• Исторические страницы
• 20 Апреля, 2023

ГОЛОДОМОР И ЭТНИЧЕСКАЯ ЧИСТКА

Казахстанские ученые-историки предлагают провести десоветизацию истории стран постсоветского пространства относительно оценки, места, значения и размеров голодоморов, имевших в первой половине ХХ века искусственное происхождение. Как следствие – этническая составляющая казахов в советский период была фактически на грани полного уничтожения.

Смертельная диктатура пролетариата

В ХХ веке Советский Союз пережил несколько голодоморов – в 1921–23-м, 1932–33-м, а также в послевоенное время – 1946–47 годы. Последствия самого первого из них (1921–1923) до сих пор не получили должной оценки в историографии и, следовательно, не представлены широкой общественности.
– Вопрос, сколько человек погибло от голода начала 20-х годов прошлого века – остается открытым, так как не все смертельные случаи регистрировались, а часть документов была изъята из архивных фондов, – сообщила казахстанский историк Салтанат Асанова. – Что касается Казахстана, то в историко-демографических исследованиях называется цифра более 1 миллиона человек, или от 60 до 93% населения КазАССР.
При этом голод 20-х годов по масштабам и количеству жертв значительно уступает голодомору 30-х, который носил, как утверждают оте­чественные исследователи, этнический характер.
– Голод 1932–1933 годов касался непосредственно казахского образа жизни и населения страны, которое подвергалось седентаризации – насильственному оседанию, поэтому сравнивать два этих голода трудно, – считает Салтанат Асанова. – Однако начало этому процессу было положено в 20-х годах. Голод тех лет стал сигналом: вот так власть будет поступать с теми, кто против «диктатуры пролетариата».
По мнению историков из разных стран, принявших участие в прошедшей недавно научно-теоретической конференции, организованной Институтом истории и этнологии имени Ч. Ч. Валиханова, голодоморы советского времени занимают особое место в истории человечества. 
Директор Института истории СО РАН (Новосибирск) Вадим Рынков отметил, что голод является неотъемлемой частью жизни любого общества. Он всегда повторяется, однако повсюду испокон веков существовали механизмы борьбы с ним. Но голод 20-х годов, охвативший целые регионы молодой Советской республики, продемонстрировал, что с ним невозможно бороться традиционными методами. Они не работали, так как власть, устраивая его, ставила совсем другие цели.
Пролетарский писатель Максим Горький, отвечая на заданный ему в Берлине вопрос о голоде в России, заявил в 1921 году: «Я полагаю, что из 35 миллионов голодных большинство вымрет». В этой трагедии «буревестник революции» видел положительное явление: «Вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень… и место их займет новое племя – грамотных, разумных, бодрых людей».

