• Новости
• 24 Февраля, 2014

ЗАБАВНАЯ ЭТНОПСИХОЛОГИЯ (Вариант: Занимательная этнопсихология)

Многие державы создают большое количество серьезных институтов, исследовательских центров, которые дотошно исследуют политику, экономику, науку, военную стратегию, дипломатию… других государств, чтобы выработать линию поведения с ними.

Вместе с этим, чтобы лучше понять политических фигурантов, их модель поведения, национальные достоинства и недостатки, и скрытые мотивы устремлений, может быть, имеет смысл глянуть на них с несколько необычной – шутливой стороны? (Кстати, такие описания национальных нравов, наверное помогут им самим глубже познать себя).

 

Роль типажей

Национальные особенности сказываются не только на охоте и рыбалке, в быту и общении, как талантливо показано в популярных российских фильмах, но и, как известно, в культуре, искусстве, экономике, и, естественно, в политике.

Политика любого государства преломляется через магический кристалл национального характера. А пресловутый характер весьма своеобразно персонифицируется в шутливых типажах многих народов – это пошловатый французский Жан, похотливый испанский Хуан, жадноватый английский Джон Буль, бесцеремонный американский дядя Сэм, сентиментальный индийский Радж, чудаковатый русский Иван, ... и буквально заполонивший кино и литературу Франции и Великобритании – брутальный немецкий Ганс.

В странах «золотого миллиарда» все с удовольствием смеются не только над своими соседями, но и над собой, что является свидетельством психологического здоровья нации.

На Востоке, в основном, популярны не столько осовремененные и индивидуализированные этнические типажи, сколько исторические и общинно-региональные – индо-пакистанский Бирбал, ирано-арабский Синдбад, средне-переднеазиатский Насреддин..., а у казахов плутоватый Алдар Косе.

В этом материале мы постараемся показать, как казахи, со своей точки зрения видят главных своих партнеров и самих себя.

 

Дядя Сэм

В XVII-XVIII веках толпы европейцев, в основном западных, устремились завоевывать Америку. Эта первая волна буйных молодых колонистов, стремящихся к наживе любым путем, без раздумий использующих кулачное право, нахрапистых, изворотливых и предприимчивых, и заложила национальный типаж. В основе «великой американской мечты» лежит глубинное чувство обиды переселенцев на родные пенаты, не признавших их талантов и потому они все время доказывают им, другим и прежде всего себе свою исключительность и состоятельность. Отсюда их устремленность к завоевыванию новых сфер и пространств во всем.

В атмосфере тех лет быстро завязывалась дружба или вражда, полутонов не могло быть. Наверное, буяны сами не могли объяснить свой выбор – просто-напросто этот парень хорош, а тот плох. С тех пор в плоть дяди Сэма внедрилась привычка, не мудрствуя лукаво, быстро делить всех на две четкие группы - «хороших» и «плохих» парней, причем в «хорошие» зачислять тех, кто не оспаривает его право первого парня на деревне, а тех, кто не признает это – в «плохие». И сообразно действовать.

Прямодушный Сэм никогда не сомневается в правоте своих деяний, ведь он – Главный демократ в мире, а главный – он везде главный, и имеет на все право. И по признанию доктора Вильяма Смайсера из Джорджтаунского университета: «Быть другом Америки так же тяжело, как и ее врагом».

«Хороших парней» он крепко прижимает к своей груди, да так, что те порой еле дышат, оглушительно хлопает их по спине и советует все делать по-американски. На все возражения он ставит вопрос ребром: «Ты мне друг?» - «Да!» - «Так вот, если ты мне друг, я знаю, что для тебя лучше, слушайся меня и все будет о'кей». И если ты удостоился такой высокой чести, он действительно, начинает серьезно помогать тебе, естественно, не забывая о своей выгоде. Если кто-то тебя тронет, дядя Сэм тут же засучивает рукава и лезет в драку, не особенно разбираясь в том, кто прав, а кто виноват: для него важнее кто его друг, а кто враг.

