• Общество
• 14 Мая, 2014

Нельзя играть цифрами

9 Мая – День Победы

Анвар ИСМАИЛОВ, 
д. и. н., профессор, академик Российской Академии военных наук

22 июня 1941 года ранним утром вооруженные силы фашисткой Германии и ее союзников напали на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война. В этой войне решалась не только судьба страны Советов, но и будущее мировой цивилизации, свободы и демократии на планете. На уничтожение Советского государства гитлеровское командование направило почти все боеспособные вооруженные силы Германии и оккупированных стран Европы. Превосходство в количестве и качестве войск и военной техники было у врага. На Советский Союз обрушился удар невероятной силы: 190 отборных немецких дивизий, более 4 тыс. танков, 147 тыс. орудий и минометов, около 45 тыс. боевых самолетов, до 200 боевых кораблей, войска вторжения составляли свыше 5 млн. человек.¹ 

Путь к победе над врагом был тяжелым и долгим. Советские люди выдержали небывалые тяготы и лишения, как никогда сплотились под лозунгом: «Все для фронта! Все для победы!». Война с первого дня приобрела всенародный характер. Начальный этап войны был для СССР не­удачным и характеризуется трагическими потерями миллионов жизней, которые поставили страну на грань катастрофы. Причин поражения советских войск в начале войны было немало.
Неожиданно, вскоре после окончания войны с Финляндией, 7 мая 1940 года была осуществлена смена руководства Народного Комиссариата обороны СССР. Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, бессменно находившийся во главе Красной Армии 15 лет, был освобожден от должности. Комиссар 1-го ранга С. К. Тимошенко с присвоением маршальского воинского звания назначен Наркомом обороны СССР. Смена главы оборонного ведомства страны сопровождалась кратковременной проверкой наркомата специально созданной комиссией (по постановлению Правительства СССР № 690 от 8 мая 1940 года) во главе с А. А. Ждановым. Членами комиссии были Г. М. Маленков и Н. А. Вознесенский. Итоги проверки были сокрушительными: Красная Армия не готова к выполнению возложенных на нее задач. Акт проверки состоит из нескольких десятков страниц, отражающих все стороны деятельности наркомата обороны и его 34 управлений и отделов. Приведу некоторые выдержки из Акта. В сокращенном, но нисколько не в искаженном изложении. «Имеются до 1080 наименований действующих уставов, наставлений и руководств, они устарели и требуют коренной переработки. То же самое в отношении боевых уставов войск». «Генштаб не имеет данных о состоянии прикрытия границ. Решения военных советов округов, армий и фронтов по этому вопросу неизвестны». «Точно установленной численности Красной Армии в момент приема Наркомат не имеет. Учет личного состава, по вине Главного управления Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА), находится в исключительно запущенном состоянии». «В числе военнообязанных запаса состоит 3 млн. 155 тысяч необученных людей. Плана обучения их Наркомат не имеет». «Некомплект начсостава достигает 21% к штату на 1.05.1940 г.». «Качество подготовки командного состава низкое, особенно в звене «взвод-рота», в котором до 68% имеют лишь краткосрочную шестимесячную подготовку курса младшего лейтенанта». «Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется. Работа Разведывательного управления не связана с работой Генерального Штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружений, подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту приема Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены. Подводя итоги можно сказать следующее: в плачевном состоянии были вопросы организационной, боевой и оперативной подготовки войск. За оставшееся до начала войны короткое время не удалось подготовить РККА к надежному отражению сильного, опытного и подготовленного противника».
