• Геополитика
• 21 Июля, 2016

Как взращивался нацистский военный монстр

Бахытжан Ауельбеков

75 лет назад началась Великая Отечественная война. Победа в Великой войне в конечном счете была одержана, о ней написано колоссальное количество литературы во многих странах мира, но как ни странно,  история ее до сих  пор является недостаточно изученной. Мы хотели бы обратить внимание на некоторые моменты тех лет, малоизвестные широкому читателю.

Для всех, кто интересуется историей Великой Отечественной, крайне тяжелое впечатление  производит самый настоящий разгром, который потерпели советские войска в первые же недели войны, и огромное число пленных, взятых в плен фашистами. Из этого обычно делается вывод о, как минимум, недостаточной боеспособности советских войск на тот период. При этом упускается из виду, что к началу войны вермахт, в отличие от РККА, был полностью отмобилизован и выдвинут к границе с СССР в том составе, в котором он должен был начать операцию вторжения. На военном языке это называется «упреждение в развертывании». Но даже в таких неблагоприятных условиях Красная Армия проявила себя не только вполне достойно, но даже гораздо лучше, чем армии западных стран.

Напомним, начиная с 3 сентября 1939 года, Франция и Великобритания находились в состоянии войны с гитлеровской Германией. Однако непосредственное нападение Германии на союзников началось только восемь месяцев спустя, 10 мая 1940 года. Времени для подготовки франко-английских войск (на континент был переброшен британский экспедиционный корпус) было больше чем достаточно. Войска союзников (плюс присоединившиеся к ним голландская и бельгийская армии) были развернуты на границе и полностью готовы к началу боевых действий. При этом они обладали подавляющим превосходством над германской армией в численности войск, в танках, в артиллерии и авиации. И что же? Самую мощную армию в мире того времени гитлеровская армия вторжения, по всем показателям уступавшая войскам союзников,  разгромила вдребезги в шесть недель. (Фактически, в три недели, и еще три недели ушло на завершение операции.) Немецкие танкисты, в ходе наступления обгонявшие  гигантские массы отступавших французских солдат, со смехом кричали им: «Нам некогда брать вас в плен!»
Российский исследователь Владислав Савин проанализировал данные, приведенные в многотомном труде «Сухопутная армия Германии. 1933 – 1945 гг.» германского военного историка, бывшего генерала вермахта  Буркхарта Мюллер-Гиллебранда и сделал некоторые интересные выводы. Согласно Мюллер-Гиллебранду, немецкие потери убитыми и  пропавшими без вести в мае 1940 года  (французская кампания)  составила 22 452 человека, а в июне 1941 года (начало войны с СССР) – 22 900 человек. И это при  том, что в мае 1940 года продолжительность боевых действий  во Франции составила 22 дня (с 10 мая) а в июне 1941 года  (в СССР) – только 9 дней. Савин пишет:
«Если провести корректное сравнение потерь сторон во французской кампании 1940 года, то получим:
За 25 дней (с 10 мая – начало наступления по 4 июня – взятие немцами Дюнкерка) безвозвратные потери (убитые и пропавшие без вести, в том числе пленные) вермахта составили порядка 25 – 30 тыс. человек.
Потери коалиции (в основном пленными) составили 300 тыс. голландцев + 600 тыс. бельгийцев + 60 – 70 тыс. британцев + 500 – 600 тыс. французов (см. также дневник Гальдера, запись от 2 июня 1940 года, в которой потери противника оцениваются в 1,5 млн. чел.). Отношение (25 – 30) тыс./1,5 млн. = 0,02.
За 18 дней войны с СССР (с 22 июня – начало войны по 9 июля – окончание приграничного сражения) безвозвратные потери вермахта составили порядка 30 – 35 тыс. человек. Безвозвратные потери РРКА (в основном пленными) составили порядка 600 – 650 тыс. человек: отношение (30 – 35) тыс./ (600 – 650) тыс. = 0,05.
При этом весьма существенным обстоятельством являлось то, что войска коалиции в мае 1940 года были отмобилизованы, сосредоточены на границе и ожидали нападения, в то время как Красная Армия по состоянию на 22 июня не была ни отмобилизована, ни сосредоточена на границе, ни приведена в боевую готовность.
