• Геополитика
• 27 Мая, 2016

Рейкьявик – полная сдача позиций СССР

Бахытжан АУЕЛЬБЕКОВ

(Окончание. Начало в №№ 3, 4 2016 г.)

Часть III

Три десятка лет отделяют нас от бесспорно исторической встречи лидеров двух сверхдержав – США и СССР – в Рейкьявике. Результатом тех переговоров явилось то, что был дан старт сдаче Советским Союзом всех своих геополитических позиций. Этот факт нарушил существовавшее до тех пор определенное равновесие в мире и инициировал многие из тех процессов, которые сегодня лихорадят всю планету и будут лихорадить еще долго. Нестабильность в мире сегодня не только не уменьшается, но даже нарастает. В огромной степени, это – следствие крушения того мирового устройства, какое сложилось к середине второй половины ХХ века. А ведь начиналось все в маленькой Исландии, 30 лет назад.

Как мы указывали, переговорам в Рейкьявике предшествовала встреча Рейгана и Горбачева в Женеве, которая кончилась абсолютно ничем. Михаилу Сергеевичу удалось только ясно дать понять американской стороне, что он смертельно боится объявленной Рейганом программы СОИ. Те верно оценили посланный им сигнал и именно эту программу стали пропагандировать изо всех сил. Рейган вновь и вновь выступал, утверждая: от СОИ мы не отступим! На XXVII  съезде партии (25 февраля – 6 марта 1986 г.) Горбачев выступает с бессодержательными словами о невозможности победы в гонке вооружений. Он уже около года у власти, но до сих пор не имеет внятной стратегии развития страны. В Вашингтоне это прекрасно  видят. По итогам съезда ЦРУ делает доклад, где говорится: Горбачев пытается выторговать у США передышку, чтобы потом снова нарастить советскую мощь. А значит, надо и дальше  изнурять Советы, не давая им отдыха. (Тут американские «рыцари плаща и кинжала» явно промахнулись – ничего «наращивать» Михаил Сергеевич и не собирался.) Следует заметить, что все это происходило в то время, когда в самом американском руководстве наметился раскол. Этому расколу предшествовали следующие события.

Возглавивший ЦРУ после прихода Рейгана к власти Уильям Кейси неустанно выискивал способы создать проблемы для Советского Союза. Вскоре его штаб доложил ему, что одним из слабых мест советской экономики является существенная зависимость ее от мировых цен на нефть, обеспечивающей поступление в страну конвертируемой валюты. В апреле 1981 года Кейси отправился в Эр-Рияд. Он летел к шефу королевской разведки Саудовской Аравии, шейху  Турки аль-Файси. Тот был в давних дружеских отношениях с Джорджем Бушем-старшим,  бывшим директором ЦРУ, а в то время – вице-президентом США, и Билл Кейси вез с собой рекомендательное письмо от него. Саудовская Аравия на тот момент находилась в весьма сложной ситуации. С севера ей угрожал Иран, в котором недавно победила исламская революция. Иран стремился устроить в Аравии исламскую революцию на свой лад и посадить в Эр-Рияде дружественный Тегерану режим. С юга угрозу создавал Южный Йемен (в то время было два Йемена – Южный и Северный).  Народно-демократическая республика Йемен (Северный Йемен)  не имела собственных нефтяных полей и очень хотела оторвать часть богатых «черным золотом» территорий у Саудовского королевства. При этом СССР усиленно вооружал северных йеменцев. Внутри самого королевства существовала оппозиция, мечтавшая устроить переворот и прийти к власти. Ее поддерживали не только Иран, но и Сирия.
Билл Кейси предложил саудовским шейхам американский план: США обеспечивают быстрое перевооружение их армии, продают королевству 5 новейших самолетов-радаров дальнего обнаружения типа АВАКС, а также гарантируют монархии военную защиту со стороны США. Взамен саудовцы делают две вещи: присоединяются к Америке в борьбе с Советским Союзом и наращивают нефтедобычу, сбивая мировые цены на важнейший для СССР экспортный товар. А поскольку цена газа на мировом рынке привязана к цене на нефть, то тем самым наносится чувствительный удар и по советским  газовым проектам.
