• Геополитика
• 18 Июля, 2017

ИРАН И КИТАЙ НА ШЕЛКОВОМ ПУТИ

Клара ХАФИЗОВА, доктор исторических наук, академик КазНАЕН Китайско-иранские отношения зародились в глубокой древности. Они лежали в основе цивилизационного взаимодействия китайского и иранского мира по Шелковому пути. Установление посольских и культурных связей дало мощный толчок развитию передовых технологий в изготовлении шелка, бумаги, холодных оружий и военных доспехов, строительстве и архитектуре, в медицине и фармакологии, в искусстве и кулинарии. Плодотворными были также духовные поиски иранских, ираноязычных и китайских мудрецов на основе религиозно-философских и религиозно-этических воззрений народов. Два полюса цивилизации, один на крайнем Востоке, другой – на крайнем Западе Азии, имели связи: Ближний Восток – с Грецией и Римом, Китай – с азиатско-тихоокеанским регионом. Эти полюса втягивали через Шелковый путь в свою орбиту Центральную Азию, которая служила не только транзитным коридором в диалоге цивилизаций, но и сама делилась достижениями. Международные отношения и активное культурное взаимодействие на Шелковом пути средних веков имели глубокие прогрессивные последствия. Прогрессивные достижения человечества находят каналы проникновения и, подобно воде, животворят новое и свежее. Деятельность на Шелковом пути не была безоблачной как с точки зрения преодоления географических пространств с суровым климатом, так и в процессе знакомства с чуждыми обычаями и воззрениями. А также в связи с противоположными и противоречивыми политическими интересами государств по всему периметру магистрали. Образовалась сложная сеть торговых путей на основе политических, экономических интересов стран регионов. Государства подключались к основным маршрутам Шелкового пути, были попытки доминирования одних, отторжения и зависимости других. Шелковый путь не состоит из одних благообразных картин. В древности и средние века он был буквально усеян костьми людей и животных: коней, верблюдов ослов и мулов – основных средств передвижения и перевоза товаров по суше. Торговые пути одновременно были и маршрутами передвижения войск и местами кровопролитных сражений. В XII–XV вв. монголы сблизили Иран и Китай как никогда преж­де, ямской сетью огромную территорию Евразии. При упоминании Ирана перед взором китайца возникает образ согдийца Ань Лушаня, смута которого привела к гибели могущественную Танскую империю (618–907). И таджика Якуб-бека (1820–1877), временно отвоевавшего Восточный Туркестан у могущественной Цинской империи, основанной маньчжурским Золотым родом Айсинь Гиоро. Жизнь этих людей достойна отдельного изучения, их деятельность оказала влияние на могущественные империи Китая. Государства покорялись и гибли, но взаимодействие трех цивилизационных миров: иранского и китайского, а между ними – тюркского, никогда не прекращалось. В новое время горизонты Шелкового пути расширились, охватили всю Европу, на суше и на море стали доминировать испанцы, англичане, русские. Сегодня Шелковый путь возрождается Китаем как символ международного сотрудничества. Его идея была озвучена председателем КНР Си Цзиньпином в 2010 г. в столице Казахстана. Насколько серьезное значение придается ей в научном и пропагандистском плане свидетельствует то, что вскоре при Академии общественных наук (АОН) КНР был создан Центр по изучению инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП). Концепция опирается на изменение западноцентричной модели мира и строительства нового более справедливого миропорядка, в котором должна увеличиться роль развивающихся стран. Противоречия между державами возрастают, повсюду проявляется противодействие доминированию одной державы – США. В то же время Китай не видит смысла в ухудшении отношений с США, и подключает и эту страну к Шелковому пути. Шелковый путь исторически простирался с Запада на Восток, далее из Евразии в Америку, а также по морям с Востока на Запад, из