Из приведенных данных следует: по приведенному отношению безвозвратных потерь сторон Красная Армия в начале войны сражалась примерно в 2,5 раза лучше усредненной армии союзников в мае 1940 года.
Безусловно, соотношение безвозвратных потерь 1/20 выглядит ошеломляюще. Но таковы законы войны – разгром польской армии в 1939-м, французской, английской, бельгийской, голландской армий в 1940-м, Красной Армии летом 1941-го, японской армии в 1945-м похожи друг на друга. Отличия в деталях. И эти детали говорят о том, что Красная Армия летом 1941 года показала себя значительно лучше предыдущих жертв немецкого блицкрига». (Савин В. О. Разгадка 1941. Причины катастрофы. М.: Эксмо, Яуза, 2010).
О необычайно упорном сопротивлении советских войск свидетельствует и  генерал-майор вермахта, начальник Генерального штаба германских Сухопутных войск в 1938 – 42 гг. Франц Гальдер, который уже 24 июня 1941 года, на третий день (!) войны записал в своем дневнике: «Противник в приграничной полосе почти всюду оказывает сопротивление. Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТов взрывали себя вместе с ДОТами, не желая сдаваться в плен».
И далее. 27 июня. «Русские войска и командование на Украине действуют хорошо и энергично». 29 июня. «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются дл последнего человека. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и устранение от уставных принципов, что теперь уже недопустимо». 
Гальдер продолжает констатировать неприятные факты. 9 июля: «Наши потери в танках незначительны, однако людские потери велики». 11 июля. «Противник сражается ожесточенно и фанатически». 20 июля. «Упадок духа у наших руководящих инстанций. Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном настроении главкома». 23 июля: «В отдельных соединениях потери офицерского состава достигли 50%». 1 августа: «В резерве главного командования дивизий – 0». И так далее.
Сложивший голову на Восточном фронте офицер 18-й танковой дивизии вермахта, успел записать в дневнике: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, нет чувства, которое у нас было во Франции, нет чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив – здесь везде сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было…».
Таких свидетельств со стороны противника множество. Как ни странно, многие современные авторы, непонятно чем руководствующиеся, отрицают то, что признавали даже сами фашисты, участвовавшие в тех сражениях и  изображают дело так, как будто советские воины в начале войны показали себя не лучшим образом и толпами стали сдаваться в плен. Это ложь. Враг столкнулся с ожесточенным и упорным сопротивлением с первого же дня войны. И большое количество пленных, которое ему удалось захватить, вовсе не говорит о слабости духа советского солдата. Тут нужно принимать во внимание всю совокупность неблагоприятных факторов.
Война Советского Союза с гитлеровской Германией имела колоссальный размах и в конечном  итоге  превратилась в мировую войну. Однако далеко не все знают, что она могла и не принять такие масштабы, более того, до середины 1940-го года Германия была просто не в состоянии осуществить успешную агрессию против СССР. Свою необыкновенную военную мощь Третий  рейх приобрел буквально только в последний год перед началом агрессии и способствовали этому обстоятельства, которых могло и не быть. История Второй мировой войны вовсе не была задана однозначно. Напомним один  известный эпизод советской истории.
…22 мая 1937 года в г. Куйбышев был арестован маршал Советского Союза Михали Тухачевский. Вечером 24-го  его поездом доставили в Москву и предъявили обвинение в участии в заговоре с целью свержения советской власти. На следующий день, 25-го мая, Тухачевскому одна за другой устроили сразу три  очные ставки с его ранее арестованными подельниками – комбригами Примаковым, Путной и Фельдманом – и отправили в камеру, подумать. Поразмышляв целую ночь, утром 26-мая Тухачевский сразу во всем сознался и выразил желание дать собственноручные признательные показания о заговоре, в котором он участвовал (полностью материалы дела Тухачевского не рассекречены до сих пор, только частично).