Кейси нашел полное  взаимопонимание с Турки относительно оборонительных планов. А вот с форсированным сбиванием цен на нефть дело обстояло сложнее. Саудовцы обещали лишь не поддаваться давлению стран – экспортеров нефти (ОПЕК) и не вздувать цены, но не более того. Однако в любом случае начало американо-саудовскому сотрудничеству было положено.
Вскоре для рейгановцев представился случай оказать большую услугу саудитам: они защитили информацию о вложениях нефтяных шейхов в американскую экономику. В феврале 1982 года конгрессмен Бенджамин Розенталь, руководивший подкомиссией Дома представителей торговли, потребления и денежной политики, написал письмо Рейгану, угрожая предать гласности некоторые сомнительные подробности относительно саудовских капиталовложений в США (около 75 млрд. долларов). Мнение ближайшего окружения президента было единодушным: разглашения таких сведений допускать нельзя! И вот 6 мая, за час до начала слушаний в Конгрессе, в зал вошли сотрудники ЦРУ. Они тщательно проверили зал на наличие подслушивающих «жучков», все заседание находились в зале, а потом изъяли все записи.  Розенталь и другие конгрессмены подняли скандал. И только личное вмешательство Рейгана удержало парламент от публикации материалов слушаний.
Кейси тут же вылетел в Эр-Рияд для встречи с принцем Фахдом, будущим королем. Шеф ЦРУ дал понять ему, что в благодарность за услугу Штаты хотели бы, чтоб королевство рассмотрело вариант со сбиванием цен на нефть, тем более, пояснил он, что от падения котировок на «черное золото» начнет расти экономика США, а это выгодно шейхам, вложившим деньги в американские ценные бумаги. Фахд согласился с этими аргументами. Позже, став королем, он поведет нужную Вашингтону политику.
Далее события развивались следующим образом. В 1985 году американская экономика переживала трудные времена. Угрожающе нарастал государственный долг и больше становилось военных расходов. Стране было очень трудно  поддерживать высокий темп гонки вооружений и одновременно выплачивать проценты по взятым в долг у всего мира суммам. И тут Штаты предпринимают отчаянный шаг: решают за следующие двенадцать месяцев девальвировать доллар на 25%. У них не оставалось другого выбора. Они включили инфляционный механизм. Доллар обесценивался, но зато увеличивались номинальные доходы бюджета. Обесценивался и государственный долг США: теперь его можно было обслуживать. Правда, при этом «кидались» все заимодавцы Америки, европейцы и японцы. Но что они могли сделать? Одновременно наносился удар и по СССР. Ведь его контракты на поставку нефти и газа за рубеж оплачивались в долларах. А значит, фактические советские доходы тоже падали на четверть, даже если бы цены на нефть оставались на прежнем уровне в 30 долларов за баррель. Но Штаты стремились дальше: нужно было  добиться резкого падения цен на углеводородное сырье. Вот тогда и пришел час Саудовской Аравии.
В августе 1985 года королевство резко увеличило добычу с 2 миллионов баррелей в день до 6, а затем и до 9. Цены за каких-то полгода обрушились с 30 до 12 долларов за баррель (с ноября 1985 по май 1986). Как следствие, с  небольшим запозданием пошли вниз цены и на природный газ. Экономика СССР, поставленная со времен Брежнева в сильную зависимость от вывоза углеводородов, испытала потрясение. Рухнуло положительное сальдо в торговом балансе с зарубежными странами: теперь Советский Союз больше тратил, чем зарабатывал. Москва была вынуждена удвоить продажу золота на мировом рынке. Удар получился тем болезненнее, что пришелся как раз на период смены власти в СССР, когда Горбачев и его команда принимали дела. Последующий анализ ситуации показал, однако, что все это хотя и создавало для Советского Союза определенные трудности, но никаких оснований для паники не было. Но Кремль запаниковал.
Как раз в это время  в Белом доме и начался разлад. Как мы помним, вице-президентом у Рейгана был техасец Джордж  Буш-старший, видный представитель американского нефтяного бизнеса. Удешевление «черного золота» больно било по юго-западным штатам США. В 1986 году Буш несколько раз публично высказывает тревогу в связи с падением котировок на нефть. Мол, нужна стабильность рынка.
