• Исторические страницы
• 20 Мая, 2023

ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ ЧИНГИСХАНА

Клара ХАФИЗОВА, 
доктор исторических наук, китаевед, 
ГНС Международного Центра сближения
культур под эгидой ЮНЕСКО 
Министерства культуры и спорта РК
 

 Посвящается внукам

Вопрос о воспитании детей в семье Чингисхана представляет большой научный и практический педагогический интерес. Речь пойдет, в основном, о четырех сыновьях, рожденных от старшей жены из рода кунгирад Борте: Джучи, Чагатай, Угэдэй и Толуй имели разные способности, восприимчивость к знаниям во время учебы, реакцию на одни и те же события. Все они внесли свой заметный вклад в строительство Монгольской империи, в историю огромного евразийского пространства. Разрозненные сведения мы можем почерпнуть из источников летописного и мифического жанра. При этом, следует учитывать также время и среду, в которой они росли. Среда, требования и методы воспитания детей были одинаковыми для всех монголов и тюрков. 

Во-первых, мы имеем общее представление о картине воспитания детей у кочевников: монголов и тюрков, у простых аратов и знати. Во-вторых, можем делать выводы и предполагать характеры сыновей Чингисхана, оценивая их поступки в детстве, юности и взрослении в начале, расцвете и конце их активной деятельности. Имеются яркие описания, подтверждающие, что у каждого из них был свой характер. Мы также можем судить о влиянии на формирование будущих правителей матери и отца, близких родственников кагана (бабушек и дедушек, дядьев и тетушек и т. д.), друзей и выдающихся соратников отца, а также тщательно отобранных воспитателей. Кого из них не вспомнишь, все они являются незаурядными личностями, в особенности их гениальный отец. Требования кагана к своим детям были завышенными, он хотел видеть в них послушных сыновей, храбрых воинов, преданных соправителей и вассалов, будущих искусных правителей. 