Азии к американскому континенту. В результате кольцово встречном движении смыкается на Тихом океане. При этом синяя морская лента переплетается с желтой сухопутной. Маркерами добрососедских международных отношений для Китая является отношение мирового сообщества на ряд его животрепещущих внутренних проблем. Вначале, в 50-е годы XX века, это был вопрос о признании КНР, в вытеснении представительства в ООН гоминьдановской Китайской Республики и занятие достойного места в СБ ООН. Политика Китая на Ближнем Востоке в целом была позитивной, но страны этого региона зависели от мировых держав. Шахский Иран слепо следовал США, голосовал против КНР, хотя установление экономических и культурных отношений отвечало интересам государства. Израиль в 1950 г. первой из стран Ближнего Востока признал КНР, но страны воздержались на время от установления дипломатических связей. На первой сессии ВСНП КНР 23 сентября 1953 г. было заявлено, что народный Китай надеется «развивать деловые связи со странами Среднего и Ближнего Востока и Африкой, с тем, чтобы установить взаимные контакты и взаимопонимание, а также создать благоприятные условия для установления нормальных отношений» (Внешняя политика и международные отношения КНР, т. 1, 170). Расклад Мао Цзэдуна на три группы государств выглядел так: в первой – сверхдержавы США и СССР; во второй – развитые капиталистические страны, наконец, страны «третьего мира». КПК декларировала общность интересов на международной арене трех «А» – Азии, Африки и Латинской Америки （亚非拉）подтвердило приоритетное отношение КНР к этим странам (Гу Гуаньфу, 1998). Китай начал большую работу по поощрению различных научных и общественных организаций по изучению Китая на Западе и Востоке. Особое внимание к мусульманскому миру, подчеркивание «общих судеб и древних восточных цивилизаций» подтвердилось следующими мерами: в 1953 г. была создана Китайская мусульманская ассоциация, развернувшая активные связи с арабскими странами. Она устанавливала отношения со странами Африки и Ближнего Востока, направляла свои делегации в страны этих регионов. Председатель Ассоциации Бурхан Шахиди имел право на устанавливание личных контактов. В 1956 г. было создано Общество по изучению международных отношений, которое руководило всей работой по расширению международных контактов, сначала с афро-азиатскими странами, а позднее и со странами Латинской Америки. Для создания благоприятного климата в отношениях не было мелочей. Например, по всей стране открывались мусульманские столовые (в том числе, для солдат Китайской народно-освободительной армии, для студентов в вузовских городках) и рестораны в крупных городах, готовились «чистые продукты питания» (清真食品). Пекин в то время не обращал особого внимания на религиозные противоречия между мусульманами – шиитами и суннитами. 10 апреля 1974 г. китайский лидер Дэн Сяопин выступил на VI специальной сессии Ассамблеи ООН, можно сказать, от имени всего «третьего мира». Он охарактеризовал страны «третьего мира» как «революционную движущую силу, толкающую вперед колесо мировой истории, а также главную силу в борьбе против колониализма, империализма и в особенности сверхдержав». В 1967 г. Пекин выступил с протестом против израильской агрессии в Египте, с симпатией отнесся к Гамалю Абдель Насеру. В этом позиции КНР и СССР совпадали, хотя между ними уже резко обозначались серьезные разногласия. КПК повсюду, где могла, осторожно поддерживала экстремистские левые организации. Общая позиция КНР в отношении мусульманских стран не противоречила положению Ирана, как зависимой нефтяной страны. Китай и Иран установили дипломатические отношения в 1971 году. В 1974 году Иран посетила китайская экономическая делегация, возглавляемая министром внешней торговли КНР, в ходе которой 30 сентября было подписано торговое соглашение между странами, согласно которому объем торговли повышался на 30 процентов. Иран импортировал