• Исторические страницы
• 09 Июля, 2022

О ДУШЕ ИСТОРИИ

Сергей КОЛЧИГИН,

философ, литератор

В этой статье я попытаюсь показать возможность не совсем обычной трактовки истории. Но прежде – о некоторых хорошо известных подходах к пониманию сущности исторического процесса. Одним из них является географический детерминизм, который подчеркивает, что главенствующую роль в жизни людей играют природные условия. В отношении этого подхода следует сказать, что природный фактор, конечно, имеет огромное значение в истории. Однако если бы человек зависел только и единственно от природы, он был бы не более чем животным.

ОСНОВНЫЕ ТРАКТОВКИ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

 На людей влияют климатические условия, солнечная активность, ландшафт, фауна, флора местности. От этих факторов зависят орудия труда, жилище и очаг, тип питания народа, его сезонный режим деятельности и т. д. Однако природа – это только и именно условие бытия человека на Земле, а не причина его движения вперед по пути подлинно человеческого развития.

Хорошо известно и прочтение истории с точки зрения экономических общественных отношений. Этот подход глубже, точней и конкретней географического детерминизма, так как учитывает то обстоятельство, что люди не просто испытывают воздействие природных факторов, но и обрабатывают природу, ставят ее себе на службу и тем самым создают собственную, человеческую жизненную среду.

Еще один важнейший момент указанной теории – формационный подход. В нем просматривается последовательная и возвышающаяся смена крупных экономических образований, а с ней и прогресс науки, техники, искусства, всех человеческих отношений, всех форм общественного и индивидуального сознания. Согласно этой историософской концепции, люди на высшей ступени исторического развития станут одухотворенными творцами и сумеют освободиться от экономического порабощения и других отчужденных сил, господствующих над человеком. Тем самым завершится длительный этап фактической предыстории человечества, и оно перейдет на путь действительной истории, принципиально бесконечного развития, без заранее заданного масштаба.

Эта точка зрения имеет полное право на жизнь, но с существенной оговоркой. Экономический фактор – это опять-таки именно фактор, внешнее условие, но не глубинная причина и не сущность истории, так как экономическая жизнь не является самодовлеющим феноменом.

Нельзя пройти и мимо весьма популярного подхода к изучению истории, который именуют «цивилизационным», или подходом с позиций «культурных типов». Этот подход шире, чем интерпретация истории с точки зрения экономического фактора и формационного подхода. Культуры разнообразных этносов потому и разнообразны, что каждый из этих этносов обрабатывают природу на свой неповторимый лад. Люди здесь вписаны в природную среду, которая у каждого из народов уникальна: лес и степь, горы и морские побережья, северные и экваториальные области. Отсюда должно быть понятно, что знаменитая «пятичленка» формационной теории не в состоянии отразить особенности всех культур. Поэтому и не укладываются в формационную теорию кочевые культуры, азиатский способ производства, «гидравлическое общество» [1].

Цивилизационный подход по-своему справедлив, так как подмечает спе­цифику каждого народа и его культуры и тем самым указывает на относительную самостоятельность тех или иных региональных культур (цивилизаций); на то, что в истории все меняется, что на первые роли в геополитической расстановке сил на планете выходит то один, то другой культурный тип. Это действительно так, и в открытии этой закономерности – преимущество цивилизационного подхода.

В нем фиксируется и тот факт, что различные культурные типы  развиваются, как живые организмы: они рождаются, растут, созревают, старятся и умирают. «Народу, одряхлевшему, отжившему, свое дело сделавшему и которому пришла пора со сцены долой, ничто не поможет, совершенно независимо от того, где он живет – на Востоке или на Западе. Всему живущему, как отдельному неделимому, так и целым видам, родам, отрядам животных или растений, дается известная только сумма жизни, с истощением которой они должны умереть» [2, с. 95].

Но в этом пункте с цивилизационным подходом трудно согласиться в полной мере. История в такой интерпретации во многом теряет эволюционный смысл. Каждый культурный тип оказывается в этой интерпретации конечным образованием, обреченным на исчезновение.

