• Исторические страницы
• 24 Февраля, 2023

КАЗАХСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ В ГОДЫ ЕЕ СТАНОВЛЕНИЯ

Ринат ШАЯХМЕТОВ, 
исследователь

Становление казахской антропологии начинается со второй половины 50-х годов ХХ века с имен Исмагулова Оразака Исмагуловича и Шаяхметова Ноэля Жумабаевича, которые, будучи практически ровесниками, начали в это время свою трудовую деятельность, но в антропологию пришли каждый своим путем. Путь Исмагулова – классический научный – от стажера до академика, поэтому он считается основателем казахской академической школы, а путь Шаяхметова – через судебную антропологию, только зарождающееся направление физической антропологии, в поисках возможности реконструкции неопознанных останков людей из картотеки Алма-Атинского бюро судебно-медицинской экспертизы, где работал после окончания мединститута.

В советские годы антропология понималась как наука о происхождении и эволюции человека и его рас, по сути, как физическая антропология. В 50-60-е годы ХХ века к ней наблюдался повышенный интерес в самых широких слоях общества, вызванный работами известного советского антрополога Михаила Герасимова. На базе лаборатории пластической реконструкции при Институте этнографии АН СССР он создает новую школу, основанную на «объективном методе Герасимова», позволяющем с документальной точностью воссоздать лицо по черепу. В 1957 году стал выходить периодический сборник «Советская антропология», который в 1960 году был переименован в «Вопросы антропологии». А в 1961 году режиссер Эльдар Рязанов даже снимает фантастическую кинокомедию «Человек ниоткуда», главным героем которой становится молодой ученый-антрополог Владимир Поражаев в исполнении Юрия Яковлева. В прессе публикуются материалы о воссозданных Герасимовым документальных портретах Тамерлана, Улугбека, Рудаки, Ярослава Мудрого, Андрея Боголюбского, царя Ивана Грозного, после вскрытия его гробницы весной 1963 года в Архангельском соборе московского Кремля. Там же находились останки его сыновей Федора Ивановича и Ивана Ивановича, а также князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Идут интенсивные научные исследования и многочисленные дискуссии. В это же время проводится активная разработка частных и общих антропологических методик, расширяются принципы исследований, устанавливается и стабилизируется специфическая научная терминология.

В Казахстане все эти изменения и достижения в получившей новый импульс физической антропологии привлекают внимание молодого ученого Оразака Исмагулова, который в 1957 году начинает свою работу в Институте археологии и этнографии имени Чокана Валиханова. Ему предстоит встать у истоков академического направления в антропологической науке Казахстана, заложить ее основы и пройти в науке свой длинный, тернистый и плодотворный путь. Перед этим, в 1956–1957 годах он стажируется в Алма-Атинском медицинском институте, Музее антропологии при биологическом факультете МГУ имени М. Ломоносова, затем в 1958–1961 годах становится аспирантом Института этнографии Академии наук СССР имени Миклухо-Маклая, а кандидатскую диссертацию «Проблемы формирования антропологического типа казахов по данным краниологии древнего и современного населения Казахстана» пишет под руководством доктора биологических наук, профессора Г. Ф. Дебеца. В 1984 году Исмагулов защищает докторскую диссертацию «Этническая антропология Казахстана», а в 1989 году основывает первую лабораторию этнической антропологии в Институте истории, археологии и этнографии имени Чокана Валиханова. В годы независимости Исмагулов создает лабораторию физической антропологии в городе Астане. В 1994 году избирается членом-корреспондентом НАН РК, а в 2003-е – действительным членом, академиком. Становление новых поколений казахских антропологов проходило на книгах Исмагулова, таких как «Население Казахстана от эпохи бронзы до современности (палеоантропологическое исследование)» (1970 год), «Этническая антропология Казахстана (соматологическое исследование)» (1982 год), «Этническая одонтология Казахстана (1989 год, в соавторстве) и многих других. В 2017 году вышла книга Оразака Исмагулова и Айнагуль Исмагуловой «Происхождение казахского народа», в которой отражены результаты комплексных исследований по физической антропологии казахского народа и его предков на основе конкретных антропологических данных, связанных с изучением костных останков человека от древних исторических периодов до морфологических и физиологических особенностей современных людей.

Жизнь и научная деятельность академика Оразака Исмагулова протекала в русле академической науки, где он последовательно прошел весь путь от стажера, аспиранта, кандидата наук до доктора, профессора и академика, основателя научного направления, заняв заслуженное десятилетиями напряженного труда место в казахской антропологической науке. Вклад Исмагулова в казахскую физическую антропологию признан официально и подробно описан в истории нашей науки.

Как отмечено в начале статьи, 50-60-е годы ХХ века были временем широкого развития различных направлений и методик в физической антропологии. Мне бы хотелось здесь остановиться на довольно редком ответвлении этого направления не только в Казахстане, но и в Советском Союзе – судебной антропологии (Forensic Anthropology) и судьбе ее представителя Ноэля Жумабаевича Шаяхметова, ученика Михаила Михайловича Герасимова. Материал основан на моих беседах с Ноэлем Шаяхметовым в Москве в 2004–2008 годах, академиком Саимом Балмухановым в течение многих лет и двух беседах с Галиной Лебединской в 2006 и 2007 годах в ее московской квартире на Сретенском бульваре, что в двух шагах от нашего Посольства.

