• Исторические страницы
• 29 Декабря, 2015

Тува древняя и разноликая

​Мир глазами путешественника

Исмаилжан Иминов

(Продолжение. Начало в №9-11)

Я уже рассказывал, что с детства с большим интересом относился к тувинскому народу. Наверное, не случайно в те далекие годы я зачитывался тувинскими народными сказками, любил их песни, мелодии. Для меня тувинцы были родными братьями, с которыми мои предки, уйгуры, расстались в 840 году, хотя часть соплеменников тогда остались и смешались с местными жителями. Первой представительницей этого древнего этноса, которую я увидел в жизни, была обаятельная и тактичная Куулар Шенне, с которой мне посчастливилось познакомиться и поговорить в самолете.

Тувинцы и их религии 
«Кто вы такие и что за народ, тувинцы?» – задавал я эти вопросы себе. Чем лучше узнавал, тем больше любил этот добрый народ. Даже взрослые тувинцы напоминают детей. Они добродушны, искренни, сразу чувствуют, когда к ним с любовью и уважением относишься. Ко многим тувинцам, которые младше меня, я обращался со словами «братишка», «сестренка». Я видел, что с такой же нежностью они относились и ко мне. Мы были представителями братских народов, со многими, очевидно, одного происхождения. Это, конечно, интересно. Но для меня важно было и другое, я видел в них по-детски чистых, скромных и добродушных людей. Аллах свидетель, для меня эти качества главные в людях, которые не зависят от их этнической или религиозной принадлежности. Меня радовало то, что в Туве коренные жители сохранили родной язык, культуру, традиции, которые, к величайшему сожалению, почти потеряли соседние тюркские народы: хакасы, алтайцы, да и многие якуты. Только за это их можно было уважать. «Почему большая часть тувинцев сохранили родной язык?» – этот вопрос я часто себе задавал. В ответе на этот вопрос есть, конечно, объективные субъективные причины. Но я думаю, главное, это то, что тувинцы остались верны религиям своих предков: шаманизму и буддизму. Я с жадностью знакомился, и мои далекие предки исповедовали эти религии. 
Во время нашей поездки по республике, мне казалось, что я, благодаря «машине времени», оказался в Туве где-то в конце восьмого или в начале девятого века и знакомлюсь с жизнью своих далеких пращуров. Надеюсь, что меня поймут мои великодушные соплеменники в Кашгаре, Кучаре, Кульдже, Алматы или Бишкеке, простят добрые сородичи в Кызыле или Сут-Хольском кожууне, но я видел в тувинцах своих живых предков, с которыми повстречался через многие столетия. Поэтому знакомился не только с культурой, искусством, но и с их религией. Конечно, в первую очередь, меня заинтересовал шаманизм. Я захотел прикоснуться к истокам этой древнейшей религии, понять ее сущность. (Прекрасно понимаю, что познать шаманизм, как и буддизм, очень сложно, но я сделал попытку.) 
Тувинцы – это один из немногих народов мира, которые исповедует сразу две религии: шаманизм и буддизм, это свидетельствует об их духовном синкретизме. (Я здесь вспоминаю любимых мною японцев, которые также поклоняются двум религиям: буддизму и синтоизму.)
Наверное, чтобы понять обычаи, традиции, обряды, древнюю историю тувинцев нужно соприкоснуться с «первой» религией человечества – шаманизмом. В основе этой религии лежит вера в то, что шаман общается с духами в состоянии транса (камлания). Утверждают, что шаманами становятся не вследствие получения специального образования, а по воле духа, который вселился в человека. При этом шаман не может контролировать духа, который в него вселился или с которым он общается. Он является посредником общения человека с духами или выполняет их волю. Конечно, одним из самых авторитетных и известных людей в крае является Хранитель народных традиций, Главный шаман Тувы (официальные титулы), доктор исторических наук, народный писатель Республики Тыва, обладатель звания «Живое сокровище шаманизма» Американского фонда шаманских исследований Кенин-ЛопсанМонгуш. Об этом удивительном человеке я неоднократно слышал и читал еще в 90-х годах прошлого века. Мои тувинские братья утверждают, что трудно найти в Туве аксакала, которого по популярности можно сравнить с ним. Его влияние на души тувинцев огромно, а судьба уникальна.
Монгуш Борахович родился 10 апреля 1925 года недалеко от Чадана. В 1947 году, окончив в Кызыле среднюю школу № 2, был направлен в Ленинградский университет, где учился на восточном факультете. Юноша был учеником знаменитых ученых-тюркологов В. М. Наделяева и А. Н. Кононова, но особые отношения у него сложились со знаменитым востоковедом С. Е. Маловым. Воспитанный в духе коммунистической идеологии, молодой Кенин-Лопсан практически ничего не знал о шаманизме, о роли этой религии в истории его родины. По совету своего выдающегося наставника С. Е. Малова, он многие десятилетия собирал материалы по тувинскому шаманскому фольклору. В одном из писем своему тувинскому ученику русский ученый писал: «Не бойтесь, собирайте шаманские гимны и шаманские мифы. Придет время, наследие тувинского шаманства останется как сокровище национальной культуры».
Всю жизнь Кенин-Лопсан следовал совету своего педагога, а через многие годы дух, который вселился в тувинского ученого и писателя, повелел ему стать шаманом. О его силе духа, пророчестве ходили легенды. Известно, что к нему приезжали Б. Н. Ельцин и Ю. М. Лужков.Мне рассказывали, что в 2002 году в Туве была страшная засуха, горели леса, в рес-публике было катастрофическое положение. В такой экстремальной ситуации руководство республики обратилось к Верховному шаману Кенин-Лопсану. Он и его коллеги целый день камлали, а ночью неожиданно пошел сильный дождь, который не прогнозировали синоптики.
Кенин-Лопсан говорит: «Шаманы всегда были частью мироощущения тувинцев. Шаманизм для тувинцев – фундамент мировоззрения. Вообще, шаманы сопровождают всю историю человечества».
Я мечтал встретиться с этим уникальным человеком в Кызыле, но, к сожалению, она не состоялась. Девяностолетний шаман неважно себя чувствовал и не смог нас принять, но у нас состоялись встречи с его коллегами.

