• Экономика
• 21 Мая, 2013

Система налогооблoжения и механизм изъятия нефтегазовой ренты

Аманжол КОШАНОВ,

академик

Общепризнано, что наличие сырьевых ресурсов представляет значительные возможности для социально-экономического прогресса. Но сырьевая рента повышает макроэкономическую волатильность и снижает стимулы к улучшению качества структуры экономики, институциональных структур в целом. На фоне большинства стран переходной экономики выделяются страны с высоким уровнем нефте- и газодобычи – Азербайджан, Казахстан, Россия и Туркменистан.

Экспорт сырья и рост прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в добывающие отрасли способствовали масштабному притоку средств в иностранной валюте, что обусловило незащищенность этих стран от резких колебаний цен на сырье. Доходы от природных ресурсов позволяют повысить темпы роста за счет финансирования накопления в сектор природных ресурсов. Но наличие природных ресурсов может дестимулировать инвестиции, свести на нет положительный эффект ресурсного богатства и сформировать условия для возникновения «ресурсного проклятия».[1]

Зависимость от природных ресурсов – очевидный источник волатильности макроэкономических показателей. Высокие цены на сырье вызывают экономический бум, который при последующем  цикле воспроизводства сменяется снижением цен. С волатильностью также связана проблема «голландской болезни», когда экспорт природных ресурсов может осуществляться в ущерб развитию обрабатывающего производства.* Рабочая сила и капитал перетекают в растущие отрасли добычи природных ресурсов, услуг и строительство жилья, что тормозит развитие обрабатывающей промышленности, а значит, и долгосрочный экономический рост. Мировой опыт показывает, что диверсифицировать экономику и ослабить зависимость страны от ресурсной ренты – задача крайне сложная. В докладе ЕБРР (Transition Report, 2008) показано, что нефтедобывающая отрасль слабо связана с другими экспортными отраслями в плане использования технологий и навыков. И в свою очередь сама «нефтянка» для создания мощностей и приобретения технологий  требует существенных капиталовложений.

И в то же время, ряду стран, богатых ресурсами, удается провести существенную диверсификацию: богатая медью Чили создала конкурентоспособное сельское хозяйство, а также виноделие. В Малайзии предприятия обрабатывающей промышленности интегрированы в азиатские и мировые сети производственных компаний. В Мексике создана высокотехнологичная обрабатывающая промышленность в кооперации и на основе прямых инвестиций  американских компаний.

Мировой опыт подтвердил, что богатые ресурсами страны могут диверсифицировать экономику, эффективно распределяя сырьевые доходы, создавая стабилизационные фонды и ФНБ. В России, в целях инновационного развития и диверсификации экономики страны, разворачивают свою деятельность специализированные госкорпорация «Роснано», научно-производственный центр «Сколково». В Казахстане диверсификацию экономики провозгласил национальной задачей Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына». Цель фонда: софинансировать проекты развития, начиная с МСБ и заканчивая инфраструктурой, уделяя особое внимание развитию национальной составляющей в нефтегазовом секторе, высокотехнологичным отраслям промышленности и сельского хозяйства. По расчетам МВФ, в период бума в сырьевой сфере (1998-2007 гг.) объемы государственных инвестиций возросли в России с 3 до 4,5% ВВП, в Казахстане – с 3 до 6% ВВП, в Азербайджане – с 2 до 10% ВВП. Повышение цен на сырье ведет к росту номинальной стоимости добычи и экспорта первичных природных ресурсов и может вызвать временный переток средств в добывающие и смежные отрасли. И показатели диверсификации экономики в богатых нефтью странах имеют тенденцию к естественному снижению при росте цен на нефть.

Страны, богатые природными ресурсами, пострадали от кризиса в относительно меньшей степени. По данным МВФ если судить по показателю ВВП на душу населения, то ресурсное богатство становится статистически значимым фактором, смягчившим спад производства в широкой выборке стран. Особенно благодаря использованию накопленных резервов для финансирования мер по стимулированию экономики с помощью инструментов бюджетной и денежно-кредитной политики. Так, России и Казахстану удалось сохранить стабильность финансовых систем путем крупномасштабных вливаний ликвидности в банковскую систему, оказания помощи конкретным отраслям и рекапитализации банков. Несмотря на спорность выбора конкретных получателей этих ресурсов, государственные фонды национального благосостояния расширили возможность этих стран в проведении антициклической политики. Значительная часть кредитных ресурсов была направлена в сферы торговли, услуг, строительства жилья, особенно ипотечного. В Казахстане объем потребленных кредитов (вместе с большими заемными средствами, привлеченными компаниями-застройщиками и строительными фирмами) на пике превысил 21% ВВП. В России он вырос с 0,5% ВВП в 1990 г. до 10% в 2008 г.