В книге «Из тьмы веков» Ноэль Шаяхметов пишет: «Осенью 1950 года, возвращаясь из Москвы домой, я купил на перроне одной из железнодорожных станций необычную книгу. В ней рассказывалось о великих людях прошлого. С ее страниц доносился звон клинков, предсмертные стоны низвергнутых правителей, свист ветра в парусах, рев корабельных пушек, топот многих тысяч коней, под копытами которых гибли древние города и поселения». Тогда он был еще романтичным студентом лечебного факультета ­Алма-Атинского медицинского института имени В. Молотова.

Книга называлась «Основы восстановления лица по черепу» (1949). Ее автором был Михаил Герасимов – известный антрополог, археолог, скульптор, доктор исторических наук, Лауреат Сталинской премии, основатель и руководитель единственной тогда в мире лаборатории пластической антропологической реконструкции человека при Институте этнографии и антропологии Академии наук СССР.

Ноэль Жумабаевич рассказывал мне, как после окончания медицинского института работал в Алма-Атинском бюро судебно-медицинской экспертизы, затем врачом-биологом НТО УМ МВД Казахской ССР, начальником Актюбинского областного бюро судебно-медицинской экспертизы. Его увлекла идея заниматься судебной антропологией, потому что она давала возможность оказывать поддержку органам следствия в поиске и идентификации пропавших людей, числящихся в картотеке МВД Казахской ССР при помощи новейших исследований в этой области. Но главное, его работа была хорошей базой для антропологии, о которой он продолжал думать все эти годы, ведь судебная антропология, как прикладная дисциплина, использовала физическую антропологию и человеческую остеологию в той сфере, в которой он работал. Она призвана помогать правовой системе в расследовании уголовных дел, опознании скелетированных человеческих останков, определении личности умерших, обстоятельств и причин смерти, посмертного интервала, то есть помочь лучше понять контекст преступления.

В 1957 году Ноэль Шаяхметов, набравшись смелости, будучи в Москве (там после операций на головном мозге жил его отец, Жумабай Шаяхметов, бывший первый секретарь ЦК Компартии Казахстана с 1946 по 1954 годы, Председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР с 1950 по 1954 годы с супругой Майнур Галиевной и младшим сыном Таргыном), пришел к профессору Герасимову в лабораторию на ул. Пятницкой, 12 и поведал о своей мечте стать антропологом под влиянием его книги, которую постоянно носил с собой.

В самом начале встречи Михаил Герасимов спросил Ноэля, кем он работает. «Судмедэкспертом», – последовал ответ. «Это хорошо, – сказал Герасимов, – ведь первыми признали мой метод именно криминалисты, судмедэксперты, когда я проводил контрольные опыты на базе Лефортовского морга в Москве в предвоенные годы». Тогда под наблюдением органов внутренних дел Герасимов провел 12 контрольных опытов на пронумерованных по протоколу черепах, принадлежавших русс­ким, украинцам, поляку и китайцу. Результаты превзошли ожидания. Во всех 12 случаях было констатировано прямое портретное сходство, то есть максимальное соответствие между черепом и лицом. Этот эксперимент вдохновил криминалистов, хотя сама методика восстановления, по словам самого Герасимова, находилась тогда еще в «зачаточном состоянии».

Таким образом, в 1957 году Ноэль Жумабаевич Шаяхметов становится учеником Михаила Михайловича Герасимова, который определил Галину Вячеславовну Лебединскую в качестве его куратора. Она тоже тесно работала с криминалистами и учеными в этой области. Начались годы обучения, стажировок и сотрудничества с известным ученым вплоть до его кончины в 1970 году. «В Москву к Герасимову я приезжал каждый год иногда по несколько раз на протяжении почти 14 лет. Это был невероятно открытый, терпеливый и доброжелательный человек, настоящий интеллигент», – вспоминал Ноэль. На память сохранилась книга учителя «Восстановление лица по черепу» (1955) с надписью: «Ноэлю Шаяхметову, с пожеланиями дальнейших успехов в области реконструкции лица. Михаил Герасимов, 29 декабря 1958 года».

В начальные годы работы под руководством Михаила Герасимова Ноэль Шаяхметов делал реконструкции по линии уголовного розыска, восстанавливая по черепу неопознанных людей, проводил исследования по судебной антропологии, археологии и остеологии. Особенно сложной была реконструкция средней части лица. В этом неоценимую помощь оказывала его куратор Галина Лебединская, которая специализировалась в этом направлении, создала свой «метод формирования мягкой (хрящевой) части носа», внесла большой вклад в развитие мировой физической антропологии.

Первой заметной удачей Ноэля Жумабаевича Шаяхметова стала антропологическая реконструкция древнего уйсуна (1961). После этой работы Герасимов похвалил Ноэля, дал очень хорошее письменное заключение и сказал, что теперь он может работать самостоятельно. «Но еще долго, до самой смерти профессора, я посещал его мастерскую и учился, совершенствовал свои знания об этой совершенной новой науке, так плотно приблизившейся к искусству», – вспоминал Ноэль в интервью газете «Вечерняя Алма-Ата» от 7 декабря 1974 года. В настоящее время бюст древнего уйсуна хранится в Президентском центре культуры в Астане и нескольких краеведческих музеях Казахстана.

