• Исторические страницы
• 21 Сентября, 2013

Деятель Алаш-Орды Иса Тергеусизов

Дулат КЫДЫРБЕКУЛЫ,
доктор политических наук

Каждая эпоха в истории человеческого общества рождает личностей, которые навсегда остаются в памяти народа. Алаш-Орда или партия Алаш, оформилась в 1917 году и действовала практически на всей территории Казахстана. Основной костяк движения Алаш составила та часть казахской интеллигенции, которая ставила перед собой цель – построить независимое казахское государство. 

Имена лидеров Алаша – Алихан Бокейханов, Ахмет Байтурсынов, Миржакып Дулатов, Магжан Жумабаев, Халел Досмухамедов, Жусипбек Аймауытов – стали известны еще в конце 1980-х годов. До этого они были под строгим запретом советской тоталитарно-имперской идеологии. Несмотря на то, что казахская земля после присоединения к Российской империи была разделена между российскими губерниями и областями, казахская интеллигенция в разных разрозненных районах находила силы объединяться и взаимодействовать друг с другом. С 1997 года по сегодняшний день продолжается реабилитация всех остальных рядовых членов партии «Алаш».   

В Жетысу были известны имена Мухамеджана Тынышпаева, Ибрагима Джайнакова, Сатылгана Сабатаева и Исы Тергеусизова. Судьбы их сложились по-разному. Но их объединяла любовь к родной земле и народу. Алашовцы были не только политиками, но и писателями, поэтами, учеными. Имея всестороннее образование, они показали свой высокий интеллект во многих сферах. 
Иса Тергеусизов родился на просторах Жетысу, близ Алатауских гор. Из этого края и выдающиеся личности в истории Казахстана, такие как акын Джамбыл Джабаев, государственный деятель Ораз Джандосов, Президент РК Нурсултан Назарбаев, космонавт Талгат Мусабаев и многие другие. 
Иса Тергеусизов родился, по официальным данным, в 1882 году. По словам самого Тергеусизова – в 1881 году – в семье простых зажиточных казахов Куртинской волости Верненского уезда Семиреченской области. 
В этом Куртинском крае Жетысу прежде жили и творили такие деятели, как историк и летописец казахско-джунгарской войны Казыбек Тауасарулы (1692–1776), а также народный целитель Куртка-тауп Султанкожаулы (1770–1906), прямым потомком которого и был Иса Тергеусизов. 
В июне 1892 года Иса Тергеусизов поступает в Верненскую гимназию. Сдав вступительный экзамен, был определен в младшее отделение подготовительного класса. В гимназии проучился в общей сложности 6 лет, и в итоге получил три класса образования. В августе 1898 года был уволен из гимназии решением педагогического совета за неуспеваемость по определенным предметам. Но в действительности, скорее всего, причиной его исключения из гимназии стал его «особый» характер. В гимназии он довольно хорошо усвоил предметы «русский язык» и «география», по ним имел оценку «хорошо». «Удовлетворительно» же было по «арифметике» и «латинскому языку». Токаш Бокин, который был моложе его, учился более успешно и был переведен в последующие классы.1 
В июне 1893 года он переводится из младшего в старшее отделение подготовительного класса. При этом его поведение оценивается на «отлично». Во время учебы в первом классе проявил грубость, шалость и непослушание классному наставнику, за что получал взыскания в виде дополнительных двух часов отработки. После этого поведение его уже оценивалось на балл ниже. Затем в последующих классах также неоднократно получал взыскания за нарушение дисциплины. В мае 1897 года он остается на повторный курс. После исключения из гимназии уходит в Мало-Алматинскую волость.2
Достигнув совершеннолетия, Иса Тергеусизов находится в поисках работы. Самосовершенствуясь, углубленно изучает восточные языки, накапливает опыт (начинал волостным писарем в Узун-Агачской волости, затем был переводчиком Отарского участкового пристава), знакомится с разными людьми. В 1901 году Иса женится. Через год на свет первым появляется сын. А затем по очереди у него рождаются еще трое детей. Когда  сыну было девять лет, он его отдает в подготовительный класс Верненской мужской гимназии. Поселившись в городе Верном, он, тем не менее, не имел собственного дома и постоянно снимал комнаты. Об этом свидетельствует следующий факт: «Достаточно только перечислить фамилии Пусырманова Медеу, который в 1893 году приобрел недвижимость у мещанина М. Я. Марченкова на усадебном месте № 1577 – угол улиц Мещанская–Дунганская… При этом необходимо иметь в виду и то, что в городе жило еще больше казахов, не имеющих недвижимости. В первую очередь, так называемые, «инородцы-интеллигенты, переводчики всевозможных областных учреждений. Это переводчики: И. Джайнаков, И. Тергеусызов, К. Токсанбаев, Т. Бокин, А. Курманбаев и другие интеллигенты, нашедшие себе применение в городе».3
В октябре 1908 года Иса Тергеусизов приказом Военного Губернатора Семиреченской области был определен на государственную службу канцелярским служителем с откомандированием в должности временного исполняющего обязанности письменного переводчика Верненского уездного управления. За время работы он проявил добросовестность, за рамки установленных правил не выходил. В апреле 1909 года принял участие в задержании некого беглого арестанта Пишпекской тюрьмы Лопатовича в селе Маловодном за кражу лошади у Верненского Кафедрального Собора. При задержании преступника проявил энергичность и распорядительность, за что получает благодарность. Сразу же после этого приказом Военного Губернатора был утвержден в должности письменного переводчика Верненского уездного управления. В октябре 1911 года Тергеусизов неожиданно получает приказ о командировании в Ферганскую область, в город Андижан, где он пробыл до мая 1912 года.  