бумагу, сталь, химическую и нефтехимическую продукцию, красители, мясо, фарфоровые изделия, некоторое машинное оборудование. В Китай из Ирана ввозились автобусы, алюминий, сельскохозяйственное оборудование, хлопок и другие товары. В ноябре того же года была открыта авиалиния между Пекином и Тегераном. В 1979 году, не подозревая скорого падения шахского режима, Тегеран посетила представительная правительственная делегация. С образованием Исламской Республики Иран (ИРИ) отношения ее с КНР постепенно наладились. Китай проявлял большой интерес к иранской нефти, закупил сырую нефть на 4 процента выше мировых цен. В январе 1982 г. состоялась поездка в ИРИ делегации Китайской мусульманской ассоциации. В 1984 г. около тысячи китайских мусульман совершило паломничество в Мекку. С Саудовской Аравией также отношения установились через Китайскую мусульманскую ассоциацию. В 1984 г. коммунистический Китай посетила делегация Всемирной лиги мусульман. В феврале 1982 г. китайская правительственная делегация участвовала в праздновании третьей годовщины иранской революции. В июне вновь в Тегеране прошли переговоры о расширении ирано-китайской торговли. В главной кашгарской мечети Хейтгах бережно хранится ковер, подаренный аятоллой Хомейни. В 80-е годы Китай усилил активность внешних связей с развивающимися странами. Он принимал и сам направлял делегации во многие страны Азии, Африки и Латинской Америки. К примеру, в Тегеран нанес визит заместитель министра иностранных дел КНР (в феврале 1983 г.), а в Пекин – министр иностранных дел Ирана А. Велаяти (в сентябре). После визита высокопоставленных китайских чиновников и 5-го заседания совместной китайско-иранской торговой комиссии, экономические отношения получили новый толчок. Планировалось увеличить товарообмен в том году до 500 млн. долларов. Половина иранского экспорта в Китай была представлена нефтепродуктами. Иран вышел на первое место среди торговых партнеров на ближневосточном рынке. Китайская инженерно-строительная компания открыла свои отделения в Иране и других мусульманских странах. В 1986 г. в административном центре Нинься Хуэйского автономного района был впервые открыт Китайский исламский банк. В Иньчуане и в СУАР специально созданы частные корпорации. Доля стран Азии в товарообмене 1984 г. составляла 70 процентов общего объема торговли КНР. КНР старалась укрепить свои позиции в Персидском заливе, где: Катар, Бахрейн и Саудовская Аравия тогда еще не установили с нею дипломатические отношения. КНР выражала готовность к сотрудничеству с ОПЕК, заморозить экспорт нефтепродуктов на уровне 1985 г. В том году официальный визит в КНР совершил председатель иранского меджлиса А. А. Хашеми-Рафсанджани. Развивались связи с Ираном в области разведки и разработки газовых и нефтяных месторождений на территории Китая и на китайском континентальном шельфе. 22 сентября 1980 г. Ирак развязал вой­ну против Ирана. Она была завершена перемирием 20 августа 1988 года, согласно которому была восстановлена довоенная ситуация. КНР поддерживала нормальные отношения с обеими воюющими сторонами и призывала их к мирному разрешению конфликта. Администрация США обвинила Китай в том, что он поставлял Ирану ракеты «Силкуорм» и другие вооружения, применявшиеся в ирано-иракской войне. КНР опровергла эти подозрения, но все же США в 1987 г. ввели ограничения на экспорт в Китай некоторых видов технологий. В том году в Пекине принимали министра и заместителя министра иностранных дел ИРИ, Ирака и других стран Ближнего Востока. В Иран в июле-августе совершили деловые поездки китайские министры и делегация ВСНП. Китай принимал участие в серии встреч в рамках Совета безопасности ООН о прекращении огня и в принятии резолюции № 598 от 20 июля 1987 г., предлагал вывести все иностранные военные суда из Персидского залива, чтобы страны залива сами могли решить свои проблемы. Он по-прежнему расширял связи со странами залива, межбанковские