Текст Акта приема и передачи руководства Наркомата обороны СССР был опуб­ликован только в 1990 году в «Известиях ЦК КПСС»2 с комментариями тогдашнего первого заместителя Министра обороны СССР – начальника Генштаба генерала армии М. Моисеева.3 К сожалению, в крупных изданиях, например, «История коммунистической партии Советского Союза» (том пятый, книга первая, 1938–1945 гг.), а также по истории Вооруженных Сил,4 в других военно-исторических исследованиях вообще умалчивают об Акте 1940 года, в котором зафиксирована по существу неготовность РККА к войне. В этом одна из основных причин больших потерь и горестных отступлений частей и соединений наших войск в начальные месяцы Великой Отечественной войны. Трагедия советских войск летом 1941 г. является следствием невыполнения, по существу, своих должностных обязанностей высшего военно-политического руководства страны. И еще несколько строк по замечаниям Акта в адрес Разведывательного управления, возглавляемого тогда генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым, позже в 1961 году удостоенного воинского звания Маршала Советского Союза. Будучи начальником Главного политуправления СА и ВМФ, перед войной 30 марта 1941 года в докладе Ф. И. Голикова в НКО СССР, СНК СССР и ЦК ВКП (б) отмечалось, что «большинство агентурных данных, касающихся войны с СССР весной 1941 года, исходит от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией». Далее излагая содержание агентурных данных, включая информации военных атташе в посольствах СССР в западных странах, начальник Разведывательного управления заключает следующее:
1. «Наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира». 
2. «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от анг­лийской и даже, может быть, германской разведки». 
Полный текст доклада Ф. И. Голикова опубликован лишь в 2001 году.5 К публикации приложена Справка от 27 апреля 1964 года от начальника Центрального архива Минобороны РФ с указанием фонда, в котором находится данный доклад. Приведу текст справки: «4 февраля 1964 года маршал Голиков обратился с письмом к нач(альнику) ГРУ ГШ, в котором просил разрешения ознакомиться с «письменным докладом РУ за моей подписью в адрес Инстанции и военного руководства о силах, которые фашистская Германия на то время может бросить против СССР в предстоящей войне и обоснованных операционно-стратегических направлениях наступления гитлеровской армии против Красной Армии». По рассмотрению начальника ГРУ ГШ т. Голиков был в апреле ознакомлен с этим документом. Он его признал. Внимательно прочитал, заметил, что все правильно изложено. В отношении выводов сказал, что значения не имеют».6 
Впервые о людских потерях РККА на фронте было сказано в докладе И. В. Сталина на торжественном собрании в Мос­кве (собрание проходило на подземной платформе московского метро, на станции «Маяковская», недалеко от нее находилась моя родная Военно-Политическая академия. – А. И.). Собрание состоялось 6 ноября 1941 г., было посвящено 24-ой годовщине Октябрьской революции, с которой начиналась красная летопись Советского государства. На следующий день, 7 ноября, состоялся исторический парад войск на Красной площади. После прохождения парадным строем на главной площади страны воины отправились на линию фронта. Враг стоял в 30-ти километрах от Москвы. Была в разгаре величайшая из битв – сражение за Москву. В этих боях, как известно, казахстанские соединения проявили беспримерные подвиги и стойкость.
Вернусь к докладу Сталина. Он назвал следующие сведения: «За четыре месяца войны мы потеряли убитыми 350 тыс. и пропавшими без вести 378 тысяч человек, а раненых имеем 1 млн. 20 тыс. За тот же период враг потерял убитыми, ранеными и пленными более 4,5 млн. человек». Сегодня трудно установить: кто и каким способом в доклад Верховного Главнокомандующего «ввел» эти цифры, далекие от правды. Далее Сталин продолжил: «Не может быть сомнения, что в результате 4-х месяцев войны Германия, людские резервы которой уже иссякают, оказалась значительно более ослабленной, чем Советский Союз, резервы которого только теперь разворачиваются в полном объеме».7
Учет потерь личного состава действующей армии начали вести в начале июля 1941 года. В штате ГУ формирования и комплектования Красной Армии (Глав­Упраформ РККА во главе с замнарко­мом обороны СССР генерал-полковником Е. А. Щаденко) был создан Отдел по учету персональных потерь личного состава. С 19 апреля 1943 г. отдел преобразован в управление, материалы которого в 1965 г. переданы в Центральный архив МО (ЦАМО, г. Подольск Московской области). Тогда еще в начале войны Сан­управление дало указание частям и соединениям РККА об обеспечении быстрого выноса и вывоза раненых с поля боя, своевременном оказании им необходимой помощи и незамедлительной эвакуации в госпитали. Вспомним, в передовой статье главной газеты советских лет «Правды» были следующие строки: «Ураганный артиллерийский обстрел, налеты воздушных пиратов, угроза очутиться во вражеском окружении, ничто не может служить препятствием, когда речь идет о спасении раненого воина».8 Сегодня к этим словам можно отнестись по-разному, как к пропаганде, зная горькие реалии окопной жизни миллионов солдат, ценою собственной жизни спасших родные земли от фашистских оккупантов. И многие факты сегодня преподносятся в кинофильмах нового поколения как напрасные жертвы на полях сражений. Но смысл моей цитаты из газеты «Правда» в том, чтобы: 
а) спасение жизни советских воинов, раненых и контуженных, было поставлено как дело государственной важности; 
б) была в стране общенародная забота обо всех наших фронтовиках, в особенности – по отношению к инвалидам войны. 