 Казахстан, как и Россия, Азербайджан, исходя из опережающего спроса на энергоносители, особенно вследствие повышенного  импорта в Азию в посткризисный период, неуклонно наращивает предложение нефти на мировой    рынок. В 2009 году было добыто 76,5 млн.т, в 2010 г. – 79,5 млн.т. В планах правительства доведение в 2015 году уровня производства нефти до 100 млн. т, для чего необходимы соответствующие инвестиции в отрасль. За 11 лет, с 2000 года мировой спрос на сырую нефть вырос с 74 млн.баррелей до почти 89 млн. Администрация США в 2011 году уже обращалась к ОПЕК ( нефтяной картель) повысить уровень добычи, но при реализации по более сниженным ценам в пределах 75-95 долларов за баррель с учетом покупательной способности денег в мире (речь идет о долларах). Относительно высокий спрос на сырье при регулируемых ценах на нефть выгоден и Казахстану с тем, чтобы избежать сырьевого шока, когда цены на нефть и многие другие виды сырья могут бесконтрольно взлететь до новых высот, а производители не смогут оперативно нарастить добычу.[2]

В этих условиях важное значение имеет вопрос о рентном налогообложении, стимулировании и народнохозяйственной эффективности сырьедобывающих компаний. В Казахстане, в отличие от России, действуют параллельно рентный налог на экспорт нефти (РНЭН) и экспортная таможенная пошлина (ЭТП). Притом, РНЭН в большей мере относится к общему рентному платежу, а ЭТП – к ценовой ренте с фиксированной базой. Но с учетом общей неопределенности исходной рентной основы с дифференциацией на абсолютную и дифференциальную ренты обе фискальные нагрузки начисляются на одни и те же объемы за одну и ту же операцию. Механизм рентного налога устанавливается Налоговым кодексом и принимается Парламентом.*ЭТП утверждается правительством без одобрения Парламента и без достаточного модельного обоснования и соответствующих расчетов. Фискальное двоевластие сохраняется. По мере роста нефтяных цен, естественно, доходы компаний в аккумулируемой прибыли относительно снижаются. Негласная установка такова, что фискальная нагрузка на компании должна позволять им сохранять рентабельность не менее 25%. ЭТП на сырую нефть в период кризиса была на уровне 20 долл. за тонну, а с 16.08.2010 года, когда стоимость  фьючерса на нефть марки Brent на мировых рынках составила 70-80 долл. за баррель, согласно постановлению Правительства, размер пошлины на сырую нефть с 1 января 2011 года повысили до 40 долл. за тонну. Поступления от ЭТП в 2011 году ожидаются в размере 2,9 млрд.долл. Повышение ЭТП, по мнению руководства страны, нацелено на то, чтобы максимально изымать природную ренту и соответственно увеличить наполняемость бюджета. К тому же ЭТП на нефть в 40 долл. за тонну приблизит Казахстан к странам с высокой налоговой нагрузкой на недропользователей. Ставка ЭТП в 40 долл. за тонну установлена расчетно, точной формулы ее определения не существует. Отсюда затруднительно планирование и прогнозирование деятельности компаний и предсказуемости поведения акционеров.