Некоторые особо наивные товарищи до сих пор считают, что показания Тухачевского были либо «выбиты», либо сфальсифицированы. Однако известный исследователь Г. Смирнов, имевший возможность ознакомиться  с делом маршала, пишет: «...в следственном деле Тухачевского нет показаний, написанных рукой следователя и лишь подписанных Михаилом Николаевичем, а есть показания, написанные его собственной рукой на 143 страницах! Показания аккуратно разделены на несколько глав, с подпунктами, исправлениями и вставками. Написаны они четким, ровным почерком со всеми знаками препинания, абзацами и примечаниями. В них подследственный поэтапно и скрупулезно вскрывает мельчайшие детали заговора, выдумать которые не смог бы (выделено мной. – Б. А.) ни один следователь» (цит. по: Прудникова Е., Колпакиди А. Двойной заговор. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2006). 
Сегодня ни один серьезный исследователь уже не может отрицать, что «заговор маршалов» действительно существовал. Нас, впрочем, в данном случае интересует совсем другое. 
В ожидании суда, в тюрьме Тухачевский написал любопытную работу, которую историки назвали «План поражения». В ней он рассматривает вариант, по которому могли бы пойти военные действия в случае начала войны между СССР и Германией. В частности, он указал на то, что цели Германии в такого рода конфликте могут быть только ограниченными – захват и отторжение от Советского Союза Украины и ряда других областей, для чего удары она должна нанести именно по Украине и со стороны Прибалтики. Возможность же захвата немцами Москвы с целью разрушения Советского Союза Тухачевский назвал «фантастической» идеей, соответственно, вариант, при котором германская армия наносит главный удар через Белоруссию в направлении Минск – Москва (как это случилось на самом деле) им не рассматривался вообще: «Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической».
Все это дало повод противникам Тухачевского в наши дни объявить его военной бездарностью, не способным предугадать реальный ход событий. На самом деле Тухачевский был вполне квалифицированным военным специалистом и рассуждал весьма здраво. Это сегодня мы знаем, как реально разворачивались события в 1941-м году, но ведь Тухачевский исходил из реалий 1937-го года. А в 37-м Германия действительно не была готова к ведению серьезной войне. Не была готова она к ней и 38-м, и в 39-м (после захвата Польши) и даже в 1940-м (до разгрома Франции).
Уже 3 февраля 1933 года – четыре дня спустя после назначения канцлером – на секретном  совещании Гитлер заявил военному руководству (которое на тот момент относилось к фюреру весьма прохладно), что в будущем он не отступит от принципов, изложенных в «Майн кампф», и по-прежнему считает, что жизненное пространство для немецкого народа находится на Востоке. 5 ноября 1935 г. на другом секретном совещании Гитлер даже уточнил срок начала этой экспансии – 1943–1945 годы. Вопрос в том, насколько велики были тогда возможности Германии?
«Первую пробу» пера Гитлер решил сделать в 1936 году,  введя немецкие войска  Рейнскую зону, которая по условиям Версальского мира 1919 года являлась демилитаризованной зоной. Главком вермахта Вернер фон Бломберг ужаснулся, когда узнал, что замыслил Гитлер: внезапно, без всякого предупреждения, перейти Рейн и занять весь его левый берег. Такой молниеносный поход мог закончиться большой войной. 10 дивизий вермахта не сумели бы выстоять против 200 дивизий, которые могли мобилизовать остальные участники, подписавшие Версальский мирный договор. В последний момент дрогнул и сам фюрер. 5 марта он спрашивает своего адъютанта Хоссбаха, можно ли остановить операцию. Ответ был утвердительным. Однако через пару часов к Гитлеру снова вернулась решимость. Он заявляет: «Теперь мы узнаем, есть ли во Франции и Британии настоящие политики!»,  и 7 марта 1936 года 19 батальонов и 13 батарей вермахта численностью 30 тыс. человек промаршировали по мостам на левый берег реки Рейн. Впоследствии Гитлер признавался, что стоило Англии и Франции просто грозно нахмурить брови, «и нам  пришлось бы уйти, поджав хвост». Но все обошлось.
В марте 1938 года Гитлер осуществляет аншлюс Австрии. Реакция со стороны великих держав (кроме Советского Союза) – нулевая. А ведь присоединение к рейху Австрии резко увеличивает экономический потенциал Германии и дает ее армии дополнительных солдат. 