Миржакып Дулатов в 1909 году в Уфе и 1911 году в Оренбурге издает свой сборник стихов под названием «Оян, казак!». Можно сказать, что деятельность Алаш-Орды начинается именно в этот период. Мир пережил Первую русскую революцию 1905–1907 гг., которой предшествовало поражение России в Русско-японской войне. В 1906 году Алихан Бокейханов становится членом Первой Государственной Думы от Акмолинской области. Однако недовольное самодержавие распускает Думу, а многие ее члены подвергаются преследованиям, в т. ч. и Бокейханов. В этих условиях Реакции начинается широкое распространение брошюры Дулатова «Оян, казак!» по всем местам постоянного проживания казахов в разных российских губерниях. Это время стало периодом просвещения и просветительской работы казахской интеллигенции. Иса Тергеусизов принимает в этом деле активное участие. Причем, он подвергался большому риску быть арестованным царской властью.  
В 1899 году в Верном с разрешения администрации Семиреченской области появляется «Общество ревнителей просвещения», участниками которого становятся русские и казахские деятели прогрессивных и радикальных взглядов. Задачи общества были сформированы вполне либерально и демократично. Это – распространение просвещения, проведение публичных лекций, организация библиотеки и книжного склада для распространения различных книг, открытие воскресных школ, проведение спектаклей, концертов и т. п. К тому времени его членами стали около 200 человек, в основном интеллигенция различных мировоззренческих установок от брата генерал-губернатора до представителей радикалов. Тергеусизов тоже стал посещать его.4 В Верном около сотни состоятельных казахов пользовались авторитетом и заметным общественным положением. Они материально и финансово поддерживали работу  этого общества, при содействии которого осенью 1901 года начала работу воскресная школа. Накануне Первой русской революции 1905–1907 годов деятельность общества стала более продуктивной, росло число посетителей. 
Впервые чтения для мусульманского населения в Верном были устроены в 1903–1904 гг. Главными чтецами на этих воскресных школах  были секретари, делопроизводители и переводчики при Верненском уездном управлении. Обществом чтения на казахском языке проводились с разрешения главного инспектора училищ Туркестанского края, причем перевод делался теми же толмачами.5
Поручик П. Е. Редько – первый председатель совета Общества ревнителей просвещения к 1905 году был избран почетным его членом, но от руководства никогда не отходил. Будучи теперь нотариусом, продолжал принимать участие во всех решениях и мероприятиях общества. Он первым обратил внимание на важность и необходимость создания при воскресной школе казахских классов. Иса Тергеусизов был вовлечен в эту работу. 