Согласно положению законодательства РК, ставка ЭТП никак не привязана к цене за нефть, а исходными являются суммарные поступления в бюджет. К тому же, если ЭТП считают рентным налогом, почему он и действует только при экспорте нефти, а куда девается рента при реализации нефти и нефтепродуктов для внутренних потребителей? При этом ставки рентного налога (РНЭН) остаются по-прежнему высокими, на таком же уровне, когда они рассчитывались для целей замены ЭТП. В этом плане недостаточна научно-методологическая база по изъятию абсолютной и дифференциальной рент в зависимости от оценки собственности государства на недра и дифференциальных различий в добывающих недровых ресурсах. В соответствии с Налоговым кодексом, нефтяные компании (за исключением работающих по соглашению о разделе продукции) платят так же, как и все, налог на прибыль, НДПИ – налог на добычу полезных ископаемых (ставка дифференцируема и зависит от многих факторов). Если прибыль выше затрат более чем на 25%, то начисляется налог на сверхприбыль, ставка которого превысит 60%. Так же начисляется РНЭН – рентный налог на экспорт нефти, который зависит от ее цены: чем она выше, тем больше отчисления. Нефтяники также выплачивают КПН – корпоративный подоходный налог, экологические платежи.

Несопоставимы структура налогообложения и рычаги воздействия на недропользователей Казахстана и России. При применении фискального режима России к Казахстану налоговая нагрузка на нефтяников может возрасти более 90%. Нельзя сравнивать и ЭТП в Казахстане и России, при том, что в Казахстане есть т. н. рентный налог, привязанный к экспорту, а в России его нет. Предстоит сегодня и в перспективе в Казахстане предметно решать (и методологически, и методически) влияние величины РНЭН и ЭТП на акции и рентабельность компаний иностранных и казахстанских инвесторов, на привлекаемый в значительных объемах иностранный капитал. Аналитики ассоциации KAZENERGYсделали расчеты, согласно которым введение ЭТП на уровне 20 долл. за тонну по 9 крупнейшим компаниям, суммарная добыча которых составляет 32,9 млн.тонн, снизило рентабельность компаний проанализированной ими контрольной группы до 18,69%. При этом КНН – коэффициент налоговой нагрузки – вырос до 67,66%, что в определяющей мере характеризует фискальные цели повышения ставки и интересы наполняемости бюджета. При ставке величины 40 дол.за тонну рентабельность продаж упала до 16,1%, а уровень КНН вырос до 72,21%,[3] увеличение экспортной таможенной пошлины (ЭТП) до 40 долл. с 1 января 2011 года приближает налоговую нагрузку нефтяных компаний в Казахстане к российский нагрузке, которая считается высокой. Притом в России нет рентного налога (РНЭН) на экспорт, это компенсируется экспортной пошлиной. При достаточно дифференцированном подходе к взиманию экспортной пошлины на нефть и НДПИ на разработках труднодоступных и географически удаленных месторождений (в Восточной Сибири, на Севере), используется нулевая ставка, что компенсирует высокие издержки и дополнительно стимулирует освоение месторождений и, в конечном счете, формирует другую структуру налогов. Требования субъектов недропользования сводятся к тому, чтобы сделать правила фискальной политики прозрачными, предсказуемыми и устранить факт двойного налогообложения.[4] В России, где нет рентного налога, да и НДПИ при определенных условиях считается по нулевой ставке, чтобы обеспечить намечаемый уровень добычи 2020 года, намечается снижать налог НДПИ и сэкономленные средства будут вкладываться в развитие добывающих и перерабатывающих предприятий нефтегазового сектора.

Подход российских властей к снижению налоговой нагрузки на недропользователей следует признать стратегически верным. В противовес краткосрочным фискальным интересам есть резон за счет снижения налогов сэкономленные средства превращать во внутренние накопления, инвестиции и не прибегать сверх меры к услугам зарубежных инвесторов, привлечению внешних инвестиций, поддержать, сохранить собственных субъектов-резидентов и предотвратить впоследствии чрезмерный вывоз капитала из страны с соответствующими последствиями.

При этом следует иметь в виду, что в России основные сырьевые, нефтегазовые монополии являются государственными, с активным участием капитала национальной буржуазии. Речь идет о преимущественно отечественном финансировании инвестиционных проектов. В целом же доля ТЭК (топливно-энергетического комплекса) в промышленном производстве РФ в 2010 г. составила 4%, а нефтегазовый сектор объемлет 20% ВВП. От 50 до 70% дохода дает сырьевой сектор страны. В этом плане Казахстан и Россия предстают странами сырьевидной экономики.

Что же касается положения дел в Казахстане, то у нас в решении Программы ФИИР приходится рассчитывать на зарубежных инвесторов, в основном на филиалы зарубежных ТНК, другие иностранные компании, которые инвестируя нашу экономику, вывозят всю полноту прибыли. В 2011 году правительство утвердило Программу развития нефтегазового сектора в 2010-2014 годы стоимостью 234 млрд.долл., основную часть которых должны обеспечить собственные средства, компаний и их займы.