Классик цивилизационного подхода А. Тойнби, чувствуя этот недостаток и пытаясь его сгладить, питал надежду на то, что теория цивилизаций все-таки содержит какую-то возможность выхода к общей человеческой истории. «В конце концов, – писал Тойнби, – если транспортному средству предстоит двигаться в направлении, избранном его водителем, движение в определенной степени зависит и от колес, вращающихся равномерно и монотонно, оборот за оборотом. Поскольку цивилизации переживают расцвет и упадок, давая жизнь новым, в чем-то находящимся на более высоком уровне цивилизациям, то, возможно, разворачивается некий целенаправленный процесс, божественный план, по которому знание, полученное через страдание, вызванное крушениями цивилизаций, в результате становится высшим средством прогресса» [3, с. 23].

Но надежда не есть аргумент. В концепции сменяющихся, а то и вовсе обособленных культурных типов не видно, из чего вырастает возможность исторического развития, или, если угодно – прогресса, и есть ли этот прогресс вообще. Дело в том, что круговорот локальных цивилизаций сам по себе если и способен влиять на всемирную историю, то опять-таки лишь в виде круговорота, пускай и большего масштаба, когда «колесо истории» всего лишь расширяется.

Можно, конечно, рассматривать исто­рию в совокупности многих ее факторов, но всесторонность рассмотрения не гарантирует истинности познания предмета. Бывает, что исследование всех без исключения сторон предмета не только не приносит его понимания, но даже запутывает исследование. Поэтому, как ни парадоксально, принципа всесторонности недостаточно для полноты рассмотрения предмета. Всесторонность может стать лишь подробным описанием, которое, к тому же, способно оказаться и неполным. Более того, если трактовать историю как сумму всех факторов: экономического, природного, культурного, идеологического, географического и т. д., то история лишается своей определенности, а значит, в конечном счете – сути и смысла.

Поэтому в дополнение к всесторонности рассмотрения необходима конкретность, усмотрение того единственного элемента, того отличительного признака, из которого вырастает и на котором держится вся многогранность познаваемого предмета и без какового признака предмет теряет свою сущность, свое назначение в мире, цель и программу своего развития.

ПРИЧИНА ИСТОРИИ

Чтобы выявить сущность исследуемого предмета, необходимо находиться на позиции научной беспристрастности, или объективности. Но как возможна объективность в исторической науке, если каждый исследователь представляет вполне определенную социальную группу со своими частными интересами, не говоря о бесчисленных и разноплановых личных предпочтениях индивидов? Каковы возможные критерии и условия объективности в гуманитарном познании?

Быть может, таким критерием должна служить фактографическая точность? Однако, благодаря логическим ухищрениям и развитому воображению, любой факт можно интерпретировать как угодно. Кроме того, фактологическое, «незаинтересованное» исследование гуманитарной тематики, в сущности, и немыслимо. Для любого человека, даже если он ученый-педант, характерно, с той или иной степенью остроты, эмоцио­нальное, а значит – субъективное отношение к тому, с чем он соприкасается.

Тогда, возможно, условием объективности в историческом познании служит позиция вненаходимости? Однако в науке истории речь идет об истории человеческой, поэтому здесь невозможна отрешенность от «человеческого фактора». К тому же, объективность в данном случае и вовсе не должна означать отрешенности, или отстраненности. Если последняя означает отвлеченность от собственно человеческого начала, то исследователь теряет аксиологические критерии, ценностные ориентиры исторического познания.

Следовательно, только взгляд с точки зрения меры человечности, примененной для каждого исторического факта, события, персонажа, может быть объективным подходом в науке истории.

Споры о логике социального познания зачастую проистекают из непонимания того, что люди являются людьми пока лишь потенциально. В реальности мы раскрыли свои подлинно человеческие качества еще недостаточно. И только когда люди станут Человечеством с большой буквы, они смогут написать истинную и полную Историю себя – биографию человечности, эволюцию человеческого в человеке.

С этой точки зрения история есть процесс восхождения человека от его природного начала к началу духовному, от природно-инстинктивных проявлений (ощущений, эмоций, психических реакций) до специфически человеческих, высших, духовных чувств (беззаветной любви, чувства прекрасного, чувства возвышенного и др.).

С появлением этих высших чувств человеческая личность радикально меняет содержание и окраску прежнего отношения к миру. У человека появляются совершенно новые внутренние движения, не редуцируемые к природным инстинктам, и неожиданные нравственно-практические проявления. Сущность первозданной человеческой личности есть, по сути дела, способность видеть и привносить в мир нечто новое, то, чего в дочеловеческой реальности нет.