Х. А. Куватов, член общества, в начале ХХ века по возрасту был самым старшим среди влиятельной казахской интеллигенции Верного. Еще с 1891 года он значился как переводчик при Семиреченском военном губернаторе. В период 1908–1913 гг. он находится под негласным надзором Верненской полиции и жандармского розыскного пункта, поскольку он обвинялся царскими чиновниками в политической неблагонадежности. Такая же характеристика давалась Верненской полицией и Исе Тергеусизову. В частности говорилось так: «Иса Тергеусизов родился в 1882 году, киргиз Куртинской волости Верненского уезда, образование получил 2-х неполных классов Верненской гимназии. С 1908 г. поступил на службу письменного переводчика в Верненское уездное управление, а с декабря 1911 года, по моему приглашению, вступил в эту же должность при андижанском уездном управлении. Отроду имеет 29 лет. Женат. Имеет 4-х детей: сын 9 лет – учится в приготовительном классе в Верненской мужской гимназии, живет в интернате при ней».6 
Царское правительство, основываясь на своих опасениях и подозрениях, стремилось внести раскол в просветительском движении. По свидетельствам архивных данных России, книга Миржакыпа Дулатова «Оян, казак!» распространялась не только в Оренбургской губернии и Степном генерал-губернаторстве, но и также в пределах Туркестанского генерал-губернаторства, в частности, в Семиреченской области. Помимо города Верного, как административного центра, эта книга имела распространение в различных уездах области – в Верненском, Пишпекском, Капальском уездах. Держала в полном страхе и напряжении как администрацию Семиреченской области, так и полицейское управление Верного. Верненский жандармский розыскной пункт формировал свою агентуру из числа различных доносчиков. Стали известны имена жандармских агентов под разными кличками – Кара, Красивый, Бала, Нияз, Сарт, Беркут и другие. Они не только входили в доверие к людям, появлялись в общественных местах, тщательно искали компрометирующие факты на радикально настроенных казахских и русских интеллигентов, но и также основывались на разных слухах и сплетнях.7 
Иса Тергеусизов имел широкий круг общения с различными состоятельными людьми. Одним из них был известный верненский купец Миркасым Сулейманов – пайщик торгового дома «Сулеймановы, Тазетдиновы и Ибрагимовы». Через него Тергеусизов получает один экземпляр книги Дулатова. По сведениям одного из жандармских доносчиков, книгу «Оян, казак!», в количестве около ста экземпляров, из Оренбурга в Верный доставил переводчик Пишпекского уездного управления Муртаза Толебаев.
В итоге выяснилось, что книга «Оян, казак!» имелась у переводчика Верненского уездного управления Исы Тергеусизова, уже тогда, когда он работал в Андижане. Позднее, спустя десятилетия, Байжума Естаев вспоминал, что наизусть знал песню на стихи Миржакыпа Дулатова «Зар заман». При этом самого автора не упоминал, т. к. его имя было под строжайшем идеологическим запретом. И он подчеркивал, что эта песня была распространена в городе Верном самим Исой Тергеусизовым. Вот фрагмент этой песни:
Ел бастайтын қайдасың, көсемдерім?
Сөз бастайтын қайдасың, 
шешендерім?
Тәуекелге бел байлап, бастап топты
Тигізбесін жұртқа жау кеселдерін.
Заман-ай!
Азаматы алаштың,
Аттанатын күн туды.
Тұлпар мініп, ту ұстап,
Баптанатын күн туды.
О действиях Исы Тергеусизова Верненский уездный начальник писал андижанскому уездному начальнику: «По полученным во вверенном мне районе агентурным сведениям, переводчик вверенного Вам управления по имени Иса приезжал в Верный Семиреченской области и там передал через своего сына некоему Ибрагиму семь экземпляров преступной брошюры под заглавием «Оян, казак!» для распространения, каковые брошюры действительно и разошлись по рукам. У Исы осталось еще пять экземпляров той же брошюры, он увез их с собой. В настоящем году в Семиреченской области будут происходить выборы волостных управителей. Переводчик Иса предполагает взять трехмесячный отпуск и приехать ко времени выборов в г. Верный, чтобы воспользоваться съездом, ознакомить участников такового с тайной работой, которая ведется в пользу киргизов и обсудить, что можно еще сделать дальше в этом направлении в Семиреченской области».8 Под именем Ибрагим, вероятнее всего, подразумевался переводчик Семиреченского областного правления Ибрагим Джайнаков, впоследствии один из лидеров Алаш-Орды в Жетысу. 