Непокорные украинцы

Украинский историк Владислав Грибовский считает, что сопоставление украинского, казахстанского и других материалов должно дать панорамное видение для понимания того, что стало причиной такого пагубного для наших стран и народов явления, как массовый голод 1921–1923 и последующих годов.
– Исследование массового голода, поразившего отдельные республики Советского Союза в 1921–1923-м, 1932–1933-м, а также в послевоенное время – 1946–1947 годы, заметно продвинулось в течение последних десятилетий, – сказал он. – Однако, несмотря на быстрый количественный рост историографии и понимание масштабов этого страшного явления, оно еще не вышло на уровень систематических знаний.
По мнению ученого, это связано с разнонаправленностью исторической политики в постсоветских государствах.
– Вместе с тем следует отметить и факторы сугубо научно- методологического характера, сдерживающие создание панорамного видения массового голода в СССР, включая и Украину, и Кубань, и Дон, и Поволжье, и Казахстан, – говорит Владислав Грибовский. – Речь идет о том, что мы имеем неравномерный территориальный охват, недостаточное применение сравнительно-исторического метода в исследованиях, кроме того, многие тезисы нуждаются в проверке. Например, голод, обозначенный 1921–1923 годами, в некоторых районах прекратился раньше, а вот на Никопольщине, ставшей эпицентром катастрофы в Украине, продолжался до 1925 года.
Начало голода связывается с осенью 1921 года. Он стал следствием ранее проводившейся политики военного коммунизма, а затем очень тяжелого для крестьянских хозяйств продовольственного налога, введенного весной того же года. В это же время произошло совпадение с такими природными катаклизмами, как сильная засуха. Отделить ее от других причин, которые привели к массовому голоду, по словам украинского историка, очень сложно, но, тем не менее, считает Владислав Грибовский, нужно принять во внимание еще несколько обстоятельств.
– Дело в том, что с конца XVIII-го и практически до начала XX века население Никопольщины никогда не испытывало ничего похожего, – утверждает ученый. – То есть были голодные годы, связанные с нашествием саранчи или сильными засухами, но такого масштаба голодомора, как в советский период, никогда. Особенностью этого региона является то, что речь идет о современной Днепропетровской области, находящейся на северном берегу Каховского водохранилища. До 1954 года здесь находилась зона богатейших на рыбные ресурсы мест. И даже в условиях большого недостатка продовольствия население всегда могло прокормиться рыбой. Но в тот период (1921–1923 годы) этого почему-то не случилось. Также особенностью этого региона является то, что население было активно включено в очень быструю индустриализацию, связанную с разработкой марганцевых рудников, – бывшие крестьяне становились рабочими. Но предприняв в 1918–1920 годах три попытки закрепить регион под собственным управлением, большевики так и не смогли получить именно среди этих рабочих подавляющее влияние, как в других индустриальных объектах (например, на Брянщине), ставшие оплотами их власти. И вот, когда совпали такие явления, как засуха, продразверстка, усиленный продовольственный налог, использование посевного зерна для питания уже зимой 1921 года, на Никопольщине начался массовый голод.
Все это нашло отражение в местной периодике. Особенностью информационного освещения голода 1921–1923-х и даже 1925 года, если брать шире, было то, что советскую прессу практически не ограничивали.
– То есть замалчивания голода в тот период в отличие от голода 1932– 1933, 1946–1947 годов не было, – продолжает украинский историк. – Но была одна особенность. Партийная большевистская пресса, являясь органом местной власти как на уровне губернии, так и уездов, и районов, была более сдержанной в отображении масштабов голода. Какая-то статистика в этой прессе отсутствует напрочь, но присутствуют актовые материалы и распоряжения местной власти о необходимости убирать трупы с улиц, проводить санитарные мероприятия, есть материалы о борьбе с трупоедством и даже людоедством.
Все то, что не фиксировалось в партийной прессе, отображалось в профсоюзных изданиях. Например, газета «Транспорт» в подробностях, до натуралистических деталей, описывала происходящие ужасы в Никополе. Отмечалось, например, что уголовный розыск организовал преследование местных людоедов. Сказано, что местные крестьяне (Никополь представлял из себя объединение нескольких сел, то есть это была практически сельская местность с городским центром), узнав о наличии среди них семьи людоедов, устроили самосуд. В профсоюзных изданиях очень подробно освещалась деятельность международных организаций на территории Никопольского уезда.
По словам Владислава Грибовского, голод на Никопольщине нельзя объяснить только лишь послевоенным кризисом, разрухой, засухой и прочим. Дело в том, что на территории этого района долго сохранялось украинское повстанческое движение, ориентировавшееся на Нестора Махно, Симона Петлюру и т. д.
– Очень четко репрессивные акты советской власти в отношении населения этого региона прослеживаются в том, что помощь от правительства предоставлялась не всем, а международные организации допускались не во всякие села, – говорит ученый. – То есть был некий избирательный принцип: там, где повстанческое движение население поддерживало дольше, туда помощь искусственно задерживали. И когда в 1921 году был создан комитет помощи пострадавшим от голода, то председатель этого комитета сразу же заявил, что помощь от советского правительства будет предоставляться согласно классовому принципу. В первую очередь – беднейшим крестьянам или середнякам, объединившимся в первые колхозы, артели и прочие формы коллективного хозяйствования. При этом помощь приходила несвоевременно, инфраструктура была расстроена, управлявшие ею большевики не отличались большими организаторскими умениями. Зафиксирован такой факт: когда в самый пик голода на Никопольщину пришли 4 вагона с продовольствием из Полтавской губернии, то около 8 дней они ждали разгрузки. В этом, конечно, можно усмотреть и просто безалаберность, но также очень хорошо прослеживаются репрессивные действия. Заявлялось, например, что только члены профсоюза и лица, поставленные на учет, могли посещать общественные столовые и получать единоразовую помощь. Такого рода дискриминация во время голодомора 1932–1933 годов была видна уже более отчетливо.