Затем был восстановлен по черепу трагически погибший казахский пионер-герой Болатбек Омаров, а также проведена реконструкция по древнему черепу человека со следами медицинской операции на головном мозге, то есть трепанации. На черепе, вокруг места операции, были обнаружены час­тички золота, то есть при жизни оно было прикрыто золотой пластиной. Возможно, на территории Казахстана такие операции проводились еще в древности.

Ноэль Шаяхметов вспоминал, как Герасимов постоянно напоминал своим коллегам, что портретная реконструкция – это не художественный портрет человека, а документальный, что это максимальное приближение к его внешнему виду на момент смерти. Отстаивая свой метод, ему пришлось пройти через скептицизм коллег и общественности. Зато криминалисты сразу взяли «метод Герасимова» на вооружение, и он прошел испытание повседневной практикой.

В 1966 году в жизни Ноэля Шаяхметова произошло важное событие, когда он встретился с Саимом Балуановичем Балмухановым, директором Казахского научно-исследовательского института онкологии и радиологии Министерства здравоохранения Казахской ССР и получил от него приглашение на работу в качестве врача-рентгенолога с возможностью заниматься любимым делом – антропологией. Предложение оказалось столь заманчивым, что он дал свое согласие и позже вспоминал, что «эти годы были самими счастливыми и продуктивными в моей жизни, об этом можно было только мечтать, ведь мое увлечение антропологией началось еще с медицинского института».

В то время Ноэль Шаяхметов свои антропологические исследования и стажировки в лаборатории Герасимова совмещал с основной работой судебно-медицинского эксперта сначала в Алма-Ате, затем в Актюбинске в качестве начальника областного бюро судмедэкспертизы, затем снова в Алма-Ате, пытаясь найти баланс между страстным увлечением и основной работой, которая позволяла хоть как-то содержать семью с двумя детьми.

Перейдя на работу к Балмуханову в Научно-исследовательский институт онкологии и радиологии, Ноэль Шаяхметов нашел этот баланс и с энтузиазмом окунулся в интересную работу, объездив с научно-исследовательскими и историко-антропологическими экспедициями почти всю республику. События, драматические перипетия и открытия того периода требуют отдельного повествования, так как содержат ответы на некоторые вопросы казахской древней истории. Мурат Мухтарович Ауэзов еще в 2007 году сказал мне, что воспоминания и полевые записи Ноэля Шаяхметова стали бы интересным материалом для современных историков.

Дальнейшие события дают ответ на вопрос, зачем Балмуханов пригласил Шаяхметова на работу в свой институт. Дело в том, что в середине 60-х годов ХХ века в Казахстане среди ученых и творческой интеллигенции витала идея строительства национального пантеона на горе Кок-Тобе в Алма-Ате и создания скульптурной галереи выдающихся деятелей казахского народа на основе их документальных портретов, воссозданных по методу профессора Михаила Герасимова, получившему тогда большую известность не только в научных кругах, но и среди широкой общественности. За основу идеи национального некрополя был взят пантеон на горе Мтацминда в Тбилиси, который был открыт в 1929 году как место захоронения видных деятелей Грузии.

Одним из энтузиастов этой идеи был известный ученый, академик АН Казахской ССР Саим Балмуханов, предложивший начать реализацию этого проекта с антропологической реконструкции облика легендарного поэта-бунтаря Махамбета Утемисова, место захоронения которого на исходе 1950-х годов выяснили после нескольких лет изысканий академик Кажым Жумалиев и поэт Таир Жароков.

«По рекомендации профессора С. Б. Балмуханова, было решено начать работу с воссоздания скульптурного портрета талантливого казахского акына Махамбета Утемисова», – пишет Ноэль Шаяхметов в книге «Из тьмы веков».

На поиски и раскопки захоронения поэта требовалось разрешение руководства республики, а также министерства культуры и местных органов власти. Балмуханов сказал Шаяхметову, что надо идти на прием к первому секретарю Центрального Комитета Компартии Казахстана Кунаеву, который знал ­Ноэля еще мальчишкой, с 1942 года, когда тот в 30 лет был переведен в Алма-Ату с должности директора Риддерского рудника Лениногорского рудоуправления на пост заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров (Совета Министров) Казахской ССР по рекомендации Жумабая Шаяхметова, в ту пору второго секретаря ЦК Компартии Казахстана, отвечающего, в том числе, за работу с кадрами в республике.

Вскоре Динмухамед Ахметович Кунаев принял Ноэля Шаяхметова и поддержал идею экспедиции и антропологической реконструкции Махамбета, поручив Министерству культуры подготовить необходимые распоряжения и документы Гурьевскому (Атыраускому) областному комитету партии. Заинтересовала его и идея с национальным пантеоном в Алма-Ате на горе Кок-Тобе, но для этого требовалось время, чтобы все основательно обдумать.

В начале июля 1966 года Саим Балмуханов позвонил Хайржану Абисатову, заведующему хирургическим отделением Казахского научно-исследовательского института онкологии и радиологии Минздрава Казахской ССР, находившемуся тогда во главе экспедиции по Гурьевской области, исследующей причины возникновения и распространения рака пищевода у жителей области и сообщил, что для проведения раскопок захоронения Махамбета приедет Ноэль Шаяхметов со всеми необходимыми для этого официальными разрешениями.