Встреча с шаманом Оюн
Стоял теплый июльский день. Воздух в Кызыле был свежий, пожары вокруг города приутихли, уже не пахло гарью, как в первый день нашего прилета в столицу Республики Тыва. Июльская погода в Туве напоминала наш бархатный сентябрь, мой любимый месяц на родине, в предместьях Алматы. Мы уезжали из знойной южной столицы Казахстана, а сейчас находились в прохладном Кызыле, и это было приятно.

– Исмаилжан, сегодня вы познакомитесь с шаманами, ваше давнее желание исполнится, – сообщила мне радостную весть Мира Артына.
– Кто они и где мы их увидим?
– Шаманы у нас бывают не только мужчины, но и женщины. С женщиной шаманом я сейчас вас познакомлю. Она где-то здесь на одной из улиц нашей столицы нас ждет. А вот, кажется, и она.
Автомобиль остановился. Мы увидели женщину, наверное, лет шестидесяти, которая уверенно открыла дверь машины, поздоровавшись, села рядом со мной.
– Я хочу вам представить шамана Людмилу Оюн, – сказала Мира.
– Я думал, что шаманы всегда ходят в обрядовой одежде, а вы с виду обычная тувинская женщина, каких немало в вашем крае. Расскажите, пожалуйста, о себе, – попросил я ее.
Людмила была коммуникабельным, разговорчивым человеком. Я быстро нашел с ней общий язык. Она начала свой рассказ:
– Я родилась в 1956 году в Тоджинском кожууне. Детство и юность у меня были обычные, советские. Окончив школу, поступила на филфак местного педагогического института. Казалось, что все у меня идет по плану: вышла замуж, получила высшее образование, начала свою педагогическую деятельность в школе. Еще в студенческие годы увлеклась спортом:

занималась спортивной гимнастикой, ушу. Неожиданно узнала, что обе мои прабабушки были шаманками, запоем стала читать книги М. Б. Кенин-Лопсана. Конечно, это было не случайно. В 2000 году рассталась с супругом, это было для меня потрясение, страшно переживала, не знала, как дальше жить. И в это время стала слышать голоса своих прабабушек-шаманок, которые призывали меня присоединиться к их ремеслу. Ослушаться этого зова было невозможно, их голоса слышала постоянно, так я стала шаманкой.

