• Исторические страницы
• 19 Апреля, 2021

ТРИУМФАЛЬНЫЕ МАРШИ АЛАШ

Гюльнар Муканова,
профессор КазНУ им аль-Фараби

Впервые концептуально тема этничности и государственной идентичности казахов была отражена посредством фольклора благодаря тому, что Наркомпрос Казахской республики предложил известному композитору А. В. Затаевичу реализовать уникальный проект. События имели место в 1921–1925 годах в Оренбурге, столице той поры. Ставилась цель не столько осуществить популяризацию народных мелодий, – важно было соб­рать воедино достояние степной песенной и инструментальной культуры как индикатор идентичности. 

Имя А. В. Затаевича сегодня знает любой школьник, и то заслуженная слава композитора, искренне полюбившего казахскую культуру и ее носителей. Вместе с тем насколько глубоко изу­чены подробности проекта, ведь его исследовали преимущественно искусствоведы? Тогда как оригинальные издания 1920-х годов были положены на полки спецхранов и не были доступны долгие годы, и среди множества нотных записей сохранились «Марш Абылая» и «Марш Кенесары».

Композитор с удовольствием слушал самоучек-исполнителей, поражался тому, сколько настоящих самородков в Степи, без всякого музыкального образования бравших высокие ноты и свободно ретранслировавших единожды услышанные мелодии и тексты. Затаевич проделал колоссальную работу по переложению на ноты многих известных и малоизвестных мелодий, попутно отмечая в картотеке имена исполнителей.

Заботились о национальной культуре и деятели Алаш. Несмотря на колоссальную занятость, Садвокасов Смагул уделял внимание музыкальной культуре, поскольку видел задачу пропаганды самосознания гораздо шире, чем путем ретрансляции идей большевиков. Одна из загадочных историй, связанная с именем опального деятеля Алаш, оказалась в поле нашего зрения в период работы с текстами сборников Затаевича в первых изданиях, еще не подвергшихся цензуре. Оказалось, что в казахском обществе хорошо знали и исполняли кюй «Марш Кенесары», причем было несколько вариантов произведения.

Марши как строевые песни и мелодии практиковались издревле. Существуют марши для различных родов войск, например, марш артиллеристов. Знаменитый марш «Прощание славянки» был написан в 1912 году и стал узнаваемым национальным музыкальным символом России. Военизированные марши занимают определенное место в традиции восточных народов. К примеру, знаменитый «Измирский марш» был сочинен в честь Мустафы Кемаля Ататюрка, после освобождения города Измира от оккупационных греческих войск. Турецкая армия во главе с Кемалем-пашой освободила Измир (Смирну) в 1922 году, сам же гимн был создан гораздо позже, к 10-летию Турецкой республики, или в 1933 году.

Тайна рождения «Марша Кенесары» до конца не раскрыта, было ли то реальное музыкальное сочинение сподвижников легендарного хана, или – созданное позднее. Так или иначе оно созвучно с тем «Маршем Абылая», который исполнял Сакен Сейфуллин. Словом, военные маршевые мелодии имели хождение в казахской традиции, что само по себе интересно. Если учесть последние по времени исследования о войсковых подразделениях Алаш, то есть мнение, что исторические строевые песни использовались в практике армейской подготовки с легкой руки Миржакыпа Дулатова, хорошо разбиравшегося в психологии и много сделавшего для сплочения кадровых военных и добровольцев. Означает ли это, что названные марши ассоциировались с государственностью Алаш?

Как бы то ни было, Смагул Садвокасов (1900–1933 гг.), которого в советских изданиях долгие десятилетия ассоциировали с «врагом народа», или не иначе как с «садвокасовщиной», исполнив знаменитое произведение, словно открыл новую главу казахской истории. Смагул своим поступком добился публичной презентации музыкального произведения, которое, несомненно, пробуждало патриотизм соотечественников.

Затаевич пишет в комментариях, что Смагул Садвакасов (написание фамилии дано так, как в оригинале. – Г. М.) «…сообщил мне другой вариант песни «Марш Кенесары».