Но другое дело: как в войсках и на уровне местной власти выполнялись гуманистические по своей сути решения о воинах-фронтовиках. К сожалению, немало было случаев и фактов, когда некоторые раненые на передовых позициях не получали своевременной помощи, и к инвалидам-фронтовикам не было должного внимания.
К настоящему времени в Центральном архиве Минобороны РФ в картотеке людских потерь учтено 14 507 296 человек. Учет ведется там по двум направлениям: 
а) движение и потери офицерского состава РККА за военные и послевоенные годы; 
б) персональный учет безвозвратных потерь рядового и сержантского состава контролировало ГУ кадров (ГУК НКО СССР), создавшее алфавитную картотеку потерь на основании поступавших докладов и боевых донесений из фронта. 
Так, к началу 2000 года в ЦАМО было учтено 1 млн. 100 тыс. офицеров, погибших и пропавших без вести, умерших от ран, болезней и в плену. Офицеры и матросы Военно-морского флота СССР учтены в Центральном военно-морском архиве в г. Гатчина Ленинградской области.
Данные по безвозвратным потерям офицерского состава – 751529 человек. Из этого числа генералы – 347 человек; старшего офицерского состава (майор, подполковник и полковник) – 221382; младших офицеров (от младшего лейтенанта до капитана включительно) – 529800 человек. В Военно-морском флоте потеря 154771 человек, во внутренних войсках – 97700 и в пограничных войсках – 61400 человек. Эти данные, как считают в архивных учреждениях, требуют дальнейшего изучения и уточнения. 
Вопросы и необходимость максимально возможного учета людских потерь в войне 1941–1945 гг., несмотря на имеющиеся данные, важны не только в военно-статистическом значении, они приобретают сегодня политический аспект и нравственный подтекст, потому являются темой научных исследований и практических интересов. Встречающиеся в док­ладах, выступлениях и научных изданиях сведения о воинских потерях, следует использовать внимательно и осторожно. Особенно, когда мы имеем данные о дезертирах, осужденных и расстрелянных, попавших в плен и выехавших в другие страны. В этих случаях важна полная и объективная информация, документальные источники, раскрывающие всю картину сложной военной обстановки.
К настоящему времени не завершены в полной мере данные или итоговые сведения о тех, кто в годы войны был мобилизован на объекты промышленности и строительства, как правило, важные в военно-оборонном значении. Эти военнообязанные были в основном из числа негодных к строевой службе и старшего возраста. Учет потерь этой категории воен­нообязанных, умерших от болезней и производственных катаклизмов в тяжелых климатических и бытовых условиях Урала и Сибири, Поволжья и Севера, не был закончен должным образом в советские годы, а в наши дни, как мне известно, вовсе не ведется. Более того, социально-правовой статус их не был законодательно оформлен. Мобилизованные в т. н. «рабочие колонны» составляли миллионы людей. Из Казахстана, по отдельным источникам, были мобилизованы на стройки транспорта и промышленности, в основном в горнорудные производства, оборонные предприятия около 700 тыс. человек.
После окончания войны по поручению МО СССР в течение 1966–1968 гг. исследовательская группа во главе с начальником Генштаба ВС генералом армии С. М. Штеменко провела тщательный анализ имеющихся архивных и других документов, определила общее число людских потерь действующей армии. Это 7 млн. человек. Однако эта цифра не была окончательной. 