связи, поставлял дешевые качественные товары. Его авторитет в регионе рос вместе с товарооборотом. Успешно развивалось сотрудничество ИРИ с КНР в области сельского хозяйства, электронной и нефтяной промышленности. КНР выразила желание вывести на орбиту при помощи ракеты-носителя «Чанчжэн» иранский спутник связи. Готовность восстановить пострадавшие от войны районы Ирана, в строительстве электростанций. Китай в пропаганде своей внешней политики опирается на древность иранской и китайской цивилизаций, на «общую судьбу» и «общие цели» народов двух стран. Он проводит гибкую политику, в которой при затруднительных обстоятельствах проявляет понятия прагматизм и моральная поддержку. В особенности к такому «турбулентному» региону, как Ближний Восток. Китай не демонстрирует резко свою позицию в отношении арабо-израильского конфликта, в целом полагаясь на резолюции СБ ООН и выражая приверженность к мирному решению международных противоречий и конфликтов. Ныне КНР поддерживает с еврейским государством всесторонние экономические связи, но совершенно не поддается его антииранской риторике. Китай призывает Иран действовать согласно призывам СБ ООН и правилам МАГАТЭ, но в свое время успел предоставить некоторую помощь для развития его ядерной политики (Лаумулин, 114). Китай открыто заявляет, что Иран имеет право на развитие ядерной энергии в мирных целях. Несмотря на все экономические санкции, Китай наращивал сотрудничество в области покупки нефти из Ирана. Он считает, что санкции не являются эффективным способом урегулирования проблем, что лучшим способом являются доброжелательные переговоры. Китай не может отказаться от крупнейшего своего партнера по углеводородам, а тем более подвергающийся изоляции Иран. У Китая складываются прекрасные отношения с арабскими странами. На Ближнем Востоке он поддерживает тесное сотрудничество с Пакистаном, в какой-то мере, используя его как противовес Индии, но сугубо в своих экономических потребностях. Отношения Китая со странами Ближнего Востока в настоящее время по-прежнему обусловлены стремлением обезопасить стабильность закупок энергоресурсов из этого региона. По оценкам МАГАТЭ, за 2017 г. доля Ближнего Востока в общем импорте сырой нефти Китаем может возрасти до 70 процентов. Поживем – увидим. С началом 2017 года события ускорились. Вскоре после снятия антииранских санкций в конце 2016 года лидер крупнейшей державы мира Си Цзиньпин посетил Иран. Кстати, политологи отметили, что председатель КНР свой первый зарубежный визит в новом году совершил в ИРИ. В Иране и Китае в экономике поддерживается плановость и государственное регулирование в основных отраслях. Поэтому решение проблем на высшем уровне без лишних проволочек принимаются к действию. Агентство Синьхуа оповестило, что «поездка способствует реализации китайской инициативы «Один пояс, один путь» и развитию традиционной дружбы между Китаем и исламским миром». Надо признать, что Иран является выгодным объектом для экономического сотрудничества. Ему приходится уступать цены на свою продукцию в связи с рисками партнеров во время ужесточении санкций (Лаумулин, 2011, 108). Известно, что западные СМИ обвиняли китайские компании, что они действуют в обход международных санкций. На это китайское правительство заявляет, что проверит поступившую информацию. Иран демонстрирует возможность построения новой исламской экономической модели. Его политический потенциал в регионе только начал реализовываться. Иран выполнял посредническую миссию в регулировании иракской проблемы, а сегодня он участвует в нормализации ситуации в Сирии. Он играет заметную роль в Организации Исламского сотрудничества, (до 2011 г. называлась Организация Исламская конференция), является единственной шиитской страной в этой региональной организации. В ее организации участвовал еще шах Реза Пехлеви. После отмены санкций и визита в Иран Председателя Си Цзиньпина положительно решился