Место женщин в воспитании детей 

У Чингисхана была большая семья, в которую входили родные и приемные дочери и сыновья, родные и названые дядья и братья, а также тести и зятья. После покорения «лесных народов» старшим сыном Джучи он начал целеустремленно проводить политику брачных союзов, укрепляя власть своего золотого рода и большой семьи. И не последнюю роль в политике кагана придавалось женщинам, молодым и старым, знатным и невольницам, происходящим из племен и народов всей Евразии. 
 Среди женщин на первом месте следует назвать бабушку Оэлунь (訶額侖1140–1208), которую так безжалостно разлучил с любимым их дед Есугей батыр. Об ее искренней любви и незаурядности свидетельствует то, что она думала о спасении жениха, утешая его словами о том, лишь бы он был жив, а девушка в повозке всегда найдется1. Оэлунь была безутешна со своим горем, однако, постепенно примирилась со своим положением [1]. Мать Чингисхана до невольного замужества и праматерь их рода Алтан Гоа, а также мать сыновей Борте (Голубая) познали настоящую любовь. Совершенно очевидно также, что по мере дальнейшей жизни с Есугей батыром Оэлунь, если и не полюбила, то почувствовала к нему искреннее уважение, а главное, осознала свое высокое место правительницы. Во всех своих поступках после смерти мужа она руководствовалась инстинктом и долгом матери и, конечно, обязанностями и долгом матери-правительницы. Покинутая после преждевременной смерти мужа его сородичами, она проявила необычайную жизнестойкость, все силы, направив на выживание и воспитание детей, проявляя при этом мудрость и терпение. Каким драматическими, беспощадными к родным детям были слова ее причитаний, когда она узнала об убийстве Темучжином и Хасаром их единокровного брата. У ребят с детства было сильным чувство справедливости, они не могли примириться с тем, что этот брат, пользуясь своим старшинством и физической силой, отнимал у них то, что те добывали. Несмотря на все испытания, дети сохранили необычайное уважение к матери Оэлунь до самой ее смерти, она оставалась верной помощницей и опорой Чингисхана. Она всей душой стремилась сохранить между своими детьми взаимопонимание и поддержку друг друга. Растущие внуки, должно быть, видели и понимали это. Главным внушением детям были постоянно повторяемые слова Оэлунь в тяжелые годы после смерти их отца и при их последующем возвышении. Она часто приговаривала, что у них нет никого вернее их собственной тени и плетки из конского хвоста: «... Нет у вас друзей, кроме собственной тени; нет у вас плети, кроме (скотского, конского) хвоста…» [1, §§77, 78 «Нет друзей, кроме своих теней. Нет хлыста, кроме скотского хвоста»], чтобы они надеялись, прежде всего, на себя. Хлыст – камча означает символ власти. Поэтому, получив беспредельную власть, Чингисхан еще больше стал ценить ум, способности и верность своих соратников. Высказывание матери Чингисхан запомнил на всю жизнь и, мысль, выраженную ею, внушал своим детям и приближенным. 
При вознаграждении уделами после упрочения власти, Чингисхан отметил статус каждого из ближайших родственников, начиная с матери: «Матушка больше всех потрудилась над созиданием государства». Монголы приводя эти слова из ЮЧБШ, отмечают, что Чингисхан поклонился Оэлунь прилюдно со словами: «Моя мать страдала более всех, чтобы объединить народы. Чжочи – мой старший наследник, а Отчигин – самый младший из отцовых братьев [1, § 243]». Он, прежде всего, подчеркнул значение матери в строительстве ханства и сохранения согласия в правящей семье. К тому же, бабушка Оэлунь воспитывала по своей доброй воле детей вождей других племен, в том числе, детей врагов их семьи [1, §§138, 214]. Внуки росли вместе с чужеродными детьми при дворе бабушки Оэлунь, которых она официально объявила своими детьми и внуками. В таком окружении ее внуки могли ценить инородцев, в то же время в них поддерживали имперские чувства и лидерские качества. На примере отношения отца к Оэлунь, они с большим уважением относились к своей матери Борте. Когда Чагатай высказался на ханском совете о Джучи как о «меркитском подарке», в первую очередь, он услышал отповедь своего наставника за проявленное им неуважения к своей матери. Этим наставником был Коко-Цос (Хухучос) один из первых нойонов-тысячников Чингисхана [1, §243]. Его высказывание можно принять не только как выражение почтения к Борте – верной соратнице Чингисхана, но также ко всем женщинам, несшими наравне с мужчинами тяготы междоусобиц и войн. Французский ученый Рене Груссе считал, что Борте была более чтимой, чем любая другая женщина из семьи Чингисхана: «Никто из женщин и мужчин, окружавших Темучжина, не был прославлен более, чем Борте. Она всегда оставалась высокочтимой «хатун», госпожой, сотворцом потрясающего триумфа завоевателя Вселенной» [2, 2008, §29]. Бесстрашному Чингисхану становилось страшно и невыносимо стыдно при виде вызванного им гнева матери, которые он испытал в отрочестве – после убийства единокровного брата, а потом – когда он по наветам шамана Кокочу пытался расправиться с младшим братом богатырем Хасаром. Он старался скорее бежать от нее, в чем властелин признался прилюдно. Из жен сыновей Чингисхана почти наравне с его матерью и женой почиталась, пожалуй, лишь его сноха, а именно, старшая жена Толуя Сорхахтани (1190–1252). О ней с уважением отзывались монгольские вожди, а также персидский историк Рашид ад-Дин и многие другие исследователи истории монголов. Сорхахтани стала матерью двух каганов Монгольской империи, основателя династии Юань Хубилая и первого ильхана Хулагуидов2. Мальчики владетелей находились на попечении женщин до 12-13 лет, до конца первого переходного возраста – мушеля (цикла). Затем у них начинался мушель суровой жизни кочевника-воина. Однако, внуки никогда не забывали период воспитания у матери и бабушек, хранили в своей памяти тепло их заботы, их доброту и милосердие. Одновременно, они старались не вызывать их попреков и справедливого суда, очень боялись осуждения окружающих в случае проявления неуважения к ним. 