– Я думал, что шаманами становятся только мужчины.
– Не всегда, у меня есть братья, но они не шаманы, этот дар почему-то вселился в меня. Я счастливая

мама, у меня почти взрослый сын. Мне кажется,что и у него есть этот таинственный дар. Может быть, и он в будущем станет шаманом, но это страшно тяжелая ноша. Встречаются у нас и молодые шаманы, но лучше им стать, когда тебе уже за сорок. Быть шаманом – это тяжкий труд, общение с духами забирает много сил, энергии, здоровья… Духи бывают разные, но со всеми необходимо найти общий язык, договориться…
– В трансе вы путешествуете в разные миры, расскажите, Людмила, об этом.
– Существуют три мира: нижний – мир духов, средний – мир земных духов, и верхний мир – мир богов. Случается, что дух человека, который, например, добровольно ушел из жизни, пробирается в средний мир земных духов и не дает житья людям. И тогда я, находясь в трансе, изгоняю его дух, и он возвращается в свой нижний мир и уже не мешает живым.
– Исмаилжан, мы подъехали к моему дому, может быть, вы зайдете вместе со мной в мою квартиру и поможете мне вынести с собой одежду шамана, она тяжелая.
– Конечно, я вам помогу.
Мы вошли в обычную квартиру одного из многоэтажных домов Кызыла. В квартире было чисто и аккуратно, это было жилье типичного интеллигента: на полках увидел книги. Людмила торопилась, боялась, что что-нибудь важное оставит дома. Она походила на обычную женщину, мою коллегу-учительницу, с которой я давно работаю. Бывший педагог мне несколько раз быстро, скороговоркой сказала:
– Вы не забудьте мне напомнить, чтобы я взяла с собой сапожки шаманки, а то я их часто оставляю дома. В нашем ритуале одежда играет важную роль… Жарко, вы не хотите попить воды?
– Спасибо, с большим удовольствием. А вы не забыли свои таинственные сапожки? – с улыбкой спросил я ее.
– Взяла, вот держите их и не потеряйте, – со смехом сказала шаманка Оюн, всучила мне сапожки и буквально вылетела из квартиры, вслед за ней побежал и я...

В ставке шаманов
Автомобиль остановился у небольшого деревянного дома, это была резиденция Верховного шамана Республики Тыва, Председателя общества шаманов «Адыг-Ээрен» («Дух Медведя») Допчун-оол Кара-оол, который носил гордые титулы «Великий Бык-шаман», «Черный Медведь». Я обратил внимание, что во дворе стоял каркас обычной тувинской юрты, с завязанными чалама.
Мы вошли в избу. Это было обычное жилище сибиряков, в котором было пять или шесть комнат.
– Я представлю вас Верховному шаману Тувы, – сказала Людмила и повела в кабинет своего руководителя.
В приемной, у кабинета, сидела женщина-секретарь. Она сказала:
– Кара-оол Тюлешивич не может вас сейчас принять, у него посетители, немного подождите, я вас сама приглашу к нему.
– В таком случае, если вы не возражаете, пройдемте в мой кабинет, он здесь рядом, – сказала Оюн.
– Конечно, мы согласны, – ответил я.
Мы попали в большую комнату, где шаманка Оюн принимала посетителей.
– Мне необходимо одеть обрядовый костюм шамана.
– Я, очевидно, вам мешаю?
– Нет, я его одену сверху своего светского костюма.
Я взял в руки бубен шамана, Оюн неожиданно вырвала его из моих рук и резко мне сказала:
– Бубен, Исмаилжан, может трогать лишь шаман. С его помощью вводим себя и других в транс, совершаем путешествия в иные миры и возвращаемся оттуда. Бубен с людей снимает все «нехорошее».
– Зачем вам нужен шаманский наряд?
– Без этого наряда шаман не может выполнять в полной мере свои духовные функции. Процесс одевания в одежду шамана священен, с ее помощью он преодолевает мирское пространство и входит в контакт с духами. Лицо шамана должно быть закрыто, поэтому я прикрываю его тесьмою. Люди не должны видеть его, когда я странствую по мирам.
– Людмила, мне это все очень интересно. Расскажите, каковы ваши функции? Как вы помогаете людям?
– Об этом я могу говорить долго и много. Например, гадаю при помощи 41 камня, очищаю квартиры, офисы, даже автомобили… Часто разъединяю стихии, например, вода-вода (это опасно для жизни). Меня приглашают в семьи, где поминают усопших, это на седьмой и сорок девятый день после кончины. (Помогаю их душам попасть в лучший мир, но не в низший.) Дел у шамана очень много…
Шаманка Оюн уже была в форме и готова к совершению обрядов, а меня пригласили к Верховному шаману. Извинившись, поблагодарив Людмилу за интересную информацию, я покинул ее кабинет.