Ну а уж если ты попал в разряд «врагов», то твое дело плохо. Он начинает тебя везде преследовать и всем заявляет: там, где я бываю, чтобы не было и духа вон того «плохого парня». И тут, как правило, подворачивается предлог: в ваших территориальных водах появляются какие-то мифические силы, которые атакуют безобидные американские катера, проплывающие мимо; какие-то шалуны стреляют из рогаток по хрупким американским самолетам и сбивают их; неведомые террористы, очень похожие на ваших парней, обстреливают американские посольства в африканских дебрях; возникает подозрение, что на вашей территории содержатся средства массового уничтожения или на одном из рынков вашей столицы возникает драка среди местных подростков, что, естественно, создает вероятную угрозу жизни нескольких американцев, находящихся от этого места в нескольких километрах. А безопасность каждого американца в таких случаях ценится намного выше, чем судьба какой-то банановой или барановой республики. Раньше в таких случаях дядя Сэм, не задумываясь, отправлял туда канонерки, позже - «летающие крепости», сейчас – ракеты. Впрочем, иногда он считает достаточным напустить свои СМИ, удавить крепкой петлей эмбарго или возбудить «оранжевую революцию».

А уж если ты был его другом и вдруг, по его мнению, предал его, то он не простит тебя... до твоего гроба. Поэтому, если не можешь быть надежным и постоянным другом Америки, лучше не попадаться ей на глаза.

В чисто деловых отношениях американцы также делят своих партнеров на две категории: толковых парней и прохиндеев. Естественно, умных, деловых и честных партнеров они относят к первой категории и с ними ведут дела на долговременной основе по-серьезному и по-джентельменски, а вороватых, бездарных и невежественных – ко второй, и с ними не церемонятся, всучивают взятки с плохо скрываемым презрением и не считают зазорным надуть прохиндеев.

Раньше дядя Сэм очень любил работать, но однажды нашел одну необычную игрушку – печатный станок. И она настолько понравилась ему, что, забыв обо всем, стал день и ночь печатать на ней долларовые бумажки. И напечатал столько, что завалил ими всю Землю. Тут-то и грянул Глобальный кризис. Все стали обвинять в этом дядю Сэма, но, он ни в какую: нет-нет, в этом виноваты – хитроватые японцы, демпингующие китайцы, подозрительные русские, фрондирующие европейцы, левеющие латиноамериканцы, экстремистские арабы, да и все остальные, только не Он – безупречный дядя Сэм.

 

Дружище Иван

Русский Иван – удивительный мужик. Он добр, простодушен, доверчив, но полон имперских комплексов. Послушать его, он – самый милейший и безобиднейший человек, но все его задирают и он вынужден дать сдачи. Чего-чего, драться он умеет, поэтому побеждает, а раз победил, как тут территорию соседа не захватить? А как только нога Ивана ступила на эту землю, то она становится российской и уже священна – никто не смеет на нее посягать. Раз уж захватил, нужно установить свои порядки и, конечно, во благо местных.

Мы заставляем вас силой принять русский язык и русскую культуру? Ну неужели не ясно - великая русская культура обогатит вас, а что касается языка, да кому он нужен, ваш … местечковый язык, ведь русский открывает вам мир.

Вот вы раньше как жили, а как сейчас? Ведь – небо и земля! А-А-А! –вы там потеряли лучших людей, забыли о своих корнях? Так ведь лес рубят, щепки летят. А что касается корней, ну были они у вас, и что они вам дали? Вот вы все твердите «русская империя, русская империя!» А кто в ней лучше всех живет? Русские что ли? Да кто угодно, только не мы.

Затем Иван в своей истории обязательно напишет, что все эти народы добровольно присоединились к нему и были очень счастливы. И он никак не может понять, ну почему он всем делает добро, а его, несчастного, не любят и считают колонизатором. Из-за этого ему все время кажется, что его окружают одни неблагодарные и коварные люди, только тем и занятые, что устраивают против него заговоры.