Теперь Гитлер требует себе Судетскую область Чехословакии, населенную преимущественно немцами. Трудно передать, какой ужас обуял немецких генералов, когда они узнали об этом. К осени 1938 года Германия довела численность своей армии до 2 млн. 200 тыс. человек при 720 танках и 2500 самолетов. Отмобилизованные ВС Чехословакии насчитывали 2 млн. солдат и офицеров при 469 танках и 1582 самолетах. При этом чехословацкие войска базировались на горных оборонительных сооружениях, которые, по послевоенным признаниям немецких генералов, германская армия была просто не в состоянии взять, а за спиной Чехословакии стояли гаранты ее территориальной целостности – Англия и Франция. Немецких военных буквально трясло от страха при одной мысли, чем вся эта авантюра может обернуться для Германии. В высших военных кругах даже сложился заговор с целью отстранить Гитлера от власти и не дать ему толкнуть Германию на самоубийство.
«Едва  Франц Гальдер переехал в кабинет начальника штаба Сухопутных войск, как к нему заявился Остер (полковник Ханс Остер – начальник штаба абвера, правая рука адмирала Канариса. – Б. А.) и в открытую спросил  генерала, готов ли он участвовать в военном путче против режима. Гальдер дал согласие, он и сам в последние годы считал Гитлера «кровососом» и «преступником», который подрывает мораль и способен погубить немецкое государство. Тут же Остер начал сообщать, кто из руководителей армии поддержит заговор: генерал фон Вицлебен, командующий III военным округом (Берлин); подчиненный ему генерал-майор граф фон Брокдорф-Алефельдт, командир 23-й дивизии, расквартированной в Потс­даме; полковник фон Хазе, командир 50-го пехотного полка (Ландсберг-на-Варте). Участвуют также директор уголовной полиции, штурмбанфюрер СС Артур Небе и начальник управления берлинской полиции граф Генрих фон Гелльдорф, так что полиция (исключая гестапо) не станет чинить никакого сопротивления… Остер… знал, что адмирал не одобрит убийство Гитлера. Ему поведали лишь, что создается ударный отряд и для него нужно оружие. Канарис велел Гроскурту передать карабины и взрывчатку одному из заговорщиков, Хайнцу» (Волков А., Славин С. «Адмирал Канарис – «железный» адмирал». Смоленск: Русич, 1998).
Однако великие державы «сдали» Гитлеру Судеты, а потом и всю Чехословакию в целом, и заговор затух сам собой. Но теперь военный потенциал Германии стал выглядеть весьма серьезно. Захваченные в Чехословакии ресурсы и мощности позволили Гитлеру в дальнейшем вооружить и обеспечить 1,5 миллионную армию. Наиболее весомым чешским подарком Германии, который сделали Англия и Франция, были заводы «Шкода». По словам  Черчилля, «чешские заводы «Шкода» представляли собой… военно-индустриальный комплекс, который произвел между сентябрем 1938 и сентябрем 1939 года почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Англии!».
Геббельс отмечал этот факт в марте 1941 г. в своем дневнике: «Фюрер очень хвалит прилежание и изобретательский талант чехов. Завод «Шкода» сослужил в этой войне величайшую службу… Крупп, Рейнметалл и «Шкода» – наши три большие оружейные кузницы». Чешские танки участвовали в захвате Франции и Польши, а 22 июня 1941 г. границу СССР перешли 970 танков чешского производства, составлявших значительную часть всей танковой мощи вермахта.
Германия после захвата Австрии и Чехословакии, резко усилилась в военном и военно-промышленном отношениях. Ведь Чехословакия была крупнейшим экспортером оружия до 1938 года (40% мирового экспорта вооружений). После захвата Австрии и Чехословакии население Германии увеличилось на 10 млн. человек и составило 79 млн. (Франция – 39 млн., Англия – 46 млн.). Это существенно увеличивало ее мобилизационный потенциал. Количество дивизий по сравнению с 1938 годом возросло с 51 до 102, танков – с 720 до 3195, самолетов –  с 2500 до 4093. 
