• Культура
• 25 Февраля, 2013

Проблематика художественного творчества в философии экзистенциализма

Максим Данилевский,

КазНПУ им. Абая

Литература развивается в тесной связи с философией, так или иначе, затрагивает понятия и вопросы, рассматриваемые в философии. Литература часто изначально строится на понятиях, характеризующих личностное бытие как таковое, а значит, можно говорить о том, что ближе всего ее реалиям философия существования, или экзистенциализма. Однако, философская основа, на которой построена масса произведений литературы, содержит в себе ряд фундаментальных понятий, которые хотелось бы представить в этой экспериментальной публикации. Дабы рассмотреть природу художественного творчества изнутри и пролить свет на то, как и почему проистекает творческий процесс и что движет его, в основе своего экспериментального исследования я поставил понятие Идеи (эйдоса), разработанной Платоном в его античном учении.

Мысль Платона, однако, – не есть полноценная истина, ибо истина – сугубо личностное понятие и в широком смысле употребляться не может. Иначе говоря, эйдос – истина для Платона. Но не всеобщая истина.  Если же происходит обратное – всякая подобная истина – есть ложь. К примеру, аналогичные этому,  догматы монотеистических религий и проникающие в народные массы воззрения так же непрочны в своей фактической содержащей. Таким образом, бесконечное множество субъективных истин порождает глобальное онтологическое противоречие, а местами и антагонизм, которые могут носить разнородный характер: литературный, онтологический, диалектический, аксиологический и т. д.

Литература, как явление действительности, чрезвычайно близкое философии вообще, становится в субъективном восприятии достаточно широким и систематически познаваемым в теории познания. Содержание литературы базируется не на конкретно закрепленных понятиях, доказуемых по одной диалектической линии, а на разнородном мировоззрении, плюралистических интерпретациях и частом «оксюмороне» бытия.

Если давать упрощенную характеристику всего вышесказанного, мы можем оперировать понятием «творчество» во всех его проявлениях.

Творчество – есть беспорядочное новое, которое бесконечно переосмысляется конкретным субъективным началом. Коллективное творчество так же апеллирует к понятию субъекта. Так как субъект – это всякая ячейка, множество которых и составляет коллективную творческую деятельность. Вне первосубъективного восприятия существование не является возможным. Иначе говоря, субъект вне субъекта – абсурдная данность недопустимая разумом.

Литература субъективно познаваема. Основным предметом ее познания являются собственно художественное творчество и субъект художественного творчества. Сложность данного познания состоит в плюралистичности и разнородности субъектов художественного творчества, что не дает возможности однородного познания. К примеру, всякий раз, движение «по накатанным рельсам» в этом направлении будет невозможным, и для продвижения вперед нам всякий раз нужно будет находить новые и новые, по-новому блестящие пути.

Разнородность субъектов бесконечна. Следовательно, бесконечно и содержание литературной Мысли. Отсюда, нами может быть выведена субъективная форма эпистемологии:

Литературная эпистемология или теория познания содержания и субъекта литературного творчества во всем их многообразии, плюралистических интерпретациях и бесконечном субъективном переосмыслении.

Мысль бесконечно переосмысляется и перерождается. Составляющие любой теории – прежде всего – мысли, затем уже следуют разнообразные явления, которые, так или иначе, на них опираются. Мысль перерождается бесконечное количество раз, в каждой новой жизни, а значит, перерождается и сама концепция. Но стержень, из которого она возникла изначально, остается. Новая наука сознательно или бессознательно вбирает в себя универсальный опыт прошлых лет, опираясь на уже созданное, для создания более  совершенного. А концепция, выдвинутая несколько столетий назад, в более или менее целостной или же частичной интерпретации, продолжает служить сегодня основой для постижения того или иного знания. Служить – значит, продолжаться. Продолжаться – значит, не быть завершенной. Отсюда, доказательство невозможности окончательного знания  и возможности бесконечного переосмысления.

