• Общество
• 20 Декабря, 2023

ОБ АРАЛЬСКОЙ ФЛОТИЛИИ

Сергей АХМЕТОВ, 
предприниматель, писатель,
КазНУ им. аль-Фараби
 

«Дозволение торговым судам нашим свободного плавания по Аму-Дарье на всем протяжении, охранение имущества и личной безопасности русских подданных от грабежей и разбоев суть главные условия, при которых могут быть заведены и упрочены купечеством нашим торговые связи с отдаленными странами». 
                                                 

Шокан Уалиханов

В предыдущем материале были рассмотрены экономический и психологический факторы роли Аральской флотилии в экспансии Российской империи (РИ) в Среднюю Азию. Однако следует обратить внимание на то, что первейшей целью ее учреждения было обеспечение безопасности, хотя мотивами, бесспорно, являлись соображения экономических выгод. «Развитие судоходства зависит от усиления военного флота и от заведения купеческого флота на Аральском море», – заключает казахский ученый Ш. Валиханов [1: 182 с.]. Флотилия, в качестве вспомогательного инструмента в проведении боевых действий, представлялась многими ее современниками необходимой. 

И конечно, сразу после возникновения мысли об использовании Аральского моря, а также рек Сырдарья и Амударья в качестве путей передвижения, встал вопрос об исследовании этих водных путей, изучении прежде всего географии, поскольку среднеазиатские края, несмотря на прежние многочисленные контакты, оставались крайне малоизученными, что отмечают и европейские путешественники, и чиновники британской Индии. С этой целью еще в 1848–1849 гг. были предприняты экспедиции по Аральскому морю и дальнейшие плавания, в результате которых производились и записывались этнографические, астрономические, метеорологические и прочие наблюдения, внесшие существенный вклад в науку. «Помимо всех политических соображений, продолжающиеся усилия русских ученых пролить свет на регион мира, столь малоизвестный и чрезвычайно интересный, не могут не встретить сочувствия английской общественности и заслуживают ее теплое одобрение», – пишут в предисловии к своему переводу работ Ш. Уалиханова, М. Венюкова и ­
Н. Зале­сова англичане Дж. и Р. Митчеллы [2].
Именно малоизученность края, непредсказуемость (с точки зрения европейцев) среднеазиатских правителей, скрытые возможности рынков обусловили повышенный интерес к региону со стороны главных игроков на международной арене: Российской и Британской империи (БИ). Также в пользу скорейшего внедрения в Среднюю Азию говорил торговый голод колониальных империй и политическая ситуация в мире, сложившаяся в результате катастрофической для РИ Крымской войны (1853–1856 гг.), Опиумных войн в Китае (1840–1842 гг., 1856–1860 гг.), которые обнажили хищные мотивы мировых держав, заключавшиеся в захвате, освоении и доминировании на новых рынках, Гражданской войны в США (1861–1865 гг.), во время которой резко снизился экспорт хлопка и, соответственно, цены на это важнейшее сырье на мировом рынке взлетели до небес.
Соглашаясь с выводами А. Моррисона, сделанными в ходе его исследования по переосмыслению мотивов завоевания Средней Азии РИ, в которых ученый предлагает их объяснение не через второстепенное проявление соперничества великих держав XIX века и не результаты развития российского промышленного капитализма, а только через серию микроисторий, в которых на первый план выдвигаются русские мотивы и идеологии [3], в ходе данной работы будет предпринята попытка на основании частного, т. е. «микроистории» об Аральской флотилии, сделать предположения и выводы об общем, т. е. об экспансии в Среднюю Азию. 
Таким образом, в данном материале, как продолжение предыдущего, читатель найдет рассмотрение военной и исследовательской функций Аральской флотилии, обзор некоторых политических мотивов экспансии РИ (в рамках изучаемого вопроса), а также изложение причин, по которым сама по себе Аральская флотилия оказалась не столь эффективной, как рассчитывали сторонники ее учреждения.