«Эти заявления шли вразрез с тем, что раньше говорила и делала [американская] администрация. Президент, Каспар Уайнбергер, Уильям Кейси и Джон Пойндекстер, как и многие другие члены администрации, видели в падении цен лишь положительные стороны. Поэтому высказывания Буша получили необычный публичный отпор… 
Всего лишь через несколько дней после этой «публичной порки» Буш присутствовал в Эр-Рияде на открытии нового здания американского посольства. На обеде в тот же день Буш говорил с несколькими саудовскими министрами, включая шейха Ямани. Они откровенно обсуждали самые разные проблемы, включая и цены на нефть. Буш предупредил, что если цены останутся на таком низком уровне, то американские производители нефти начнут оказывать давление на Конгресс, чтобы тот ввел какие-нибудь тарифы или предпринял бы иные протекционистские меры, чтобы защитить своих производителей от дешевого импорта. Ямани принял предупреждение Буша более чем серьезно, что усилило смятение в стане саудовцев. Месяцами высшие чины администрации только и обсуждали снижение цен на нефть. Ведь до этого Уайнбергер, Кейси и наконец, сам президент всячески поощряли увеличение добычи нефти в Саудовской Аравии и противились всяким попыткам увеличить цены на нее. А теперь в Эр-Рияде появляется Буш и говорит нечто прямо противоположное.
Вечером Буш общался с королем Фахдом. Тот был озабочен: как раз накануне иранские катера смогли атаковать саудовский танкер. Неровен час, говорил ваххабитский король, Иран захватит полуостров Фао на юге Ирака, а оттуда открывается прямая дорога к месторождениям Кувейта и самого Саудовского королевства. Буш успокоил короля: США, дескать, решительно поддержат династию в случае агрессии Ирана. Но вот что касается цен на нефть… Тут вице-президент США заявил, что неплохо было бы предпринять меры по их повышению.  Фахд был поражен. Рейгану затем пришлось спешно спасать положение. Говорят, он кричал на Буша. «Он устроил Бушу грандиозную головомойку»,  – заметил посол, работающий на Ближнем Востоке» (Швейцер П. Победа, с. 426 – 427).
Но тем не менее и в Вашингтоне находились влиятельные круги, твердившие о необходимости стабилизации на рынке нефти. Да и на закрытом совещании Международного энергетического агентства (МЭА) весной 1986 года представители многих стран требовали повышения цен. Давление на Белый дом нарастало со всех сторон, экономика трещала, в стране нарастало недовольство. Достаточно было проявить твердость, и Штатам пришлось бы отступить. Но кто в то время в Кремле был способен проявить твердость? А тут еще Рейган стращает своей СОИ… Вот на таком-то фоне и начинались переговоры в Рейкьявике.
«14 мая 1986 г. в Белом доме госсекретарь США Джордж Шульц излагал свое видение обстановки президенту Рейгану, главе его администрации Ригану и советнику по национальной  безопасности Пойндекстеру.
– Вопреки мнению министерства обороны и ЦРУ, Советы не всемогущи … На Советы работает только одно – военная мощь... Наша политическая система препятствует размещению баллистических ракет на своей собственной территорию, но их ракеты прямо угрожают нашей безопасности. Ничто с тех пор, как мы разгромили англичан во время нашей революции, так не угрожало нашей безопасности, как эти баллистические ракеты…
… Мы должны сконцентрироваться на сокращении баллистических ракет… Единственный путь к этому – переговоры. Переговоры о значительном сокращении стратегических ракет – самая главная задача в обеспечении безопасности Соединенных Штатов. Мы должны их начать в 1986 г. Для этого нужно уступить что-то в СОИ, сохранив возможность продолжения исследований в этой области. Мы должны дать им рукава от нашей жилетки по имени СОИ, и пусть они думают, что получили весь пиджак…» (Гриневский О. Перелом. От Брежнева к Горбачеву. М.: ОЛМА-Пресс, 2004, с. 373–374).
