• Исторические страницы
• 23 Апреля, 2013

СОПРИКОСНОВЕНИЕ С Н. К. РЕРИХОМ

Алдар ГОРБУНОВ

Мои родители в далекие двадцатые годы прошлого столетия жили и работали в Монголии. Моя мама, Елена Петровна Горбунова, попала туда в качестве члена последней экспедиции известного русского путешественника, исследователя Центральной Азии П. К. Козлова Отец, Петр Васильевич Всесвятский, юрист по образованию, с 1924 по 1930 г. состоял советником монгольского правительства. Он написал первую монгольскую конституцию, которая была принята Великим Хуралом МНР осенью 1924 г. У меня сохранилась фотография, на которой запечатлено заседание монгольского правительства во главе Церен Доржа, обсуждающего проект конституции.

Мои родители постоянно контактировались с семьей Рерихов в течение всего периода их нахождения в Урге (Улан-Баторе), т.е. с середины сентября 1926 г. до середины апреля 1927 г. Привожу рассказ моей покойной мамы,

Однажды к нашему дому в Урге (он находился где-то между городом и консульским поселком.) подъехала автомашина или автомашины, груженные всяким скарбом. Кто-то из пассажиров (возможно, это был сам Николай Константинович, – А. Г.) зашел в наш дом и поинтересовался: здесь ли живут Всесвятские? Получив утвердительный ответ, представился и попросил устроить семью Рерихов на некоторое время, пока не будет найдено постоянное помещение для экспедиции. Мама согласилась, отвела им комнату (может быть, комнаты, – А. Г.). Рерихи прожили в нашем доме какое-то время (возможно, всего несколько дней, – А. Г.). Мама поинтересовалась у кого-то из Рерихов, откуда они узнали фамилию ее мужа. Ей ответили, что на наш дом и его хозяина указал УЧИТЕЛЬ и посоветовал искать здесь временный приют. Учитель – это, видимо, Махатма Мория – буддистский философ.

 Рерихи, живя у нас, подыскали себе отдельный четырехкомнатный дом с обширным подворьем, об этом доме пишет Ю. Н. Рерих в своей книге. «По тропам срединной Азии».

Как-то Елена Ивановна спросила маму: не случалось ли что-то трагичное в нашем доме. Мама разузнала у соседей, что кто-то когда-то повесился в этом доме. Мама поведала об этом Елене Ивановне. Она отреагировала таким образом; теперь понятно, почему здесь в темноте мелькают огоньки. Это душа покойного витает в воздухе. Интересный факт. По словам мамы, Николай Константинович предпочитал свою фамилию произносить через звук «ë», т. е. Рëрих. Кажется, он говорил, что она восходит к имени Рюрика – основателю великокняжеской династии России.

Н. К. Рерих подарил маме свою картину Каченджанги (Кинчинджунга) Размеры ее порядка 0,5 х 0,7 м. Когда мы вернулись в Москву в 1930 г., мама попросила своего брата, Горбунова Николая Петровича, сохранить картину до того времени, когда  будет определенное место жительства нашей семьи в Москве. Я помню эту картину, висевшую на стене в квартире Н. П. Горбунова, в Москве. Это было, видимо, в 1935 или 1936 г. В 1938 г. H. П. Горбунов был арестован и расстрелян. Картина осталась у второй его жены Маргариты Александровны Смоляниновой. Затем она перешла к внучке Н.П. Горбунова – Ольге Гусевой, которая живет в Москве. Я видел последний раз картину еще при жизни М.А. Смоляниновой в 1975 г. Ныне картина находиться у совершенно чужих людей, которые избегают всяких контактов со мной по этому предмкту..

