. Мне кажется, когда Аллах создавал нашу землю, то рядом с великими пустынями Каракум, Кызылкум и безводной степью Бетпак-Дала сотворил огромное озеро, и со снежных вершин Памира и Тянь-Шаня понеслись туда бурные и полноводные реки Амударья и Сырдарья. Благодарные люди назвали это озеро морем Аральским. Известно, что устье реки Амударья называлось Аралом, местом, где много островов, позже это наименование перешло и на море. Еще совсем недавно, в 1960 году, площадь озера составляла 64 490 квадратных километров (с островами), а по размерам среди внутриматериковых бессточных озер Арал уступал лишь Каспию, а среди озер он был четвертым в мире, после озер Верхнее в Северной Америке и Виктория в Восточной Африке. Максимальная длина моря составляла 428 км, максимальная ширина – 284 км. Озеро было неглубокое: максимальная глубина – 68 м, средняя глубина – 16 м. Соленость воды была небольшой – 10-11%. 
С 1911 года стали постоянно вести наблюдения за уровнем моря. С этого времени до 1960 года уровень Арала в среднем составлял 53 метра абсолютной высоты. Но это было, к сожалению, в прошлом. Последние 55 лет кардинально изменили картину. Площадь бассейна этого моря составляет сейчас около 700000 квадратных километров.
Погода в этих местах суровая: сухое, знойное лето (жара доходит до 40 градусов) и лютая бесснежная зима (температура падает до минус 20). Летом небольшие речушки и озера пересыхают и превращаются в болота, солончаки или такыры.
Некогда протяженность Амударьи составляла 2540 км, а ее соседки Сырдарьи – 2200 км.
Ученые утверждают: геологический возраст составляет 139 (плюс-минус 12000) тысяч лет. В доисторическое время, в неогеновый период, крупнейшие тектонические изменения привели к образованию в Центральной Азии, в Туранской равнине, трех впадин – Аральской, Хорезмской и Сарыкамышской. В те далекие тысячелетия Амударья (точнее ее предшественница), проходя через Каракумы, впадала в Каспийское (Хвалынское, Хазарское) море. Где-то 70 тысяч лет назад, эта река поменяла свое русло и потекла на север и, образовав крутое ущелье в Туя-Муюне, добралась Хорезмской впадины, где родилось большое озеро. С годами это озеро обзавелось многочисленными протоками. Шли века, примерно 10-12 тысяч лет назад, Амударья потекла на запад, добралась Сарыкамышской впадины, где родилось новое озеро. И, наконец, почти 4 тысячи лет назад кочующая река двинулась на север, в Аральскую впадину, где и появилось Аральское озеро. Закончилась ли на этом история блуждающего моря и кочующей реки? Я не думаю. Мы еще вернемся к этой теме...
Земли между двумя реками Амударья и Сырдарья были заселены людьми еще около 3500 лет назад, их называли Оксус и Яксартас.
В древности люди были мудрыми, они знали, на какой земле чем заниматься. Еще за тысячу лет до нашей эры люди, обитавшие в районах Бухары, Самарканда и в окрестностях Хивы или Ферганской долины, где были плодородные земли и развита ирригационная система, занимались земледелием, а те, которые жили в степях Центральной Азии, занимались скотоводством и вели кочевой образ жизни. Сама природа влияла на человека и решала: быть ему земледельцем или кочевником. Но даже там, где было развито земледелие, дехкане с благоговением относились к животворящей влаге, под контролем держали каждый литр воды. Но даже на том историческом отрезке человек влиял на уровень воды в Арале. 
Историки утверждают, что в период расцвета древнего Хорезма, когда было развито орошаемое земледелие, уровень воды в Аральском море упал. А, например, во времена монгольского нашествия, когда завоевателями плодородные земли превращались в пастбища, воды в Арале становилось больше. Во времена царской России арычная система орошения была заменена на более, как они считали, развитую систему орошения: стали строиться каналы, осваиваться новые земли. Окончательно экосистема была нарушена в конце 1950 – начале 1960 годов прошлого века, когда Советский Союз решил развивать в том регионе хлопководство, и в результате были загублены полноводные реки Амударья, Сырдарья и великое Аральское море. На глазах людей одного поколения Аральское море обмелело. Самое страшное, что был погублен многовековой уклад жизни простого казаха, каракалпака, узбека, туркмена. Мы еще об этом поговорим, а сейчас продолжим наше путешествие по дну бывшего Арала. 