Царская охранка об Исе Тергеусизове располагала такими конкретными сведениями: «Дочь его 4 лет живет у бабушки (матери Исы) в Куртинской волости; сын 2 лет и дочь 4 месяцев – при родителях в Андижане. За все время службы в Андижане (4 месяца) Тергеусизов никуда в отпуск не отлучался вообще и в Семиречье не был – в частности. Сын Исы, живущий в Верном, настолько мал, что не мог служить для распространения брошюр. За все время, как Иса находился в поле моего зрения: в Верном с 1908 по 1910 г. и в Андижане – последние 4 месяца, я ни в чем предосудительном его не замечал. Он проявляет большую любознательность, любит читать и очень старательно исполняет каждое данное ему поручение. Ничего о своем намерении ехать в отпуск в сем году Иса мне не говорил. По случаю выборов волостных управителей в Верном никакого съезда не должно быть, так как выборы производятся уездным начальником в волостях по отдельности, на (составляющих самое обычное явление) аульных и волостных съездах. Время выборов, когда киргизские общества делятся на враждующие между собою партии, является самым неподходящим для какой-либо народной пропаганды. Переход Исы на службу в Фергану, где нет «киргизского вопроса» и население состоит из сартов и небольшой части кара-киргизов, на 3/4 осевших и владеющих землей на праве собственности, явная нелюбовь его к сартам и легкомысленное отношение к религии заставляют меня сомневаться в том, что он является агитатором идеи пробуждения киргизов, так как для этого он имел бы благодарную почву только в Верненском уезде среди своих родичей. Однако я допускаю, что Иса, как сын своего народа, мог болтать все то, что говорят киргизы по поводу земельных изъятий, читать и давать для чтения соплеменникам попадающуюся под руку соответствующую литературу. Сообщая об изложенном, прошу уведомить меня, не надлежит ли у Исы произвести обыск. Наблюдение за ним установлено».9
Тем не менее, Иса Тергеусизов вел себя весьма осторожно, поскольку на него имелось немало клеветнических доносов, где его также обвиняли в вымогательстве и мздоимстве.
Тем временем, в городе Верном жандармские доносчики принесли еще одно сообщение: «У Ибрагима, проживающего по Казарменной улице, не доезжая одного квартала до Ташкентской аллеи, во втором доме от угла налево квартируется сын Исы, переводчика андижанского уездного начальника; переводчик Иса через своего сына передал Ибрагиму семь экземпляров брошюры, озаглавленной «Оян, казак!». Брошюры теперь розданы по рукам для чтения; на днях у Ибрагима сосредоточатся несколько экземпляров; время, когда у Ибрагима будет храниться несколько экземпляров этой брошюры, будет точно известно. У Исы осталось еще пять экземпляров, которые он и увез с собой. Та же брошюра в нескольких экземплярах находится еще у Куватова. От кого получены брошюры Исой – неизвестно».10 Данное сведение показывает, что переводчик Куватов не только читал книгу Дулатова «Оян, казак!», но и также распространял эти экземпляры по разным уголкам Жетысу.
Иса Тергеусизов действовал в качестве связного в транспортировке книги Миржакыпа Дулатова «Оян, казак!». Мырзахан Толебаев поделился экземплярами книги с Исой Тергеусизовым. Об этом свидетельствовали жандармы: «В Статистиче­ском отряде Переселенческого управления в городе Пишпеке служит чиновник Мырзахан Толебаев. Он привез из Казани или Оренбурга 30 запрещенных изданий. По одному экземпляру находится у Исы Тергеусызова, остальные Толебаевым розданы киргизам Капальского уезда в степи».11 Есть также данные, что Мырзахан Толебаев родился в Верненском уезде. У него был брат, который учился в Верненской лесной школе. Во время своей поездки в Центральную Россию М. Толебаев обратно по дороге взял до сотни экземпляров книги «Оян, казак!», которые он привез в Жетысу, и раздавал казахам во время своих разъездов по уездам. 
Не только в городах современного Казахстана, но и в отдаленных сельских районах казахское население было знакомо с содержанием книги Миржакыпа Дулатова «Оян, казак!». Так, в Узун-Агачской, Чемолганской и Джаильмышевской волостях Верненского уезда простые казахи, владевшие грамотой, даже выучили наизусть брошюру М. Дулатова «Оян, казак!». Джаильмышевский волостной управитель Сат Ниязбеков оказал большое содействие распространению этой книги не только по уезду, но и по всему Жетысу, лично выделив триста рублей только в Капал на имя Барлыбека Сыртанова (1866–1914 гг.), инициатора Всеказахского съезда партии «Алаш».12 
Вскоре, осенью 1912 года в Семиреченское областное правление поступила жалоба от имени некого казаха Атыкова на Ису Тергеусизова на якобы чинимые с его стороны поборы, особенно в периоды выборов волостных. В обращении к администрации Семиреченской области он писал: «Если пожелаете расспросить о поборах Исы, то указать могут многие, а именно: Западно-Талгарской волости Амре Байторин, Восточно-Талгарской – Абдухалык Усенов, Абдраш Алиаскаров, Мало-Алматинской волости – Джелдибай Майликов, Чапраштинской волости Карибоз Туркенбаев, Сайман Сатекин, Чемолганской волости Турлубек Чуренов, Алпысбай Таспулатов, Байгулак Умарбеков, Каргалинской волости Чинасын Тилебаев, Узун-Агачской волости Малыбай Суюнбаев, Хусаин Кийлиев, Западно-Кастекской волости Раимбек Сыпатаев, Курдайской волости Мамай Адильбеков, Еркебай Базаров, Кульжан Акатаев, Аманжол Мамырханов, Сарытукумовской волости Сагыт Халыков, Моюнкумовской волости Гали Урдабаев, остальных лиц сообщим дополнительно».13 Кроме того, Атыков также обвиняет управителя Джаильмышевской волости Сата Ниязбекова в том, что он в качестве взятки дал Исе Тергеусизову аргамак и гнедую кобылицу. 