Поэтому с Иваном лучше не юлить, а – вести прямой разговор. Надо взять бутылку побольше, поехать с ним подальше в какую-нибудь Пущу, можно и Беловежскую, выпить, обнять его, признаться, что ради него ты готов положить голову... объяснить, что от него требуется и подсунуть бумажку. Он расчувствуется и тут же подпишет. Правда, на другой день, утром, на свежую голову, Иван долго будет вспоминать, а что же он там подписал? И тут надо быть очень осторожным и знать, как сказать. Если, не дай бог, вздумаешь грубо попрекнуть: «Ты развалил величайшую державу». Тогда жди беды, он грохнет кулаком по столу, возьмет тебя за грудки, завопит: «дудки!» и пообещает стереть с лица земли все новоявленные государства. А если высокопарно заявишь: «Ваня, ты распустил тоталитарный Союз и дал свободу народам», – он почешет голову, задумается и буркнет: «Ну что ж, раз подписал, так подписал, Ваня держит слово. Все, с сегодняшнего дня нет больше советской империи».

С Иваном лучше не спорить, с ним надо всегда соглашаться и одобрять его действия, а поступать по-своему.

Понятие борьба для него имеет сакральный смысл. Он везде создает себе невероятные трудности, а затем с яростью с ними «борется». Отсюда у Ивана просто болезненное пристрастие к кулачному бою. Он может вынести любые лишения, голод и холод, разрушения и мор, но вот зуд в кулаках для него нестерпим. Он ходит с горящими глазами, задирает всех, если встречается достойный соперник, в упоении дерется с ним и весь разодранный, окровавленный, но невероятно счастливый возвращается домой ... и начинает так работать, что чертям тошно.

Вот, скажем, 70 лет назад объявился буйный Ганс, ну просто бешеный мужик. Весь мир трепетал и лебезил перед ним, а тот забивал всех подряд и захватил всю Европу. А наш-то Ваня все мучается сомнениями: неужто ко мне не полезет? Нет, полез. И на первых порах Ганс дал такую трепку Ивану, которая ему и не снилась. Все решили – конец бедолаге. Ну и что вы думаете? Ваня взревел, глаза его налились кровью, и как пошел махать кулаками, что бедный Ганс бросился бежать без оглядки. Ваня за ним, заодно колотит всех подряд, кто попадется на его пути. И чем вы думаете все это кончилось? Ваня не только добил Ганса в его же доме и захватил пол-Европы, он еще полмира подчинил себе, а остальная половина затрепетала перед ним.

Иван привык жить в напряжении, стоит дать ему «разрядку», он расслабляется, а затем от скуки начинает задирать каких-нибудь афганцев. Ему самому от этого будет тошно, он, немного потрепав их, придет домой и устроит дебош, гоняя свою семью по всем углам. Затем забьется в угол и, забросив все дела, включая державные, тоскливо будет лежать. Между тем многочисленные братья и сестры, прихватив свое добро, уйдут восвояси. Дом будет разваливаться, а ему дела нет до этого.

Поэтому, господа, за океаном, прошу вас: ради собственного спокойствия не тревожьте спящего русского медведя. Кажется потемневший дядя Сэм, наконец, это понял.

 

Дедушка Хань

Дедушка Хань хотя и имеет почтенный возраст, вовсе не дряхл, а наоборот энергичен, так как обладает секретом долголетия. За ним 50 веков богатой истории, и потому всех остальных он считает варварами. Для него европейцы сошли с дерева позавчера, русские – вчера, а эти дикие кочевники, резвящиеся в своих голых степях, у самой его границы – варвары втройне.