Ниже нами приведены коэффициенты налоговой нагрузки по республике в сравнении с рядом других нефтедобывающих стран мира, а также выборочно по отраслям и сферам деятельности. При общем относительно невысоком уровне фискальной нагрузки по Казахстану мы постараемся заглянуть, что же стоит за общими обобщенными данными по показателям КНН (брутто и нетто).

Информация о коэффициенте налоговой нагрузки (брутто, нетто) по налогоплательщикам, подлежащим республиканскому мониторингу, за 2008 год (с учетом структурных подразделений налогоплательщиков) в разрезе областей[5]

Судить о процентах налоговой нагрузки по отраслям мы можем лишь в той мере, в какой мы видим их в данной таблице. Налоговый комитет Министерства финансов РК предоставляет лишь информацию об уплаченных суммах налогов за отчетные годы. Вопрос КНН крупных налогоплательщиков, подлежащих республиканскому мониторингу, переведен в разряд закрытых тем. Возможно, нет необходимости показывать КНН по всем отраслям экономики страны, но разве то, что касается эксплуатации недр, не должно быть прозрачным? Тем более добывающий сектор, а вернее нефтегазовый, несет на себе наибольшее фискальное бремя. Высокий уровень цен на нефть в 95-100 долл. за баррель в 2007-2011 гг. (исключая кратковременное понижение в период кризиса) фактически определили судьбу казахстанского ВВП и республиканского бюджета в целом. Хотя если судить по международным стандартам, итоговая цифра 29,3% по налоговой нагрузке среди нефтедобывающих стран выглядит минимальной. В то же время, по доле экспорта нефти и природного газа в их добыче Норвегия и Казахстан занимают наиболее высокие позиции – соответственно 0,89 и 0,79. До 2009 года Казахстан относился к странам с низким уровнем изъятия из нефтяного сектора, что свидетельствует о неадекватном налогообложении недропользования. По отдельным компаниям одни несли налоговое бремя в 35-45%, а другие, притом наиболее крупные, на уровне филиалов ТНК, действующие по СРП (соглашение о разделе продукции), ограничились налоговой нагрузкой в 8-15%.

Расчет скорректированногоКНН для нефтедобывающих стран[6]

Что касается расчетов КНИ по приведенным пяти странам, то налоговое изъятие определяется отношением налоговых поступлений от предприятий нефтяного сектора к общей сумме, полученной от умножения физических объемов нефти на цену марки Брент и природного газа на мировую цену. Самый высокий КНИ составляет в среднем 0,63 для Норвегии, где схема налогообложения нефтяного сектора достаточно простая, и, как показывает статистика, достаточно эффективная. Предприятия, занимающиеся добычей нефти и газа, сначала уплачивают экологические сборы и налог на землю, затем с чистой прибыли уплачивается подоходный налог по 28-процентной ставке. Из оставшейся суммы резервируется определенный объем средств для обеспечения нормальной доходности (рентабельности) компании. После чего уплачивается специальный налог в размере 50%.

КНИ для Алжира составляет в среднем 0,56, в то время как для России он равен 0,26. Основными источниками поступлений от российского нефтяного сектора являются налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и вывозные пошлины (ЭТП),включая нефть, газовый конденсат и природный газ, нефтепродукты. Оба вида платежа зависят от объема добычи нефти и уровня ее экспортных цен. Таким образом, КНИ для России даже с неполными налоговыми поступлениями оказывается выше, чем КНИ для Казахстана.[7]