В ходе расследования, которое негласно вел коллежский ассесор, переводчик Семиреченского областного правления Петр Шебалин от имени вице-губернатора, расспросив всех вышеперечисленных лиц, приходит к выводу, что поборов как таковых не было. В частности, сам Сат Ниязбеков говорит об Исе Тергеусизове следующее: «Ису я знаю хорошо. Но я его считаю не как какое-либо большое лицо, а как переводчика. Лошади ему никогда никакой не дарил. Потому что не за что. У него имеется аргамак (кобылица гнедой масти). Это ему подарил его тесть киргиз нашей волости Касымбек Нурлубаев. О каких бы то ни было поборах, которыми бы пользовался Иса, мне ничего неизвестно».14 
Вот что пишет о нем Чапраштинский волостной управитель Карибоз Туркенбаев: «Переводчика Верненского Уездного Управления Ису я знаю с избрания меня волостным управителем, и в первый раз видел его на выборах. Он приезжал с помощником Уездного Начальника Управления Грязновым. Обязанность его было то, что переводит речь господина Грязнова. В дело выборов Иса не вмешивался и на стороне с киргизами каких-либо переговоров не вел. После выборов Ису я вижу часто в Уездном Управлении, но он ведет себя очень прилично и можно судить, что он человек хороший и справедливый. Денежного вознаграждения или каких-либо подарков вещами, скотом и прочими я Исе не давал, и он у меня никогда ничего не просил, а равно от людей о том, чтобы кто-либо давал Исе подарки я не слышал. Прошений или жалоб на Ису я не только сообща с другими лицами, но и один никому не подавал, потому что напрасно на человека незаслуживающего клеветать нельзя».15 
Алпысбай Таспулатов, бывший волостной управитель Талгарской волости о нем отзывался так: «Переводчика Верненского Уездного Управления Ису я знаю, когда он еще был мальчиком и вместе с моим сыном учились в гимназии, и он человек порядочный, и про него я никогда никаких худых дел не слышал. За советом или содействием к нему не обращался».16 
Такого же мнения о нем был и Малыбай Суюнбаев, волостной управитель Узун-Агачской волости: «Переводчика Верненского Уездного Управления Ису я знаю уже девять лет, т. е. когда он был писарем в нашей волости. Но я его знаю с хорошей стороны, а худого ничего про него не слышал. Сам лично с ним никаких дел не имел и не имею, а равно и от людей о том, чтобы Иса брал что бы то ни было за оказанное содействие или советы, я не слышал. А если и приходилось слышать, то только хорошие отзывы и больше ничего».17
Джелдибай Майликов, опрошенный казах Мало-Алматинской волости, в прошлом первый кандидат, а затем волостной управитель этой же волости после смещения избранного волостного управителя, отмечает его служебные качества: «Мы, как волостные управители, если за чем-либо являемся в Уездное Управление, то обращаемся к Уездному Начальнику или его помощнику, а последние для перевода требуют Ису, но лично с нами, чтобы Иса вел какие-либо дела, не было случая».18 
В рапорте Семиреченского областного правления приходят к выводу, что письмо казаха Атыкова на Ису Тергеусизова является кляузой, и писалось оно с целью сведения каких-то личных счетов. Все показания опрошенных лиц свидетельствуют, что Иса Тергеусизов в действительности был честным и добропорядочным человеком. По мере возможности он всегда справедливо решал возникшие проблемы, если они были в его компетенции. В рабочей обстановке никаких посторонних  разговоров ни с кем никогда не вел. На выборах волостных управителей он принимал участие и занимался только переводами, и в другие разговоры и процедуры выборов не вмешивался. Ведь недаром в народе его называли Иса-торе.   