Обеспечение безопасности торговых путей, оседлых подданных РИ, их сельскохозяйственных угодий и промыслов, поддержание торгово-экономических отношений, были, пожалуй, наиболее насущными проблемами в регионе в середине XIX в. По этой причине рассмотрение только непосредственного участия Аральской флотилии представляется недостаточным. Однако психологическая функция и эффект заведения флотилии на умы среднеазиатских государей были уже рассмотрены в предыдущем материале. Остается добавить боевые столкновения, содействие войскам, доставка грузов и перевозка раненых, оборонительные действия – такие функции выполняла флотилия в рамках военного фактора. 
Первым военным судном в Аральском бассейне была шхуна «Николай», построенная в 1847 г. в Оренбурге [4: 31]. Это же судно первым совершило исследовательское плавание по Аральскому морю, а также приняло участие в боевых действиях – против хивинской крепости Джан-кала. 
В 1848 г. к берегам Аральского моря по частям доставляют новую парусную шхуну «Константин», которой, вместе с «Николаем» предстоит знаменитая исследовательская экспедиция под командованием А. Бутакова. В то время портом для будущей флотилии служил форт Раим (позже база была перенесена в Казалинск – современный Казалы в Кызылординской области). Уже здесь участники будущей экспедиции, включая украинского поэта и художника Т. Г. Шевченко и будущего генерала, и профессора А. Макшеева, отмечают бедственное положение здешних казахов и каракалпаков землевладельцев, обнищавших вследствие набегов хивинцев [5: 43]. Сталкиваются с хивинской конницей и российские съемочные отряды. 
Здесь немного отступая от темы следует отметить, что, безусловно, с Раимского укрепления не начинается судоходство по Аралу и рекам. Об отсутствии бродов и, как следствие, наличии переправ по Сырдарье на барках, которые делали местные жители, писал еще известный географ и краевед середины XVIII века П. И. Рычков. Что касается Аральского моря, ученый замечает, что по нему ходили малые лодки местных жителей. «Впрочем, по Аральскому морю можно ходить в каракалпаки и аральцы, а по оным двум рекам (Сыр-Дарья и Амударья) – до Туркестана, Cамарканда и Ташкента, кои построены на каналах, из оных рек проведенных» [6: 94, 101]. Конечно, следует предполагать, что малое судоходство, в частности рыболовное, существовало в этих края и раньше, так что к середине XIX века на берегах Арала жили как казахи-земледельцы, так и занятые в морском и речном промыслах: рыбаки и охотники. 
«Чем благополучнее будет положение киргизов [казахов, здесь и далее прим. автора], тем больше будет развитие русской торговли с ними… Поэтому правительство в интересах самих киргизов [казахов], которых оно взяло под свое покровительство и с которыми ежегодно ведется торговля… окажется вынужденным продолжать ту политику, которую оно проводило» [2: 498]. И, как один из инструментов для поощрения и кочевых казахов и каракалпаков к оседлому земледелию отмечается важность обеспечения безопасности. «Земля не будет в значительной степени обрабатываться киргизами [казахами] до тех пор, пока они не убедятся, что могут делать это, не опасаясь разграбления хивинскими и коканскими разбойничьими шайками» [2: 392].
«Проводимая политика» здесь означает строительство линии крепостей по Сырдарье, а также, собственно, учреждение Аральской флотилии, что вкупе с защитой местного населения вело к конфронтациям с Кокандским и Хивинскими ханствами. В первом случае это вылилось во взятие Перовским к Ак-Мечети в 1853 г. 
Это была следующая боевая вылазка судов флотилии, только в осаде и штурме Ак-Мечети, в которых, между прочим, принимали участие около 500 казахских джигитов на стороне российских сил, было задействовано уже новое судно – железный пароход «Перовский». В тяжелые жаркие дни, когда солдаты терпели лишения, пароход пришел к расположению войск и доставил необходимые грузы [7: 218-221]. 
