• Общество
• 23 Июня, 2012

Казахстан: вопросы выживания в эпоху глобализации

В Алматы в Институте политических решений состоялась публичная лекция известного экономиста, политолога Петра Своика на тему «Экономика Казахстана на фоне вызовов и рисков мирового кризиса: нынешнее состояние и прогнозируемые перспективы». Подробнее об этом он рассказал нашему изданию.

Почему нам надо позитивно относиться к Таможенному союзу?

По двум причинам. Первая: это уже состоявшиеся реалии, свершившийся факт. Мы можем быть недовольными, что пошел снег, но мы ведь не пойдем и не будем собирать митинг и выступать по поводу того, что пошел снег… Вторая: в жизни всегда нужно выбирать себе ровню. Не знаю, уклюжее или неуклюжее это сравнение… Например, девушка ищет себе подходящую пару, она присматривает себе предположительно умного, возможно еще и состоятельного мужчину. Также и мужчина, в поисках себе пары, предполагает, что женщина должна быть красивой, при этом еще и домовитой…  А почему Казахстану с Россией суждено быть парой? Чем мы похожи с Россией? У наших стран – громадные малозаселенные территории с очень богатыми ресурсами, но плохо их использующие для себя. Мы «гоним свое сырье на сторону», а сами страны плохо обустроены… Тогда как мы должны переориентировать свои страны на внутреннее развитие. Индустриальное развитие. Если мы построим индустриализированное производство и сельское хозяйство, в наших странах будет приличная экономика. Вся мировая экономика, в которую интегрирован и Казахстан, сегодня начинает, так сказать, «размываться», «расходиться» на отдельные блоки, «льдины». Весь мир «потек». Это и есть глобализация… Единая мировая экономика… А почему она единая? Потому что един доллар. Куда же нашу «льдину» на этом «озере» глобализации начнет кренить? Формирование Евразийского пространства, которое только началось – это некая историческая спираль, которая в какой-то степени будет повторять СССР (по набору стран, которые туда входили). Совсем не по идеологии и не по строению власти, просто в исторической спирали эти страны близко сошлись. И Евразийский таможенный союз только начинает «собираться из трех кусочков» (надо сказать, этих кусочков будет больше, чем во времена СССР). Некоторым европейским странам, которые в свое время со страшной силой хотели войти в Евросоюз, эта перспектива уже не светит (к примеру, таким как Румыния, Венгрия). Поскольку теперь и Европа будет «сжиматься», потому что «европейская льдина», которая рассчитывала все «озеро» захватить, на самом деле тоже «колется». Сейчас отколется Греция, завтра – Италия, Португалия… Европа всегда формировалась из нескольких остроконкурирующих между собой центров – английского, германского, французского. Это конкуренция, продолжающаяся не одно столетие. Нынешняя интеграция – и есть плод прошлой конкуренции, и не просто конкуренции, а жесточайших войн, дикого национализма с ненавистью друг к другу. Сегодняшние процессы в Европе несут новые перемены. Идет своего рода естественный отбор экономик. Возьмем наш Евразийский таможенный союз. Он даже политически оформляется, но с другой стороны нас «тянет» в Китай. И тянет тоже очень уверенно, очень мощно. Я бы даже сказал, при отсутствии политического объявления и политического оформления этого «китайского крена и тренда», он на самом деле сильнее евразийского. Каким образом Китай «подтягивает» нашу сырьевую отрасль к своему рынку? Да, наши сырьевики работают на весь мир, но если присмотреться хорошо, то они все более работают на Китай. И если брать ту динамику, с которой Китай нас охватывает своим товарным снабжением, то этот процесс идет гораздо мощнее, чем в Евразийском таможенном союзе. Образно это выглядит примерно так: «китайские трубы нанизывают на себя Казахстан». Они проходят по нашей территории. Так что Китай – фактический участник Таможенного союза. Казахстан как территория добычи сырья для мирового рынка Если взять статистику, то в структуре ВВП нашей страны экспорт составляет больше половины ($93,3 из $160 млрд. за 2011 год), а с учетом обслуживающей инфраструктуры вывоз сырья формирует не менее трех четвертей всего национального продукта. Причем «вывозная» часть экономики обеспечивает не более 300 тысяч рабочих мест, и даже с учетом всего госаппарата и нацкомпаний – не более миллиона. То есть, к созданию ¾ ВВП причастно меньше 15% трудоспособного населения. Зато в три раза больше (2,7 млн.) трудоспособных официально числятся в «самозанятых». Объективно, в развитии дополнительных переделов на территории страны экспортеры не заинтересованы – в силу географических, климатических и демографических факторов. Зато объективно заинтересованы в минимизации всех издержек, включая экономию по оплате труда. В производственном смысле Казахстан представляет собой полностью открытую для мировых рынков территорию добычи сырья, осуществляемую компаниями всех ведущих «игроков», под гарантии и при участии местной компрадорской олигархии. При этом задержка с официальным вступлением в ВТО роли не играет: поставки нефти, уранового кека, черных и цветных металлов, зерна и муки ни одно государство ввозными пошлинами не облагает, освобождение же экспорта от НДС стимулирует вывоз, а не переработку сырья. Казахстан есть оконечная провинция сбыта продукции других стран В структуре ВВП по потреблению импорт также доминирует перед любым внутренним производством, – до трети и более ($52,6 млрд. за 2011 год). С учетом же инфраструктуры и дистрибьюции, закуп иностранных товаров-услуг формирует большую часть всего национального продукта. В потребительском смысле Казахстан есть оконечная провинция для сбыта продукции китайских, корейских, европейских, российских и других производителей. Под гарантии правящей компрадорской олигархии, и при активном участии в таможенном, транспортном и торговом бизнесе провластных олигархий второго-третьего уровней. Неучастие в ВТО также ничуть не мешает этому бизнесу – до вступления в Таможенный союз ввозные пошлины были даже меньше их обычного уровня. Участие же в Евразийском экономическом пространстве лишь переориентирует импортозависимость Казахстана на российско-белорусские поставки. Ни нашим экспортерам, ни тем, кто продает нам товары, мы даром не нужны. Это объективно. И это не потому, что они нас не любят, или им не нравится наш внешний вид, просто мы им не интересны. Иностранные производители также объективно не заинтересованы и в развитии своих производств в Казахстане – ввиду незначительности местного рынка, громадных расстояний и сурового климата. «Вывозная» и «ввозная» части экономики Все вместе блокирует национальное индустриально-инновационное развитие, объективно закрепляет внешнюю товарную зависимость и сырьевую специализацию. Так, несмотря на уже вторую (с 2004 года) программу ФИИР, реальные усилия правительства и существенные вложения, ни одного действительно индустриально-инновационного производства так и не создано, а фактическая структура казахстанской экономики только ухудшилась: легкая промышленность фактически исчезла – ее доля с более 15% в 1990 году упала к 2011 году до 0,6% (в 1940 году было 3%). Машиностроение сократилось с 16 до 3%, из почти тысячи предприятий осталось немногим более ста. Причем действующие и планируемые объекты направлены на «отверточные» сборки из импортных комплектующих локомотивов, автомобилей, комбайнов, тракторов, автобусов и строительной техники. В целом доля обрабатывающей промышленности за истекшее десятилетие сократилась с 16,5 до 11,5%. Зато доля горнодобывающей увеличилась почти в два раза – с 11,4 до 20,7%. В объемах производства это выразилось так: в обрабатывающей промышленности они выросли в 7,6 раза, а в добывающей – в 48 раз. Соответственно, в 2010 году выпуск инновационной продукции составил лишь 1,2% от общего объема производства (даже если не подвергать критическому анализу такую отчетность). Между тем, в Программе ФИИР обозначена задача – довести эту долю до 10% уже к 2014 году. Еще больше диспропорция в инвестициях: с 1993 по 