В мае 1914 года письменный переводчик Верненского уездного управления Кайсерке Токсанбаев был уволен со службы и заменен Исой Тергеусизовым. Со слов Токсанбаева, начальник Верненского уезда уволил его несправедливо, но в то же время приводит высокую оценку Исы Тергеусизова со стороны администрации Семиреченской области: «В 1911 году, осенью, вследствие перехода переводчика Тергеусызова на службу в Андижан, я был приказом Вашего Превосходительства назначен на должность письменного переводчика Верненского Уездного Управления (перемещен из Джаркента). К весне 1912 года заболел и, хотя, пролежав в лазарете два месяца, поправился в достаточной степени. Господин Начальник Уезда, пригласив обратно Тергеусызова, представил меня к отчислению, сославшись на то, что я, ввиду болезненного состояния, ездить верхом не в состоянии, почему и был я отчислен Вашим Превосходительством от должности в июне месяце 1912 года».19  
Далее он приводит слова начальника уезда в качестве аргумента в пользу Тергеусизова: «Иса был достаточно наказан, год целый был без места, он человек семейный, а Вы холостой – можете жить на содержание словесного переводчика».20 Таким образом, с октября 1913 по май 1914 года, Иса фактически был без работы. Причинами этого, вероятно, были подозрения в его причастности к распространяемым крамолам, и частичное неверие царской власти в его добросовестность и добропорядочность в связи с кляузами о поборах в его адрес.      
Со своей стороны Тергеусизов также пишет на имя царя Николая II прошение о принятии на службу. Текст официального письма-обращения звучит таким образом: «Всепресветлейший Державнейший Великий Государь Император Николай Александрович, Самодержец Всероссийский, Государь Всемилостливейший! Просит отставной канцелярский служитель Иса Тергеусызов. Имея желание вновь поступить на службу Вашего Величества по административно полицейскому Управлению Семиреченской Области и поднося у сего аттестат об отставке от 31 октября 1913 года за № 25228, всеподданнейше прошу: Дабы повелено было сие прошение мое принять и меня вышепоименованного определить на службу канцелярским служителем Верненского Уездного Управления. К поданию надлежит Верненскому Уездному Начальнику. К сему прошению руку приложил Иса Тергеусызов. 23 мая 1914 года, город Верный».21
Итак, Иса Тергеусизов, вступив вновь в должность, продолжал работать в том же духе. В это время, царская Россия вступает в Первую мировую войну, начав военные действия против Германии и Австро-Венгрии, на стороне Великобритании и Франции. Полки трех очередей Семиреченского казачьего войска были мобилизованы и отправлены на фронт Первой мировой войны. Только на январь 1917 года из 6107 военнообязанных казаков на военной службе состояло 4167 человек. Население продолжало заниматься скотоводством, земледелием, торговлей, услугами и т. п. За два года военных действии в 1914–1916 гг. Российская империя из-за недостаточной подготовленности с переменным успехом одерживала победы, но армия сильно изматывалась, ресурсы истощались.
В связи с этим, 25 июня 1916 года царское правительство опубликовало указ, согласно которому все коренное мужское население юго-восточных окраин Российской империи в возрасте от 19 до 43 лет должно было быть мобилизовано для тыловых работ по строительству оборонительных сооружений в районе военных действий. Поскольку мобилизация пришлась на время уборки урожая, сенозаготовки и перегона скота на зимние пастбища, это вызвало недовольство казахов, которые и без того терпели поборы со стороны царской администрации и конфискацию земель для русских крестьян-переселенцев и казаков. Генерал-губернатор Степного края Николай Сухомлинов отсрочил призыв местного населения на тыловые работы до 15 сентября 1916 года, пытаясь избежать восстания и в срок обеспечить сбор урожая. Но это не смогло остановить начавшееся восстание в крае летом 1916 года. Одновременно начались восстания в Тургайской области Оренбургской губернии, Семиреченской и Сырдарьинских областях Туркестанского генерал-губернаторства, где компактно проживали казахи. Эхо восстаний казахов и киргиз молниеносно перекинулось в Закаспийский, Самаркандский и Ферганские области Туркестанского края, где восстали туркмены и узбеки (имеются в виду узбеки-кипчаки, не путать с сартами).