Джуты и голодомор

Если в Украине до 1921 года не было масштабного голода, спровоцированного природными катаклизмами, то в Казахстане, напротив, джуты происходили примерно один раз 10-12 лет.
– Но традиционное хозяйство казахов предполагало перегон скота на более плодородные земли с началом бескормицы, – сообщила известный специалист по исследованию такого явления, как голод в Казахстане, доктор исторических наук Айжан Капаева. – Затем родовая система, в которой жили казахи, никогда не оставляла обедневшего после потери скота казаха один на один со своей бедой. Однако после установления советской власти кочевые пути были нарушены, произошло сокращение территории проживания казахов, и народ уже не мог при первых признаках голода переходить на другие кочевья, эти территории были уже закрыты для них.
По ее словам, как царская Россия, так и диктатура пролетариата видела в родовой системе сильную угрозу – народ мог сплотиться и не только против голода. Поэтому первое, что сделали пришедшие к власти большевики, – стали разрушать ее и устанавливать административно-территориальные деления. Так выходцы из одного рода оказались на разных территориях. Это стало, считают казахстанские историки, если не главной, то одной из причин голода в 20-е, а затем в 30-е годы. 
Население Казахстана, так же, как и Украины, естественно, было возмущено таким отношением к крестьянам. Везде начинались крестьянские восстания, о которых долгое время умалчивали.
Салтанат Асанова, выступив с обстоятельным анализом ситуации на территории Казахстана, призвала десоветизировать историю. Однако ее российский коллега, директор Института истории СО РАН (Новосибирск) Вадим Рынков, не согласен с такой трактовкой вопроса:
– Когда в 1991 году был ликвидирован Советский Союз, во многих республиках бывшей советской империи тоже проводились мероприятия по демонтажу этой системы. Но, на мой взгляд, по отношению к истории этот термин все-таки применять не следует, потому что не очень понятно, что это такое – десоветизация истории. В связи с тем, что мы обсуждаем многие действия властей того периода и некоторых последующих, действительно, предполагается десоветизация. Но чего? Целого периода истории? Но там были сложные взаимоотношения, разные процессы, поэтому здесь, мне кажется, все-таки необходимо более осторожно подходить к оценке нашего прошлого и не использовать такой термин, который предполагает тотальное, получается, вычеркивание 70-летней истории. Если мы найдем какие-то аналогичные события в дореволюционной истории и тоже скажем, что власть где-то что-то сделала намеренно в ущерб части населения, то как назвать это? Деимпериализация, дерусификация? Так как однозначно отрицать весь огромный период истории невозможно, то, наверное, нам, представителям разных государств постсоветского пространства, в отношении советского прошлого нужно выработать какую-то другую терминологию.
– Я понимаю, что термин «десоветизация» звучит как полное отрицание советского периода, но в данном контексте я имела в виду десоветизацию историографической основы, того запаса, который сложился в советской и казахстанской историографии относительно оценки, места, значения и размеров голодоморов, – сказала казахстанский историк. – В советский период все народы понесли большие потери в процессе прихода к власти большевиков. Поэтому он требует реальной переоценки и пересмотра, хотя это не означает его полной и негативной интерпретации. Большевистские проекты, несмотря на свою утопичность и некоторую схематичную форму реализации, конечно, являются значительным этапом нашей общей истории. Однако если брать только историю казахского народа, то его этническая составляющая в советский период была фактически на грани полного уничтожения. 

КТО ЗАПУСКАЛ МЕХАНИЗМЫ ГОЛОДА В КАЗАХСТАНЕ?