В 1988 году по поручению тогдашнего руководства СССР еще раз была проделана исследовательская работа, которую возглавил известный военный историк, доктор военных и исторических наук генерал армии М. А. Гареев. Комиссия расширила рамки изучения документов и материалов, установила, с учетом вернувшихся из плена, что общее число безвозвратных потерь СССР составило 11 444 100 человек, санитарных потерь – 18 344 100 человек, демографическая утрата составила 8 666 400 человек,9 в т. ч. потери армии и флота – 8509,3 тысяч; внутренних войск – 97,7 тысяч; пограничных войск – 61 тысяча 400 человек.
Говоря о людских потерях в войне 1941–1945 гг., автор одной из публикаций со ссылкой на академика Г. Кривошеева выдает цифру в 27 млн. человек. Но это, как считает сам автор, сомнительно: отдельные исследователи называют цифру 43–44 млн. человек. К тому же, если считать население СССР по переписи 1937 г. – 156 млн. человек, одна треть населения СССР погибла. Но, во-первых, население СССР по переписи предвоенного 1939 года было около 192 млн. человек. Во-вторых, уточненные данные по всем видам боевых, небоевых, демографических и других людских потерь СССР и Красной Армии опубликованы в полном объеме в 2010 году. В-третьих, генерала-полковника (а не академика) Г. Ф. Кривошеева я знаю лично, он был начальником штаба Туркестанского военного округа, затем – в Генеральном штабе в Москве, многие годы был депутатом Госдумы. С 90-х годов прошлого века возглавлял работу Комиссии по уточнению людских потерь в войне 1941–1945 гг. Материалы этой комиссии опубликованы и известны всем тем, кто профессионально занимается историей 1939–1945 гг. Послевоенная работа советских историков, других ученых и специалистов из академических научных институтов, госорганов и военных ведомств СССР многократно издана, и по вопросу людских и материальных потерь мало что осталось неизвестного.
В годы войны была единая страна, СССР был первым в истории Евразии социально-политическим проектом создания единого государства на принципах социалистической федерации для более чем 100 народов на огромной территории от Балтики до берегов Тихого океана, от знойных Кара-Кумских песков до вечной мерзлоты на берегах Северного Ледовитого океана. Но вопрос о том, в какой мере было удачным осуществление этого проекта, и почему (и от каких внутренних и внешних причин) государство советское распалось, согласитесь, сложный, это тема для обстоятельного исследования. Считаю, что не вызовут спора факты фантастического героизма (выделено мною. – А. И.) советских воинов во имя защиты Родины: русских и казахов, украинцев и татар, сотни и тысячи сынов и дочерей других народов той страны – имя которой СССР. Они шли в атаку с лозунгом «За Родину!». Погибали на поле боя. Их подвиги священны во веки веков. Считаю, что все другие оценки истории той войны, подвига и героизма фронтовиков – кощунственны и аморальны.
Недавно вышла книга русского писателя В. Кожинова «Россия. Век ХХ (1939–1964). Опыт беспристрасного исследования». Говоря о сути и значении великой войны 1941–1945 гг. Кожинов пишет, что толкование столь грандиозного события в свете какой-либо идеологической тенденции заведомо не дает возможности понять его действительный смысл во всей его полноте и глубине. В этой войне решались именно судьба континентов, а не только отдельных государств и народов, притом судьбы в многовековом, даже тысячелетнем плане, а не в рамках отдельного исторического периода; уместно определить эту войну как событие самого глубокого и масштабного геополитического значения. Последствием этой войны явилось потрясение и затем быстрое отмирание существовавшей уже более четырех столетий колониальной системы, во многом определявшей бытие Азии, Африки и Латинской Америки – хоть и не была вообще ликвидирована зависимость этих континентов от стран Западной Европы и США. Так считает В. Кожинов, верно это и по существу. Война была и отечественная, и освободительная.