вопрос о переводе Ирана в постоянные члены ШОС. В 2011 г. президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад, министр культуры и исламской ориентации были приглашены на саммит ШОС в Пекине. В том же году отмечалось 40-летие установления дипломатических отношений между Ираном и Китаем. В Тегеран прибыла правительственная делегация КНР. 2011 год был примечателен также тем, что был создан совместный комитет по культурному сотрудничеству. На паритетных началах открыты культурные центры двух стран. В самом престижном Иранском техническом университете Шахида Бехешти, а также и в других вузах, в том числе и в религиозных, начато преподавание китайского языка. После распада СССР Исламская Респуб­лика Иран медленно, но верно укрепляет отношения с республиками Центральной Азии. Ее политика направлена на расширение экономических и культурных связей, но происходит это неравномерно, в силу приоритетов сторон. Стабильное функционирование Шелкового пути по суше зависело в прошлом и продолжает традиционно зависеть сегодня от устойчивого положения государств Центральной Азии. А также на национальных окраинах Китая. Синьцзян граничит с семью государствами, одним из которых является ираноязычный Афганистан, когда-то являвшийся пограничной частью иранских империй. По морю связь с Ираном поддерживается через Персидский залив и Каспийское море. Сухопутная и морская ветви связи являются преимуществом Ирана и имеют большой потенциал для сотрудничества в проекте ОПОП. Агентство Синьхуа заявило 22 января 2017 г., что государственный визит Си Цзиньпина в Иран нацелен «на дальнейшее развитие традиционной дружбы и экономического сотрудничества между двумя странами». Как известно, визит Си Цзиньпина проходил спустя несколько дней после снятия с Ирана санкций западных стран, вслед за объявлением МАГАТЭ о том, что Тегеран свернул свою ядерную программу. Китай сыграл конструктивную роль в предшествовавших этому переговорах. Это первый государственный визит главы КНР в Иран за последние 14 лет и первая поездка Си Цзиньпина в эту страну. В планах пребывания председателя КНР были встречи с иранским президентом Хасаном Роухани и обсуждение точек соприкосновений национальных стратегий развития и усиление сотрудничества как в политической, так и в экономической сферах. Лидеры двух стран были знакомы лично, встречались на многосторонних встречах, а также в мае 2014 года в ходе государственного визита Х. Роухани в Китай. Си Цзиньпин намеревался также встретиться со спикером иранского парламента Али Лариджани и духовным лидером Ирана аятоллой Али Хаменеи. Стороны надеются поднять уровень взаимодействия до всесторонних отношений стратегического партнерства. Связи развиваются поступательно, несмотря на то, что Иран был внесен США в черный список «стран-изгоев» в 1984 г. и дальнейшие инициированные ими международные санкции. Этот термин не закреплен ни в одном из законодательных актов, но его действие ощутимо для Ирана. Фактически была заморожена его банковская система. Тем не менее, экономическое сотрудничество ИРИ и КНР неуклонно шло вперед. Объем двусторонней торговли вырос в десятки миллионов долларов США, в 1970-х гг. до Исламской революции он составлял 51,8 млрд, в 1997 г. всего 12 млрд, в 2007 г. достиг 20, 6 млрд. долларов. В 2009 г. – 28 млрд. в 2012 г. при пике санкций – 36 млрд (есть и другая цифра – 51 млрд), в 2013 – 40 млрд в 2014 году – 50 млрд, в 2015 более 51 млрд. долларов. Китай остается крупнейшим торговым партнером Ирана в течение шести лет подряд. Но уровня 1970 года товарооборот достиг лишь через 45 лет, если верить цифрам. Китай примет участие в Иране в строительстве высокоскоростных шоссейных дорог и железнодорожных путей, в области нефти и газа, гидроэнергетики, химической промышленности и телекоммуникации, строительстве Тегеранского метро, парка китайских автомобилей. Все эти планы соотносятся с задачей строительства инфраструктуры «Одного пути, одного экономического пояса». Выше говорилось, что делегация китайского правительства нанесла визит шаху в 1979 г., что говорит о вере Китая в стратегическую надежность экономического сотрудничества. Она действительно мало зависит от того, стоял ли у власти в Китае Гоминьдан, а в Иране правит монархия или духовенство. Ведь идеология вторична, нежели насущные вопросы поддержания жизнестойкости государств. В то же время можно найти точки соприкосновения и в идеологии двух стран. В новое время Китай был полуколониальной страной. Иран не был колонией, но по существу, его также можно отнести к полуколониальным странам, так как он зависел от Великобритании и России (СССР) до конца Второй мировой войны. Можно найти общее в основополагающих идеологических доктринах двух стран. В Иране аятолла Хомейни провозгласил лозунг: «Ни Запад, ни Восток! Исламская революция!». Первая половина лозунга первоначально означала необходимость избавления от иностранного засилья. Та же самая мысль кроется в концепции о двух сверхдержавах, выдвинутой Мао Цзэдуном (1893–1970) и практически подкрепленной Дэн Сяо­пином (1904–1997). Дэн Сяопин также заявил, что если даже Китай станет богатой и мощной индустриальной страной, он по-прежнему будет относиться к «третьему миру». (Ли Баоцзюнь, 211). Потому что у него общая судьба со странами трех «А», следовательно – и общие цели. Китай и Иран выбрали самостоятельный путь развития. Не важно, что Китай строит социализм с китайской спецификой, а Иран – исламское государство без религиозного экстремизма и с внедрением новых технологий. Мы знаем, что крайности и ошибки были допущены в обеих странах. Тем не менее, никогда эти две страны не достигали уровня сегодняшней независимости. Концепция «Один пояс, один путь» выстроена на основе исторических цивилизационных примеров и на сугубо практическом экономическом сотрудничестве. В ней меньше противостояния между государствами с разными формами правления, она объединяет все три мира. Идея объединяет все человечество во имя процветания и справедливого демократичного мирового порядка. Естественно, что идея выдвинута китайской стороной, так как в Китае культ Шелкового пути достаточно велик. Выдвинувший эту концепцию председатель Си Цзиньпин является выходцем из провинции, где начинался древний Шелковый путь, он находится под обаянием его мифов и реалий. В каждой своей речи он приводит множество исторических примеров и имен. Однако некоторые западные политологи объясняют идею ОПОП как желание Китая осуществить свои затаенные амбиции и его попытку добиться глобального лидерства. Отношения Китая и Ирана зависят от их положения на внешней арене и от структуры их общей внешней политики. Иран остается ключевым партнером Китая среди стран Персидского залива. Общим для обеих стран является продвижение вперед: Китая как международного, а Ирана – как регионального лидера. Объективно это будет способствовать прогрессу в их отношениях, чему трудно будет помешать. Перед нашими историками и политологами актуальной задачей остается изучение диалога иранской и китайской цивилизаций, места и роли в этом диалоге тюркского мира и современной Центральной Азии. ЛИТЕРАТУРА 1. Внешняя политика и международные отношения КНР. Т.1, 1949–1963; Т.2, 1963–1973. М.: Издательство «Мысль», 1974. 2. Гу Гуаньфу. Международные отношения после Второй мировой войны. Пекин: Издательство Шиши чубаньшэ, 1998, 389 с. 顾关福。战后国际关系.-北京：时事出版社,1998. 3. Китайская Народная Республика. Политика, экономика, культура. К 60-летию КНР. М.: ИД «Форум», 2009, 592 с. 4. Лаумулин М. Геополитические процессы в исламском мире. Алматы, 2011, 176 с. 5. Ли Баоцзюнь. Введение в современные международные отношения Китая. Пекин: Издательство Китайского Народного университета, 2001, 275 с. 李宝俊。当代中国外交概论, 北京: 中国人民大学出版社，2001. 6. Си Цзиньпин. О государственном управлении. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 630 с.