H. К. Рерих, как-то, сказал маме (видимо, это было в марте–апреле 1927 года, – А. Г.), что у нее родится сын и его она назовет Алдар. Это монгольское имя означает «слава», оно принесет сыну удачу. Я родился 11 августа 1927 г., мама назвала меня Алдар. Удача мне сопутствовала буквально с первого дня жизни. Дело в том, что единственный в то время на всю Монголию доктор Шастин посоветовал маме рожать меня в Москве, т.к. в Монголии это может окончиться трагедией: уж больно крупный ожидался ребенок (мой вес при рождении был 4,8 кг). Так и случилось, как предполагал доктор Шастин, я родился в состоянии удушья. Мне дали подышать кислородом и я ожил. В Монголии тогда кислорода не было, и я бы не ожил. Далее, в трехнедельном возрасте мама возвращалась со мной в Монголию, т.е. домой. И опять опасная ситуация: самолет, на котором мы отправились из Улан-Удэ в Улан-Батор, не смог взлететь из-за аварии. Но обошлось без человеческих жертв. Это было второе мое спасение всего за один месяц.

И еще один момент, который остался у меня в памяти из рассказа мамы. При расставании Елена Ивановна подарила, лучше сказать вручила маме, кольцо со словами: если Вы захотите мысленно с нами сноситься, это кольцо будет при Вас, если нет, оно исчезнет. Мама была очень занята детьми, особенно ей было трудно с моей старшей сестрой, которая страдала болезнью Дауна. Поэтому она и забыла о словах Елены Ивановны, когда же вспомнила – кольца не оказалось в том месте, где она его хранила. Мама решила, что оно просто потерялось.

И еще одна интересная информация. Елена Ивановна Рерих попросила мою маму порекомендовать каких-либо женщин в качестве компаньонок для Е. И. Рерих. Мама узнала через кого-то о сестрах Богдановых и сообщила об этом Елене Ивановне. Они и были приглашены в семью Рерихов…

При знакомстве с некоторыми публикациями Н. К. Рериха я обнаружил в одной из них упоминание о моих родителях. Правда, они не поименованы, но уверен, что речь идет о них. В рассказе «Одержание» ([1]) приведена беседа Н. К. Рериха с человеком, которого он называет «скептиком». Полагаю, что это Петр Васильевич Всесвятский, мой отец. Доказательства? Во-первых, автор рассказа называет своего собеседника должностным лицом. Напомню, что в те годы мой отец работал в правительстве МНР. Во-вторых, Н.К. Рерих именует скептика «старым юристом». В момент беседы отцу было 43 года, а его юридический стаж составлял 16 лет. Видимо, имелся в виду не физический возраст отца, а его служебный опыт, который был уже достаточно солидным. Здесь следует заметить, что в МНР в то время отсутствовали действующие юристы, которые, как мой отец, могли бы запросто посещать Рерихов. В-третьих, Николай Константинович называет своего собеседника «мой друг». И еще некоторые детали, подтверждающие мои предположения. В рассказе упомянут фотограф-китаец, которого часто посещал юрист. Я знаю, что отец увлекался фотографией. У нас, наряду с любительскими фотографиями, были альбомы со снимками профессионала. Конечно, это работы китайского фотографа, мастерская которо­го в то время  была единственной в городе.

Итак, юрист, занимающий должностное положение, дружащий с Н.К. Рерихом, увлекающейся фотографией, женатый (в одном месте упомянута жена скептика, при­сутствовавшая при разговоре). Им мог быть только мой отец. В то далекое время в небольшой Урге нельзя представить себе другое лицо, которое обладало бы аналогичным набором характеристик. Это несомненно. Добавлю, что отцу был свойственен скептицизм. Возможно, определенную роль здесь сыграло его хорошее знание трудов Карла Маркса. Он их обстоятельно изучил, сидя в одиночной камере Таганской тюрьмы. Туда он попал за участие в Декабрьском вооруженном восстании в Москве в 1905 г. Труды Маркса ему в камеру приносил тюремный священник, считая их безвредными философскими сочинениями. Вот такие были «строгости» в то время! Отец был далек от религии. В начале 1930-х гг. он состоял даже в редакции всесоюзного журнала «Безбожник». Все это способствовало углублению его скептицизма.

В заключении выскажу одну весьма спорную догадку относительно причины выбора дома Всесвятских в качестве первичного опорного пункта Рерихов в Урге. Возможно, определенную роль сыграло то обстоятельство, что имя и отчество моей мамы полностью совпадали с таковыми религиозного философа XIX века Е. П. Блаватской (урожденная Ган), столь почитаемой Еленой Ивановной Рерих.