Роль отца и наставников в воспитании детей

 Память о предках свято хранится в семье, рассказы о них являлись, несомненно, частью воспитания детей и внуков Чингисхана и Борте. Судя по материалам «Юань чао би ши» оба прадеда мальчиков по отцовской и материнской линиям Есугей-батыр и Саян-сэцэн (Мудрый) также были незаурядными людьми. В имени Саян – сэцэна, второе слово означает «мудрый», переводчики сочинения на казахский язык, это слово переводят как шешен, оно имеет также значение «остроумный», «находчивый». Они должны были слышать рассказы о мифических героях и о деде Есугей батыре, подвигах отца, происходящих на их глазах. Главным для мальчиков оставалось воспитание из них мужчин, настоящих батыров, умеющих защитить себя, свою семью, род и подвластных.
Когда принцы достигали 12 лет, как правило, для них специально устраивали охоту, т. к. традиционно охота являлась основной частью воспитания воина. Детей учили вначале стрелять их детского лука, так как натянуть боевой лук было не каждому под силу. После ритуальной первой охоты производился другой обряд, означавший, что период детства закончился. В знак возмужания средний палец мальчика обмазывали кровью первого убитого им животного, или птицы. Обычно этот обряд производился близким человеком. Известно, что подобный обряд над будущими ханами Монгольской империи внуками: Мункэ (1209–1259, годы правления1251–1259) и Хубилаем (1215–1294, годы правления 1271–1294) произвел сам Чингисхан. Это свидетельствует об озабоченности великого кагана будущим своих потомков и созданного им государства. Владение луком, искусная верховая езда, борьба были в те времена непременным условием для получения права называться батыром. Он подкреплял получения права на удел и на трон ханства. Батырство оставалось главным фактором для потомков Чингисхана и по прошествии 500 лет, к примеру, в государственном устройстве Казахского ханства. 
Еще раньше отец сватал невест для мальчиков, которые могли быть старше их по возрасту. Это являлось важным политическим шагом. Первые невесты Джучи, Толуя были племянницами найманского Ван-хана, в том числе, упомянутая выше Сорхахтани. Джучи также стал зятем правителя карлуков, добровольно при его помощи сдавшегося Чингисхану после похода на лесных людей. Таким образом, укреплялись и расширялись политические связи нового монгольского государства. Институт зятьев был важным государствообразующим фактором [4].
Главным для детей оставался отец. Чингисхан подавал личный пример сыновьям всей своей жизнью. Свет на воспитание детей и своих сторонников проливают почти все высказывания билики этого непревзойденного полководца-завоевателя: 
1. Чем шире твое сердце и помыслы, тем дальше проскочит твой конь. От широты твоего сердца и ума зависит насколько далеко проскачет твой конь.
2. Повстречав мудрых и способных людей, я стараюсь держать их подле себя, не позволяю уйти далеко от меня.
3. Когда у меня не хватает сил преодолеть что-то, я примиряюсь с этим, терпеливо переношу это. (Встретив на своем пути непреодолимые обстоятельства, я терпеливо переношу их). 
4. Без железной дисциплины военная колесница далеко не доскачет.
5. Все покрытые зеленью земли и куда доскачет мой конь будут для него пастбищем.
6. После одержанной победы над противником, мы справедливо делим все добытое. Если я стану убегать с битвы, вы можете связать мои ноги, если же после победы я стану забирать все завоеванное, вы можете укоротить мои руки.
7. Не надо думать, что кто-то обязан спасать тебя, умолять кого бы то ни было, чтобы с тобой поступили справедливо, живи, рассчитывая лишь на свои силы. (Сравните с наставлением матушки Оэлун. – К. Х.).
8. Ясным днем будь осторожен как волк, темной ночью будь терпелив как ворона (乌鸦, уя). 
9. Самая большая радость для мужчины, это усмирить толпу, победить врага, лишить его всего, чем он владеет, скакать на его иноходце, захватить его прекрасных женщин.