Аудиенция у Верховного шамана Республики Тыва
Я вошел в большую комнату и увидел мужчину лет 60-65, довольно плотного телосложения, очевидно, он был выше среднего роста, почему-то мне запомнились его умные жизнерадостные карие глаза, большой нос и редкие усы. Это был, конечно, «Великий бык-шаман», «Черный медведь» Допчун-оол Кара-оол, который уже сидел за столом и разговаривал с моим коллегой. Шаман был одет в плотную рубашку с национальными узорами, сверху которой была безрукавка, на пальцах было несколько перстней, которые, очевидно, являлись символами его могущества. Удивил головной убор шамана, который напоминал казахскую тюбетейку. Она была расшита рисунками животных, похожими на древние пиктографии, а сверху тюбетейки я заметил вышитые белыми нитками трезубец и сияющее солнце. Внимательно рассмотрел и комнату: заметил чучела животных, рога оленя, архара, перья птиц, наверное, орлов, увидел и картину, где были изображены рычащие и воющие волки. Меня представили Верховному шаману Тувы, коллега вышел, а я остался с Допчун-оолом один.

– Уважаемый Кара-оол, чтобы вы посоветовали мне и моим спутникам из Казахстана?

– Улыбайтесь, чаще улыбайтесь и дарите светлые добрые улыбки окружающим. Это даст вам силу и энергию, продлит вам жизнь.
– Как вы относитесь к буддизму и другим религиям?
– Буддизм возник в Индии, а проник к нам из Тибета. Шаманизм – это вера наших предков, первая религия человечества… Помните: нет самой верной религии, нет самой правильной веры, нет самых умных священнослужителей, жрецов в тех или иных культах. Бог один, он – вершина горы, а разные религии – подходы к этому пику. Молитесь кому хотите, но знайте, главная ваша цель: не быть без грехов, а достичь и познать Бога.
– У казахов есть традиция, они должны знать своих предков до седьмого колена. У вас, тувинцев, тоже сохранился такой обычай?

– Наверное, этот обычай присущ народам, где имеется родоплеменное деление. Тувинцы обязаны знать своих предков в течение девяти поколений, а я знаю имена своих пращуров до двенадцатого колена. Моя мама была из рода Ондар, ее отец, мой дед тоже были шаманами. Я помню, что он с гордостью говорил, что он уйгур, а его предки подарили тюркам письменность. У нас есть род Уйгур или Уйгур-Ондар, почему-то в середине прошлого века убрали главную, первую часть из названия рода, а оставили лишь вторую составную часть Ондар.

– Известно, что годы Великой Отечественной войны Сталин встречался с религиозными деятелями различных конфессий. Были ли такие встречи с шаманами?
– В 20–30-е годы прошлого века в Туве было восемьсот шаманов, но их всех забрали и посадили в два лагеря по четыреста человек. Из этих шаманов живыми остались лишь трое, среди них был мой дед. Когда над Советским Союзом нависла угроза, Сталин встретился с шаманами. Это еще началось во время страшных событий под Сталинградом. Они шаманили полтора года, и Гитлер был повержен.