Логическое доказательство никогда не будет способно к откровенному постижению души, ибо в основе своей, оно имеет материалистическую природу. Постижение данностей художественного творчества является процессом именно духовного созерцания. И научным доказательством в полной мере объяснено не будет. Толчком к началу творческого процесса, обыкновенно, является талант или  же дарование. Рассмотрим его природу.

Семантику слова «дарование» можно определить как нечто, отданное безвозмездно, переданное от кого-то кому-то. Дарование – это нечто передаваемое, эмоционально не окрашивая слово; и дарование – это нечто, при получении которого, так или иначе, человек испытывает ощущение удовлетворения. Последнее может выражаться в физическом или же духовном эквиваленте.

Если обращаться к поэзии, то, безусловно, главенствующим дарованием поэта мы называем вдохновение. Но как рассматривать вдохновение, как явление в субъективизме? Оно может иметь как положительное воздействие на разум поэта, так и отрицательное. Иными словами, вдохновение имеет дуалистическую природу. Вдохновение двойственно. В данности дарования, как удовлетворения, бесспорно, виден взлет мысли, оживление ума, наполнение его долгожданными идеями, эмоциональной окраской позитивного или же негативного характера.

Таким образом, «дарование» предполагает, что вдохновение эмоционально окрашено, следовательно, может в той или иной степени, подвергаться гиперболизации.

Вывод может быть таковым, что информация является дарованием, если вызывается глобальным душевным подъемом, по причине или же без таковой, содержит в себе вышеуказанные качества и является посредником в изображении гиперболизировано-положительной/отрицательной картины бытия.

Следуя канонам философии Платона, можно говорить о том, что информация, согласно его теории, является припоминанием идеализированного Мира идей, и представляет собой субъективное душевное знание. А значит, природа вдохновения является синтезом высших непознаваемых эйдосов. Сам творческий процесс развивается в индивидуальном эйдосе. Об этом термине стоит сказать несколько слов.

Индивидуальный эйдос – есть неповторимый и универсальный мир припомненных идей, созданный в каждом из нас. По отношению к внешнему, материальному миру может иметь бесконечное количество выражений и значений как в теории, так и в эмпирике.

К примеру, понятие «идеал» (семантика – «совершенство»). За идеал личность может принять любое явление материального мира или же любую нравственную и безнравственную данность разума.

Душа, в большей степени, нежели другие, припоминающая высшие эйдосы, так или иначе, предпринимает попытки отречения от социальных правил, течения времени и иных воздействий на физическое существо в материальном мире. Однако, полнейшее отречение от них – своего рода, утопическое стремление, и будет являться таковым до тех пор, пока душа и индивидуальный эйдос заключены в физический облик и обладают материальной плотью. Течение времени, смена дня и ночи, месяцев и лет имеют значение приоритетное лишь для нашей физической оболочки, наряду с догматами обширных человеческих сообществ. Межличностное восприятие, в первой своей бессознательной стадии, задается целью представить собеседника как физический организм, которым управляет мозг. Как точку в пространстве, которая имеет обязанности и права, уже потому только, что налицо факт ее наличия в нем. Душа же, будь она отделима от тела, до момента его непосредственной физической гибели, была бы безынтересна социальным правилам и течению времени. Эта теория часто является отправной точкой для творца и воспринимается как востребованная литературная реалия.

Переосмысление в процессе художественного творчества происходит от бесконечно нового количества вовлеченных в границы данного Знания точек зрения (теорий), каждая из которых заявляет себя правой, следовательно, построена на индивидуальном домысле.

Домысел – есть глобальный теоретический двигатель. Все сущее, в целом или же в своей индивидуальности, может быть признано домыслом.

Примерами домысла может быть достаточное количество явлений, которые так же широко используются в качестве востребованных литературных реалий. В частности, религиозный домысел о существовании спасительных миров (Рай, Нирвана). Следовательно,  возникает домысел об освобождении от страдания, который представляет собой разновидность философской утопии и, в каком-то смысле, синонимичен проблематике взаимодействия души и физической оболочки человека.