2011 год обрабатывающей промышленности досталось лишь 1,6% от их объема. Если до кризиса свои позиции в Казахстане укрепляли европейские кредиторы и инвесторы, то с 2007 года лидером внешнего финансирования и укоренения в добывающей и трубопроводной инфраструктуре стал Китай. Природные, техногенные и политические коллизии в нефтедобывающих регионах случаются регулярно. Нынешний кризис добавляет нестабильности, а потому спрос на казахстанскую нефть и металлы не падает, мировые цены на сырье только растут. Европейская рецессия и падение спроса в развитых странах вполне компенсируются ростом потребления Китая, Индии, других быстрорастущих экономик. Так стоит ли бояться мирового кризиса? Цены на импортируемые в Казахстан товары-услуги определяются, в основном, рентой индустриальной и инновационной. Эта рента почти никогда не снижается. Экономический бум или кризис одинаково работают на рост стоимости именно высокотехнологичных товаров. Цены же на сырье формируются, в основном, рентой природной и биржевой. Природную ренту «съедает» объективно повышенная себестоимость добычи и транспорта в Казахстане: расстояния, климат, сложная геология. Плюс изношенное оборудование и отстающие технологии. Финансовая же рента неизбежно «сдуется» с развитием мирового валютного кризиса. Спрос на казахстанское сырье останется, экспортеры работать смогут, но источником стабильности бюджета и платежного баланса уже не будут. Из страны уходит не только сырье, но и доходы от его продажи Только с 2000 года – начала экономического бума, и по осень 2007-го, – начала мирового кризиса, Казахстан экспортировал сырья на $190 млрд. (по трансфертным ценам, реально – много больше). Плюс, за то же время в страну заведено на $113 млрд. прямых иностранных инвестиций, а также занято за рубежом почти $100 млрд. Итого – 400 миллиардов, по $25 тысяч на каждого казахстанца. Будь они вложены в экономическое развитие – наша страна уже была бы в десятке самых богатых. На что разошлись эти гигантские деньги? На импорт потрачено $154 млрд., на пополнение золотовалютных резервов Нацбанка и запасов Нацфонда – 34 млрд. Плюс, на два десятка миллиардов выросли за годы экономического бума валютные активы казахстанских коммерческих банков. В плюс можно записать и 4-6 млрд., вложенных в зарубежные НПЗ и другие производственные активы. Итого – не больше половины от 400 млрд. Другая же половина … потеряна для национальной экономики. Эти деньги ушли в виде доходов на иностранные инвестиции, на обслуживание внешних займов и процентов по ним, приобретение активов и частной собственности за рубежом, пополнение частных зарубежных счетов. Мировой кризис – системный кризис глобализации Тем не менее, докризисная сырьевая и финансовая конъюнктура обеспечивала избыточный платежный баланс и бюджетный профицит, поддержание экономического роста и относительной социальной стабильности в стране. Соучастие же властей в вывозе сырьевых и финансовых ресурсов давало им надежную политическую поддержку развитых стран. Кризис 2007 года поставил всю такую стабильность под вопрос, но пока не отменил ее. Попытки представить кризис циклическим уже оставлены, однако и до осознания правящими элитами его системного характера дело не дошло. На самом же деле однополярная глобализация подошла к своему пределу именно по факту мирового охвата. Мир начал драматический кризисный переход в стадию распада-разделения на разные политико-экономические, валютные и идеологические блоки, объективно конкурирующие между собой. В кризисе оказались сама идеология потребительства и ее либеральные механизмы: развитые экономики поддерживают кратные потребительские стандарты за счет ресурсной эксплуатации экономик «развивающихся». Политическая и социальная отсталость «развивающихся» государств является сразу и ограничителем дальнейшего развития мирового рынка, и гарантом его нынешней стабильности. Стабильность же основанная на несправедливости, не может быть устойчивой: волна арабских (исламских) революций – тому