Был или не был голодомор 1931–1933 годов геноцидом против казахов или нет? Этот вопрос продолжает мучить не только простого обывателя, он также является предметом спора среди тех, кто серьезно занимается изучением этого вопроса. При этом многие считают главным «архитектором» голода первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Филиппа Голощекина. Но так ли это на самом деле? 
Итальянец Никколо Пианчола – один из первых иностранных историков, кто начал заниматься историей голодомора в нашей стране. По его мнению, целенаправленного истребления коренного населения в Казахстане не было. Следовательно, ни о каком геноциде речи быть не может. Второе: он опровергает утвердившееся в казахстанском обществе мнение (в том числе и среди большинства историков), что главным виновником голода в Казахстане является первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Филипп Голощекин.
– Механизм казахской катастрофы запускал не он. Как показывает взаимодействие Москвы и Алма-Аты, главная ответственность за казахскую катастрофу лежит на Кремле, – говорит ученый. – Более того, в отношении казахов большевики считали эту политику прог­рессивной: она вы­нуждала народ отказаться от кочевого образа жизни.
В условиях экономического кризиса, порожденного коллективизацией, сталинское руководство осознанно пожертвовало казахами, населением с более отсталыми «способами производства», используя их скот для того, чтобы кормить жителей столицы, промышленных рабочих в центральной части страны и армию.
Поскольку для казахов скот являлся экономическим ресурсом, необходимым для выживания, последствием этого стала гибель значительной части народа. То есть там, в Кремле, откуда исходили смертельные директивы, знали, что происходило в те трагические годы в казахских степях. Но в целом целью губительной политики было не истребление казахов, а эксплуатация экономических ресурсов степи и повышение контроля над казахским обществом, которое до этого еще не было полностью вовлечено в структуры, выстроенные советской властью.
Усиление государства – эта цель оказалась основной для сталинского руководства. Всем остальным, в том числе и миллионами людей, можно было пожертвовать, если они мешали созданию мощного военно-промышленного комплекса и военных сил, способных гарантировать выживание коммунистического государства. 
Гибель большей части населения была приемлемой ценой ради достижения политических и экономических целей. Если посмотреть список политических мер, которые государство начало осуществлять в Казахстане, начиная с 1928 года, который считается началом сталинизма, то это были репрессии против казахской политической и интеллектуальной элиты, и спровоцировавшие голод заготовки зерна и скота. Направленная против образа жизни и культуры казахов, эта политика была смертельной для большой части казахов.
– Разные исследователи дают разные цифры о числе погибших от голода в Казахстане: 40%, 30%, 20%… И почему-то голод не сильно задел соседний кочевой народ – киргизов. Там количество умерших от голода – 4% от общего населения.
– По данным переписей населения, в 20-30 годы количество казахов, погибших от голода, равняется примерно одной трети всего населения. Что касается киргизов, то самый простой ответ на этот вопрос – заготовки скота и зерна в Киргизии были меньше, чем в Казахстане.
– Почему?
– У меня есть гипотеза: из-за того, что Киргизия была включена в среднеазиатский экономический регион, который для Кремля был в основном поставщиком хлопка, но не скота.
Казахстанскую трагедию я еще объясняю тем, что, когда в 1930 году на большей части СССР, особенно в центральных районах России и Украины, уже прошла первая волна коллективизации, крестьяне к этому времени успели большую часть скота забить на мясо или продать на черном рынке. Из-за этого летом того же года руководство страны столкнулось, во-первых, с нехваткой тяглового скота на полевых работах, во-вторых, с нехваткой продовольствия для столиц, промышленных городов и армии. Поэтому в июле 1930 года сталинское руководство решило ужесточить скотозаготовки в районах, где скот меньше использовался для работы в полях. Так Казахстан превратился в ключевой регион для поставки скота и мяса. Спущенные сверху жестокие планы расходились с реальностью: в республике к тому моменту было сосредоточено всего лишь 18% от всего имеющегося в Союзе скота. 