Чешские заводы исправно работали на вермахт. Так, инженеры чешских заводов МВВ (бывшая «Прага») и «Шкода» на базе своего танка LT-38 создали для вермахта самоходные орудия «Мардер» и «Хетцер». Например, с апреля 1944 и по 9 мая 1945 с конвейеров сошло 2584 самоходки «Хетцер», крайне эффективных в борьбе с советскими танками, что в один голос подтверждают немецкие генералы. Кроме того, количество чехословаков, участвовавших в рядах вермахта в походе против СССР, составляло никак не менее 200 тыс. человек. 
Бывший министр экономики рейха Ялмар Шахт в своем выступлении перед Нюрнбергским трибуналом заявил: 
«Веймарская республика не устраивала некоторые страны Запада из-за заключенного Рапалльского договора (договор 1922 г. между РСФСР и Германией об урегулировании взаимных претензий. – Б. А.). Поэтому на все просьбы и предложения Веймарской республики эти страны отвечали «нет». Но когда к власти пришел Гитлер, все изменилось. Возьмите всю Австрию, ремилитаризуйте Рейнскую область, возьмите Судеты, возьмите полностью Чехословакию, возьмите все,  – мы не скажем ни слова. До заключения Мюнхенского пакта Гитлер не осмеливался даже мечтать о включении Судетской области в империю. Единственно, о чем он думал, – это об автономии для Судет. А затем эти глупцы, Даладье и Чемберлен, все преподнесли ему на золотом блюдце. Почему они не оказали Веймарской республике хотя бы одну десятую такой поддержки?» 
Действительно, были ли в то время во Франции и Британии настоящие политики?
Однако даже возросшего промышленного и военно-промышленного потенциала Третьего рейха все еще не хватало для серьезной войны. 1 сентября 1939 г. Германия нападает на Польшу, 3 сентября правительства Франции и Германии неохотно, под давлением крайне встревоженного общественного мнения, объявляют Германии войну (собственно, предъявляют ультиматум, отклонение которого означает войну). Предъявление ультиматума повергло Гитлера в состоянии транса. Однако он быстро пришел в себя  и немедленно принял решение о вторжении во Францию сразу по завершении польской кампании. С Польшей Гитлер  расправился  за две с половиной  недели (18 дней). Настала очередь Франции.
Соотношение сил было крайне неблагоприятным для Германии. К началу сентября 1939 года французские войска на германской границе насчитывали 3253 тыс. человек, 17,5 тыс. орудий и минометов, 2850 танков, 1400 самолетов первой линии и 1600 в резерве. Все эти силы опирались на считавшуюся непреодолимой  «линию Мажино». Кроме того, Великобритания перебросила во Францию к бельгийской границе 158 тысяч солдат, 25 тысяч автомашин, 140 тысяч тонн разных военных грузов. В военный альянс с союзниками вступили Голландия и Бельгия, отмобилизовавшие свои армии. Однако фюрер верил в свою звезду. Датой нападения на Францию им было назначено 15 ноября 1939 года. 
Но тут возникло непредвиденное обстоятельство. Оказалось, что за краткосрочную польскую кампанию, крайне незначительную по масштабам, германские войска… израсходовали почти все снаряды! Воевать было попросту нечем. Гитлеру пришлось тянуть время,  произносить бесконечные миролюбивые речи, обозначая готовность к примирению.
Мюллер-Гиллебранд пишет: «…запасы боеприпасов в сентябре 1939 года были столь незначительны, что через самое короткое время продолжение войны для Германии стало бы невозможным» (Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М., 2003, т. 3). Начальник штаба оперативного руководства вооруженных сил Германии Альфред Йодль вообще рассматривал польскую кампанию как удачную авантюру, на Нюрнбергском процессе  он заявил: «Наши запасы снаряжения  были до смешного ничтожны, и мы вылезли из беды единственно благодаря тому, что на западе не было боев». Наступление на Западном фронте, по мнению Йодля, даже вполсилы, привело бы уже осенью 1939 года к поражению Германии и окончанию войн­ы. Как видим, даже к осени 1939 года вооруженные силы Германии,  несмотря на присоединение промышленного потенциала Австрии и Чехословакии, имели весьма бледный вид и думать, что она могла бы вести успешную Восточную кампанию было просто нелепо. 