Поэтому история имеет два смысла: первый – это история как наука, исследование прошлого, а второй – история как реальный процесс движения в будущее, как детерминация будущим (а также, соответственно, как изучение и понимание прошлого через призму цели и смысла человеческого бытия). В свою очередь, эволюция в истории должна пониматься не в узком смысле – как противоположность революции, а в качестве Большой Эволюции, т. е. общего процесса развития, совершенствования человека и его жизни в окружающем мире и среди себе подобных.

Из этого должно быть понятно: историку желательно акцентировать внимание главным образом на лучших гуманистических достижениях, имевших место в истории стран, народов, индивидов. Кроме того, историческая наука обязана быть историей всемирной. Она может по-настоящему претендовать на объективность уже потому, что в ней нет раз и навсегда данного предпочтительного центра. Таковым здесь является только и единственно принцип человечности, хотя бы в той мере, насколько он реализовывал себя в различные эпохи, в разных странах и обстоятельствах. Научная история, как и история реальная, должна стать историей взаимопонимания и взаимодействия людей, их нравственного развития, духовного роста. Это и будет подлинной объективностью рассмотрения и истинностью понимания.

Поскольку объективный взгляд на историю заключается в усмотрении духовной эволюции человека, в обнаружении восходящей линии человечности как сущности и отличительной черты рода homo, то этим определяется и метод постижения истории. Формула философии истории сама по себе, т. е. именно как формула, достаточно проста: история – это люди с тем или иным их отношением друг к другу. И свою историю они творят сами: не орудия труда, не традиции культуры, не правила социума, не искусственный интеллект – сами люди.

Вдумаемся: кто создает новые производительные силы? Сами люди. Почему возникает необходимость в новых орудиях труда и войны? Потому что в этом почувствовали потребность сами люди. Кто применяет орудия, технику, технологии? Сами люди.

Поставим вопрос еще резче. Чем творят, чем созидают люди, какими средствами? Только ли орудиями? Не только. В первую очередь – своим отношением ко всему окружающему. Например, искусство живописи движимо не столько кистями и красками, сколько художественными дарованиями и замыслами конкретных творцов. Вообще, если нечто отзывается в душе человека любовью, он жаждет воспеть его трудом своих рук: храмами, памятниками, скульптурами, картинами. Если нечто вызывает у человека ненависть, он создает инструменты уничтожения предмета своей ненависти: сабли, пистолеты, пушки, ядерные бомбы.

Следовательно, человек творит историю собою самим: собственным чувственным отношением к окружающей и происходящей реальности, собственной душой.

В основе всех отношений человека к миру лежит отношение чувственное, пусть человек со временем вступает и в многочисленные иные связи, которые оказывают на него существенное влияние. Ядром его личности всегда остаются чувственные состояния. При этом именно духовные чувства и, соответственно, духовные отношения людей есть главное, что движет историческим процессом как эволюцией человека в направлении его чувственного утончения и одухотворения.

Здесь следует сделать одну важную оговорку. Люди сами творят свою историю, но делают это отнюдь не без воздействия объективных условий развития. Эту объективность можно видеть не только в «равнодействующей» исторического процесса, т. е. в тех законах, которые работают поверх индивидуальных интересов, но и, например, в том, что человеческое сознание онтологически объективно. Как ни парадоксально, существование сознания не зависит от сознания человека, от его желания и воли. Если же говорить именно об истории, то ее объективный характер проявляется еще и в том, что в человеческие отношения встраивается, в той или иной мере, фактор метаисторический: космопланетарный, психокосмический, тонкоматериальный. В результате история предстает как процесс далеко не одномерный, в нем сталкиваются и взаимодействуют громадные миры: космические и духовные. Человек зависим от бесчисленного множества условий, но именно поэтому он всегда свободен – свободен в выборе любого из этих условий. Наиболее правильным выступает при этом выбор, детерминированный нравственным началом как сердцевиной человечности.