Все это лишний раз показывает, насколько американцы боялись советского ракетного потенциала. В 1986 г. СССР одних только суперракет класса «Сатана» Р-36 имел 308 штук, бояться было нечего. Тем не менее 4 октября 1986 г. Горбачев на совещании в Кремле заявил: «Наша цель – сорвать следующий этап гонки вооружений. Если мы этого не сделаем, опасность для нас будет возрастать. А не уступив по конкретным вопросам, пусть очень важным, мы потеряем главное. Мы будем втянуты в гонку, и мы ее проиграем, ибо мы на пределе возможностей. Тем более, что можно ожидать, что очень скоро может подключиться к американскому плану Япония, ФРГ. Поэтому главное – сорвать  новый этап гонки вооружений…». Проще говоря, Горбачев заранее занял капитулянтскую позицию. Это при том, что у него были все возможности проявлять неуступчивость. Рейган изначально получил психологическое преимущество над советским генсеком. Саммит же в Исландии проходил следующим образом.
Переговоры в Рейкьявике начались утром 11 октября 1986 года. Горбачев начал с пространной речи о том, что нужно избежать ядерной войны (которая никому не грозила – ни в Москве, ни в Вашингтоне начинать ее не собирались). Затем было сказано, что он, Горбачев, стоит за полную ликвидацию ядерного оружия. Добавим лишь один нюанс: теперь  он настаивал не на полном свертывании программы СОИ, а лишь о невыходе Америки из договора 1972 г. о запрете ПРО в течение десяти лет. Все это должно было реализоваться в первые пять лет. А затем  –  и то было «домашняя заготовка» – СССР и США должны были запустить новую пятилетнюю программу полного уничтожения ядерного оружия.
Итак, первым пунктом шло предложение взаимно сократить наполовину каждый компонент ядерной триады. То есть и баллистические ракеты наземного базирования, и ракеты на подлодках, и тяжелые самолеты-ракетоносцы. До уровня в 1600 носителей и 6 тысяч ядерных зарядов. Это был чрезвычайно затратный для советской экономики шаг, выгодный исключительно американцам. Горбачев при этом делал Вашингтону царский подарок: он сокращал отличные десятизарядные ракеты типа «Сатана» с 308 до 154 – при том,  что машин такой мощи и с такой способностью прорвать любую ПРО у США  не было и нет.
Во-вторых, генсек предлагал полностью уничтожить ракеты средней дальности в Европе, оставив по сотне РСД в Азиатской части СССР и в США. Без учета ракет средней дальности у французов и англичан.
В-третьих, военные перед поездкой в Рейкьявик все же убедили генсека поставить перед Рейганом условие: первые два предложения имеют силу лишь в том случае, если США не нарушат Договор о ПРО 1972 г. и не будут развертывать программу СОИ. Задумывалось так: Рейган все равно не откажется от своих любимых «звездных войн», а значит, нам ничего не придется сокращать. В-четвертых, Горбачев собрался запретить ядерные испытания.
Как пишет О. Гриневский (с. 477), генсек твердо стоял на означенных  предложениях, а любые попытки мидовцев и военных возразить ему отражал «убойным» аргументом: «Вы что, хотите устроить ядерную войну? Сверхзадача – сорвать новый этап гонки вооружений. И поэтому недопустимо цепляться за частности, за детали не видеть главного, морочить себе голову спорами по частностям!». Рейгану оставалось, пишет Гриневский, только одно: слушать речи Горбачева и класть в карман уступки, которые тот сделает.
Рейган слушал как-то рассеянно. Но вот он заговорил, причем сразу на любимую тему «звездных войн». СОИ, заявил он, и должна сделать возможной полную ликвидацию ядерного оружия. Чем мог ответить  генсек? Да все теми же словами, что СОИ только подхлестнет гонку вооружений. После этого наступил перерыв на ланч.  Янки в который раз убедились, что Горбачев отчаянно боится начинать борьбу в космосе. Рейган устроил блиц-совещание в звукоизолированной комнате американского посольства, так называемом «пузыре». 