Были составлены план раскопок, цели и задачи предстоящей работы, которые Ноэль Шаяхметов изложил на закрытом заседании бюро Индерского районного комитета Компартии Казахстана. В ходе экспедиции «Махамбет» ему помогли знания судебной археологии и судебной антропологии, так как предстояло провести ряд мероприятий, характерных для этих наук.

Раскопки решено было начать 9 июля 1966 года. Академик Кажым Жумалиев и поэт Таир Жароков были правы насчет места захоронения. Когда раскопали надмогильный холм, были обнаружены фрагменты деревянной дверцы юрты, сразу под ней – кости таза. Скелет без черепа лежал на спине с вытянутыми руками и ногами. Как вспоминал Ноэль Шаяхметов: «Посоветовавшись, мы решили расширить могилу. Осторожно разгребая землю руками, на уровне костей правой кисти, я увидел череп со следами рубленных повреждений на нем. Это был череп поэта». Махамбет лежал на спине, держа в правой руке свою голову.

«Обнаружение черепа в могиле и его необычное положение убедительно подтвердили высказывание академика А. Х. Маргулана о том, что друзья поэта сумели разыскать его голову и захоронить вместе с телом», – вспоминал Ноэль Шаяхметов в своей книге «Из тьмы веков». Останки поэта были доставлены сначала в Гурьев (ныне Атырау), затем в Алма-Ату, оттуда – в Москву. «Работа по созданию скульптурного портрета продолжалась мною в Москве, в лаборатории пластической реконструкции Института этнографии Академии наук СССР под руководством доктора исторических наук М. М. Герасимова. Во время работы над бюстом Михаил Михайлович был максимально требователен и постоянно напоминал о большой ответственности, которую берет на себя исследователь, предлагая портрет, воспроизведенный по черепу исторического лица», – вспоминал Ноэль Шаяхметов.

В Атырауском областном историко-краеведческом музее я обнаружил Стенограмму заседания по обсуждению работы Н. Шаяхметова (бюст Махамбета Утемисова) в Институте истории и этнографии Академии наук Казахской ССР, Алма-Ата, от 3 июля 1967 года. Председательствовал академик А. Х. Маргулан: «Позвольте начать наше заседание. На повестке дня один вопрос – просмотр документального портрета казахского поэта Махамбета Утемисова, восстановленного по методу М. М. Герасимова. У нас в Казахстане появился молодой талантливый ученик профессора М. М. Герасимова Н. Шаяхметов, который последние несколько лет занимался у профессора М. М. Герасимова. Кроме восстановления исторического портрета Махамбета, Шаяхметов Н. хорошо изучил историю, связанную с восстанием Исатая и Махамбета. Он беседовал со стариками, которые знали исторические легенды казахов западной части, записал и изучил все события, связанные с судьбой Махамбета Утемисова, о его жизни, о его героических преданиях. Суммируя весь этот богатый материал, Шаяхметов сделал интересный синтез, представляющий громадный интерес в культурной жизни Казахстана». В научном сообщении Ноэль Шаяхметов сказал: «В свое время меня критиковали чуть ли не в национализме, потому что я пытаюсь воскресить исторические личности казахского народа. Профессор М. М. Герасимов, мой учитель, восстанавливает портреты исторических русских князей, скажем, Андрея Боголюбского и других и его никто не обвиняет в великодержавном шовинизме, поскольку это история народа. У меня есть список исторических имен Казахстана, их где-то около 50, портреты которых хотелось бы сделать. Пока я в единственном числе, помощников у меня нет. Методика трудоемкая, сложная. Пока нет желающих заниматься этим». (Стенограмма, стр. 5). На этом заседании также выступили академик Кажым Джумалиев, антрополог Оразак Исмагулов, венгерский антрополог Тибор Тот, который отметил: «Хорошо, что среди казахского народа имеется такой ученый, который решил заниматься проблемой реставрации портретов известных высоких лиц в истории вашего народа. Докладчику был задан вопрос, есть ли у него квалифицированные помощники, он дал ответ, что, к сожалению, желающих нет. Это действительно так. Это не только у вас, во всем мире число таких специалистов в этой области, такой специфической специальности очень мало. Ведь не случайно профессора М. М. Герасимова называют одновременно физиологом, антропологом, анатомом, археологом». (Стенограмма, стр. 18, 19). Выступили также кандидат филологических наук И. Дюсембаев и Кушаев. В своем заключительном выступлении академик А. Х. Маргулан сказал: «Мы в его лице (тов. Шаяхметова) видим высоко эрудированного человека в области медицины, археологии, судебной экспертизы. Он проделал очень большую работу. Труд тов. Шаяхметова для казахов приобретает патриотическое дело, он восстанавливает историю казахского народа. Я считаю, что молодой ученый тов. Шаяхметов сумел сделать целое открытие не только в масштабе Казахстана, но и значительно больше в этой области. Мы должны поощрять молодого ученого, помочь ему в его работе в этой области, чтобы он воспитал других молодых ученых. Я даже без волнения не могу говорить. Он сделал большой вклад в неведомую до сих пор нам науку. Я от души благодарю его за такой труд и желаю, чтобы он воспитал других молодых ученых». (Стенограмма, стр. 22).