В 1858 г. состоялось плавание судов флотилии, уже упомянутое в предыдущем материале, в устье Амударьи, к городу Кунграду. Строго говоря, этот рейс не носил военного характера, хотя и был призван произвести определенную демонстрацию силы. Суда флотилии сопровождали миссию полковника Н. П. Игнатьева в Хиву, а после, вверх по Амударье – в Бухару [8:676-677]. Миссия, впрочем, окончилась не совсем удачно, и все же, А. Бутакову и его подчиненным удалось добыть ценнейшие географические сведения, а также произвести топографические съемки местностей. 
Другим этапом военного присутствия Аральской флотилии было участие во взятии Ташкента в 1864 г. ген. Черняевым. Впрочем, участие флотилии в той рекогносцировке было не просто неудачным, но и бесполезным. В попытке воспрепятствовать приходу помощи Ташкенту со стороны бухарского эмира [который, строго говоря, мог иметь очень косвенную претензию на этот город, т. к. он входил в состав Кокандского ханства], ген. Черняев решил обойти город со стороны Сырдарьи. Участник тех походов поручик В. Н. Зайцев в своей истории 4-го туркестанского линейного батальона вспоминает: «[Черняев]… приказал пароходам… двинуться вверх по реке до высоты Ташкента, но плачевное состояние судов лишило нас содействия флотилии» [9, 62-63].
Генерал М. А. Терентьев описывает участие пароходов «Перовский» и «Сыр-Дарья» в ходе боевых действий против бухарского эмира в 1866 году, когда они курсировали по Сырдарье и имели перестрелки с бухарскими воинами перед Ирджарской битвой [7: 343-344]. 
К середине 1860-х гг. уже обозначаются проблемы в действиях судов флотилии. Отмечается медлительность пароходов, невозможность проникнуть в определенные местности, застревания на мелях. Трудности, в т. ч. касающиеся экономической нецелесообразности их использования, будут описаны ниже, а пока отметим, что в военных действиях флотилия принимает все менее деятельное и менее эффективное участие.
«В 1873 г., во время Хивинского похода, часть флотилии была направлена в устье Аму-Дарьи. Экспедиция эта не принесла, однако, ожидавшейся от нее пользы» [10: 1]. В походе 1873 г. принимали участие новейший пароход «Самарканд», уже известный читателю «Перовский» и три барки, при содействии парового баркаса «Обручев», которому вменялось доставлять депеши через Кос-Арал и Казалинск к месту расположения главного отряда и обратно.
Эту флотилию, которая изготовилась к боевым действиям, в Казалинске застают американцы: сотрудник посольства США в Петербурге, путешественник Ю. Скайлер и корреспондент «New York Herald» Я. Мак-Гахан. «На реке внимание наше было привлечено Аральскою флотилией. Здесь стояли три больших колесных парохода – Самарканд, Перовский и Ташкент; два винтовые – Арал и Сыр-Дарья, паровой катер Обручев и многочисленные баржи, из которых три были оснащены как шкуны… В сущности, однако, ни один из них не годится для плавания по мелководной Сыр-Дарье иначе как в половодье и в начале лета, когда стаивает и стекает в нее снег с горных хребтов». С истинно американской практичностью Мак-Гахан замечает: «Образцами русских пароходов для Сырь-Дарьи следовало бы взять не темзенские, а американские речные пароходы, которые сидят в воде всего на шесть дюймов» [11]. 
В связи с обмелением после зимнего обледенения, флотилия вышла к устью Амударьи позднее намеченных сроков. Ее участие в походе ограничилось перестрелкой с артиллерией хивинского форта Ак-Кала. Из-за мешающих продвижению судов хивинских плотин, а также предательства проводника, флотилия была вынуждена свести свои действия к перевозке больных и раненых, и транспортировке орудий [4: 35]. 
Дальнейшие действия флотилии уже не касались прямо военного фактора и выражались в перевозке пассажиров и грузов, исследовательских плаваниях и в сопровождении дипломатических миссий. 