Встреча с ламой
Известно, что буддизм – это одна из древнейших религий на планете. Ее исповедовали и уйгуры, об этом я уже неоднократно писал. Конечно, например, чтобы познакомиться с культурой Индии, Китая или ДревнегоТурфана, Кучара, необходимо познать буддизм. А чтобы лучше узнать тувинцев, мы должны знать основы этой религии, точнее одну из ее разновидностей – тибетский буддизм. Поэтому во время своей поездки в Туву, я желал увидеться не только с шаманами, но и с ламами. В Кызыле я посетил главный буддийский храм республики – Цеченлинг, но прежде, чем войти в это культовое сооружение, поговорим о буддизме и о его роли в истории Тувы.
Буддизм – это религиозно-философское учение, которое возникло около 6 века в Древней Индии. Основоположником этого учения является Сиддхартха Гаутама, более известный под именем Будда Шакьямуни. В основе буддизма лежит учение (дхарма) о духовном пробуждении (бодхи), перерождении. Будда считал, что спутниками человеческой жизни являются страдания. Но человек спасет себя и будет вновь и вновь рождаться, если будет творить добро, не лгать, не красть, уничтожит в себе чувства зависти и злобы, желание ненужных богатств и удовольствий. На протяжении многих веков буддизм определяли по-разному, некоторые теологи считали, что это – религия, другие ученые – философия, цивилизация, образование, этическое учение или культурная традиция. Многие современные богословы и теологи, включая Далай-ламу 14, считают буддизм наукой о сознании. Буддизм делят на Хинаяну («Малую колесницу») и Махаяну («Великую колесницу»), некоторые ученые выделяют иногда Ваджраяну («Алмазную колесницу»). К Махаяне относят и тибетский буддизм, который исповедуют в Туве. Особенностями тибетского буддизма является передача Учения, духовной и светской власти в рамках перерождений (тулку) в главных буддийских деятелей. В результате, в Тибете (дружественной страны, судьба которой во многом напоминает судьбу моей исторической Родины) был создан уникальный институт Далай-ламы, объединяющий духовную и светскую власть.
Впервые буддизм проник на территорию современной Тувы во времена Уйгурского каганата. Самые ранние буддийские храмы, обнаруженные современными археологами, относятся к 13–14 векам, когда край был частью Монгольской империи. Начиная с 60-х годов 18 века, когда Тува стала частью империи Цин, здесь стал распространяться тибетский буддизм (ламаизм), который проповедовали монгольские миссионеры. В Туве буддизм на протяжении нескольких столетий мирно сосуществует с шаманизмом, при этом они взаимно друг на друга влияют. Парадоксально, современные тувинцы в одних случаях обращаются к ламам, а в других – к шаманам. В конце 20-х годов прошлого века в Туве имелось 19 хурээ (буддийских храмов) и около трех тысяч лам. В 1930–1940-х годах храмы были закрыты, а многие священнослужители репрессированы, лишь осталось несколько стариков-лам, которые обслуживали местное население до начала 1960-х годов. Со второй половины 1980-х годов началось возрождение религии в Туве, как и по всему бывшему Советскому Союзу (вспомним, как широко отмечали в стране, в 1988 году, с участием первых лиц государства, 1000-летие крещения Руси).На празднике Наадым в Чадане я видел лам рядом с Главой Республики Тыва на стадионе, перекинулся с ними несколькими словами, но поговорить с ними не удалось, побывал и в буддийском храме Устуу-Хурээ. И вот теперь в столице республики в Кызыле я переступил порог главного буддийского храма Тувы. Я, мусульманин, который родился и вырос в семье имама, старался не обидеть религиозные чувства буддистов. Вспоминаю седой Кашгар, мечеть Хейтгах или мазар Аппак ходжи, которые являются национальными святынями уйгуров, как мне было там больно и обидно наблюдать, когда туристы из внутреннего Китая, громко разговаривали, смеялись, толкались в этих дорогих для любого мусульманина местах. Эти горькие примеры для меня стали уроками на всю жизнь, как не надо себя вести в духовных храмах. А сейчас, как я это обычно делаю, сидя в левом угла хурээс уважением наблюдал за братьями тувинцами, не желая невольно их обидеть, оскорбить религиозные чувства, которые пришли помолиться в Цеченлинг. Верующие, помолившись возле статуй Будды, подходят к ламе, который их благословляет. Лама – молодой человек, почти мальчик, но у него удивительно светлое одухотворенное лицо, лучезарная улыбка, располагающая к общению. Мне очень захотелось с ним познакомиться. Я выбрал время, дождался, когда в храме стало меньше прихожан, и подошел к нему, извинился и заговорил:

– Я писатель, приехал из Казахстана, чтобы познакомиться с Тувой, но ее познать, наверное, невозможно, не поняв роли буддизма в жизни вашего народа.