В самом конце 1980-ых годов я узнал о причинах ареста и расстреле моего отца Петра Васильевича Всесвятского. Меня ознакомили с его следственным делом. Это тонкая папка, в которой два протокола допроса, донос на отца  и несколько других бумаг. В первом протоколе все обвинения отец отрицает, во втором все признает: да, был завербован в МНР американским разведчиком Рерихом, которому передавал сведения по экономике Монголии, да, по возвращению в Москву в 1930 г. был завербован германской разведкой через Н. Кренке. Интересно, что Н. Кренке – отец известного российского ученого-гляциолога проживающего в Москве – А. Н. Кренке. Я хорошо с ним знаком. Он мне даже сообщил, что его отец не был арестован и умер в 1939 г. от саркомы. Удивительно!!!

В доносе на отца было сказано, в каком-то разговоре он сказал, что «... не может поверить, что Н. Н. Крестинский враг народа», т. е. усомнился в правоте властей. В те времена  такое сомнение рассматривалось как преступление.

В 1956 г. отец был реабилитирован, позднее я узнал, что он был осужден 12 октября, а 13 октября расстрелян. У меня сохранились два свидетельства о его смерти. Первое 1-ФЮ № 053187 от 29.Х.1956 г. сообщает, что он умер 28.VII.1944 г. от склероза сердца, второе И-ИА № 285047 от 18.1.1990 г. свидетельствует, что он был расстрелян 13.Х.1938 г.

Следователь, конечно, понятия не имел, кем был Н. Рерих. Он услыхал необычную фамилию и узнал от отца, что Рерих приехал из Америки. Этого было достаточно для нелепого обвинения. Замечу, что в тридцатых годах в СССР Рериха мало кто знал, его имя не пропускалось на страницы газет, журналов, книг.

Справка

Петр Васильевич Всесвятский, родился в Московской области в 1884 году. Окончил юридический факультет МГУ около 1910 г. Специалист в области законодательства. Был командирован в МНР в 1924 г. Написал первую монгольскую конституцию, которая была принята осенью 1924 г. В Москву вернулся в 1930 г. В 1936 г. был командирован на два года в Алма-Ату.

Елена Петровна Горбунова, родилась в 1888 г. в г. Красное Село под Санкт-Петербургом в семье инженера-писчебумажника, директора Красносельской писчебумажной фабрики – одной из старейших в России. Окончила Бестужевские Высшие женские курсы в СПб. Училась затем в Медицинском институте и Географическом. В 1923 г. в составе последней экспедиции П.К. Козлова отбыла в Монголию. После завершения экспедиции в 1926 г. работала в Ученом комитете (Учкоме) в Улан-Баторе до 1930 г. Умерла в 1973 г. в Алма-Ате.

Николай Петрович Горбунов, брат мамы, родился в Красном Селе в 1892 г. Он известный деятель Советского периода, был секретарем В. И. Ленина, управделами СНК, непременным секретарем Ак. Наук СССР, занимал и другие высокие должности. В конце двадцатых – начале тридцатых годов руководил большими экспедициями на Памире. Его именем назван один из ледников и вершина Памира. Был арестован и расстрелян в 1938 г. Обвинение нелепое: хотел произвести переворот в системе АН СССР.

Алдар Петрович Горбунов, доктор географических наук, профессор. Сфера научных интересов – вечная мерзлота и связанные с ней явления высокогорий. Занимался исследованиями в Тянь-Шане, на Памире, на Кавказе, в Забайкалье, в горах Монголии, Китая, Швейцарии (Альпы), в Андах (Аргентина). Автор 10 книг и более 200 статей на русском, английском, французском, казахском и узбекском языках. Участник многих международных экспедиций. Живет в Алма-Ате с 1936 г. поныне. Работает в Казахстанской высокогорной геокриологической лаборатории РАН.