У Затаевича сказано: «Хан Кенесары (Касымов) в 1838–1847 годах вел борьбу за освобождение казахского народа из-под русской власти. Приводимый здесь марш собственно скорее отвечает понятию триумфальной «фанфары», героического лейтмотива, обрисовывающего легендарную личность народного героя, брата Наурызбая, вместе с которым он и погиб в 1847 году в сражении против кара-киргиз» (кыргызов. – Г. М.).

Как пояснил А. В. Затаевичу Смагул, во время конных переходов, дос­таточно трудных и продолжительных, сарбазы Кенесары двигались под определенную ритмичную мелодию домбры. Слушатели и современники ее запомнили, как «Марш» Кенесары. Так произведение и попало в картотеку и издания композитора.

Значимость сборника А. Затаевича тем выше, что в нем обнаруживаются раритеты, которые следует характеризовать как ценные исторические источники. Ныне не секрет, что увидевший свет знаменитый том – это заслуга Смагула Садвокасова, Алихана Букейханова и Ахмета Байтурсынова, консультировавших составителя и воплотивших его мечту издать накопленный материал. Финансирование работы композитора, его команды и издание сборника песен и кюев было заботой народного комиссариата просвещения Казахстана. Госзаказ, одним словом. К сожалению, реп­рессии заставили забыть об этом проекте, приглушить их имена и заслуги. А ведь Садвокасов правильно в свое время заметил: не будь великой казахской культуры, состоялась ли бы книга За­таевича?! Правильно расставлять акценты, – этого у Смагула было не отнять.

В настоящее время исследователями обнаружена редкая фотография группы казахских исполнителей с известным собирателем фольклора, музыкантом А. В. Затаевичем. Она датируется 1927 годом и запечатлела труппу казахского театра на выезде в Москве, где успешно прошел этнографический концерт. Любопытный факт: на официальном снимке изображения Смагула Садвокасова и Жумата Шанина были специально затерты черной краской, однако современным казахстанским исследователям удалось (!) найти такое же фото, где они присутствуют в центре снимка. Садвокасов и Шанин – известные руководители респуб­лики в сфере культуры, подвергшиеся незаконным репрессиям, реконструкция их фотографий и трудов на современном этапе имеет большое значение, в контексте возрождения «белых пятен» истории государственности. Министерство культуры и спорта РК должно быть заинтересовано в увековечивании имен первых руководителей и тех, кто выполнил ответственную часть работы по продвижению национальной культуры на новый уровень. Первые пьесы в тот период бурно обсуждались в прессе, именно благодаря Садвокасову, который сознательно писал критические отзывы и добивался откликов от зрителей.

В отделе редкой книги Национальной библиотеки (город Алматы) хранится сборник «1000 песен киргизского (казахского. – Г. М.) народа (напевы и мелодии)» А. Затаевича. Он был издан в Оренбурге в 1925 году.

О «Марше Кенесары» из коллекции Затаевича упоминается и в диссертации Елтока Дильмухаметова, которая была успешно защищена им в Ташкенте в 1946 г. (Оппонентом диссертанта был известный казахский ученый, историк Е. Бекмаханов). Имя С. Садвокасова как источник по известным причинам диссертант не указал. Стоит ли говорить, что защиту аннулировали, а оппонент получил по приговору 25 лет каторги. Ныне текст научной работы Е. Дильмухаметова издан в виде книги его детьми и доступен читателям.

Как же произошла встреча маэстро с Садвокасовым? Известно, что с рес­пондентами А. Затаевич встречался и в Оренбурге, первой столице советского Казахстана, куда перебрался из Варшавы в 1920 году, и в Москве. Смагул Садвокасов трудился в обоих городах как член ВЦИК с 1921 года, председатель Госплана Казахской автономии (до 1925 г.). В эти годы он довольно заметная фигура во главе молодежного движения (комсомол), редакций газет, встречается с музыкантами и актерами, педагогами. Он – в эпицентре территориального размежевания республик Средней Азии 1924–1925 гг.