Таким образом, если военную и экономическую функции Аральской флотилии можно оценить конкретными цифрами и, вероятно, подставить под большое сомнение эффективность этих факторов, то исследовательскую функцию, равно как и психологическую, оценить невозможно. Огромный вклад в освоение, понимание и изучение края, его населения, культуры, географии, флоры и фауны, этнографических особенностей внесли научные исследования, совершенные в ходе экспедиций по Аральскому морю, рекам Сырдарья и Амударья. 
«В марте [1848 г.] в Оренбург приехал молодой географ и моряк – лейтенант Алексей Бутаков, назначенный по рекомендации выдающегося русского мореплавателя Беллинсгаузена начальником экспедиции для съемки и промера совершенно еще не исследованного Аральского моря» [12:158]. Среди обширнейших задач, которые ставились перед той знаменитой экспедицией, не раз фигурировавшей в нашем материале, были поиск полезных ископаемых, съемки местностей и подробное описание плавания. 
В работе А. Бутакова, написанной для английского журнала Королевского географического общества, описываются эти ранние гидрографические экспедиции и дается обзор Аральского моря. Данная статья описывает географические, метеорологические, астрономические наблюдения, содержит описание рыболовецкого и охотничьего промыслов, а также орнитологические и зоологические обзоры и некоторые выводы о системах орошения. «На пустынных побережьях и островках в несметном количестве обитают пеликаны, бакланы, чайки и ласточки; перелетные птицы – лебеди, гуси красные и обыкновенные, утки. В камышах восточного побережья обитает великое множество диких кабанов; а на песке окраины, как я уже говорил, мы часто видели следы тигра», – пишет среди прочего лейтенант. 
Бутаков неоднократно использует как источник информации сведения, полученные от местных казахов. «Некоторые из старейших киргизов [казахов] рассказали мне слышанное от своих отцов, будто однажды, во время необычайно суровой зимы, все море замерзло [имеется в виду Малое море, т. е. северное, сохранившееся до наших дней в отличии от Большого, южного моря, которое, как известно, высохло]. Вероятно, так сайгаки пришли по льду с континента на остров Николая Первого» [13: 97-98]. Аксакалы также рассказывали Бутакову об обмелении Кувандарьи – рукава, который 60 годами ранее был полноводнее Сырдарьи и потоки были сильны настолько, что ворочали валуны. Казахи загородили устье этой речки, чтобы собирать хотя бы талые воды для орошения огородов и для скота. Они делились с Бутаковым опасениями потерять то, что имеют, поскольку на их памяти был еще один рукав – Янгидарья, который к тому времени высох полностью, и экспедиция не смогла обнаружить его следов. Из этих печальных заметок мы видим, что проблемы обмеления и высыхания речных вод и Арала стояла уже тогда, и гораздо раньше. 
Опись Аральского моря и эта карта были составлены в ходе этих экспедиций. При всех достижениях исследовательской миссии, в отчете для Вестника Русского географического общества Бутаков, однако, отмечает трудности судоходства по Аралу, сильные ветры, штормы и непредсказуемость моря. Это приводит нас к дальнейшему обзору трудностей судоходства также и по рекам Сырдарья и Амударья, что, вероятно, прольет свет на итоговую неплодотворность Аральской флотилии и ее ликвидацию.
Среди проблем судоходства по рекам отмечаются частые обмеления, засушливость климата, непроизвольно возникающие мелководья, которые мешают плаванию судов с низкой посадкой, к тому же груженных, и отсутствие топлива, помимо саксаульника. 
Трудность судоходства по Амударье из-за часто меняющегося русла и образования песчанных мелей отмечает еще венгерский востоковед и путешественник А. Вамбери. Его пессимистические прогнозы об утверждении Оксуса (Амударьи), как мощной транспортной артерии, впоследствии оказались довольно точны. В 1863 году Вамбери путешествовал по Средней Азии и находит Амударью вполне судоходной в пределах хивинского ханства. «Здесь на берегах реки расположено много городов, и поэтому она является излюбленным и дешевым путем для перевозки крупных грузов как вверх, так и вниз по течению. В то время русские пароходы Аральской флотилии проникают в Среднюю Азию через Яксарт (Сырдарью), а Оксус еще не освоен и является фактически внутренней рекой хивинского хана» [14: 108].