По итогам той экспедиции Ноэль Шаяхметов написал книгу «Из тьмы веков (портрет по черепу)», напечатанную в Алма-Ате издательством «Казахстан» в 1969 году, которую посвятил своему отцу Жумабаю Шаяхметову. И даже стал прообразом главного героя, скульптора-антрополога Хамита, в рассказе «Череп» (1970) известного казахского писателя Толена Абдикова.

В 1967 году, когда министром культуры Казахской ССР был назначен Ильяс Омаров, работа по созданию скульптурной галереи великих деятелей Казахстана получила новый импульс.

В эти годы были также найдены захоронения Курмангазы Сагырбаева (1968), Козы Корпеша и Баян сулу (1968), однако кроме искусно расшитого седла там ничего не оказалось (возможно, оно было ритуальным), Кобланды батыра (1969) и другие в разных местах Казахстана.

По воспоминаниям Саима Балмуханова, место захоронения Кобланды батыра знал ученый-филолог, доктор филологических наук, Герой Советского Союза Малик Габдуллин, который еще после Великой Отечественной войны защитил кандидатскую диссертацию по героическому казахскому эпосу Кобланды батыр. Благодаря ему захоронение было найдено в 1969 году в Кобдинском районе, на окраине Жиренкопа. Большую помощь ученым оказал председатель Актюбинского облисполкома, предоставив жилье, питание и самолет биплан, на котором производились топографические облеты местности. Захоронение батыра сильно пострадало в разные годы нашей истории, особенно во время освоения целинных и залежных земель. Там были найдены останки нескольких людей и лошадей. Началась работа по решению сложной, но интересной головоломки.

Однако летом 1970 года случились трагические события, которые повлияли на реализацию задуманного проекта: 19 июля 1970 года умирает министр культуры Казахской ССР Ильяс Омаров, который оказывал содействие и поддержку ученым, а 21 июля, уходит из жизни Михаил Герасимов. Это был переломный момент в судьбе ученых и самого проекта. У Саима Балмуханова и Ноэля Шаяхметова начались сложности, и проект практически закрылся.

В силу сложившихся обстоятельств, не был завершен в том виде, в котором планировался, бюст великого казахского композитора Курмангазы и практически не начата антропологическая реконструкция Кобланды батыра, а его череп еще долго стоял в ее ожидании на специальной скульптурной подставке.

В 1971 году Ноэль Шаяхметов вынужден был уехать в Москву, где до выхода на пенсию в 2009 году трудился в Онкологическом центре РАМН имени Н. Н. Блохина, куда его пригласили коллеги, с которыми он учился в Алма-Атинском мединституте.

В его адрес выдвигались обвинения, что он долго хранил у себя останки Курмангазы, Кобланды и Махамбета Утемисова, хотя еще в апреле 1968 года Ноэль Жумабаевич собрался привезти Махамбета в Гурьев (Атырау) после окончания реконструкции и отливки, о чем свидетельствует найденное мною его письмо тогдашнему директору Гурьевского (Атырауского) областного историко-краеведческого музея Садену Бисенову, которое находится в архиве этого музея:

«Алма-Ата, 14 апреля 1968 года.

Дорогой Саден!

Сегодня мне подписали приказ на командировку. Я вылетаю к Вам 23 апреля вместе с Махамбетом. У меня к Вам убедительная просьба, пожалуйста, никуда не уезжайте, дождитесь меня. Я привезу все необходимые документы для Вашей бухгалтерии. Надеюсь на Вашу помощь и содействие. От Вас полечу в Оренбург, а затем в Казань; может быть, в архивах этих городов удастся найти какие-нибудь документы о Курмангазы. Я решил вылепить Курмангазы до пояса, играющего на домбре. Для этого, кроме лица придется восстанавливать и руки. Чтобы найти характерную позу для будущей скульптуры, договорился с киностудией о выделении кинооператора для съемок домбриста Кенена Азербаева. Он живет недалеко от Алма-Аты, в Курдайском районе. Сейчас ему около 80 лет, но он очень бодрый и активный, до сих пор играет на домбре. По своим физическим данным он соответствует образу Курмангазы. Надеюсь, что аксакал не будет возражать и согласится позировать. Кроме того, думаю сделать гипсовые слепки с его рук для образа. С этой целью слепки рук хочу взять у всех ведущих домбристов, в частности, у Ескараева и обязательно у Ахмета Жубанова. Для работы мне нужна домбра, характерная для Западного Казахстана. Нельзя ли у Вас достать ее на несколько месяцев с обязательным возвратом. Хотелось, чтобы домбра и костюм Курмангазы соответствовали духу того времени. Еще лучше, если удастся найти домбру девяностолетней давности. Все эти мелочи необходимы для создания правдивого образа. По моим расчетам на эту работу уйдет полгода. Но, возможно, что различные обстоятельства, да и само время, внесут свои коррективы. Там видно будет. Редакция вернула мне рукопись книги о Махамбете с замечаниями, касающимися, в основном, истории образования жузов, Букеевского ханства и самого восстания. Вот таким образом обстоят дела. Дорогой Саден! Еще раз прошу Вас встретить нас с Махамбетом и не уезжать никуда. Большой привет всем Вашим сотрудникам. С уважением к Вам, Ноэль».