«… Его советники ликовали: новые предложения Горбачева идут навстречу американской позиции… Это лучшие советские  уступки, которые получали американцы за последние 25 лет. А Шульц сказал:
– Он бросал подарки к нашим ногам. Точнее, на стол – уступку за уступкой!
Но сомнений у собравшихся в «пузыре» не было – спешить навстречу русским и раскрывать свои позиции незачем. Нужно подождать. Раз они делают такие уступки, значит, Горбачеву позарез нужно соглашение. Давление на него нужно продолжить»,  – пишет Олег Гриневский (с. 484). Не зря Дон Риган, министр финансов кабинета Рейгана, потом говорил: «Они отчаянно хотели договора по СОИ. У них были проблемы. Мы это явно видели. Но президент не сдался».  Тем и закончился первый день переговоров между главами двух сверхдержав. 
С 8 вечера 11 октября и в ночь на 12-е шли переговоры между группами экспертов. Советскую возглавлял маршал Ахромеев. Он послушно пошел на все горбачевские уступки по сокращению стратегических вооружений, посулил  сокращение тяжелых многозарядных ракет Советского Союза. Но под утро, когда речь зашла о СОИ, американцы снова  уперлись. К тому же если советские предложения говорили о перспективе полного уничтожения ядерного оружия в виде ракет наземных, ракет на подлодках и тяжелых самолетов – носителей ядерного оружия, то делегация США твердила: нет, полному сокращению должны подвергнуться только наземные ракеты. Оно и понятно: в таком случае СССР лишался львиной доли своего ядерного  арсенала, тогда как у Америки оставалось его в несколько раз больше – на субмаринах и «летающих крепостях». 
Рано утром невыспавшийся и даже не успевший побриться Ахромеев докладывал Горбачеву: уступать нельзя. Однако генсек распорядился вести переговоры так: показать, какие эпохальные (выгодные американцам) уступки мы сделали по сокращению стратегических ядерных вооружений. Мол, если США не пойдут на договоренность, вся ответственность ляжет на их плечи.
Американцы предложили «выход»: за пять лет, до 1991 г., сократить ядерные стратегические арсеналы наполовину. Оставшуюся половину сократить в 1991 – 1996 гг. Все это время США будут вести лабораторные исследования по космической ПРО. СССР может заниматься тем же. А в 1996-м и США, и СССР  смогут развернуть свои полномасштабные системы противоракетной защиты. Министр иностранных дел Шеварднадзе побежал докладывать Горбачеву. Услышав последние американские предложения, маршал Ахромеев взвился на дыбы. Он доказывал, что США говорят о ликвидации баллистических ракет. Но у них в этом случае останутся тяжелые бомбардировщики, крылатые ракеты с ядерными зарядами и базы вокруг СССР, где есть тактическое ядерное оружие, способное достичь советских пределов. А у Советского Союза таких баз нет, стратегических самолетов – втрое меньше, чем у Штатов. После спора выдвинули контрпредложение: ядерное оружие ликвидировать, но не развертывать никакой ПРО после этого. Рейган, еще не зная о советских поправках, остался доволен: русские, мол, уничтожат свои страшные ракеты на земле и под водой, а США все равно развернут СОИ – и начнется совсем другая игра. 
Но под конец переговоров Рейган, к ужасу своего окружения внезапно заявил: «... Имеем ли мы в виду… что к исходу двух пятилетних периодов будут ликвидированы все ядерные взрывные устройства, включая  бомбы, оружие поля боя, крылатые ракеты, вооружения подводных лодок, ракеты промежуточной дальности и так далее?».
Горбачев: «Мы можем так и сказать, перечислить все эти вооружения».
Рейган: «Если мы согласны, что концу 10-летнего периода ликвидируются все ядерные вооружения, мы можем передать эту договоренность нам делегациям в Женеве с тем, чтобы они подготовили договор, который вы сможете подписать во время вашего визита в США…».
Однако после Рейган так и не согласился ограничить работы по «звездным войнам» стенами лабораторий, настаивая на праве Америки проводить испытания на околоземной орбите. Исходя из все того же принципа: если мы отказались от ядерного оружия, то нужно защититься от возможного удара со стороны какого-нибудь Ирана.