Сентенции Чингисхана разбросаны по всему тексту «Тайной истории династии Юань» (Сокровенного сказания монголов), для данной статьи перевод на русский осуществлен с китайского языка [3, 2013]. Наставления Чингисхана являются итогом его успешного опыта на стезе воина и основателя империи. Их веками передавали из уст в уста. Это были, прежде всего, наказы сыновьям и внукам, будущим правителям, чтобы они руководствовались ими, хотя, естественно, все сказанное не всегда одинаково воспринималось детьми. В то же время, советы эти оставались полезны для всех правителей при воспитании детей, разумеется, при этом помня о времени, в котором жил он и живешь ты… Большинство наставлений Чингисхана являются универсальными для воспитания лидерских качеств (1, 2, 3, 8, 9). 
Новой, отличительной чертой воспитания сыновей правителя стало при Чингисхане обучение грамоте и знакомство с совершенствующими с годами административными делами ханства. В 1204 г. в плен взяли визиря найманского Даян-хана, писца и хранителя печати уйгура Тататуна塔塔統阿 (годы жизни приходятся на конец XII – начало XIII), который начал обучение детей Чингисхана уйгурскому письму. Властители степных и лесных народов выбирали в качестве государственного языка китайский (чжурчжэни), тюркские языки. Джучи в это время исполнилось – 27, Чагатаю – 21, Угэдею – 18, а Толую – 13 лет. Наиболее легко учеба давалась Чагатаю. Возможно также, в ознакомлении детей административными делами принимал участие Чинкай (Чжэнь Хай – 鎮海,1169年－1251年), канцлер Чингисхана. О нем имеются противоречивые сведения: 1) одни считают его кераитом, другие уйгуром; 2) также не ясно, какую веру он исповедовал: буддизм или суннитский ислам. Чинкай начал работать джаргучи (судьей), потом стал канцлером Чингисхана. Он поддерживал уйгурское и мусульманское купечество, заботился о торговых путях и о других гражданских делах. Дети воспитывались в уважении к знаниям и к распространявшим их представителям других культур. 
В империи Чингисхана справедливое распределение трофеев (олжа), все завоеванное: территории, города, население, пленных мужского и женского пола, детей должны были делиться по строгим законам. Это правило было усовершенствовано Чингисханом и его потомками (см. 6-й завет Чингисхана). Сильнейший гнев Чингисхана в отношении сыновей вызывало нарушение этого правила в их совместном среднеазиатском походе. Настолько сильный, что его соратники и наставники царевичей боялись, как бы отец не подрезал крылья их воспитанникам. Опасались они также недовольства хана ими, воспитателями. 
Джучиды и причислявшие себя к ним правители Казахского ханства старались не нарушать правила раздела олжа, как и туши животного и зверя, добытого в общей облаве. В казахском языке слово «олжа» является и трофеем, и обязанностью, и долгом). 
Каган лично выбирал каждому из сыновей воспитателей, наставников, дядюшек, в тюркском языке они известны под именем аталык. Два поколения чингизидов могут по праву считать своим наставником выдающегося полководца и друга кагана Субэдэя (1176–1248), а также других прославившихся соратников деда и отцов, вне зависимости от их этнической принадлежности: Коко-Цоса, вождя джалаиров Илугая и т. д. Чингисхан, по его собственному выражению, построил «всеязычное государство». Практику назначения наставников из разных племен продолжали все четверо сыновей Чингисхана от Борте: Джучи, Чагатай, Угэдэй и Толуй. Известно, что наставником Бату был назначен найман Бекбука (Бобухуа в китайских источниках). 
Основные воспитатели назначались исходя из индивидуальных черт, характера и наклонностей сыновей. Сюжеты о назначении наследника [1, §254, 255] демонстрируют нам, что Чингисхан хорошо знал своих сыновей, понимал, на что способен и чего можно ожидать от каждого из них, какое качество следует им прививать и от каких черт помочь им следует избавляться. Одно ясно, не могло быть и речи о том, чтобы баловать их и надеяться, что они всю жизнь будут почивать на лаврах отца. Их готовили к суровой жизни, полной опасностей и приключений.