Все-таки, «различные обстоятельства, да и само время» внесли свои коррективы в эти планы. Останки поэта в Гурьев (Атырау) тогда так и не были доставлены. В наших беседах, которые были у нас в Москве в 2004–2008 годах, я расспрашивал его о многих вещах, в том числе, почему так получилось с Махамбетом?

Дело в том, что когда Ноэль Шаяхметов уже собрался выехать с останками поэта в Гурьев (Атырау), и даже сообщил директору областного краеведческого музея Садену Бисенову дату приезда – 23 апреля 1968 года, из Министерства культуры ему сообщили, что вопрос со строительством пантеона практически решен и первым героем, которого там планируется похоронить, будет Махамбет. Однако вопрос с пантеоном все-таки затянулся, поэтому до 1974 года останки Махамбета, Курмангазы и Кобланды батыра действительно, в ожидании решения сверху, находились в квартире Ноэля Шаяхметова по адресу – Алма-Ата, улица Калинина (Кабанбай батыра) 119, кв. 6, где, к слову, нет балконов, а то некоторые журналисты писали, что останки героев хранились на балконе, что не соответствует действительности. До этого Махамбет, Курмангазы и Кобланды какое-то время находились у нас дома по адресу – Алма-Ата, проспект Ленина (ныне пр. Достык) 40, кв. 47, угол ул. Калинина (ныне ул. Кабанбай батыра).

В одной из комнат в ряд стояли три книжных шкафа. Наверху, на скульптурных подставках, стояли антропологические реконструкции и черепа героев, а на нижних полках лежали специальные картонные ящики с их останками. Тем временем, идея по созданию национального пантеона так и зависла в воздухе, зашла в тупик в силу разных причин, поэтому Министерством культуры было принято решение вернуть останки Махамбета и Курмангазы на места их исторических захоронений. В Атырауском областном историко-краеведческом музее хранится «Справка о раскопках и создании скульптурного портрета Махамбета Утемисова» от 14 октября 1975 года за подписью директора областного музея С. Бисенова, где отмечено, что «в декабре 1974 года останки поэта были вывезены из Алма-Аты директором Гурьевского областного музея С. Бисеновым. 14 октября 1975 года останки Махамбета Утемисова через заведующего Индерским райотделом культуры т. Елеуова М. были переданы в Индерский район для вторичного захоронения. Директор областного музея С. Бисенов. Подпись. Научные сотрудники. Две подписи. 14.10.75».

К документу прилагался «Приемо-сдаточный акт от 28 июля 1976 года, г. Гурьев. Мы, нижеподписавшиеся, директор областного историко-краеведческого музея тов. Бисенов С., главный хранитель облмузея тов. Измайлов Ш. и начальник оперативного отдела штаба областного управления МВД, майор милиции тов. Арыстанов Г. сос­тавили настоящий акт о нижеследующем: в соответствии с указанием областного комитета КП Казахстана со стороны облмузея тов. Бисенов С. и Измайлов Ш. сдают, а со стороны областного управления МВД тов. Арыс­танов Г. принимает для временного хранения в УВД:

1. Костные останки с черепом Махамбета Утемисова.

2. Костные останки с черепом Курмангазы Сагырбаева.

Костные останки передаются в упакованном виде в двух отдельных железных ящиках.

Сдали: Бисенов С., Измайлов Ш.

Принял: Арыстанов Г.».

Повторное захоронение Махамбета Утемисова было произведено только 15 мая 1983 года. В 1995 году к 150-летию поэта был возведен мавзолей-мазар, который позже был реконструирован.

Дольше всего у Ноэля хранились останки Кобланды батыра, так как вопрос об их дальнейшей судьбе продолжительное время оставался нерешенным в Министерстве культуры республики, несмотря на то, что он неоднократно туда обращался. Потом события завертелись, как в калейдоскопе: перестройка, снятие Кунаева, декабрьские события 1986 года, постановление ЦК КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся» от 16 июля 1987 года, названное в народе «постановлением о казахском национализме». Это было время, когда о батырах и самом проекте боялись даже упоминать. Затем последовал развал СССР, «лихие» 90-е и трудности переходного периода.

Некоторые журналисты критиковали Ноэля Шаяхметова за это, забывая, что в те годы копание в историческом прошлом национальных республик в прямом и переносном смысле этого слова официальной идеологией, мягко говоря, не поощрялось. Кроме того, обо всех экспедициях, а также связанных с ними обстоятельствах, знали и первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Димаш Ахметович Кунаев и министр культуры республики Ильяс Омаров. Проект по созданию документальных портретов исторических личностей казахской истории не был официальной государственной программой и практически не финансировался. Риск держался на вере и энтузиазме ученых, стремлении найти научные факты и подтверждения важным эпизодам казахской истории.

Только в годы независимости, при содействии академика Балмуханова, ученые-антропологи Оразак и Айнагуль Исмагуловы, проделав кропотливую подготовительную работу, перевезли в Москву череп Кобланды батыра, в лабораторию пластической реконструкции имени М. Герасимова, где скульпторы-антропологи Татьяна Балуева (руководитель лаборатории) и Елизавета Веселовская воссоздали облик батыра (2006). На месте его захоронения в 2007 году был воздвигнут уникальный мавзолей.