– Я рад, что вы подошли ко мне, садитесь рядом, – сказал лама и подвинулся.
– Меня зовут Ондар Маадыр, – продолжал юноша. 
У него был приятный голос, чувствовалось, что он был особенным человеком.
– Я, как и многие люди, всю жизнь думаю о смысле жизни, мучаюсь иищу этот смысл. Достигну, познаю ли его, я не знаю…
– А в чем смысл вашей Жизни, ваше предназначение? – неожиданно для себя я спросил ламу.
– Смысл моей жизни освободиться от перерождения и помочь это сделать моим прихожанам, – сразу ответил он.
– А как это сделать?
– Это долгий разговор… Делайте добрые дела, живите благими намерениями, соблюдая заповеди нашей религии…

Я почувствовал огромное уважение к этому совсем молодому ламе, которое он внушил мне за несколько минут.

– Где, юноша, вы учились?
– Я недавно вернулся из Индии, где в течение 13 лет, с 2002 по 2015 годы, учился в монастыре Дрепунг Гоманг.
– Вы прекрасно говорите на русском языке, очевидно, владеете и родным. Где, Маадыр, вы родились и выросли?
– Кызыл для меня родной город, здесь я родился в марте 1987 года в обычной тувинской семье, жил до 15 лет.
– Вы из рода Ондар, я это узнал из вашей фамилии. Вы слышали об уйгурах?
– Конечно, мы, ондары, потомки уйгуров 8–9 веков.
– А я уйгур из Казахстана.
– Значит, мы с вами сородичи.
Вновь в храме собралось много народа, чувствовалось, что я мешаю им. Конечно, это заметил и лама.
– Может быть, покинем молельный зал, с обратной стороны храма есть помещения, где мы можем не торопясь, не кому не мешая поговорить, – обратился ко мне Маадыр.
– Конечно, я буду рад продолжить разговор с вами в спокойной обстановке.
Мы вышли из хурээ из главного входа, зашли в здание с обратной стороны, поднялись на второй этаж, где по обеим сторонам длинного коридора располагались маленькие комнаты. Очевидно, это были кельи лам. В небольшом зале сели за большой светлый кожаный диван и начали свою беседу. Юноша рассказал о своей учебе в Индии, встречах с Далай-ламой XIV. Конечно, за эти 13 лет учебы в монастыре он овладел не только основами буддизма, но и английским, тибетским языками, но Маадыр говорил об этом очень скромно. А я ему поведал о своем отце имаме Абдыкадыре кари, который за свои религиозные убеждения подвергался в сталинские годыпреследованиям со стороны властей.
– К любому храму я чувствую трепетное отношение, будь то мусульманская мечеть, православный храм или буддийский хурээ.
– У меня такое же чувство, необходимо уважать религиозные убеждения человека любой конфессии… Я знаю и о печальной судьбе уйгуров, об этом неоднократно мы говорили еще со своими собратьями монахами в монастыре Дрепунг Гоманг, – неожиданно сказал он мне.
Пришло время прощаться. Странное чувство у меня было к этому ламе. С одной стороны было огромное уважение, как истинно духовному лицу, но с другой стороны, он был ровесником моих детей, и я отнесся к нему, как сыну.
– Я благодарю вас за теплую беседу. Наверное, наш разговор запомню надолго, ведь я впервые в жизни общался с буддийским священнослужителем, ламой.
– И вам спасибо, ведь и я впервые в жизни разговаривал с уйгуром, гостем из Казахстана. Я хочу сделать на память о нашей встрече небольшие подарки.
Лама протянул мне две книги. Это были книга Далай-ламы «Три основы пути», изданная в Москве в 2014 году, и сборник очерков «Традиционная культура тувинцев глазами иностранцев», выпущенная в Кызыле в 2003 году. В первой книге он оставил запись: «Уважаемому Исмаилжану ака от вашего брата-уйгура, ламы Ондара Маадара».
На прощание я крепко пожал ламе руку, пожелав ему найти свой смысл жизни и выразив надежду, что мы еще встретимся.