Заход вооруженных судов в Амударью чрезвычайно затруднен из-за мелководности ее устья. Кроме того, вдоль реки нет никакого другого топлива, кроме зарослей саксаула, что помешало бы судам совершать продолжительные плавание. Несмотря на эти трудности, несомненно, что российское правительство, если оно решит отменить работорговлю в Хиве, могло бы разработать необходимые средства для этой цели, пишет ген. Н. Г. Залесов [2: 488].
И средства были разработаны: Аральская флотилия стала бороздить воды Амударьи вслед за Сырдарьей в ходе экспансии. 
На непредсказуемые причуды природы обращал внимание и Мак-Гахан, когда довольно прохладно отзывался о виденных им судах Аральской флотилии перед неуспешным для нее хивинским походом. Он описывал рассказанный ему случай, когда пароход «Самарканд» как-то бросил на ночь якорь в глубоких водах, а на другое утро очутился на суше [11]. 
О трудностях и даже невозможности русским пароходам покрывать большие пространства от Аральского моря по Амударье ташкентские купцы предупреждали другого путешественника и драгомана – П. Пашино. Впрочем, это не сдерживает мечтательного чиновника от рассуждений о блестящих перспективах судоходства в Средней Азии: «Если бы открылся когда-нибудь путь к восточному берегу Каспийского моря, то продолжение его на восток по Сыру [было бы] неоценимо» [15: 156]. Не менее оптимистичен и Ш. Уалиханов, который писал о необходимости проведения предварительных искусственных работ, в. т.ч. для улучшения систем орошения и судоходства из-за ветров и песков, ежегодно меняющих русло реки. 
Но даже в начале XX в., когда Аральская флотилия уже была ликвидирована, остатки ее имущества распроданы за бесценок, а ей на смену пришла Амударьинская флотилия, проблемы оставались, по сути, такими же. «Дарья», как все русские зовут эту громадную реку [здесь речь идет об Амударье], не разбирает ничего. В один день она способна разбросать проток песком и в один день может снять крупную отмель где-нибудь в другом месте», пишет рассказчик о прогулке на пароходе Амударьинской флотилии [16: 43].
Теперь позволим себе коротко пройтись по международной политической обстановке того времени, конечно, в контексте нашей микроистории об Аральской флотилии. Пожалуй, возможные мотивы создания и поддержки такого проекта, как флотилия на дальних южных рубежах РИ, которые читатель может увидеть в ходе дальнейшего повествования, могут показаться натянутыми и далеко второстепенными. Однако, часто именно большая политика является причиной самых неоднозначных решений власть имущих. Поэтому, как минимум рассмотреть этот фактор видится полезным.
К концу 1850-х годов, после Крымской войны, политическое и торговое противостояние РИ и БИ становится очевидным. Настороженность наблюдается и в среднеазиатском регионе. В частности, из-за границы между Бухарой и Афганистаном, частично подпавшем под контроль британцев. Именно это противостояние позже будет названо «Большой игрой».
В 1862 г. обстановка в Средней Азии обеспокоила российское правительство из-за выхода к берегам Амударьи отрядов эмира Дост Мухаммада – к тому времени полноценного правителя Афганистана и Герата и союзника Британской Ост-Индии. Но еще большую тревогу внесли сведения об интригах английской агентуры в среднеазиатских ханствах и о попытках создать свое пароходство на Аму-Дарье [17: 136]. Эти сведения произвели в Петербурге настоящее потрясение и министр иностранных дел А. Горчаков в срочном порядке приказывает разработать меры противодействия подобным замыслам британцев. 
Впрочем, известный уже читателю дипломат Н. П. Игнатьев, отправленный с посольством в Хиву и Бухару в 1858 г. на судах Аральской флотилии, уже тогда разработал предложения по предупреждению вмешательства Британии в дела Средней Азии путем дальнейшей экспансии, развития торговли, в том числе с Афганистаном, и отстранение англичан от этой торговли. Впрочем, дипломат не был сторонником прямой конфронтации с Великобританией. Годом ранее, «Игнатьев подчеркивал, что агрессивную политику в Центральной Азии следует рассматривать не как наступление на Индию, а «как средство сохранить мир с Англией, заставив ее уважать дружбу с Россией» [18].