Между (казахом) Керимом и Ханем испокон веков пролегает Великая Китайская стена (хотя со временем она оказалась внутри Китая), и разделяет буквально все – их культуру и быт, мировосприятие и жизненную философию, стиль поведения и образ мышления. Как ни удивительно, эти две стихии, сосуществуя рядом до сих пор, почти не влияли друг на друга. Но на стыке двух тысячелетий Хань начал экспансию во всех направлениях. (И в казахской Степи его влияние стало очень даже заметным.)

Тактика его избирательна. Мудрость ко многому обязывает, поэтому, чем простодушнее партнер, тем больше лести в его адрес. Ведь его любимой притчей является следующая. Один ученик, закончив духовную школу на прощание решил поблагодарить Учителя. Тот его спрашивает, как ты собираешься завоевывать сердца людей? Ученик отвечает: 70 раз использую лесть. – Вряд ли это достойно. – Дорогой мой учитель, разве все так же мудры, как вы? – Да, пожалуй, ты прав, улыбнулся Старец. А юноша, уходя, пробормотал: вот и использовал я одну свою лесть.

И еще всегда помнит он слова Конфуция: «Всерьез разговаривая с человеком, с которым нельзя разговаривать, напрасно теряешь слова», ведь ясно, что «На гнилом дереве не сделаешь резьбы, грязную стену не сделаешь белой».

А о том, что у нас много мути, Хань прекрасно знает, и в этой мутной водичке он ловит крупную рыбу. Скажем, японцы почти 65 лет добиваются у Ивана возврата четырех крохотных и совершенно голых своих островков, своих, а не чужих. Три века Испания пытается добиться у Англии возвращения родной и маленькой Гибралтарской скалы. И весь мир с удивлением наблюдает за безуспешностью ее потуг. А тут мудрый Хань тихо и неприметно оттяпал у казахского простака 500 квадратных километров стратегически важных и исконных его земель, и – никто не обратил внимания. Говорят, при этом повелитель Поднебесной не забыл о своей давней традиции одаривать своих послушных вассалов многочисленными кусками шелка, материй, богатой одеждой, чаем и серебром.

Любимая пословица дедушки Ханя: «Не важно какого цвета кошка, черного или белого, лишь бы она ловила мышей». Так вот эта «кошка» переловила всех «мышей» в самом Китае, и теперь охотится за «мышами» других стран. А так как наш дедушка, человек упорный и методичный, и однажды, поставив перед собой цель уничтожить всех мух и воробьев, он их уничтожил, то можно не сомневаться, что скоро в мире мало что останется на долю других «кошек». Мало того, китайская «кошка» с каждым годом становится все крупнее и постепенно превращается в искомого дракона, который теперь оставив «мышей» начнет охотиться уже на чужих кошек.

По многим прогнозам в середине ХХI века дракон обретет крылья и стянет на землю, парящего в гордом одиночестве американского орла. Так что дядя Сэм смотрит с опаской на чересчур ретивого дедушку Ханя.

Но, как говорится, на всякого мудреца довольно простоты. И премудрый Хань тоже совершает ошибки. Большей частью это связано с тем, что варвары, которым недоступны все хитросплетения конфуцианского ума, порой просто не знают, что, так или иначе нельзя поступать. И по своему неразумию непросвященные хунны, тюрки, чжурчжэни, монголы и маньчжуры зaвoeвывaли значительную часть или даже всю Поднебесную и пoдoлгy там правили. А русский Иван, который годится ему во внуки, более половины ХХ века, ходил в старших братьях.

Правда, сейчас роли поменялись, Ивана он держит за младшего брата, а Керима – за мальчика на побегушках. Но кто знает, как еще повернется колесо истории...

 

Ташмат-ака

Узбекский Ташмат-ака – смесь кипчака с согдийцем, примерно в соотношении 1:2. От первого он взял язык, этническую принадлежность, самоназвание и боевой дух, а все остальное от второго: внешний облик, культуру, кухню, одеяние, включая знаменитую тюбетейку, музыкальные инструменты и городские обычаи. Он гармонично впитал в себя свободный дух кипчака и глубокую духовность согдийца, и потому по праву считает себя выше их потомков – казахов и таджиков, не говоря о других.