Среди казахстанских ученых, к моему глубокому удовлетворению, нашелся человек, который представил книгу российского автора нашим читателям. Это Г. Гизатуллина из Таразского государственного пединститута. Статья ее называется «Истинный смысл и значение Второй мировой войны».11 Рецензия доцента Гизатуллиной объективная и правдивая. Это великолепно и приятно оттого, что есть еще в наших рядах историков-обществоведов люди ясного ума и гражданской позиции. Она пишет о том, что ныне Вторую мировую войну рассматривают многие как борьбу двух тоталитарных систем за власть в мире. Режим фашизма в Германии, империю Гитлера поддержали лидеры европейских стран «демократии», все европейские предприятия работали на армию фюрера, направляли его на восток – в Россию.
В этой связи напомню классическое лицемерие европейской дипломатии. В книге В. Кожинова есть эпизод, каса­ющийся «общения» Чемберлена с Гитлером в предвоенный период: «Почти семидесятилетний (через два года он скон­чался) премьер-министр великой Британской империи, население которой составляло четверть (!) тогдашнего населения Земли, вынужден был ранним утром 15 сентября 1938 года впервые в жизни войти в самолет, лететь несколько часов (при тогдашних скоростях авиации) до Мюнхена, оттуда еще несколько часов добираться до Бергхофа – поместья высоко в горах юго-восточной Баварии, где ради дополнительного унижения соизволил принять его Гитлер»; далее: (речь идет о фотографии) Гитлер, стоя на лестнице своего высокогорного дворца двумя ступеньками выше Чемберлена, взирает сверху вниз на бывшего двадцатью годами старше его, еле держащегося на ногах после утомительного путешествия правителя Британской империи, который к тому же затем являлся на поклон к Гитлеру еще и в Бад-Годесберг около Бонна. 22 сентября и наконец, в третий раз, в Мюнхен, 29 сентября, стремясь осуществить свой «план Zet», по его словам являл собой «решение, приемлемое для всех, кроме России», поскольку Гитлера достаточно ясно умоляли двигаться на Восток. Но Гитлер, и он со своей точки зрения был совершенно прав, через год неожиданно заключил «Пакт» с СССР и в 1940 году двинулся все же на Запад, чтобы, вобрав мощь Европы, уже затем двинуться на Москву». Такова была правда истории.
К сказанным здесь словам В. Кожинова от себя напомню современным уже демократам о том, Адольф Гитлер и его ближайшее окружение пришли к власти в Германии путем общенемецких выборов в 1933 году. Вот вам подлинное лицо европейской демократии, о которой наемными трубадурами буржуазных правительств написано на десятки вагонов «научной» и околонаучной литературы к прочей трепологии. Но это, заметьте, хорошо оплачивается, поощряется по различным госпрограммам и грантам.
Надо отметить, что в 60–80-х годах прошлого столетия коллективами академических и историко-партийных институтов, высших учебных заведений Советского Казахстана были разработаны и изданы научные монографии и статьи, опубликованы документальные источники по вопросам участия республики в ВОВ 1941–1945 гг. Они получили в свое время заслуженно высокие оценки со стороны московских научных учреждений и коллег из других республик Союза. Под руководством неувядаемой памяти академика М. К. Козыбаева в Казахстане была создана научная школа историков по проблемам войны, различным вопросам жизни Казахстана в 1941–1945 гг., исследованы военные годы в масштабах регионов и отдельных областей. Создана, таким образом, обширная казахстанская историография ВОВ.