Есть история орудий труда и история машин, есть история идей и история культуры. Но все это только следствия и частные проявления глубинной и всеобщей мировой истории – истории самих людей, к которой (в силу двойственной, конечно-бесконечной, материальной и духовной природы человека) подключены и силы внечеловеческие. В качестве эволюционного развития история оказывается процессом, который создается в непосредственном взаимодействии людей друг с другом и с проявлениями метаисторического характера. История есть взаимосвязь всех этих факторов, но главный их них, сущностный, подчеркну еще раз – сами люди.

Нынешнее человечество переживает глобальный кризис. Он выражается среди прочего в том, что человек сегодня развивается далеко не так успешно, как техника и технологии (если вообще развивается целостно в массовом порядке). И все-таки история – это события, которые связаны с людьми, с их отношениями по поводу друг друга. Не по поводу производства, не по поводу религии или философии, а именно по поводу друг друга. В противном случае пришлось бы признать, что история есть история экономики, или история религии, или история культуры, но никак не история людей. В науке истории постоянно происходит эта подмена: люди оказываются лишь следствиями причудливой игры финансов, традиций, орудий, мировоззрений и т. д. Конечно, это имеет место и в реальности: люди слишком часто становятся рабами собственных открытий и изобретений. Тем не менее творцами истории все равно остаются люди.

ИСТОРИЯ КАК ДУХОВНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

Происходит ли в истории развитие людей? Можно ли сказать, что история есть продолжение эволюции человека?

В своей весьма интересной книге «Лестница Иакова: История человеческого генома» Генри Эрнст Джи отмечает: «В Книге Бытия Бог дал Иакову видение ангелов, восходящих к небесам, и рассказал ему, каким образом его потомки наследуют Землю. Но не распространялось ли это обещание также и на ангелов? Трансформация человеческих существ из обезьян в ангелов может показаться чистой научной фантастикой… Но тучки уже набегают. Генетика оформилась в качестве научной дисциплины всего столетие назад, а сегодня нам уже в общих чертах известен генетический код человека. И эта последовательность генов сама по себе отнюдь не сообщает нам о том, что это означает – быть человеком» [4, p. 251].

Антропогенез связан со способностью человека к саморазвитию. Эту идею по-своему преломляет трансгуманизм: он апеллирует к искусственному изменению человека с помощью достижений науки, техники, инновационных технологий. Имея в виду претензии  трансгуманизма, Ф. Фукуяма в этом конкретном случае справедливо  подмечает: «…Наиболее серьезная угроза, создаваемая современной биотехнологией, – это возможность изменения природы человека и в силу того – перехода к «постчеловеческой» фазе истории. Я постараюсь доказать, что это важно, поскольку человеческая природа существует, и это понятие является существенным. Оно создает стабильную преемственность нашего видового опыта <…> одна из причин, по которой я далеко не преисполнен оптимизма, заключается в том, что в этой технологии в отличие от других научных достижений грань между очевидными преимуществами и вкрадчивым злом провести невозможно» [5, с. 18–19].

Принципиально иной в  сравнении с трансгуманизмом и единственно необходимый антропологический тренд – тот, в котором изменение человека понимается как его одухотворение. Если трансгуманистическая тенденция в понимании эволюции человека состоит в его фактической деантропологизации, то в духовно-эволюционной парадигме акцент ставится на эволюцию человека из ветхого Адама в Адама нового и вечного на основе развития, органичного для человека как существа духовного, а не путем искусственно-технологического вмешательства.

Проблема происхождения и сущ­ности человека, так же, как и проблема его будущего, не сводится к количеству и качеству произведенных человеком предметов культуры и уровню техногенной цивилизации. Проблема состоит в другом – в обнаружении революционного скачка в отношении человека к миру, во внутренне-чувственном отношении к себе подобным и неподобным. Когда человек начал усматривать в окружающем благое начало? И когда он научится видеть его снова, ярко и полноценно? Вот суть проблемы антропогенеза, вот исток превращения предчеловека, антропоида в Человека.

В реальной истории людей до сих пор превалирует природное начало, их материальный интерес и потребности. Вспышки духа пока еще тонут в ночи природных инстинктов. Это ведет в массовом масштабе к деградации человеческого в человеке и создает для человека угрозу самой возможности его видовой эволюции, препятствуя, прежде всего, раскрытию его духовно-нравственного творческого начала и возможностей разума.