Первая встреча с мертвыми кораблями
Полуденный зной ослаб, но все равно было жарко. Казалось, что не будет конца летнему зною… 
Наши джипы грустно плелись друг за другом в поисках «умерших» кораблей Аральского моря. Символами исчезнувшего моря стали кладбища кораблей, которые еще недавно были разбросаны по всему высохшему дну Арала. Снимки некоторых из них мы видели в интернете. 
Мы рвались сюда, мечтая увидеть морские суда. Самое большое кладбище находилось в бухте Жаланаш. Вот и бухта, а кораблей не видно. Вода давно ушла из этих мест, и мы поняли это, рассматривая пустынную растительность на дне бухты. И только с большим трудом в куче металла мы разглядели очертания бывших кораблей. Страшно расстроились: мы не это ожидали здесь увидеть. Нам не верилось, что эта куча металлолома когда-то плавала по великому Аральскому морю. 
Подхожу к останкам одного из судов, им оказался траулер синего цвета. От него осталась небольшая передняя часть, которая напоминала квадратную емкость для воды. Второй корабль мало отличался от первого, был когда-то белым, а сейчас он стал ржаво-коричневым. Третье судно было побольше их, и некоторые из моих коллег даже залезли на него. Наверное, чтобы эта куча металла хотя бы чем-то напоминала корабль, какой-то сердобольный художник нарисовал матросов белой краской на ржавом металле. Рассматривая это, я думал с грустью: «Почему мы так не по-хозяйски относимся к нашему недавнему прошлому, тому, что нам досталось от прежнего живого озера». 
Я и мои коллеги начинаем нехотя фотографировать останки кораблей, при этом сомневаемся, что вряд ли кто-нибудь поверит, будто это железо когда-то плавало по морю. Обычно жизнерадостный фотограф и оператор Жанат Айтхожин, который любит выбирать различные ракурсы для своих произведений, грустно ходит по Аралсору и делает снимки. «Надеюсь, мы найдем здесь что-нибудь такое, что действительно напоминает корабль», – говорит он нам. 
Глядя на жалкие останки кораблей, я вдруг вспомнил свою поездку в составе экспедиции КНГО в Кашгарию (СУАР, КНР), к обмелевшему озеру Лобнор в 2014 году. Судьба Лобнора чем-то напоминает катастрофу Арала, а знаменитой реки Тарим – Сырдарьи или Амударьи. Озеро Лобнор питала река Тарим, которая протекала по пустыне Такла-Макан. С годами Тарим находил новое русло в пустыне. Вместе с рекой кочевал и Лобнор (уйгуры называют его Чонколь – «Большое озеро»). Так продолжалось многие столетия, пока в 1920-х годах Тарим не затерялся в песках Такла-Макана и не исчез вместе с озером. Но сохранились места, где шумели и бились о берега волны блуждающего озера, которые описал знаменитый ученый и путешественник Николай Пржевальский. Вот в те места и попала наша та кашгарская экспедиция. 
На площади в несколько десятков километров был воссоздан прежний уклад жизни коренных жителей пустынного района. Здесь мы увидели небольшие водоемы, речки, заросли камыша. Помню, что меня удивила небольшая старинная лодка из туранги, в которой плавали более ста лет назад. Я погладил лодку, при этом как бы здороваясь с ее первыми хозяевами. К берегам печального Лобнора приезжают туристы со всего мира. Почему мы, казахстанцы, не можем привлечь туристов к Аралу, ведь экологическая катастрофа сделала этот район одним из самых известных в мире?! Хотя в Аральске нам довелось встретиться с туристами-экстремалами из Франции и Чехии, которые проехали несколько тысяч километров, чтобы увидеть Арал. 
Почему и для чего были уничтожены останки кораблей? Нормальный хозяин, если бы даже не было этих кораблей, поставил их, чтобы привлечь гостей из различных стран, тогда бы валюта поступала в местную казну, а сколько людей нашли бы работу. Необходимо для этого создать условия: проложить дороги, построить гостиницы, кафе, рестораны. (О развитии туризма в Аральском регионе мы еще поговорим.) С этими мыслями я покидал некогда знаменитое кладбище кораблей.

Ночью по Аралкуму или Аралсору
Уже начинало смеркаться, когда мы, осмотрев останки кораблей, решили тронуться с этого места и остановиться у горячего источника Акеспе. Обычно мы лагерь разбивали в девять часов вечера там, где заставала нас дорога, но здесь, у кучи металла, не хотелось оставаться. 
Я уже писал, что первым ехал наш автомобиль, где «следопыт» Виталий Шуптар указывал дорогу, а последней замыкала колонну машина Сергея Сартакова. Экипаж Сергея был семейным, рядом с ним находилась его супруга Лидия Субботина. Не только вести, но и замыкать колонну было очень ответственно, ведь водитель последней машины контролировал, чтобы его коллеги не отставали. А аккуратный и тактичный, всегда с ясной головой, разумный Сережа, который мне напомнил Штольца из романа Гончарова «Обломов», прекрасно подходил к этой миссии.