В Узбекистане немало таких, у которых все пра-прадеды все пра-прабабушки, просто деды и бабушки, родные отцы и матери – таджики или казахи, а вот дети – узбеки. И в этом нет ничего удивительного, ибо загадочная узбекская душа автономна и вселяется в того, в кого ... посоветует власть.

Если эти ассимиляционные темпы сохранятся, то очень скоро не только таджики и казахи, уйгуры и татары, но и русские и немцы, украинцы и евреи, и все остальные там – станут узбеками. И эта мощная волна может накрыть сопредельные с Узбекистаном территории в Таджикистане, Кыргызстане, Туркмении, Казахстане и даже покатится дальше. Ташмат питает тайную мечту расшириться до пределов империи Тамерлана, и в ней все сразу станут узбеками.

Ташмат – человек основательный и трудолюбивый, он день и ночь работает за символическую плату. Сама работа доставляет ему удовольствие и позволяет сохранять чувство собственного достоинства. Он весьма терпелив и настойчив в достижении своих целей, снисходительно относится ко всем и весьма умело использует человеческие слабости. У него есть несколько священных чувств, которые он не позволит осквернить никому: это его глубокая вера в ислам, неприкосновенность женской половины дома и убежденность в том, что нет ничего древнее узбекской культуры.

Если вы случайно заденете его чувствительные струны, то наживете в лице Ташмат-ака серьезного врага. Но здесь-то и возникает коллизия. Узбекистан отличается тем, что в нем два ислама. Не в смысле мусульманских течений, а – двух самостоятельных вероисповеданий. Символ веры одной – Коран Карим (высокочтимый – арабск.), а другой – президент Каримов. И между Исламом кораническим и Исламом Каримовым идет непримиримая борьба. Поэтому Ташмат-ака раздваивается: в махалле (общине) его душа тянется к суннитскому исламу и он неистово молится Аллаху, а на тяжелой малооплачиваемой работе его желудок ноет по Каримову Исламу и он падает ниц перед портретом Вождя. Ташмат умеет скрывать свои чувства и по внешнему его виду вы никогда не сможете определить, что он думает на самом деле. Даже в ярости у него не дрогнет ни один мускул, ни один волос, лишь голос станет чуть-чуть вкрадчивее и глаза покроются легкой мутью. У него великолепно отработан язык жестов, который понимают только близкие и друзья. С представителями других наций он подчеркнуто любезен и относится к ним с тщательно скрываемой иронией.

Его отношение к казахскому Кериму – особая тема. Эти два брата, которых судьба разлучила пять веков назад, стали совершенно разными, и между ними всегда идет скрытое соперничество. Узбек, увидев на горизонте любого казаха, испытывает огромное искушение облапошить его. Или, по крайней мере, поводить его за нос. И здесь не столько корысти, сколько спортивного интереса. Как правило, наивный степняк, уверенный в большей своей образованности, попадается на крючок. Например, великий Ташмат приехал на презентацию очередной ставки своего не менее великого друга-кочевника Керима. Гость начинает свою возвышенную речь примерно такими словами: «Да-а, только великое государство во главе с великим ханом, несмотря на то, что страна находится в развалинах, а народ голодает, может решиться на перенос своей ставки. И не только решиться, но и осуществить его, не обращая внимания ни на какие жертвы. С чем я вас и поздравляю».

С точки зрения ядовитого сарказма речь безупречна, но Хозяин доволен, он нежно обнимает лукавого друга и благодарит его за теплые слова. После этого ташкентец, приехав домой, с большим удовольствием рассказывает о своей проделке. Семья и друзья дружно смеются, оглушительно хлопая себя по бедрам и обсуждают диковатые причуды новоявленных астанинцев, и атмосфера добродушного веселья устанавливается надолго.