подтверждение. В ближайшей кризисной перспективе обостряется борьба за ресурсы и их передел, в целом же человечество «уперлось» в проблему перехода к ресурсно-ограничительным технологиям и идеологиям. Ростовщичество – источник и движущая сила глобального кризиса Конкретной же движущей разрушительной силой глобального кризиса являются технология и идеология, основанные на признании денег тоже рыночным товаром, и снабжении ими экономики частно-коммерческим ростовщическим образом. Поскольку экономика ссужается деньгами на платной и возвратной основе, она всегда должна банкам все имеющиеся в ней деньги. Плюс еще кредитный процент сверху, деньги под который еще и не эмитированы. Возврат таких заимствований возможен единственным способом – взятием нового, еще большего кредита, который может быть возвращен и обеспечит получение следующего еще большего, при том обязательном условии, что рыночное производство, сбыт эквивалентно расширятся. Сама такая ростовщическая технология и создает, и делает жизненно необходимой, непрерывную рыночную экспансию – торговыми, дипломатическими или военными способами. Содержанием XX века и стала такая экспансия – пока победившая ростовщическая модель и продиктованный глобальным эмиссионным центром либеральный монетарный канон не стали глобальными. Кредитный процент обеспечивает банкам-ростовщикам доход со всей экономики – это уже не бизнес – политика. Фактически, буржуазно-демократическая государственность отражает властвование, прежде всего, частного банковского капитала, только за ним – промышленного, и лишь опосредовано – интересы наемных работников и всего населения. Поэтому устроенный самими же ростовщиками мировой кризис не есть отрицание рынка и частнопредпринимательской инициативы. Это есть болезненно кризисное отрицание технологии и идеологии частного ростовщичества, на благо новому развитию общества и производительных сил. Извлекаемый из производства материальных товаров и услуг ростовщический доход объективно ограничен ростом физических объемов реальной экономики. А потому ростовщический гений создал еще и рынок «ценных бумаг», на котором производство «денег из денег» никаких физических ограничений не имеет. Плюс, создал теорию и практику также ничем не ограниченного «рынка долгов», внедренного в современную экономику, в сознание экономических элит и всего населения как естественной и необходимой части рынка материального. Между тем, если на материальном рынке производимые товары-услуги сразу или отложено потребляются-уничтожаются (что ограничивает рост обслуживающей денежной эмиссии), то «инструменты» рынка финансового – «бессмертны». Это создает неограниченные возможности извлечения ростовщического эмиссионного дохода, но создает и необходимость периодического уничтожения неограниченно растущего бумажного и финансового «пузыря» (не имеющего никакого материального подкрепления, кроме собственной виртуальности). Если все в этом мире изменяемо и уничтожаемо, то, как же тогда ценные бумаги можно уничтожить? Механизма-то нет. Но тут сам рынок придумал эти механизмы. Какие? Полный биржевой крах. А что может его вызвать? Война. То есть некий форс-мажор. Некое разрушение прошлых и возникновение новых правил игры. Давайте вспомним, как великая Германия, накопившая гигантские материальные, валютные ресурсы, вступает в войну, которая заканчивается полным разрушением всей страны!.. И это не просто здания, но и вся эта система, что раньше называлась «рейхсмаркой»! Все. Ничего нет! И все эти долговые обязательства, гигантские ценные бумаги, которые обеспечивались этой «рейхсмаркой», исчезли. Для жизни – это ужасно, потому что людям негде жить, погибли их близкие… Но с другой стороны – это возрождение… когда надо начинать все сначала – строить дом, рожать детей… И тут приходит новый ростовщик и говорит: «Вот, посмотрите, это новая национальная валюта – марка. Бери! Бери кредит, строй дом…» Из чего состоял ХХ век? Из войн за то, чтобы рыночные и валютные системы, уничтожая друг друга в