Гриневский, вспоминая об этом, пишет: «У наших буквально дыхание перехватило. Хрен с ней, с СОИ! Рейган согласился на договор о полном уничтожении всего ядерного арсенала!». Тут уже явно сказалась болезнь Альцгеймера, которой страдал Рейган. На этом, собственно, переговоры в Рейкьявике и завершились. 
Можно ли на миг представить себе тогдашний мир без ядерного оружия? В таком случае СССР теоретически мог смело начинать войну на завоевание Европы. Через пару недель он овладел бы ею, оставив за собой поля, усеянные разбитой военной техникой. США практически ничем помешать не могли. При этом Советский Союз мог бы стать в Европе гарнизонами, сохранив формальный суверенитет европейских стран и не навязывая им своего общественного строя. Но все разговоры о полном запрещении ядерного оружия в 1986 году – чистая утопия. К такому договору между США и СССР, даже если б Рейган с Горбачевым его и подписали, никогда не присоединились бы ни Великобритания, ни Франция, ни Китай, ни Израиль, ни Индия.
В Западной Европе заключительный пассаж Рейгана вызвал панику: европейцы боялись остаться беззащитными перед советской угрозой. Но состояние психического здоровья президента в Америке никого не интересовало и не пугало – его хорошо контролировали. Уже месяц спустя посол США в Советском Союзе сообщил горбачевскому министру иностранных дел: вы, мол, нас неправильно поняли. Речь идет лишь о сокращении до нуля ракет наземного и морского базирования за десять лет. И только потом можно браться за сокращение крылатых ракет с атомной начинкой и авиационных бомб.
Что же получилось в итоге? Что Рейкьявик принес победу исключительно американцам. Горбачев не добился их согласия на запрет «звездных войн», зато Советский Союз прошел на выгодные исключительно американцам сокращения стратегических ракет, на то, чтобы уничтожить ракеты средней дальности в несколько раз больше, чем США. (Хотя вообще-то говоря СОИ – это был блеф.) Собственно, на этом история «холодной войны»  и закончилась. 1987, 1988, 1989, 1990 и 1991 гг. – уже агония Советского Союза, ведомого лидером с весьма своеобразным, малопонятным мышлением. Идет сдача всех позиций. Страна рушится.
«Михаил Полежаев, полковник:*
– Американцы утверждают, что места дислокации наших шахтных ракет знают, как мать – имена своих детей. Блеф?
 – Нет. Дислокацию они действительно знают: мы же обмениваемся данными. И мы знаем дислокацию их «Минитменов». Это не секрет.
– Насколько изменилась точность ядерных ракет по сравнению с временами «холодной войны»?
– Американские и советские ракеты первых поколений имели невысокую точность – 1–3 км. Поэтому и предназначались для ударов по целым городам. Сегодняшние американские ракеты точнее наших – судя по доступным документам, конечно. Их точность порядка 100–200 метров. То есть появилась возможность использовать их для уничтожения высокозащищенных целей – шахтных пусковых установок. Так что сегодня ядерные ракеты стали основным оружием против ядерных ракет. Для них в США даже разработали специальные боевые блоки – проникающие. Они должны взрываться не на поверхности, а на некоторой глубине. Подобные блоки разрабатывались и в нашей стране для ракеты «Воевода», но после 1991 года все работы были прекращены.
– Но ведь торговаться с такими картами на руках можно было долго?
– К великому сожалению, этого не произошло. Все, что было сделано трудом поколений, последний генсек КПСС сдал американцам разом. До сих пор расхлебываем…
– Но ведь и у янки, как известно, были проблемы со стареющим «Минитменом-2»?
– Да, там распалась кооперация, и расходы на поддержание группировки выросли неимоверно. Горбачев их очень выручил, подписав договор «О сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений» (ОСВ-1): американцы сэкономили гигантские деньги, уничтожая ракеты, которые им и так пришлось бы списать. Да еще с выгодным взаимозачетом: на каждую списанную с их стороны мы уничтожали вполне боеспособные ракеты.
– А в чем же был самый главный стратегический просчет Москвы при сокращении ракет?