Кроме того, среднеазиатские рынки рассматривались чиновниками РИ как немногие, еще не захваченные западноевропейскими державами: наравне с Турцией, Персией и Восточным Туркестаном под китайским протекторатом. Продвижение в Среднюю Азию часто вызывало протесты в РИ в связи с и так обширнейшими границами империи. Однако мнение об открытии новых рынков, установлении прочных торговых отношений и, следует признать, о недопущении на эти рынки англичан, похоже, перевесило. «Эти рынки расположены в верхнем течении Амударьи… и Россия не может и не должна отказаться от них в пользу Англии, потому что она связана с ними естественным водным путем. Англичане быстро приближаются к ним, Кабул уже практически в их руках…» [2, 403-404].
Особенно интересно ознакомиться с точкой зрения британского историка и современника событий. Солидный труд Дж. Хуттона по Средней Азии интересен и как исторический источник, и как ценная научная работа, но в данном случае нам необходимо сосредоточиться на исследуемом вопросе: Российско-Британском противостоянии. 
С позиции подданного БИ, во время описания истории и текущего состояния дел [на момент работы над книгой] в среднеазиатских государствах, автор излагает проблемы и перспективы в регионе, взаимодействие путешественников и дипломатов со стороны двух империй, конкуренцию в среднеазиатской торговле и политическое противостояние. Отдавая дань почтения генералу К. фон Кауфману за блестящее проведение хивинской кампании 1873 г. (в которой принимала участие Аральская флотилия, хоть и не самое деятельное), автор связывает эти успехи РИ с обручением герцога Эдинбургского и дочери императора Александра II и отмечает последовавший спад беспокойства, вызванного приближением России к границам британской Индии. 
Уровень тревожности в Британии по поводу приближении границ двух империй, вероятно, был довольно высок. Хуттон призывает британскую общественность не беспокоиться по поводу успехов РИ в Средней Азии, поскольку «ни индийское правительство, ни британские промышленники или торговцы никогда не придавали особого значения торговле в этих регионах» [19: 463], что звучит несколько противоречиво после его же описаний выгод от этой торговли. 
Кроме того, он вполне точно замечает, что фактического вторжения сил РИ в Индию опасаться не следует. Как было описано выше, реальный вариант вторжения в британскую Индию никогда не рассматривался в РИ. Однако, озабоченность присутствует, и Хуттон вполне аргументировано ее разрабатывает: «мы не должны закрывать глаза на то, что в случае реальных военных действий между Великобританией и Россией обладание последней державой каким-либо из этих ханств вынудит британское правительство поддерживать более крупные силы на северо-западной границе Индии, когда могут состояться энергичные операции в Европе. Через несколько лет будет установлено сравнительно легкое и быстрое сообщение между Оренбургом, Хивой, Бухарой, Самаркандом и Кашгаром, и, следовательно, блокада берегов Эвксинского и Азовского морей потеряет свое значение... Быстрое наступление русских колонн на Хиву, несмотря на ужасы пустыни, должно отныне ослабить всякое чувство безопасности, возникающее только из этого соображения. Кроме того, строительство железных дорог будет огромным преимуществом… В любом случае следует опасаться… концентрации значительных сил в выгодных точках и вынужденного содержания в Индии не менее 70000 британских солдат» [19: 463-472]. 
В первой части материала рассматривался рассказ о маленьком городке Керки на юге современного Туркменистана, где наглядно повествовалось о бойкой торговле в этом регионе, в том числе с участием афганских купцов. Речь шла о начале XX века, так что можно предполагать, что предложенные Игнатьевым средства вполне удались: англичане так и не получили достаточного влияния в Средней Азии. Что касается опасений Хуттона, то они подтвердились лишь отчасти: действительно были проведены железные дороги и сообщение между городами Средней Азии, Уралом, Сибирью, центральной Россией сделалось легче и быстрее, в том числе благодаря Аральской и Амударьинской флотилиям, при том, что действительно крупные силы РИ, сравнимые с силами в европейских зонах, никогда не концентрировались в этом регионе, в отличие от британских – в Индии.