Автомобили двигались по пути, который указывала карта навигатора, с которой на «ты» был Виталий, но в этот раз что-то произошло с путеводителем. Навигатор указывал верный путь, но мы почему-то все дальше и дальше отдалялись от источника. Это был единственный такой случай, который произошел с нами в экспедиции. Мы блуждали, не приближаясь, а все больше отдаляясь от пункта, где должны были остановиться. К счастью, Шуптар нашел верную дорогу к источнику, и мы направились к ней. Более ста километров проехали мы той ночью. Предлагали разбить лагерь где-нибудь в песках, но большая часть из нас решили добраться до конечного пункта. 
Я не помню, как проехали последние километры, уснул. Машина двигалась по пескам, а моя голова билась об дверь автомобиля. Соседям было жалко меня, они пытались разбудить, но я крепко спал. Лишь глубокой ночью, в два часа, мы добрались до горячего источника. Все устали, хотели спать, с трудом натянули палатки и залезли в спальные мешки. Но той ночью я почти не спал: одолели комары и мошкара, которых здесь было огромное количество. Они всю ночь, несмотря на все предосторожности, нас жалили. Уснул я лишь под утро, когда наступила прохлада.

Горячий источник
Утреннее солнце, которое пробивалось даже через палатку, разбудило меня. Страшно болела голова. В палатке было душно. Я с большим усилием встал и вылез из нее. С трудом собрался с мыслями, и только тогда вспомнил, что мы находимся рядом с горячим источником. Все спали, несмотря на то, что было уже восемь часов утра.
Пройдя немного, я увидел фонтан. Понял, что это и есть источник. Медленно пошел к нему. Рядом с источником увидел могилу и надпись на камне, что здесь покоится Балкы аулие (ата), который жил в этих местах во второй половине XVIII – начале XIX веков. Могилу этого старца, который был известен своими праведными делами и мудростью, почитают местные жители, а также поклониться его праху и искупаться в источнике приезжают люди со всего края. И я сел у могилы аулие (святого старца), почтил его память чтением Корана. 
Подошел к источнику, сунул руку в воду, и сразу отдернул ее, вода была горячая (плюс 62 градуса). Искупаться у фонтана было не возможно, я с трудом умылся. Рядом был небольшой водоем, куда стекала вода, вот там я и решил искупаться. Залез в воду, чтобы окунуться, вода уже не казалось такой горячей. Минут десять я провел в источнике, понимая, что в горячей воде находиться долго нежелательно, нехотя вылез из нее. Совсем другим человеком я вышел из целебной воды: она сняла усталость, головную боль. Я был бодр, здоров, как в далекой юности.
Только потом я увидел, что недалеко от источника расположилась семья, которая, очевидно, провела здесь уже несколько дней. Заметил казан и самовар, дым из которого вился в небо. Подошел к ним, поздоровался, они тепло ответили на мое приветствие.
– Не торопитесь, попейте с нами чай, – предложила еще не старая на вид женщина, в белом платке на голове. – Кто вы и откуда приехали?
Я представился и рассказал о себе и цели нашей экспедиции.
– Меня зовут Муратхан, а супругу – Айнур, приехали на этот горячий источник лечиться из Кызылорды, – сказал мужчина лет сорока пяти, приятной внешности, с лучезарной улыбкой на все лицо. 
Муратхан повторил предложение супруги, от которого отказаться было невозможно. Мы сели за стол, который стоял рядом, и стали пить чай.
– Как давно вы бываете у этого источника? – спросил я.
– Наверное, лет двадцать. Мы тогда были молоды. Случайно приехали на свадьбу друзей в соседний аул Акеспе, а хозяева после тоя повезли на источник. Вода вмиг сняла послесвадебную усталость, боль в суставах. А на следующий год, уже без приглашения мы приехали сами.
– Мне неудобно говорить, но я все-таки скажу. К моменту знакомства с целебным источником, я уже была пять лет замужем, но никак не могла родить. Вскоре родилась у нас девочка. А сейчас у нас пятеро детей: два сына и три дочери, – смеясь, добавила Айнур.
 – А от чего лечит вода этого источника? – полюбопытствовал я.
– Приезжали специалисты, врачи, брали пробы воды. Они утверждают, что в этой горячей воде много полезных минералов, не достающих человеку. Она лечит от заболеваний кожи, суставов, ее воды полезны при простуде и неврозе, – рассказала женщина.