Ноэль Шаяхметов в 2002 году письменно обращался к властям, на имя Президента РК Н. Назарбаева, с просьбой дать ему возможность провести антропологические реконструкции 10 казахских героев, первым из которых был Кобланды, но из министерства культуры получил официальный ответ (№ 04/2020, от 10.06.2002), что дело это сложное и требует особого распоряжения Правительства, то есть, фактически, получил отказ.

В беседе со мной в 2005 году он сказал: «Мне сейчас некому передать свой опыт и навыки того, чему я у него научился в лаборатории Герасимова. Объективный метод воспроизведения лица по черепу представляет собой комплекс таких дисциплин, как анатомия, антропология, остеология, палеонтология и археология. Он может стать инструментом для понимания процессов этногенеза казахской нации. Я мечтал создать в Казахстане лабораторию, где можно было работать и готовить своих учеников, будущих казахских антропологов-практиков. У меня есть список из 10 легендарных имен. Реконструкции наших героев дали бы историкам информацию об их жизни, облике, физиологических особенностях, травмах и даже болезнях. Во всем мире это вызывает живейший научный интерес, но у нас порой предпочитают мифологизировать историю. Один из примеров – жизнь и смерть Махамбета Утемисова».

К сожалению, была утеряна рукопись книги об экспедиции «Курмангазы» и истории его реконструкции с фотографиями, таблицами, краниологическими описаниями, рентгеновскими снимками, а также анатомо-антропологическими характеристиками скелета. Журналист из Казахстана, фамилию которого Ноэль не мог вспомнить, попросил ее у него с обещанием перевести на казахский язык и издать, но так и пропал.

Ноэль Шаяхметов очень похож на свою маму Мариям Галиевну Шаяхметову (Чокабаеву) не только внешне, но и по характеру: доверчивый и доброжелательный. Слегка прихрамывал после перенесенного в детстве костного туберкулеза правого голеностопа и правого предплечья. Михаил Герасимов относился к нему тепло, потому что сам был человеком искренним и сердечным.

Решение стать медиком возникло у Ноэля Шаяхметова осознанно: «Все детство я провел в больницах и санаториях. С 1936 по 1940 лечился с Евпатории, санатории имени Крупской, потом снова в Алма-Ате, пока, наконец, в конце войны не появился пенициллин, который меня спас».

Как вспоминала при первой нашей встрече в 2006 году известный антрополог Галина Вячеславовна Лебединская, которая работала у Михаила Герасимова с открытия лаборатории (1950) и возглавила ее после смерти учителя в 1970 году: «Нэлик появился у нас в лаборатории такой молодой, увлеченный и страшно стеснительный! Герасимову он сразу понравился, а меня попросил его опекать. Я знакомила Ноэля со своими наработками, особенно по средней части лица и носу».

А пришел я к ней домой на Сретенку благодаря Саиму Балмуханову, которому перед этим показал вышедший в Алматы первый том книги «Казахстан. Национальная энциклопедия» (главный редактор Б. Аяган, Алматы, 2004), где в статье «Антропология» обнаружил ошибку: под фотографией бюста древнего уйсуна, работы Ноэля Шаяхметова, было написано: «Бюст сака. Реконструкция антрополога Г. В. Лебединской».

Тогда Балмуханов посоветовал мне в один из приездов в Москву найти Г. В. Лебединскую и все выяснить. Я так и поступил: снял ксерокопию 230-й страницы первого тома энциклопедии и показал Галине Вячеславовне, которая любезно пригласила меня в гости, когда я позвонил ей домой и представился племянником Ноэля Шаяхметова. Ей тогда было 82 года. В просторной московской квартире со множеством книг, бюстов и большой картиной в рембрандтовском стиле на стене в зале, на которой изображена хозяйка за работой над черепом, меня встретила худощавая энергичная женщина небольшого роста с проницательным взглядом. Антрополог-легенда, известная не только в СНГ, но и в Европе, Азии и США. Она, увидев ксерокопию 230-й страницы первого тома, сразу сказала, что это работа Ноэля, а сама, действительно, занималась саками и попросила свою внучку, тоже антрополога, записать для меня на диск эти реконструкции.

Так я познакомился с Г. В. Лебединской, которая очень много рассказала мне о периоде становлении лаборатории с 1950 года, первых сотрудниках, о самом Михаиле Михайловиче Герасимове, о памятных реконструкциях. Она вспоминала: «Физическая антропология – дело для энтузиастов, людей увлеченных! Не всякий это выдержит. Каждое утро я просыпалась счастливой от того, что у меня есть такая работа». У нас было две встречи. Галина Вячеславовна рассказала много интересных историй из своей практики. Запомнился эпизод, когда они только приступили к работе над Иваном Грозным: «Мы были атеистами, но когда подошли к столу, на котором лежал скелет царя, свет вдруг погас и порыв ветра распахнул окна. Это была какая-то мистика!». Потом именно она укладывала в анатомическом порядке останки Ивана Грозного обратно в саркофаг усыпальницы Архангельского собора в Кремле 22 ноября 1965 года, после завершения реконструкции и проведения всесторонних исследований.