конкурентной борьбе, завоевывали все большие пространства, территории. И чем это закончилось сегодня? Господин Доллар завоевал все. И долларовая экономика, и все либеральные постулаты, правила рынка в долларовом исполнении овладели всем миром. Тот, кто не погиб, тот стал его вассалом. Погибла рейхсмарка, затем немецкая марка с итальянской лирой, французским франком и другими нацвалютами стран ЕС объединились и превратились в «евро». И сегодня что мы видим? Евро тоже стал вассалом доллара. Почему мир сегодня накопил долги невообразимого количества? Началось все с того, когда ростовщики начали всех пичкать кредитами. И не только людей, предприятия и организации, но и государства сами для себя стали создавать и накапливать некие долговые обязательства. И этих долгов накопилось невероятное количество. Не потому что этим государствам уж так прямо необходимо было жить в долг, а потому что сама ростовщическая идеология втемяшила всем в голову такую мысль, что жить в долг – это нормально, красиво. И сегодня получилось так, что та же Италия (не самая бедная страна на свете, и не самая ленивая, страна с очень мощной промышленностью) накопила сейчас долгов на 1 трлн. 800 млрд. долларов! Это 120% от всего ВВП Италии. Для чего они это сделали? Они что безумные? Или их экономисты полные идиоты? Нет. Они просто попали под эту либеральную «порчу», мнимую идеологию, что жить в долг – это правильно. И не только итальянцы, но и другие страны ЕС… И если исторически, эта задача решалась рынком через биржевые или военные катастрофы, сжигающие «отходы» ростовщического «производства», или соперничающие валютные системы целиком, то сегодняшняя глобализация положила этому предел. Военный конфликт глобальному ростовщическому центру уже не поможет, тот же Иран все равно уже в долларовом пространстве. Биржевое же обрушение – не спровоцированное или инспирированное, разрушительно, ввиду глобального масштаба финансового рынка и накопленного в нем «пузыря». Общенациональная идея Кстати, национальная идея, о которой сейчас очень много спорят, говорят… Ее не надо выдумывать (и неважно, кто здесь живет). Это совместное обустройство нашей громадной, но плохо обустроенной, малонаселенной страны, и совместное, извиняюсь, размножение. Важно совместное обустройство общего государства, его территорий через обустройство отдельного человека, отдельной семьи. И тут не нужно ничего нового выдумывать. В экономическом смысле это означает не отказ от экспорта природных ресурсов, а переориентацию его потенциала, включая и валютную выручку, на цели внутреннего экономического и социального развития. Опережающе нужна не национализация ресурсно-сырьевого экспорта, а национальный контроль над ним: переход на целевое рентное налогообложение; публичная прозрачность балансов сырьедобывающих компаний и состава их собственников; оформление экспортных поставок через национальную биржу с расчетами внутри страны. Формулирование будущего Казахстан есть «подражающее» государство. На фоне сгустившейся мировой неопределенности, арабской (исламской) и московской «волн», ожидаемых европейских дефолтов и общей «второй волны» мирового кризиса, власти оказались в непривычной для себя ситуации самостоятельности. Что продиктовало исключительно консервативную реакцию на внешние вызовы. Жанаозенские события и обострившаяся борьба в «ближнем круге» тем более навязывают политику «круговой обороны». А поскольку ситуация в ближнем и дальнем зарубежье будет и дальше усиливать неопределенность, образцов для «отзеркаливания» не предвидится. Поэтому переформатирование политического (следовательно, и экономического) режима в Казахстане будет происходить пассивно-ситуативно. В основном, как запаздывающая реакция на изменения в России. Тем не менее, формулирование нашего собственного видения оптимальной политической и экономической модели для Казахстана, встроенной в формирующуюся посткризисную многополярность – необходимо. Только это дает шанс на лучшее будущее. Записала Светлана АХАНОВА