В докризисный период, да и по выходе из кризиса, развитие энергетического сектора Казахстана характеризовалось как расширением физического объема добычи и экспорта нефти и базового конденсата, так и устойчивым ростом экспортных цен на энергоресурсы. Как известно, добываемые из казахстанских недр нефть, газ, а также уголь, металлы и их концентраты являются системообразующей статьей экспорта государства. Поэтому следует с пониманием воспринять инициативу казахстанского правительства по увеличению налоговой нагрузки на экспортеров нефти и нефтепродукты. По расчетам Министерства финансов РК, в 2011 году при ставке ЭТП (экспортной таможенной пошлины) на нефть до 40 долл. за тонну бюджет республики дополнительно получит 421 млрд. тенге.* Это повышение справедливо отражает баланс интересов между налогоплательщиками и бюджетом Казахстана, хотя увеличение налоговой нагрузки на экспортеров нефти вызывает озабоченность как среди отечественных компаний, так и иностранных инвесторов. А бюджет республики из-за увеличения фискальной нагрузки на недропользователей стал ощутимо расти, а собственно налоговая нагрузка в 2011 году возросла до 9,2% от ВВП. Платежи недропользователей в бюджет в 2010 году составили 7,1% к ВВП. В 2007 году по отношению к ВВП все платежи от недропользователей составляли 3%. Политика государства направлена на развитие нефтегазовой отрасли. По программе развития на 2010–2015 годы Казахстан намерен увеличить добычу нефти и газового конденсата к 2015 году до 100 млн.тонн, а это 120,4% к предкризисному 2008 г., серного газа – до 54 млрд.куб.м, это почти 61,4% к 2008 году. Объем экспорта нефти планируется увеличить до 75 млн. тонн – 119,4% к 2008 году.[8]

В условиях Таможенного союза ратифицировано соглашение о развитии общего рынка нефти и нефтепродуктов Казахстана, России и Беларуси. Но при этом следует иметь в виду существенные различия в структуре налогообложения и рычаги воздействия на недропользователей в России и Казахстане. В России ЭТП составляет 400 долл., тогда как у нас всего 40 долл., хотя цена нефти регулируемая на международном уровне, одна, единая. В среднем, с каждой тонны проданной нефти в бюджет республики поступает всего примерно 8 долл. Если же казахстанские и российские экспортные пошлины привести к общему знаменателю и соответственно увеличить ЭТП в Казахстане чуть ли не до размеров российских, т.е. наложить фискальный режим РФ на условия работы казахстанских недропользователей, то налоговая нагрузка на них составит более 90%. Подобная унификация и попытка выравнивания ЭТП, разумеется, нереальна и может серьезно подорвать нефтегазовый потенциал республики. Другое дело, возникнут проблемы из-за ножниц цен при обмене нефтепродуктами и кооперации нефтеперерабатывающих предприятий. И уже совсем необоснованным выглядит сравнение размеров экспортной пошлины в Казахстане и в России, поскольку у нас действует рентный налог, привязанный к экспорту, а в России его просто нет. В России ЭТП несет основную налоговую нагрузку на углеводороды, у нас же, кроме ЭТП, есть рентный налог, НДПИ, который на данном этапе, наряду с ЭТП, обеспечивает необходимый коэффициент налоговой нагрузки. В Казахстане действует еще такой налог, как налог на сверхприбыль, который ограничивает рентабельность добычи нефти и которого в Российской Федерации нет. Кроме того, в России есть целые регионы, такие как Восточная Сибирь и Каспий, в которых для добывающих компаний уровень налоговой нагрузки значительно снижен.

Следует иметь в виду, что в Казахстане инвесторам также предоставлены различные льготы и преференции. Так, при себестоимости добычи нефти на высокорентабельных месторождениях Тенгизшевройла всего в два доллара, равно и на ряде других мирового уровня залеганиях, действуют соглашения о разделе продукции (СРП) и льготный налоговый уровень для них неизменен. В то же время компании, принадлежащие государству, работают по новому Налоговому кодексу и несут все бремя фискальной нагрузки, а инвесторы-гиганты казахстанского недропользования вроде ТШО, Кашагана, китайского сектора пользуются фактически отсутствующими в современном мире преференциями. Потому Национальный фонд до сих пор на 55% наполняется за счет платежей национальной компании. Если исходить из возможной единой фискальной нагрузки на всех недропользователей, как это предписано новым Налоговым кодексом, Нацфонд должен наполняться в два раза больше.[9] В целом система налогообложения в сырьевом секторе усложнена, научно-методическая основа исчисления не выдерживает критики, отличается совершенно неоправданной чересполосицей. При официальном расчете КНН компаний имеют место двойной учет, когда экспорт  облагается нулевой ставкой НДС, которая сначала уплачивается в бюджет, затем снова возвращается налогоплательщику. В сторону завышения КНН действуют и факты включения Chevron или ТШО расходов на зарплату, соцпакеты. Не потому ли после 2009 года показатель КНН в официальной статистике выдается одной строкой, валом, а в разрезе ведущих компаний данные отсутствуют. В Налоговом кодексе термин КНН отсутствует вообще. В секторе недропользователей предстоит решить важную задачу по достижению единых критериев и принципов налогообложения, в том числе и рентных платежей, ибо речь идет о бюджетных миллиардах и диверсификации казахстанской экономики. В противном случае, пользуясь «благоприятным инвестиционным климатом», все больше инвесторов будут стремиться попасть на казахстанские месторождения, как на некий «Клондайк».