– Иначе как желанием угодить американцам это не назовешь. Первой ласточкой был договор по ракетам средней и меньшей дальности. По нему мы уничтожали гораздо больше ракет, чем американцы. Но шагом, очень похожим на предательство, было то, что мы согласились уничтожить оперативно-тактический комплекс «Ока», хотя он стрелял меньше, чем на 500 км.
– Зачем же мы за американские деньги почти 15 лет резали советские ракеты?
– В то время у руководства страны не было новой ядерной  доктрины. Была такая эйфория, разговоры о приходе «новой эры взаимоотношений с НАТО» и чуть ли не «братства с США». В результате России предстояло сокращать стратегические наступательные вооружения сразу по двум договорам (СНВ-1 и СНВ-2). Если уж разоружаться, так до исподнего! Такой вот припадок миролюбия. Мы должны были взорвать 150 ракетных шахт, уничтожить все тяжелые ракеты РС-20 и РС-22 – основу наших ядерных сил. Потери и затраты огромные. Ничего удивительного, что американцы были готовы финансировать уничтожение наших тяжелых ракет: их выигрыш по этим договорам был не двойным, а многократным». («КП», 3 – 10 июля, 2008 г.)
Вот так все и происходило. Есть, однако, в заключительном коротком отрезке советской истории один очень интересный момент. Бывший министр печати РФ Михаил Полторанин, который когда-то был одним из самых близких Борису Ельцину людей, в своей книге утверждает, что на «Беловежский сговор», когда был подписан смертный приговор СССР Ельцина благословил… лично Горбачев. Полторанин пишет:
«На сей счет много свидетельств. Приведу одно из них – свидетельство человека, незамеченного в антипатиях к Ельцину с Горбачевым. Это Иван Степанович Силаев. Его признания корреспонденту газеты «Коммерсантъ» дорогого стоят. Ельцин должен был принять Силаева в Кремле 6 декабря 91-го (а 7-го состоялась встреча в Беловежской пуще). Но позвонил Коржаков и предупредил, что Борис Николаевич просил подождать – он пошел к Михаилу Сергеевичу.
– Я жду час-два. Звоню снова. Оказалось, еще не пришел. Принял он меня только в 18 часов и сказал примерно такие слова: «Долго сидели с Горбачевым, советовались. Сейчас я еду в Белоруссию. Это обычный политический визит. Хотим пригласить туда Кравчука, чтобы уговорить его отказаться от идеи выхода из состава СССР». Насчет «уговорить» это, конечно, привычный ельцинский туман, обычная «деза».
Еще одно свидетельство – того самого Леонида Кравчука. Корреспонденту издания «Время новостей» он рассказал, как они (Ельцин, Шушкевич, Кравчук) подписывали документ о прекращении существования Советского Союза и как Борис Николаевич через своего министра – переводчика Козырева бросился докладывать об этом событии президенту США Бушу-старшему. А потом...
– Шушкевич дозвонился Горбачеву, – рассказал далее Кравчук. – Тот обиделся,  что мы проинформировали Буша первым.
Видите, как все было обыденно и спокойно. Михаил Сергеевич не затопал ногами, не поднял «в ружье» войсковые подразделения, не зарычал от ярости. А только тихо «обиделся» и почему? Он, видимо, сидел у себя в кабинете, как на иголках. Ждал сообщений от везунчика Ельцина, чтобы первым отрапортовать Бушу-старшему о глобальном свершении.  Но Ельцин подсуетился и высунулся с донесением первым. 
Михаил Сергеевич не раз говорил: «Всей правды я вам не скажу никогда!» Ну, еще бы!.. Жизнь так прекрасна. А себя нужно беречь – самому надо всегда оставаться в смокинге. Для встреч в верхах. Для презентаций. Для получения зарубежных премий» (Полторанин. М. Власть в тротиловом эквиваленте).
Создается впечатление, что после Рейкьявика (а может еще и до него) Горбачев  внутренне уже готовился к тому, чтобы «сдать» СССР. Как бы то ни было, но историкам будущих поколений придется немало поломать голову над странной и необъяснимой политикой, которую проводило последнее советское руководство.