Многие в Казахстане, в том числе автор публицистической книги «Хроника великого джута» Валерий Михайлов, считают, что в казахском голодоморе больше всех виноват Филипп Голощекин. Да, он был проводником политики Кремля в Казахстане, но механизмы голода в Казахстане запускали другие люди. Я нашел в партийном архиве Москвы документы, которые показывают, что Филипп Голощекин пытался ограничить катастрофу. Делал он это вовсе не из-за гуманистических побуждений: возглавляемая им республика оказалась на грани экономического развала. Нарком внутренней и внешней торговли Анастас Микоян, с которым он вступил в переписку, заявив, что региональные руководители Казахстана занимаются укрывательством скота, назвал эти попытки вредительством. Поэтому за массовую гибель казахов от голода в первую очередь ответственна верхушка сталинского руководства, и в последнюю – региональное руководство в Казахстане. Раздутые квоты заготовки скота частично основывались на вере сталинского руководства в то, что в Казахстане было намного больше скота, чем указывала официальная статистика. Во второй половине двадцатых годов, после устранения Павла Попова (управляющий Центральным статистическим управлением РСФСР и СССР в ранге наркома) и закрытия Конъюнктурного института при Наркомате финансов Союза СССР под руководством Николая Кондратьева, началось давление на официальную статистику и не подчиняющихся экономистов. Вариацией широко известного мифа об изобилии зерна у кулаков был миф о большом количестве скота, особенно на периферии в скотоводческих регионах. Существование этого мифа подтверждает телеграмма под грифом «секретно», которую Микоян отправил из Алма-Аты Сталину и Молотову в январе 1931 года. Народный комиссар внутренней и внешней торговли ездил по Казахстану, чтобы проконтролировать заготовки скота и надавить на Голощекина. Микоян писал, что «план мясозаготовок, вопреки утверждениям Казахстана и Киргизии, скорее преуменьшен, чем преувеличен. Госпланы Казахстана и Киргизии оперируют кондратьевско-громановскими (Владимир Громан – один из ведущих советских экономистов) цифрами баланса стада и доказывают преувеличенность плана мясозаготовок. На деле имеются громадные количества неучтенного скота». 
– На основании каких фактов он так решил?
– Хороший вопрос. Это утверждение ни на чем не было основано. Цель была единственная – взять как можно больше скота. Микоян сообщил в Москву, что Голощекин начал отдавать «правильные категорические директивы» только в начале января 1931 года, после угрожающих телеграмм отправленных Сталиным и Молотовым. Речь идет об указании создать большее число пунктов забоя скота в степи. На каждом из них ежедневно забивалось от 500 до 1000 овец и от 200 до 400 коров, однако большое количество мяса пропадало из-за недостаточных возможностей хранения и перевозки.
В то время как Микоян налаживал вывоз скота из Казахстана, некоторые регионы республики, особенно северо-западные районы уже с начала 1930 года страдали от голода. Руководство края пыталось как можно дольше задержать в Казахстане скот, исходя из разумного предположения, что, если он все равно будет использован как тягловая сила в совхозах и колхозах, то имеет смысл использовать его именно в Казахстане.
Алма-Ата пыталась утвердить эту практику (так называемая «передержка») в Москве. Однако Кремль ее категорически не принял. В середине 1931 года Микоян писал Сталину о «явно вредительском характере казахстанской передержки». Голощекин пытался ограничить квоту экспорта скота в следующей кампании. 9 сентября 1931 года республиканский комитет партии заявил, что 157 тысяч тонн живого веса, или 37% годового плана, должны остаться в Казахстане для «принудительного восстановления поголовья скота», то есть должны быть распределены между колхозами и совхозами. Это косвенно свидетельствует о том, что до этого момента более двух третей скота, реквизированного в Казахстане, экспортировалось из республики.
Однако ограничение экспортной квоты было недостаточным и было принято слишком поздно. Во второй половине 1931 года голод распространился по всему Казахстану. Кремль рассматривал республику как аварийный запас мяса для Советского Союза и действовал соответственно, не обращая внимания на последствия для населения. Ключевым фактором была отправка скота в центр из казахских степей в 1930–1932 годах. Разумеется, цели истребить казахов с помощью голода никто не ставил. Планы заготовок на эти годы устанавливали квоту реквизиции свиней на уровне в 59%, а свиней в Казахстане выращивали только европейцы. Лошадей и коров также реквизировали у русских, украинских и других европейских крестьян региона. Но от голода больше всего пострадали казахские скотоводы, выживание которых зависело от скота в большей степени, чем славянских крестьян. 
– Можно ли назвать то, что происходило в Казахстане в те годы, геноцидом?
– Полагаю, что нет. Политики, осуществляемой с намерением уничтожить национальную группу как таковую, не было. Но сталинская политика, которая привела к гибели полутора миллионов казахов от голода, не становится от этого менее ужасающей. Опираясь на коммунистическую идеологию и готовность уничтожить миллионы, Сталин выстроил систему, которая была гораздо более жестокой и убийственной, чем другие режимы, которые ставили своей целью уничтожение этнических групп. Иными словами, для максимального политического и морального осуждения не обязательно применять термин «геноцид».
– Почему ваша книга не столь известна в Казахстане, как книга Михайлова?
 – Потому что она пока не переведена ни на русский, ни на казахский язык! 

Галия ШИМЫРБАЕВА