 

Родной наш Керим

Великолепный Алдар Косе (Безбородый Обманщик) ушел в историю вместе с кочевьем, его место занял бледноватый Керим.

Керим и Карим – одного корня, но в казахском варианте звучит как «изумительный», и первый действительно изумляет весь мир... своим безрассудством. Вообще-то он смутно догадывается, что невежественен, диковат и не очень воспитан, но он уверен, что все это не умаляет его, а, наоборот, возвышает в эдакой божественной Простоте. И с этой Высоты он презрительно взирает на умничающих французишек, сартов, америкашек, русаков, итальяшек, китаез, япошек ...Ведь кого любит Бог, тому и многое дает. Посмотрите, какие у нас огромные просторы, неисчислимые богатства, а что у остальных? Англичашки ютятся на маленьком островке, а япошки вовсе на четырех крохотных островках, итальяшки каким-то чудом умудряются уместиться на «сапожке», евреи с палестинцами более шестидесяти лет воюют на территории, равной пастбищам какой-нибудь тысячи казахских юрт. Правда, Бог даровал немалые земли России и Америке, так ведь они империи, а империей быть грешно. Поэтому в том, что Бог выделил его среди остальных народов, он не сомневается.

Керим – прирожденный демократ, чтобы, не сказать анархист: он любит Волю, Степь и презирает Город. Город для него – зловонная тюрьма, в которой он заточен по воле злого рока. И как только он получил полную волю, то есть независимость, он тут же принялся уничтожать все эти содомища – ужасные, источающие зловоние заводы, шумные фабрики, что поганят его родную и любимую Степь.

Кериму для самоутверждения нужна великая история. Но вот ведь какая беда: предки там натворили немало, но эти ленивцы ничего не описали и их «великие» деяния надо искать в чужих летописях, для этого надо знать не только кучу современных, но и древних языков. А от одного слова «первоисточник» его бросает в дрожь. Он не хочет, подобно этим английским, китайским, арабским, иранским, французским, русским и другим книжным червям рыться в эверестах манускриптов в поисках каких-то исторических фактов. Нет, подобный сизифов труд для него унизителен. И что же он делает? Он берет написанные попроще и переведенные на русский язык (который он сносно освоил) труды жалких червей и выдергивает цитаты, имеющие отношение к нам, к тюркам, и мусульманскому миру. И, разбавляя все это плодами своей буйной фантазии, вытворяет Историю. Его совершенно не волнует, как чертыхаются Черви, он уверен – откровение Божье его питает.

Он очень любит с умным видом рассуждать о культуре и, естественно, превозносить свою: «Казахская культура – одна из древнейших по истокам и оригинальнейших по содержанию культур огромного континента без всякого преувеличения, в двадцатом веке едва не оказалась на грани уничтожения». Все, конечно, сказано для красного словца, и он понятия не имеет не только о «чужих» истоках и «содержаниях», но даже о своих, и потому забывает сказать, что именно сам подтащил родную культуру на пресловутую «грань уничтожения». И далее он продолжает с упоением парить среди подобных бессмысленных и трескучих фраз.

В каждом из казахов Он прочно сидит, будь то доктор наук, забывший науку и ставший царедворцем, вечный чиновник, никогда не нюхавший науки и вдруг представший перед миром «доктором» многих наук, новоявленный академик, нашедший в ведре с водой универсальное средство разрешения всех болезненных проблем, посол, забывший, какую страну он представляет, интеллигентный человек, взявшийся порулить в дырявой шлюпке, где каждый гребет под себя, или автор этих строк...

Керим вездесущ, его озорные ушки проглядывают в коммунисте и либерале, почвеннике и западнике, ультра-патриоте и космополите. Из казахского типажа он постепенно перевоплощается в общеказахстанский и, как всегда, свои завоевания он начинает с верхов, скажем, ряд крупных чиновников и бизнесменов, по национальности русские, немцы, корейцы, евреи, но они – керимы чистейшей воды.