Логика истории пока еще именно такова. Но эта логика амбивалентна. Она ведет не только к уничтожению, но и к возрождению человека – Человека в его подлинности. Жестокая и неумолимая поступь истории как эволюции требует очищения человека, его трансформации и преображения. Не возврата к прежнему образу жизни, а раскрытия души и расширения сознания. Поэтому современная действительность – не только угроза самому существованию человечества, но и, тем самым, преддверие подлинной истории, точнее – эволюции. История есть процесс развития людей, процесс долговременный, трудный, мучительный. Каждый шаг к победе над собственным эгоцентризмом дается болезненно. Поэтому едва ли не в большинстве своем люди желают оставаться «самими собой». И, следовательно, не продвигаются в эволюционном развитии; более того – нередко отстают или отступают в духовном отношении. Потому что быть самим собой для человека означает постоянно себя превосходить.

Соответственно, истинная эволюция происходит не в массовом порядке, а, так сказать, точечно, в личности и свершениях отдельных людей. Эти люди – своего рода маяки, образцы подлинного человеческого развития, которые в истории были наиболее характерными примерами духовного подвижничества. Среди них были те, что истово следовали духовным путем, становясь святыми; были и великие педагоги-новаторы; и герои, которые, рискуя и жертвуя жизнью, спасали других людей; были одухотворенные, светлые художники. А еще – мастера-ремесленники, земледельцы, строители, кузнецы, гончары и плотники, чьи имена позабыты, но чьи творения сохраняются веками, доставляя духовную радость окружающим. Эти люди-маяки – соль земли, солнца нашей планеты. Их воздействие иногда бывает незаметным, а иногда – очевидным и огромным.

Есть яркие примеры духовной эволюции человека в истории. Но маяки в истории человечества – это вообще каждый, кто живет честно и праведно. Такие люди, быть может, и не свершали великих исторических деяний, приводивших к приращению благодатного духа, но они решали каждодневные задачи – упорно, невзирая на многочисленные трудности и преграды. И именно так, в ежедневном маленьком подвиге, расширяется душа человека, возрастает сила его благодатного духа. Эволюция поэтому предстает как череда микрореволюций.

Взгляд на историю как на историю людей (а не машин, культур, экономических законов и т. д.) позволяет увидеть реальное единство исторического процесса. Дело в том, что само единство человеческого рода заключено далеко не только в генетической структуре, способности мыслить и говорить, творить «вторую природу». Оно состоит в способности людей по-человечески относиться друг к другу. Это единство есть та внутренняя связь, которая сближает людей. Тем самым и история оказывается всемирной только в том случае, когда люди внутренне тянутся друг к другу, стремясь к объединению в духе и истине.

Человек отнюдь не завершен как вид. В противном случае пришлось бы признать, что царь природы и венец творения – человек-эгоцентрик, причем готовый фактически уничтожить и природу, и Бога внутри себя. Следовательно, необходимо понять: дальнейшая эволюция человека возможна только на пути духовного, нравственного развития. Только преодоление чрезмерного эгоизма, своего привычного себялюбия способно продвигать человека по пути видоизменения.

Природные условия, тип хозяйственной деятельности, культурные факторы являются крайне важными в историческом процессе, но это не глубинные его причины, а внешние факторы. Глубинной причиной, сущностью исторического процесса является  отношение человека к окружающему и происходящему. При этом причиной эволюции является отношение позитивное. Оно выражает себя в дружелюбии, готовности помочь любому человеку и живому существу вообще, в жертвенной любви и других благородных проявлениях.

Процесс антропогенеза сегодня перешел в новую качественную фазу – развития теперь уже не столько физи­ческого, сколько духовно-нравственного, которое, в свою очередь, со временем произведет колоссальные изменения и в физических возможностях человека.

ЛИТЕРАТУРА

1. Wittfogel K. A. Oriental Despotism: A Comparative Study of Total Power.  Yale University Press, New Haven; London, 1957. – 556 p.

2. Данилевский Н. Россия и Европа. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2020. – 672 с.

3. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад. М.: АСТ; Астрель; Владимир: ВКТ, 2011. – 318 с.

4. Gee H. Jacob’s Ladder: The History of the Human Genome. New York-London, 2004. – 352 p.

5. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции. М.: ООО «Издательство АСТ»: ОАО «ЛЮКС», 2004. – 349 с.