Петр Васильевич Всесвятский (1884–1938). Высокий (182 см), очень близорукий (без очков не видел даже пол). Родился в г. Клину. В гимназии очень трудно давалась математика и древнегреческий: из-за них дважды оставался на второй год. Учился в МГУ на юридическом факультете, который окончил где-то в 1910 г. В студенческие годы вместе с братом Борисом снимали квартиру на Тверской пл. (пл. Маяковского) Был арестован на Красной Пресне во время восстания в 1904 г., об аресте сообщил полицейский, которому Борис дал три рубля за услугу. Осужден отец был по 101 статье, Вначале ему грозила смертная казнь, но после вмешательств митрополита, ему дали один год одиночного заключения в Таганской тюрьме, где он изучал «Капитал» К. Маркса (приносил ему книги тюремный священник). В какие-то годы он работал с П. Стучкой, в 1924 г. был командирован в МНР, где работал советником монгольского правительства, в 1924 г. написал конституцию (первую) МНР. В 1930-1936 гг. работал в Верховном суде СССР (у Акулова). С 1936 по 8 марта 1938 г. – в Наркомате юстиции Каз ССР. Мои родители, Всесвятский Петр Васильевич и Горбунова Елена Петровна, живя в Монголии, имели постоянные контакты с семьей Н.К. Рериха с середины сентября 1926 г. до середины апреля 1927 г.

Мой отец родился в 1884 г. в селе Спас-Заулок Клинского уезда Московской губернии. Окончил юридический факультет Московского университета в 1911 г. С 1924 по 1930 г. был советником Монгольского правительства. Он автор первой монгольской конституции, которая была принята Великим Хуралом МНР в 1924 г. С 1930 по 1936 г. работал в Москве. В конце 1936 г. был командирован в Алма-Ату, где работал в Наркомате юстиции. В марте 1938 г. был арестован. В октябре 1938 г. расстрелян как «враг народа». Отца обвинили в преступной связи с «американским шпионом» Н.К. Рерихом. Моя мать родилась в Красном Селе под Санкт-Петербургом в 1888 г. в семье директора Красносельской писчебумажной фабрики – одной из старейших в России. Окончила Бестужевские курсы. Затем училась в медицинском и географическом институтах в Петрограде. В 1923 г. отбыла из Петрограда в Монголию в составе последней экспедиции П. К. Козлова. После завершения экспедиции с 1926 г. по 1930 г. работала в Ученом комитете в Улан-Баторе (позже он был преобразован в Академию наук МНР). Умерла в Алма-Ате в 1973 г.

По рассказу моей мамы, Рерихи, прибыв в Улан-Батор, сразу же попросили у нас приюта. Наш дом находился где-то между городом и Консульским поселком, то есть на окраине Урги. В середине сентября 1926 г. к дому подъехала автомашина, груженная экспедиционным скарбом. Кто-то из пассажиров поинтересовался: «Здесь ли живут Всесвятские?». Затем прибывшие попросили приютить их на некоторое время. Сколько прожили в нашем доме Рерихи, я не знаю. Видимо, несколько дней, может быть, две-три недели.

 Затем для них подыскали небольшой домик с обширным двором, который и стал базой экспедиции. В доме в разных комнатах разместились Николай Константинович, Елена Ивановна и Юрий Николаевич Рерихи. Домик находился в полуквартале от дома Всесвятских. Видимо, это обстоятельство способствовало постоянному общению моих родителей с Рерихами. В нашем доме какое-то время жили брат Николая Константиновича — Владимир и доктор экспедиции К. Н. Рябинин. Определенно известно, что они здесь находились в конце марта 1927 г. В моей памяти сохранились отрывки рассказа мамы. К сожалению, в свое время я не удосужился расспросить ее более подробно о контактах с Рерихами. Но кое-что запомнил. Например, на недоумение мамы, каким образом им стала известна фамилия Всесвятских, и кто им указал наш дом, Елена Ивановна отвечала, что они следовали совету Учителя. Как-то, Елена Ивановна попросила маму рассказать о трагических событиях, имевших место в нашем доме. Об этом, по ее предположению, свидетельствовали блуждающие по комнатам в ночное время огоньки. Мама навела справки и выяснила, что кто-то несколько лет тому назад здесь свел счеты с жизнью. Елена Ивановна отреагировала. «Теперь мне все понятно». И еще одно событие, о котором стоит упомянуть.