Национально-освободительное движение было стихийным и одновременно разрозненным из-за отдаленности районов. Однако одинаковые социально-экономические и политические условия способствовали одновременным действиям по всем регионам Казахстана. 
Жетысу стал одним из крупнейших районов вооруженной борьбы казахов против царских колонизаторов. Восставшие под предводительством Бекболата Ашекеева сжигали почтовые станции, уничтожали телеграфные линии, боролись с регулярными карательными войсками, полицией, казаками, и нападали даже на переселенцев-крестьян и кулаков.
Национально-освободительное восстание 1916 года советская идеология пыталась ограничить как политическое выступление против царизма. В действительности, это восстание было за освобождение казахского народа. Алматинский краевед Александр Воронов отмечает, что восстание возглавлялось степной знатью и лидерами партии «Алаш»: «Достаточно взглянуть на должности лидеров восстания: Далдыбай Ибраимов, Бейсебай Ханфиев, Касыбай Кайсыбеков, Арчибек Чоган – все они были либо волостными правителями, либо богатыми людьми. Тот же Сат Ниязбеков тоже был одним из предводителей восставших».22
При мобилизации казахов Оренбургской губернии и Степного края на тыловые работы в Центральную Россию летом 1916 года лидеры партии «Алаш» Алихан Бокейханов и Ахмет Байтурсынов во избежание напрасного кровопролития и репрессий царских властей обратились к населению не оказывать сопротивления. Они также неоднократно пытались убедить царскую администрацию не спешить с мобилизацией, а провести тщательную подготовку, обеспечить просветительскую работу среди населения наряду с возвратом земель изгнанным казахам и сохранением имеющихся земель казахов как их собственность, а также расширить права казахского населения. Такой же позиции придерживались алашовцы Жетысу. Но, поскольку восстание пошло необратимо, то часть алашовцев Жетысу, а также радикальные представители казахской интеллигенции как Токаш Бокин, решительно призывали народ к вооруженному сопротивлению. Нелегально в качестве агитатора в восстании принял участие и молодой гимназист Ораз Джандосов. Большинство волостных управителей оказали поддержку восставшим.  
Однако в октябре 1916 года восстание в Жетысу было подавлено войсками генерала А. Н. Куропаткина, который был одновременно генерал-губернатором Туркестана, командующим войсками  Туркестанского военного округа, а также войсковым наказным атаманом Семиреченского казачьего войска. Царское правительство начало репрессии против казахского населения. К смертной казни были приговорены около 350 человек (среди них лидер восстания Бекболат Ашекеев), столько же людей было заключено в тюрьмы и отправлены на каторгу. Царские войска при помощи казаков и кулацких отрядов вели зверскую расправу не только с повстанцами, но и терроризировали и уничтожали мирное население. Около 300 тысяч казахов оставили свои родные места, перейдя государственную границу в соседний китайский Кульджинский край.
За отказ отправлять казахов на военно-тыловые работы попали под следствие многие волостные управители и судьи. Среди них оказался бий Куртинской волости, бывший народный судья Кожбанбет Кийлыбаев, который с 1879 года был на службе и в должности, и прежде себя ничем нескомпроментировавшим, а напротив, имевший благодарность, похвалу и награду лично от губернатора Семиреченской области Фриде в 1879 году.23 
В августе 1916 года на следственные допросы были вызваны переводчики Семиреченского областного правления титулярного советника Ибрагим Джайнаков, коллежский ассесор Калыгул Чигиров, губернский секретарь Кайсерке Токсанбаев, а также не имеющий чина Иса Тергеусизов. Они давали показания по делу Токаша Бокина, который будучи переводчиком Семиреченского областного переселенческого управления и отставным коллежским секретарем, обвинялся в агитации казахов разных волостей Жетысу против призыва на тыловые работы и призыву к восстанию казахов против русского правительства. Есть сведения, что в свое время во время учебы в гимназии Токашу Бокину оказывал материальную поддержку сам Сат Ниязбеков.