Визит Далай-ламы XIV в Туву
Прошло 23 года после того исторического и, к сожалению, единственного визита Далай-ламы XIV в Туву, но тувинский народ до сих пор с волнением говорит о той памятной встрече в сентябре 1992 года. Об этом волнующем визите мне рассказывали почти все мои тувинские друзья. Десятки тысяч людей со всех уголков необъятной Тувы собрались в тот осенний день на центральной площади Кызыла. Далай-лама тогда сказал:
«Если кто-то спросит: в чем смысл буддийского учения, то в двух словах на это можно ответить следующим образом. Сущность буддийского учения составляют две вещи. Это философское воззрение, в основе которого лежит концепция взаимозависимого происхождения и праведного поведения, т. е. ненасилия. Что такое ненасилие? Практиковать ненасилие – это значит стараться всемерно помогать всем другим существам. Если же вы не можете помогать, то хотя бы не вредите».

«… У меня два отца и две матери»
Я вышел из храма Цеченлинг и решил немного погулять по тихим, притягивающим к себе, улицам Кызыла. У меня было хорошее настроение, ведь я только, что окунулся в необыкновенный мир буддизма, который мне был почти не знаком до этого, познакомился с удивительным ламой, а день был нежаркий, и на душе у меня было светло. Недалеко от хурээ воздвигли монумент воинам-землякам, которые погибли в Великой Отечественной войне. Постоял возле памятника, поминая героев, и пошел дальше. Зашел в парк, который находился рядом, сел в тени деревьев и стал невольно наблюдать за людьми. Заметил молодую красивую пару, которые были едва старше тридцати лет. Молодые люди привели сына, которому было, очевидно, около трех лет. Наблюдая за ними, я понял, что они были счастливы. С любовью смотрели они друг на друга, с радостью наблюдали за мальчиком, который бегал среди скульптур героев тувинского эпоса. Молодые родители подошли к скамейке, на которой я сидел, поздоровались и сели на нее.
– Извините, вы, вероятно, в первый раз привели сына в парк. Я вспоминаю, как мы с женой, много лет назад, впервые пришли в Алма-Ате в парк им. М. Горького со старшим сыном Искандером, побывали и в зоопарке. Это был праздник не только для сына, но и для нас (я почему-то это событие запомнил на всю жизнь). Помню, что мы сына посадили на каменную скульптуру маленькой лошади, которая на солнце разогрелась. Сыну было жарко (позже мы уже дома заметили, что мальчик до красноты обжег свои ноги), но он терпел, в этот момент фотограф сделал несколько снимков. На них Искандер, прищурившись, уверенно смотрит на мир. Глядя на вас, я неожиданно для себя вспомнил тот маленький эпизод из детства моего сына. Вы, очевидно, ровесники нашего Искандера. Меня зовут Исмаилжан Абдыкадырович. А вас как?
– Сарыглар Ай-оол, а супругу Чичекмаа.
– Я, кажется, знаю, как перевести ваши имена, – сказал я.
– Ай-оол – лунный мальчик, а имя жены в тувинском языке означает цветок. Я родился в ночь, когда было полнолуние, а Чичекмаа в мае, когда цвели полевые цветы.
– А чей вы сын, Ай-оол?
– У меня два отца Балдыжык и Арбай-оол.
– Я вас не понял: как у человека могут быть два отца? Хотя, наверное, знаю, что в переводе с тувинского означают их имена. Балдыжык – это, очевидно, топорик, Арбай-оол – мальчик-ячмень.
– Вы перевели правильно, – сказал Сарыглар Ай-Оол, –  а теперь слушайте, почему у меня два отца. По рождению я сын Арбай-оола. Он, наверное, ваш ровесник, но у его дяди Балдыжыка, младшего брата отца, не было детей. А у нас, тувинцев, есть обычай: мы не уходим в мир иной, не оставив после себя наследников. Пришел Балдыжыкк племяннику Арбай-оолу и попросил у него сына: «Арбай-оол, дай нам с женой своего сына Ай-оола, я его воспитаю, как родного, пусть он закроет мои глаза, когда я покину этот бренный мир». – «Возьми, у меня есть еще дети, а Ай-оол будет вам опорой в старости», – сказал Арбай-оол, по-другому он и не мог ответить.Так я оказался в семье Балдыжыка. С раннего детства знал, что у меня два отца и две матери. Я люблю их всех, а они все четверо одарили меня своей большой любовью. Мы носим фамилию Сарыглар, к этому роду относятся оба моих отца. Балдыжыку сейчас 81 год, но он чувствует себя неплохо, здорова и наша старая мать, а мы ухаживаем за ними.
Очевидно, этот мудрый обычай есть не только у тувинцев, но и у многих тюркских народов. В памяти всплывает моя поездка в 2012 году на историческую Родину, в старинные уйгурские города Кашгар и Кагалык, где я познакомился со своими двоюродными братьями и сестрами. Удивительно, но судьба моего брата Нурахмета напоминает судьбу Ай-оола. У моего кагалыкского дяди Таваккулахуна, человека трудной судьбы, одного из образованнейших и достойнейших людей края, выпускника химического факультета университета, который был незаконно репрессирован ис конца 1950-х годов провел более двадцати лет в маоистких лагерях и в ссылке, не было детей. У уйгуров в таких случаях есть древний обычай, когда близкие родственники отдают своих детей в такие семьи. Так Нурахмет, сын другого брата отца Якупа дада, который жил в Кашгаре, оказался в другом городе Кагалыке и был воспитан Таваккулахун дада и его супругой Нурулахан ача. Всю жизнь Нурахмет знал, что у него два отца и две матери. Нурахмет проводил в последний путь обоих отцов, одну из матерей, а сейчас с семьей живет с Нурулахан ача и любовно, заботливо за ней ухаживает.