Ноэль Шаяхметов высоко отзывался о Г. В. Лебединской, говорил, что Галина Вячеславовна была правой рукой Герасимова, помогала ему в реконструкции многих известных исторических личностей, в частности, Ивана Грозного. Ею создано более 200 скульптурных и графических реконструкций. Она совершенствовала метод скульптурной и графической реконструкции лица по черепу, изучала соотношение между мягкими покровами лица и черепа (анатомический и рентгенологический методы). Лебединская исследовала рентгеновские снимки, рентгенограммы египетских мумий, которые ей присылали из Британского музея, делая по ним графические реконструкции. Когда Ноэль приезжал в Москву, она показывала ему эти снимки как врачу-рентгенологу, судмедэксперту, своему подопечному, и они долго обсуждали профессиональные детали, которые возникали при реконструкции мумий. Возможно, поэтому у Ноэля, как последователя ее метода, было так много рентгеновских снимков казахских героев, их черепов в проекциях и костей скелетов. Вся лаборатория была ими завалена. Он писал о них книги, работая в архивах Казахстана, России и Узбекистана. Особенно запомнились рентгеновские снимки кистей рук Курмангазы. В процессе создания его антропологической реконструкции, он сделал также рентгеновские снимки кистей рук домбристов-солистов фольклорно-этнографического оркестра «Отырар сазы» под руководством Нургисы Тлендиева, чтобы показать особенности их строения и характерных для домбристов костных изменений.

Перед переездом на работу в Москву он приходил к своему старшему брату Равилю Жумабаевичу Шаяхметову, к нам домой на проспект Ленина (Достык) 40, и рассказывал о жизни казахских героев: как искали захоронение Кобланды и других легендарных личностей, отчего у Курмангазы ребра были искривлены, почему хромал Махамбет, как его убили на самом деле, от каких ранений погиб Исатай и др. Вспоминал годы поисков и открытий, надежд и разочарований, как отец, Жумабай, глядя на него в окружении рукописей и черепов, в шутку называл его казахским Фаустом.

Что касается Золотого человека, то во время наших бесед Ноэль Жумабаевич рассказывал, что в 1970 году археологи пригласили его, чтобы показать разложенный на столе скелет Золотого человека уже после того, как у всех немного спало эмоциональное напряжение от неожиданного научного открытия и были решены организационные вопросы, связанные с найденными в захоронении золотыми украшениями. Попросили осмотреть череп, костные останки и сказать, можно ли провести антропологическую реконструкцию по методу Герасимова и соответствующие исследования скелета.

Ноэль Жумабаевич сказал, что воссоздать облик Золотого человека невозможно, так как при раскопках и извлечении, череп был поврежден в области носовой полости, отсутствовала носовая кость и носовой шип. Следует также отметить, что среди останков не было костей правой ноги, утерянных, со слов археологов, в суете событий.

На основании результатов осмотра предъявленных ему в тот день костных останков Ноэль Шаяхметов заключил, что они принадлежали молодой женщине, судя по целому ряду параметров, включая размер и форму черепа (надбровные дуги, скулы, краниометрические точки), тазового, плечевого пояса, ширину грудной клетки, лобковых костей и симфизу, длину ключиц, бугристость, шероховатость костей и др. Что касается возраста, то он определялся по совокупности признаков, в том числе, состоянию эмали и сохранности зубов, толщине лобковых костей и других. В данном случае, возраст осматриваемого женского скелета был около 16 лет, и он был красивым, как говорят антропологи, обобщая отличие женского от мужского.

Со скелетом Золотого человека Ноэль Шаяхметов не работал, комплекс исследований не проводил, так как его выводы и интерпретации морфологических особенностей осмотренных им останков разошлись с гипотезой археологов во главе с К. Акишевым. Те провели археологическое обследование найденных останков, а Ноэль – судебно-медицинское обследование, включающего пол, возраст, рост, состояние скелета, зубов, волос, ногтей, комплектность, повреждения, аномалии, возможные причины смерти и т. д. Все это Шаяхметов сказал Акишеву и его коллегам.

Далее, в связи со смертью Ильяса Омарова и Михаила Герасимова в июле 1970 года, отсутствием государственного финансирования условия, атмосфера, общая ситуация для дальнейшего развития пластических реконструкций казахских героев изменились не в лучшую сторону, поэтому в начале 1970-х годов это направление антропологии в Казахстане заморозилось. Даже облик композитора Курмангазы был воссоздан не так, как планировался по пояс.

Последним проектом Ноэля Жумабаевича Шаяхметова намечалась реконструкция облика Амангельды Иманова, о чем он рассказал в интервью газете «Вечерняя Алма-Ата» от 7 декабря 1974 года: «Это чрезвычайно заманчиво и ответственно. Есть кастеевский его портрет, который сделан на основании слов его сарбазов и родственников. Есть предполагаемый фотографический портрет. Еще когда был жив Алибий Джангильдин, я много расспрашивал его об Амангельды. У меня есть о нем свое представление. Но это иногда просто мешает. В любом случае, эта работа меня очень интересует…».

В годы независимости контакты наших антропологов и археологов с лабораторией пластической реконструкции имени Герасимова Института этнологии и антропологии Российской академии наук возобновились и вышли на новый уровень сотрудничества.

Академическая деятельность и научные труды Оразака Исмагулова, антропологические реконструкции древнего уйсуна, Махамбета Утемисова, Курмангазы Сагырбаева и др., выполненные Ноэлем Шаяхметовым, его исследования в области судебной антропологии, а также проект по созданию документальных портретов выдающихся сынов Казахстана, стали первыми шагами в становлении казахской физической антропологии на волне научного энтузиазма и широкого общественного интереса к этой теме.