Он на дух не переносит своих талантливейших соплеменников и делает все, чтобы испортить им жизнь. Но стоит им только уйти в лучший мир, как он тут же начинает издавать истошные вопли: о люди, кого мы потеряли! Затем он пишет слезливые воспоминания, как любил его великий покойник и как завещал ему продолжить его дело.

Если   керимы   достигают крупных государственных постов, то их родственники – наводняют Олимп. И вакуум государственной идеологии заполняет трайбализм. Такой, сидя в своем хрустальном дворце, попивая дорогой французский коньяк и закусывая поочередно то красной, то черной икрой, иногда сокрушенно вздыхает: да, бедный мой народ голодает и прозябает. После этих слов собутыльники восхищенно перешептываются: о бедный и великий наш Керим, он ведь ночами не спит скорбя о народе. Но это, конечно, преувеличение – сон у него богатырский.

Керим, как и Иван, любит драку. Ведь в свое время драка была его профессией и кормила его. Сейчас, конечно, времена другие, но буйный дух бродит в крови. Ведь бешеный Ганс пришел с мечом не один, а со своими пьяными дружками. Иван тоже поднялся против него вместе со всей своей родней, и братец Керим отличился среди всех и дрался так, что бедный Тевтонец решил, что на него напустили мифического Монгола. И на Гансов рейхстаг Керим вскарабкался первым, но так как в Кремле сидел усатый Вано, то услужливая челядь вознесла на пьедестал его соплеменника.

А вот вам современный и удивительнейший пример воспитания бойцовского духа. Говорят, лет десять назад, в какой-то далекой Апстрали, где прыгают диковинные кенгуру, проводили Алимпиат. Все другие страны четыре года готовились к ней, выделяли на подготовку своих спортсменов большие деньги, с ними усиленно занимались тренеры, психологи и ... экстрасенсы. Как же поступило наше прозорливое правительство? Оно жестко сказало: этим дармоедам ничего не дадим – ни денег, ни спортивных залов, и вообще, у нас и без них много забот. И что вы думаете? Голодные и раздетые драчуны, закаляясь, бегали босиком по снегу, дрались друг с другом без всяких там перчаток и научились держать удар.

Перед началом Всемирной Олимпиады первых же драчунов, попавшихся под руку, спешно собрали, выдали на всех одну «олимпийку» среднего размера, пару шикарных кроссовок, чтобы носили поочередно на выход, поэтому «мухачи» в них тонули, а на «быках» трещали швы. Потом уж совсем расщедрившись – выдали всем по паре маек и трусов с горделивой надписью «Казахстан». Босых посадили в самолет, привезли на пятый континент и ... выпустили на ринг. Диковатые керимы с голодным блеском в глазах навели на всех ужас – знаменитые боксеры с каменными челюстями трепетали, как нежные девы, плутоватые судьи боялись их засудить ... и в 12 весовых категориях четверо вышли в финал, завоевав 2 золотые и 2 серебряные медали. (Ах, если бы власти уделили им хоть немного внимания до боев, спортивные боссы вовремя провели отборочные матчи, выбрав лучших боксеров, а главное – хотя бы в день выхода на ристалище вдоволь накормили их свежим мясом – наши керимы завоевали бы как минимум в два раза больше медалей и в основном – золотых).

Надеюсь, теперь вы поняли, почему наша мудрейшая власть отбирает у народа последнее и держит его в ежовых рукавицах. Все слабаки и трусы, которых большинство, разбегутся и останется в Казахстане эдак тысяч сто людей. Вполне хватит, ведь важно не количество, а качество. Зато это будет совершенно новая порода людей – супермены, способные выжить и победить в любых условиях. И они, конечно, завоюют весь мир. Трепещите, дядя Сэм и дедушка Хань!

Сейдахмет КУТТЫКАДАМ

P.S Вот такая получается галерея портретов.