Но тут происходит нечто невероятное. 10 мая 1940 года немецкие войска вторгаются во Францию. «Линию Мажино» они попросту обошли через считавшиеся непроходимыми для военной техники Арденны (западное продолжение Рейнских Сланцевых гор) и устроили французам настоящий погром.
Главная причина столь тотального разгрома французов заключалась в том, что французскими войсками командовали самые прославленные полководцы Первой мировой войны – маршал Петэн, генералы Жиро, Вейган, Гамелен и др. Они были просто не готовы к войне нового типа – войне моторов. То же самое и англичане.  Британский фельдмаршал Монтгомери впоследствии  написал в своих мемуарах о британской армии образца 1939 года: 
«Все высшие командные посты занимали «хорошие боевые генералы» прошедшей войны. Они слишком долго оставались на своих местах, лишь делая вид, что кто-то может претендовать на их кресла, а на самом деле никого не подпуская близко… В итоге наша армия в 1939 году вступила во Вторую мировую войну великолепно организованной и оснащенной для боев 1914 года и имея во главе не отвечающих требованиям современности офицеров». 
Этим престарелым героям прошлой вой­ны противостояли немецкие военачальники новой генерации, над которыми не довлел устаревший опыт. Результат был закономерен. Впрочем, и сам французский народ не очень-то возражал против захватчиков.
Историк А. Тейлор пишет: «Для подавляющего большинства французского  народа война закончилась… правительство осуществляло политику лояльного сотрудничества с немцами, позволяя себе лишь слабые, бесплодные протесты по вводу чрезмерных налогов… Единственное омрачало согласие: Шарль да Голль бежал в последний момент из Бордо в Лондон… Он обратился к французскому народу с призывом продолжать борьбу… Лишь несколько сот французов откликнулись на его призыв». 
Это уже после войны была создана героическая легенда о  Сопротивлении, которое на самом деле было не таким уж масштабным:  французов, пошедших на службу Гитлеру, было во много раз больше, чем тех, кто ушел в маки, а до поражения немцев под Сталинградом про Сопротивление никто даже и не слышал.
Главное же заключается в следующем. В результате разгрома Франции в руки Гитлера попали все ее стратегические запасы, вся ее военная промышленность, вся ее рабочая сила, почти вся военная техника и даже ее солдаты и офицеры. «Во Франции сразу же после начала войны против Советского Союза тысячи добровольцев как из числа гражданского населения, так и из состава французской армии, существовавшей на неоккупированной территории и в Северной Африке, заявили о своем желании принять в ней участие. После долгих колебаний Гитлер в августе 1941 г. с большими оговорками дал разрешение на формирование в составе сухопутной армии иностранного легиона… В него принимались только добровольцы из оккупированной Франции, добровольцам же из состава французской армии в приеме было отказано, что сильно задело их самолюбие» (Мюллер-Гиллебранд).
Только после разгрома Франции, т. е. во второй половине 1940-го года Гитлер получил возможность перестроить европейскую промышленность под германские военные нужды, что наконец-то позволило ему нарастить необходимый военный потенциал. Об этом часто забывают. Так, например, считается, что в германской армии вторжения принимало участие примерно 3,5 тыс. танков. Эти данные основываются на немецких источниках. Но не все знают, что в немецких источниках указываются только немецкие танки и совсем не говорится о примерно тысяче чешских и не упоминается про танки французского производства, которых было даже больше, чем немецких. Такие вещи обычно не учитываются. Или, например, часто забывают, что только во Франции немцы захватили 2 миллиона тонн нефти, что решало их проблемы с горючим на два года войны при среднесрочном планировании, это при том, что Восточную кампанию они собирались завершить за 3 месяца (впрочем, расчеты их не оправдались). 