В Тувинском государственном университете
Меня радовало, что в Туве много образованных людей. Я, конечно, хорошо понимал, что наряду со здоровьем, главные богатства не только человека, но и любой нации – это образование и воспитание. Лишь в этом случае, когда у этноса имеются здоровые и образованные представители, у него есть будущее. Среди моих тувинских друзей немало было людей, которые в свое время получили высшее образование в лучших вузах СССР и России. Еще со времен Тувинской Народной Республики многие молодые тувинцы получали образование в ведущих университетах и институтах Москвы, Ленинграда, Казани, Новосибирска…

Например, во время нашей экспедиции по Туве, я близко познакомился и подружился с сестрами Артына. Одна из сестер, Мира, филолог по образованию, защитила недавно кандидатскую диссертацию в Петербурге, другая – Аида, окончила Свердловский институт народного хозяйства, а их родители в начале шестидесятых годов получили образование в вузах Москвы и Ленинграда. Такие люди, как они, с большой благодарностью говорят о советских, а затем и о российских властях, которые помогли получить им элитное образование. Хочу подчеркнуть, что таких специалистов, как сестры Артына, тысячи в Туве. Мне нравилось общаться с ними, с одной стороны они были подлинными детьми своего древнего народа, сохранившие многие национальные традиции, но с другой стороны, они обладали великолепным европейским образованием. Это было удивительное сочетание.

Одним из самых престижных вузов Сибири является Тувинский государственный университет. Конечно, мы, находясь в Кызыле, не могли не посетить это учебное заведение. Главный корпус университета находится в центре города, недалеко от Дома Правительства, парламента, театра. В первый день приезда в Кызыл, когда я далеко за полночь гулял по ночному городу, я любовался красивым архитектурным сооружением, зданием университета, построенным, очевидно, в 1960-х годах в классическом стиле. Освещенный прожекторами, университет сиял своей торжественной красой.
Как-то в один из теплых июльских дней мы с другом, профессором Евразийского национального университета в Астане Орденбеком Мазбаевым, решили побывать в ведущем и единственном вузе Тувы.
Нам, к сожалению, не удалось попасть в главный корпус университета: шли вступительные экзамены, и нас справедливо не пустили в здание.
– Мы бы желали встретиться с руководством ТувГУ, – сказал я дежурному преподавателю.
– Это, к сожалению, не возможно: идет вступительная пора, они заняты. Хотя, очевидно, вы можете встретиться с ответственным секретарем приемной комиссии Урана Даржа. Она работа