Ибрагим Джайнаков дал следующее показание: «Я 12 июля испросил у господина военного губернатора разрешение на созыв в городе Верный главарей своей Больше-Алматинской волости для объяснения им цели призыва киргиз и убеждения их в необходимости подчиниться Высочайшему повелению. 14 июля явились главари и у меня во дворе было устроено совещание. На этом совещании были лишь одни Больше-Алматинцы, из других же волостей был, зашедший ко мне, как к знакомому, отставной чиновник Т. Бокин, а затем  пришел и переводчик Иса Тергеусызов (из киргиз Куртинской волости). Когда я, Чагиров и врач Джакупбаев познакомили своих сообщественников с целью призыва киргиз и разубедили их от прошедшего в их среду слуха, что будут брать киргиз прямо на позицию, собравшиеся почетные должностные лица изъявили свое полное согласие пойти на встречу воле государя. Тогда мы с Чагировым и Джакупбаевым стали проводить мысль, что нам нечего ждать других волостей и что надо о своем желании заявить начальству. Сидевший до того времени молча, Бокин стал возражать нам, говоря, что подобные вопросы нужно разрешать всем уездом и что мы хотим быть выскочкой. Хотя я и делал намек, что он этим испортит налаженное нами дело и что лучше начать одной волости, чтобы другие последовали за ней, но Бокин твердо стоял на своем и речь свою держал в том смысле, что разрешение такого серьезного вопроса не может следовать кучкой влиятельных киргиз Больше-Алматинской волости. Я тоже пошел дальше, заявив, что Высочайшее повеление не подлежит обсуждению и не разрешению, и что наше дело разъяснить его, повести, кто нас послушается, на путь истины, и предложил ему ехать в свою волость и нам не мешать. Я теперь точно не помню, Бокин очень горячился, говорил очень громким голосом, соскочив с места. Ко мне присоединились господа Чигиров, Джакупбаев и Тергеусызов. Киргизы же чутко прислушивались к протесту Бокина и налаженное нами дело стало расклеиваться. Один из киргиз, по имени Сары (аула  №5 Больше-Алматинской волости), открыто заявил, что Т. Бокин рассуждает правильно, и что действительно надо такой вопрос разрешать не то что с участием почетных лиц всего уезда, но даже с участием «Бухары» (простого народа). Заметно было, что многие из присутствующих киргиз отнеслись очень сочувственно как к речи Токаша, так и к словам Сары. Тогда видя, что и другие из киргиз могут последовать им и что дело будет испорчено, я предъявил категорическое требование Бокину, чтобы он покинул нас, а киргизу Сары пригрозил усиленной охраной. Верившие нам – мне, Чагирову, Джакупбаеву – не сочувствовавшие Бокину, и даже один из них – одноаулец Сары – старик Куснетдин Садымбеков, будучи возмущен поведением Бокина и Сары, избил последнего, говоря: «Ты слушай своих чиновников, если хочет Токаш – пусть приведет в порядок свою волость!». Таким образом, едва ли не испортилась у нас тогда дело, но все-таки под влиянием слов Бокина, наши киргизы не решились выступить, и 15 июля, будучи у военного губернатора, они просили распоряжения о созыве всего уезда. В тот же день или на другой день Бокин куда-то уехал и больше в город Верный не возвращался. Переводчик Шебалин говорил мне, что он где-то встречал Бокина и слышал от него, что между киргизскими интеллигентами есть рознь. Через некоторое время, приехавшие из степи киргизы, а также переводчик Токсанбаев говорили, что в степи что-то довольны Токашем и что говорят: «Вот молодец Токаш – выручит, а то другие переводчики хотели уже с места заставить киргиз согласиться! Подписал: Титулярный советник Ибрагим Джайнаков».24
Из показаний переводчика Верненского уездного правления Исы Тергеусизова: «14 июля я после занятий зашел к переводчику областного правления Ибрагиму Джайнакову, только что приехавшему с теплых вод. Зайдя к нему, я застал там самого Джайнакова, чиновника Чигирова, отставного чиновника Токаша Бокина, врача Нюсупбека Джакупбаева и несколько киргиз Больше-Алматинской волости. Поздоровавшись со мной, Джайнаков продолжал беседу с киргизами, причем, говорил им, что не надо слушать никаких кривотолков, а надо скорей составить списки на рабочих, нужных направлению в тыл действующей армии, а затем и аульные приговоры на них и эти послужат примером для других волостей. После этой речи Джайнакова, Токаш Бокин сказал: «Господа, этот вопрос, по-моему, надо решать общим голосом, т.е. собрать всех киргиз уезда и обсудить, а не быть выскочкой». Возражения Бокина Джайнаков не принял во внимание и продолжал говорить киргизам, своим сообщественникам, ускорить составление приговора. Я, со своей стороны, присоединяясь к мнению Джайнакова, сказал тоже самое присутствующим, что и Джайнаков, и посоветовал им покончить скорее, не откладывая. Долго я у него не оставался – ушел домой к себе. Подпись по-русски: Иса Тергеусызов&raqu