Ведущий британский специалист по истории бронетехники Энтони Такер-Джонс пишет: 
«В Бельгии, Нидерландах, Франции и Чехословакии немцы захватили военные арсеналы и фабрики, которые помогли им усовершенствовать свое вооружение… Автомобильная промышленность Франции, а также военная техника, брошенная английской и другими европейски­ми армиями, существенно покрыли нехватку Германии в транспортных средствах накануне вторжения в Совет­ский Союз. Подобным же образом Гитлер на два воен­ных года обеспечил себя нефтью и другим стратегиче­ским сырьем… Немцы захватили многие тысячи автомашин, но еще больше получили от Австрии, выпустившей для вер­махта 24 тысячи машин, и от Франции – 48 тысяч ма­шин. Это, по любым меркам, огромные цифры… Ходовая часть танка чешского производства оказа­лась настолько технически удачной, что немцы собира­лись пользоваться ею до самого конца войны.
…Чешскими танками были оснащены и армии восточ­ноевропейских союзников гитлеровской Германии. Ар­мии Венгрии, Румынии и Словакии получили танки PzKpfw 38(t). В Венгрии производились и собственные бронемашины LT-35, получившие название «Туран»… Бельгийцы славились производством мотоциклов, и по­этому немцы в течение войны выпускали здесь мотоцик­лы с колясками «Жиллет 750». (В дни нападения Германии бельгийская армия имела несколько тысяч мотоциклов с колясками.) Бельгийские трактора использо­вались в немецкой армии для транспортировки противо­танковых орудий.
…В Амстердаме располагался сбо­рочный завод Форда, а в Эйндховене –   завод «DAF», за­нимавшийся переделкой грузовиков в артиллерийские тягачи. В Польше, Бельгии и Голландии немцы захва­тили огромное количество оружия. Чешские, польские и бельгийские оружейные заводы стали выпускать стрел­ковое оружие немецкого образца для нужд вермахта.
…Британская боевая техника была практически полно­стью брошена в Северной Франции. В Дюнкерке Гитлер получил почти все танки британ­ской армии и большую часть ее транспортных средств. Добыча вермахта составила  около 75 ты­сяч машин, а также 1200 полевых и тяжелых орудий, 1350 зенитных и противотанковых орудий, 6400 проти­вотанковых ружей, 11 тысяч пулеметов и десятки тысяч винтовок.
…Несмотря на широко распространенные представле­ния, Франция имела лучшие в мире танки… Количество трофей­ных военных машин, доставшихся немцам от разгром­ленной французской армии, было огромно… Удивительно, но значительная часть немецких са­моходных орудий была установлена на ходовой части иностранного производства» (Такер-Джонс Э. Великий танковый грабеж. Трофейная броня Гитле­ра. М.: Яуза, Эксмо, 2008). 
Таким образом, только после разгрома Франции ситуация для Германии изменилась и изменилась самым невероятным образом. Если до победы над французами и переформатирования экономики всей Европы под свои военные нужды гитлеровский военный потенциал  представлял собой довольно скромную величину, то после нее он буквально в считанные месяцы разросся до устрашающих размеров. И для того чтобы это невероятное превращение могло состояться, западные державы сделали все, что было в их силах. А вследствие этих пертурбаций СССР пришлось сражаться, по сути, чуть ли не со всей, объединенной под гитлеровскими знаменами Европой. Не только с одной Германией. И возможности противников были явно не сравнимы. Но советский народ выстоял. Выстоял в неравной борьбе.
«Экономические последствия побед Германии на западе и на юго-востоке Европы не могли быть предусмотрены даже самыми смелыми расчетами руководства германской военной экономики. В руки Германии попала высокоразвитая промышленность европейских стран, таких как Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург… Захват Польши, а затем победы на западе позволили гитлеровскому руководству получить даровую рабочую силу… Таким образом высвобождалось значительное число немцев, в которых нуждалась германская армия» (Некрич А. М. 1941, 22 июня. Памятники исторической мысли, М., 1995). Уже к концу 1940 г. «хозяйственное пространство» Германии составляло 4 млн. кв. км с населением 333 млн. человек. Теперь даже валовой экономический и промышленный потенциал «объединенной немецкой Европы» превосходил показатели СССР. Так, только в одной Бельгии германские вооруженные силы обслуживала половина рабочих и служащих, или более 900 тыс. человек.