При расставании в середине апреля 1927 г. Елена Ивановна подарила маме кольцо со словами, что оно позволит мысленно сноситься с Рерихами. Но кольцо исчезнет, если такие контакты не будут практиковаться. Оно, действительно, исчезло. Мама была полностью поглощена заботами о больной дочери и забыла о наказе Елены Ивановны. Она решила, что кольцо просто потерялось.

За четыре месяца до моего рождения Н. К. Рерих несколько пророчески сказал маме: «У Вас родится сын, назовите его Алдаром, это имя принесет ему удачу и счастье. «Алдар» по-монгольски означает «слава». Случился этот разговор в апреле 1927 г. перед самым отъездом Рерихов в Тибет. И действительно, родился сын, которого нарекли Алдаром.

Пророчество Н. К. Рериха сбылось. Жизнь моя оказалась интересной, хотя и не без трудностей. Объектом моих многолетних исследований стали горы, куда я впервые попал в десятилетнем возрасте. Почти 55 лет я занимаюсь изучением вечной мерзлоты высокогорий. Исколесил вдоль и поперек Тянь-Шань и Памиро-Алтай, проводил свои исследования на Кавказе, в горах Сибири и Камчатки, в горах Монголии и Китая, в швейцарских Альпах, в южноамериканских Андах и во многих других местах. Иными словами, связал свою жизнь с горами, как и мой «крестный отец» – Николай Константинович Рерих.

При знакомстве с некоторыми публкациями Н. К. Рериха я обнаружил в одной из них упоминание о моих родителях (1). Правда, они не поименованы, но уверен, что речь идет о них. В рассказе «Одержание»[2] приведена беседа Н. К. Рериха с человеком, которого он называет «скептиком». Полагаю, что это Петр Васильевич Всесвятский, мой отец. Доказательства? Во-первых, автор рассказа называет своего собеседника должностным лицом. Напомню, что в те годы мой отец работал в правительстве МНР. Во-вторых, Н. К. Рерих именует скептика «старым юристом». В момент беседы отцу было 43 года, а его юридический стаж составлял 16 лет. Видимо, имелся в виду не физический возраст отца, а его служебный опыт, который был уже достаточно солидным. Здесь следует заметить, что в МНР в то время отсутствовали действующие юристы, которые, как мой отец, могли бы запросто посещать Рерихов. В-третьих, Николай Константинович называет своего собеседника «мой друг». И еще некоторые детали, подтверждающие мои предположения. В рассказе упомянут фотограф-китаец, которого часто посещал юрист. Я знаю, что отец увлекался фотографией. У нас, наряду с любительскими фотографиями, были альбомы со снимками профессионала. Конечно, это работы китайского фотографа, мастерская которого в то время  была единственной в городе.

Итак, юрист, занимающий должностное положение, дружащий с Н. К. Рерихом, увлекающейся фотографией, женатый (в одном месте упомянута жена скептика, присутствовавшая при разговоре). Им мог быть только мой отец. В то далекое время в небольшой Урге нельзя представить себе другое лицо, которое обладало бы аналогичным набором характеристик. Это несомненно. Добавлю, что отцу был свойственен скептицизм. Возможно, определенную роль здесь сыграло его хорошее знание трудов Карла Маркса. Он их обстоятельно изучил, сидя в одиночной камере Таганской тюрьмы. Туда он попал за участие в Декабрьском вооруженном восстании в Москве в 1905 г. Труды Маркса ему в камеру приносил тюремный священник, считая их безвредными философскими сочинениями. Вот такие были «строгости» в то время! Отец был далек от религии. В начале 1930-х гг. он состоял даже в редакции всесоюзного журнала «Безбожник». Все это способствовало углублению его скептицизма.

В заключение выскажу одну весьма спорную догадку относительно причины выбора дома Всесвятских в качестве первичного опорного пункта Рерихов в Урге. Возможно, определенную роль сыграло то обстоятельство, что имя и отчество моей мамы полностью совпадали с именем-отчеством религиозным философом XIX века Е. П. Блаватской, столь почитаемой Еленой Ивановной Рерих.

Литература

1.  Рерих Н. К. Одержание. Улан-Батор Хото 1927. Шамбала. М., 1994, с. 72–77.