Традиции глубокой научной разработки, расширения документально-фактологической базы исследований, объективной оценки событий военных лет продолжаются в трудах коллектива Института истории и этнологии НАН РК.12
Восстановление всей правды о Великой войне 1941–1945 гг. требует, на мой взгляд, не только полного знания предмета исследования, но и важно понимание существа военно-политических процессов, которое предполагает высокую профессиональную подготовку в вопросах военного дела и государственного военного строительства. Огромное количество изданий по истории ВОВ 1941–1945 гг. как в Казахстане, так и на уровне Союза в основном отвечали этим высоким требованиям. Говоря о богатом научном наследии историков того времени, многоопытный историк-профессионал из Института истории и этнологии им.Ч. Валиханова К. С. Алдажуманов верно подметил, что «несмотря на негативное воздействие партийно-классового контроля и сдерживание научной мысли, труды предшествующего поколения казахстанских историков не утратили своего значения. Сегодня они являются добротной основой для дальнейшей разработки актуальных проблем истории Казахстана».13 Эти слова Кайдара Сейсенбаевича в полной мере относятся и к вопросам истории страны военного периода, в которой, наряду с несомненными научными достижениями, есть и вопросы, требующие объективного и внимательного исследования. К ним я бы отнес вопросы мобилизации людских ресурсов республики, ход и особенности военно-мобилизационных мероприятий в регионах и областях, разумеется, с учетом этнических и демографических характеристик отдельных районов Казахстана. Требуют изучения формы и методы функционирования партийно-правительственных структур, в особенности их собственно военного назначения отделов и служб. Не менее важно раскрытие работы огромного идеологического аппарата в укреплении духовных сил народа в сложных условиях военного времени.
Отдельные авторы войну СССР и гитлеровской Германии сводят к борьбе двух цивилизаций на Евразийском пространстве. Вовсе не исключая наличия этого аспекта в прошлой войне, скажу точнее и конкретнее: в войне 1941–1945 гг. речь шла не только о порабощении России и уничтожении большинства ее населения, цель ставилась социально-политическая: ликвидировать советское социалистическое государство, захватать его несметные богатства, превратить его народы в немецких рабов. В геополитическом плане дело шло к созданию «Великого Гитлерстана», т. е. Германской империи. Что касается нерусских народов, 8 сентяб­ря 1941 г. фюрер возвещал, что немецкие администрации будут размещены в прекрасных зданиях, а губернаторы – во дворцах. За пределами будет «иной мир, в котором мы разрешим русским жить. Раз в год мы будем проводить через столицу империи киргизов, чтобы в из сознании запечатлелись мощь и величие каменных памятников этого города». В марте 1942 г. Гитлер повторил свои бредовые замыслы: «В восточных областях идеально было бы научить их понимать язык знаков и сигналов. По радио бы населению преподносилось то, что для них приемлемо: музыка без всяких ограничений».14 Так было задумано у Гитлера, чтобы народы восточных окраин оставались на уровне примитивной жизни, подальше от культуры и прогресса.
В прошлые годы и сегодня много пишут и спорят: что подняло и вело советских людей на подвиги на фронте и в тылу, какая сила помогла им вынести тяжелые условия и победить сильного врага? Ответ один-единственный: в самой сути жизненного уклада и государственного строя. Все делалось так, чтобы каждый был готов к защите Отечества. Это было прописано в Конституции как священная обязанность каждого советского человека. Высоким был престиж труда во имя страны и народа. Почетной была воинская служба, непрерывно велась пат­риотическая и оборонно-массовая работа среди молодежи. Война показала небывало высокий дух народа, победившего сильного врага. Об этом надо писать по-фронтовому честно.

ЛИТЕРАТУРА
1. Мягков М. Ю. Грозное лето 1941 года. Новая и новейшая история. М., Институт всеобщей истории РАН, № 2, 2011, с. 143.
2. Известия ЦК КПСС. М., № 1, 1990, с. 192–209.
3. Там же, с. 210–215.
4. Советские Вооруженные Силы. История строительства. М., 1978, 518 с.
5. «Военно-исторический архив». № 3 (18), 2001, с. 47–51.
6. Там же, с. 52.
7. Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. Издание пятое. М., 1948, с. 20.
8. Статья «Медицина на службе фронта». «Правда». 1941 г., 9 августа.
9. «Военно-исторический журнал», № 11, 2002 г., с. 76.
10. Егемен Қазақстан. 8. 10. 2013 ж.
11. Журнал «Мысль». № 12, 2013 г.
12. История Казахстана. С древних времен до наших дней. В 5-ти томах. Том 4. Казахстан в советский период. Алматы, 2010.
13. Интервью К. С. Алдажуманова в «Казахстанской правде». 9. 08. 2013 г.
14. Преступные цели гитлеровской Германии. М., 1987, с. 138–139.