– Кстати, этот целебный источник нашли случайно. В 1986 году здесь велись буровые работы, и из глубины 1200 метров вдруг начал бить этот горячий фонтан. Вот с того времени люди стали его использовать его воду в целебных целях. Уже много лет обещают построить здесь санаторий, но пока откладывают это на потом, – объяснил Муратхан.
Я поблагодарил гостеприимных хозяев за угощение и пожелал им и их детям счастья и благополучия.

Аул Акеспе, который лежит в пустыни
Акеспе. Этот аул, который когда-то был расположен у северо-западного берега залива Бутаков, я никогда не забуду. В своей жизни я видел немало сел в различных уголках Азии, но такого нигде не встречал. Я завидовал жителям горных аулов, где свежий ветер и уникальная природа. В детстве, влюбленный красоту родных гор, я мечтал поселиться где-нибудь на берегу горного озера или реки, в лесу, быть егерем и не давать браконьерам уничтожать уникальную природу. До сих пор у меня нет-нет да и появляются такие мысли. Но не мог представить себе, что есть село, которое находится в пустыне. Акеспе – такое село. 
Мы въехали в него. Везде был только песок. Он был на улицах. Доходил до двери в дом. Ничего, кроме песка. По улицам села гуляли верблюды. Мрачное впечатление для меня произвел этот аул. Конечно, я понимал, что для тех людей, кто родился и вырос в Акеспе, красивее и роднее этого аула нет на свете.
В одном из домов находился небольшой магазин, и там мы купили воду. 
Я вышел из магазина, прошелся по Акеспе. 
В этот знойный день я почти не встретил жителей, лишь в одном месте увидел босоногих мальчишек разных возрастов, которые громко смеялись и разговаривали. Казалось, что они не боятся ни зноя, ни горячего песка. Увидев меня, ребята приветливо со мной поздоровались.
– Мальчики, а где все остальные, где все взрослые жители? – спросил я у них.
– Спрятались от жары по домам, село оживет лишь к вечеру, – перебивая друг друга, стали они говорить мне хором.
– А вы почему на улице? Не спрятались от горячего солнца?
– Мы привыкли, а солнце нас не тронет.
Пожелав мальчишкам счастья, я пошел дальше. По дороге мне встретилась худенькая, сутулая бабушка с тростью. Наверное, ей было лет девяносто. Я поздоровался с ней.
– Апа, почему вы гуляете под солнцем? Вам не спится? – громко спросил я у нее.
– Не кричи, сынок, я все слышу… Я и ночью не могу уснуть, а днем тем более… Мало мне осталось жить, вот увидела в окно незнакомцев у нас в ауле и специально вышла из дома, чтобы с вами поговорить.
– Вы всю жизнь в Акеспе?
– Здесь родилась, выросла в семье рыбака, – ответила старушка.
– Чем вы занималась?
– Работала на ферме, смотрела за верблюдами, в молодости даже рыбу ловила.
– Расскажите об этом.
– Когда началась война, мне было 14 лет. Отца, рыбака, забрали на фронт, мужчин в Акеспе почти не осталось. Папу фашисты убили в Сталинграде в декабре 1942 года. Я заменила его. Сетями на траулере ловила рыбу, затем по железной дороге ее отправляли на фронт. Вместе со мной рыбачило немало моих подруг. Так я провела все военные годы. Школу окончила уже после войны.
– Апа, а есть у вас дети?
– Конечно, пятеро у меня их было: три дочери и два сына. Старшая дочь несколько лет назад умерла от нехорошей болезни, которая называется «рак». Дети все переехали в другие районы Казахстана, а я осталась в Акеспе с одним из сыновей дочери, он держит верблюдов, этим и кормимся.
– Апа, сколько жителей в Акеспе и чем они занимаются? – громко спросил я у нее.
Говорят – 255 человек у нас прописаны, в основном, это женщины и дети. Молодежь почти вся уехала. Чем занимаемся? Я уже говорила: разводим верблюдов и коз, они не прихотливы, изредка держим лошадей и овец. Скот находит себе корм в пустыне. Воду и для людей, и для скотины привозят.
– А раньше, когда Аральское море еще было живо, чем занимались?
– Рыбу ловили, сдавали ее государству, но уже более 40 лет прошло, как море ушло отсюда.
– Апа, почему не уезжаете отсюда?
– Куда и зачем уезжать? Кто меня ждет? А сколько мне жить осталось жить, сынок? Хочу здесь умереть на земле предков. Акеспе – моя родина.
Я пожелал бабушке здоровья, а она меня благословила, пожелав счастья.
Акеспе &n