Домыслом может быть признан соответственно Мир идей, созданный Платоном. А также всеобъемлющий и Всевышний Бог (атеизм), в том числе и отрицание существования этого Бога. Посему природа домысла всегда будет совмещать в себе противопоставленные друг другу реалии мироздания, сторонники каждой из которых сумеют небезосновательно упрекнуть оппонента в неправоте. Отсюда следует неразрешимость домысла, и, соответственно, вечная разность мнения. Но именно эта неразрешимость порождает бесконечную свободу выбора линии литературного творчества.

Страдание, как аспект художественного творчества, можно рассматривать с точки зрения вдохновения, как информацию умеренно негативного или же гиперболизировано-отрицательного характера, которую вынужден выражать в художественном произведении творец.

Страдание в этом смысле противопоставляется дарованию. Хотя с сугубо философской точки зрения, дарование – есть часть страдания, ведь последнее, в свою очередь, – есть непременная составляющая индивидуального эйдоса.

Страдание может выступать, чаще всего, как основополагающий фактор творчества, как вид информации и мироощущения, который является движущей силой творческого процесса, наряду с индивидуальным личностным противоречием. Иначе говоря, отрицательное воздействие вдохновения не всегда таковым является, то есть не обязательно должно пониматься стандартно. Во-первых, как движущая сила, страдание уже является своего рода положительным явлением. Во-вторых, страдание апеллирует к эпистемологии, так или иначе, и отдельные элементы ее могут выражаться в художественном творчестве. Таким образом, отрицательное воздействие выводит из своего содержания парадоксальные данные положительного характера. По отношению к творчеству вообще (как таковому), это можно назвать внешним художественным противоречием.

Внутренним же будут являться чувства человека-творца. Причем, не творца художественного произведения, а творца Мысли, которая затем уже выводит из своего индивидуального содержания аспекты различных направлений (философского, литературного и т. д.)

Страдание является самым широко распространенным видом информации, получаемым через вдохновение. И по отношению к художественному творчеству, оно, так же как и вдохновение, имеет дуалистическую природу. Во-первых, обозначая движущую силу творческого процесса, а во-вторых, индивидуальное мироощущение вообще, которое начинается рождением и заканчивается смертью.

Творческий процесс строится так же на стремлении к постоянному познанию, которое является как бы встроенной в организм функцией, и призвано «перехитрить» механизм «рождение-смерть».

Всегда должно иметь место нечто, заинтересовывающее человеческий разум – теория, правило, норма, неразрешимый вопрос. Нечто, над которым нужно думать. Будь то даже отточенное до автоматизма действие, каждодневно совершаемое в материальном мире нами, – и сюда с вожделением  вмешивается разум. Разуметь – это его функция, его основа. И если он лишается возможности ее выполнения, за этим последует только одно закономерное явление – смерть.

А человечество же, напротив, стремится жить, всячески забывая о смерти. Именно поэтому оно стремится выработать в каждом из своих представителей стремление к познанию. Мы не сумеем жить без теории. Теория – есть мысль. Человек не мыслящий – мертвый человек.

Отвергнув все социальные нормы, правила – все то, что закономерно развивает антагонизм в мире изо дня в день, в конечном счете, мы придем только к смерти. Для того же, чтобы проживать жизнь, чтобы заполнить время от рождения до физической гибели, нужна какая-либо теория. И очень часто не одна. И еще более часто – противоречащая другим. Ведь спор – есть индивидуальное стремление к знанию. Знание – есть двигатель разума. А мыслящий разум – есть доказательство личностного бытия. Иными словами, жить – значит, не бездействовать разумом, почти инстинктивно ища теории, познавая причины существования, выстраивая для этого целыми эпохами, дуалистическую, противоречивую по своему содержанию философию (φιλία – любовь, стремление, жажда + σοφία – мудрость – «любовь к мудрости»). Любовь к мудрости, не иначе как второстепенная функция всей этой тысячелетней погони за мыслью. Тогда как первостепенная (в то числе функция творческого процесса тоже)  – это стремление разума к жизни, и инстинктивное его отдаление от смерти.