Огромным резервом пополнения бюджета является реализация Инициативы прозрачности добывающих отраслей (ИПДО). ИПДО представляет собой мировой стандарт, способствующий обеспечению прозрачности доходов от нефте-, газо- и горнодобывающих отраслей промышленности. Идею создания Инициативы прозрачности выдвинул бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр в октябре 2002 года. Сегодня в Казахстане насчитывается 132 нефте-, газо- и горнорудных компаний из 300, подписавших Меморандум о взаимопонимании в реализации в стране и предоставляющих свои отчеты о платежах компаний и доходах правительства от добычи нефти, газа и других полезных ископаемых, которыми государство распоряжается от имени граждан. Внедрение Инициативы прозрачности в Казахстане должно обеспечить улучшение инвестиционного климата, свидетельствовать об экономической и политической стабильности.

Во время глобального финансового кризиса и необходимости более жесткого финансового регулирования международных рынков и снижения до минимума рисков возникновения новых финансовых «пирамид» в посткризисный период со всей остротой перед ведущими державами мира, особенно G-20 (на Лондонском саммите 2009 года), встала проблема борьбы с «отмывочными» схемами увода капитала в «заморские тихие гавани», в так называемые оффшорные зоны, где международные компании укрывают от налогов баснословные прибыли и тем самым, как считают ведущие финансовые эксперты государств «двадцатки», наносят всему миру огромный ущерб. Не по настоянию ли филиалов ТНК в Казахстане с 2008 года исчез из статистической отчетности показатель КНН (коэффициент налоговой нагрузки)? Сведения о конкретных размерах поступлений от добычи и экспорта казахстанской нефти и газового конденсата, другого природного сырья по «ТенгизШевройл», «КарачаганакОперейтинг», ENRC «КазахмысПЛС» и китайскому нефтяному сектору не раскрываются под тем предлогом, что-де они связаны с соображениями коммерческой тайны иностранных компаний, занимающихся разработкой здешних нефтяных, газовых, других стратегически важных ресурсов. Американская некоммерческая исследовательская организация Global Financial Integrity опубликовала рейтинг стран по уводу капиталов за границу с 2000 по 2008 годы. Из Казахстана, по их данным, за этот период было вывезено 126 млрд.долл.[10] По оценкам казахстанских экономистов, ежегодная природная рента в добывающем секторе достигает 5-6 млрд. долл., которые присваиваются недропользователями. За последние 10 лет этот доход составил примерно 670 млрд.долл. При этом в республике используются заниженные цены при экспорте сырья и его поставках аффилированным фирмам, например, 65-70 долл. за баррель нефти, закладываемых в бюджете. Тогда как фактические цены «Брент» на ньюйоркской бирже за первое полугодие 2011 года не опускались ниже 100-110 долл. При этом фактически через оффшоры нефть реализуется по мировым ценам, разница в 30-35 долл. присваивается оффшорными аффилированными компаниями, фирмами. Если за последние 10 лет из Казахстана экспортировали не менее 500 млн.тонн нефти, то хотя бы при занижении цены на 5-10 долл. за баррель в среднем за указанное десятилетие (занижение усредняется с учетом волатильности цен за отдельные годы), то нелегально вывезенный капитал из республики превышает 250 млрд.долл.

Идентичное положение сложилось и в российской экономике. По утверждению ученых-экспертов, мощным ресурсом пополнения бюджета следует считать оффшоры, куда уже вывезена существенная часть российской экономики и которая оказалась в иностранной юрисдикции. Например, Кипр владеет почти всеми российскими металлургическими гигантами. По разным данным, от 90 до 95% крупных предприятий страны зарегистрир