Аральская флотилия не снискала славы в ходе боевых действий. В конце концов, она была упразднена в том виде, в котором существовала до 1883 г., что ясно свидетельствует и о недостатке экономических выгод – проще говоря, о ее неэффективности. 
При этом, о целесообразности существования и результатах действий флотилии следует судить не только через военный и экономический факторы ее роли в экспансии Российской империи, но с учетом всех четырех функций, включая исследовательскую и психологическую. Разобрав эти факторы в двух статьях и не делая однозначных умозаключений, автор предоставляет читателю сделать собственные выводы о пользе существования Аральской флотилии.
В завершение предлагается еще одна цитата деятеля того времени: «Нет ни малейшего сомнения в том, что ее [степь] ждет блестящее будущее – она станет великой магистралью торговли между Центральной Азией и Западной Европой и что российская продукция в конечном итоге будет обмениваться на ее рынках на азиатские товары» [2: 293].

Литература
1. Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии. 1985, 461 с.
2. By capt. Valikhanov, M. Venyukof and other russian travellers. The Russians in Central Asia: their occupation of the Kirghiz Steppe and the line of Syr-Daria. [translated by J. and R. Michell] – London: Edward Stanford, 1865 – 552 p.
3. Morrison А. Introduction: Killing the Cotton Canard and getting rid of the Great Game: rewriting the Russian conquest of Central Asia, 1814–1895 // Central Asian Survey volume 33. – 2014, pp. 131–142.
4. Юлдашев М. Ю. К истории Аральской флотилии. Общественные науки в Узбекистане. 12. – 1961, 30-39 сс.
5. Макшеев А. Путешествия по киргизским степям и Туркестанскому краю. – С.-Петербург: военная типография, 1896, 257 с.
6. Труды отца и сына Рычковых по этнографии казахов. – Астана: «Алтын кітап», 2007, 246 стр. 
7. Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Т. 1. СПб: Типолитография В. В. Комарова. 1906, 510 с.
8. О слухах и событиях в Средней Азии. Т. 1. 20 апреля 1853 г. – 31 июля 1862 г.: Сб. документов / Сост. Б. Т. Жанаев. Караганда, 2016, 800 с.
9. Зайцев В. Н. История 4-го туркестанского линейного батальона, с картой. За период с 1771 по 1882 год. – Ташкент. 1882, 212 с.
10. Военная энциклопедия. Т. 3. Москва: Типография т-ства И. Д. Сытина. 1911, 318 с.
11. Военные действия на Оксусе и падение Хивы. Соч. Мак-Гахана. – М.: Университетская типография Катков и К°. 1875.
12. Хинкулов Л. Тарас Шевченко. – Москва, 1960. – 398 с.
13. Butakoff A. Survey of the Sea of Aral. / The Journal of the Royal Geographical Society of London, 1853, Vol. 23 (1853), pp. 93-101.
14. Вамбери А. Путешествие по Средней Азии. – Астана: Астана: «Алтын кітап», 2007. – 315 с.
15. Пашино П. И. Путевые заметки Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. - С.-Петербург. 1868, 176 с.
16. Кауфманский сборник. Москва: типолитография Т-ва И.Н. Кушнерев и Ко, 1910, 247 с.
17. Халфин Н. А. Присоединение Средней Азии к России (60-90-е годы XIX века). Москва: Издательство «Наука». 1965, 468 с.
18. Dempsey T. A. Russian Rule in Turkestan: A Comparison with British India through the Lens of World-Systems Analysis. The Ohio State University. – 2010. 39-40 pp.
19. Hutton J. Central Asia: from the Arian to the Cossack. - London: Tinsley Brothers. – 1875. 472 p.