Все это сейчас почему-то забывается. Забывается то, что Советскому Союзу, имевшему ограниченные возможности, пришлось противостоять  экономическому потенциалу  практически всей Европы. Так, например, «нейтральные» страны сыграли ключевую роль в снабжении немецкой военной промышленности стратегическим сырьем. Германия не могла обойтись без шведской железной руды, португальского вольфрама, испанской ртути, турецкого хрома. За все это добро, однако, нужно было платить. Уже в самом начале войны торговые партнеры Германии старались не принимать к оплате рейхсмарку. Единственной устойчивой валютой в Европе остался швейцарский франк. Для оплаты контрактов германский Имперский банк был вынужден конвертировать в швейцарские франки золото. Таким образом,  Швейцария стала главным кассиром войны.
После начала войны против Советского Союза были созданы отдельные легионы, состоявшие из датчан, голландцев, норвежцев, фламандцев, валлонов, часть из которых была передана на формирование дивизии «Викинг», а другая использована для укомплектования вновь формировавшихся инонациональных частей. Так, к июню 1943 г. появилась дивизия «Нидерланды», в июле возникла бригада «Валлония», которая также в ноябре 1944 г. была развернута в дивизию. И наконец, из частей «Викинг» в 1943 г. была создана новая дивизия «Норланд». Таким образом, до конца 1944 г. было создано четыре дивизии из добровольцев «германской» расы». Это даже не говоря про официальных союзниках Германии –  итальянцев, румын, венгров, финнов, хорватов, словаков.
«Только элитные войска СС фашистской Германии приняли в свои ряды 400 тысяч «белокурых бестий» из других из других стран. А всего в гитлеровскую армию вступили со всей Европы 1 800 000 добровольцев, сформировав 59 дивизий, 23 бригады и несколько национальных полков и легионов. Самые элитные из этих дивизий имели не номера, а собственные имена, указывающие на их национальное происхождение: «Валлония», «Галичина», «Викинг», «Денмарк», «Лангемарк», «Нордланд», «Шарлемань» и т. д.» (Мухин Ю. И. К барьеру! М.: Яуза-пресс, 2011). В общем, силы были явно несопоставимыми.
В каком же положении оказался Советский Союз после начала гитлеровского вторжения? В трагическом. Как указывал председатель Госплана в 1942 – 45 гг. Николай Вознесенский, с августа по ноябрь 1941 года выбыли из строя вследствие оккупации или эвакуации из прифронтовых районов 303 советских пороховых, патронных, снарядных заводов, которые имели годовую производительность 101 миллиона снарядных корпусов, 32 миллиона корпусов авиабомб, 62 миллион снарядных гильз, 24 миллиона корпусов ручных гранат, 93 600 тонн порохов, 3600 тонн тротила. Это составляло 85% всех мощностей Наркомата боеприпасов (Вознесенский Н. А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М.,1947). Ситуация сразу стала критической.
Сегодня часто вспоминают американские (и британские) поставки по ленд-лизу, но забывается, что развернулись они фактически только после Сталинградской битвы, 70% их пришлись на 1944–45 гг. Американское правительство, например, обещало в 1941 году направить в Советский Союз помощи на 741 миллион долларов, а реально поставило в СССР за первый, самый тяжелый, год войны всего на 545 тысяч долларов, то есть лишь 0,1% от гарантированного. К примеру, вместо 750 обещанных танков СССР к январю 1942 года получил только 16, а вместо 600 самолетов – лишь 85. Американские поставки были сорваны в самое тяжелое время, тогда, когда СССР истекал кровью и решалась судьба войны. А ведь был еще и так называемый обратный ленд-лиз – СССР поставлял в счет техники золото (для средств радиосвязи), руды (хром, никель, вольфрам), древесину… Кроме того, за союзные поставки сверх ленд-лиза СССР расплачивался золотом в период самой войны.
Представляется, что сегодня далеко не все понимают, насколько страшным было положение Советского Союза в те дни и какого невероятного напряжения стоило предотвратить его, казавшуюся неизбежной, гибель. А это означает, что обо всем этом нужно напоминать людям вновь и вновь. Чтобы подвиг народа осознавался во всем его величии.