Специалисты утверждают, что Садвокасов С. был назначен на должность заместителя наркома просвещения Казахстана (1923–1924 гг.). Горение – так можно характеризовать кредо молодого казахского руководителя, с таким жаром он брался за порученное дело! Дочь знаменитого в республике певца и композитора, заслуженного артиста КазССР Исы Байзакова, Махпуза Байзакова, в своей книге об отце «Порыв вдохновенный» (1987 год) приводит такой эпизод:

«По просьбе представителя Наркопроса Смагула Садвокасова он (Иса Байзаков) принимает участие в поездке в районы, прилегающие к Омской облас­ти, где была необходимость проведения большой разъяснительной работы, – в противовес деятельности враждебных элементов, которые саботировали организацию народного образования, обманом, клеветой, угрозой добивались, чтобы казахское население не пускало своих детей в школы».

«...Знаменитый Серке Кожамкулов знал тогда об этой поездке. Уже будучи патриархом казахской сцены, Героем Социалистического Труда, он в разговоре со мной вспоминал, что во время учебы в ТИНО – Татарском институте народного образования (такое учреждение было в Оренбурге. – Г. М.) в конце марта 1923 года ему было дано поручение встретить возвращавшихся с задания Смагула Садвокасова и Ису Байзакова». Друг Серке с юных лет, тоже известный актер Казахского театра Капан Бадыров, который присутствовал при этом разговоре, подтвердил этот факт. В этом отрывке проявилась натура Смагула, который не просто вызвался провести разъяснительную работу с населением в северной области республики, во время Наурыза, но и привлек известного певца-импровизатора Ису Байзакова, умевшего зажечь публику, причем делал это посредством импровизаций, а его сатира хлестко бичевала лентяев и клеветников.

В 1925–1927 гг. С. Садвокасов уже возглавлял Наркомпрос республики, в эти годы он активно участвовал в создании национального театра и первого казахского вуза, был редактором рес­публиканских периодических изданий.

Документально научно-педагогичес­кий аспект деятельности наркома подтверждается обнаружением текста его официальной речи в Ташкенте в 1926 году. Опальный к тому времени, пос­ле публичных стычек с Голощекиным по принципиальным вопросам, Смагул был приглашен в Ташкент на собрание педагогов и студентов в честь первой годовщины Казпедвуза. В этом выступ­лении, между прочим, Смагул Садвокасов поздравил собравшихся и с только что вышедшим сборником А. Затаевича, отметив его высокую ценность.

Книга Затаевича, о которой идет речь, действительно уникальна. В ней звучит не только сама музыка степи, положенная на ноты, но и сохранились персоналии и фамилии тех, о ком режим заставил впоследствии молчать. Рукописи не горят! Благодаря тщательным и весьма точным комментариям в сборнике А. Затаевича, – он в период работы в Оренбурге подружился с видными интеллигентами: Бахытжаном Каратаевым, Ахметом Байтурсыновым, Алмой Уразбаевой, Назипой Кулжановой, Сакеном Сейфуллиным, Ныгметом Нурмаковым, Ильясом Джансугуровым, Алиби Джангильдиным, Сарой Есовой, Мухамеджаном Сералиным, Беимбетом Майлиным, Жусипбеком Аймауытовым, Темирбеком Жургеновым, Оразом Джандосовым, Сабитом Мукановым (тогда – студент оренбургского рабфака) и др., – можно узнать интересные подробности о его респондентах.

Например, в сборнике «1000 песен» подробно повествуется об уроженце Кокшетау Ибрае (Сандыбаеве). О нем Затаевичу рассказывал Сакен Сейфуллин, сообщивший, что Ибраю исполнилось 65 лет, но, несмотря на преклонный возраст, акын и композитор выс­туплений не прерывает и недавно исполнил в Петропавловске новую песню «Калдырған». Название символизирует прощание со слушателями, ведь в песне Үкілі Ибрай завещает сыну свое «царство песни».

Слушателям полюбилась и другая его философского склада песня «Дүние» («Жизнь»). Вот так композитор европейской школы, А. Затаевич демонстрирует подлинный интерес к судьбам исполнителей, уважение к их творческому багажу. Вполне вероятно, что составить подробные комментарии ему помогали знавшие местных исполнителей студенты-казахи, надиктовавшие составителю сборника интересные факты. Благодаря хорошей организации того исторического проекта со стороны Наркомпроса Смагула Садвокасова, в частности, книги А.Затаевича стали летописью музыкального искусства Великой Степи. В его сборниках есть информация о других народных исполнителях: Жаяу Муса, Мухит, Балуан Шолак, Биржан сал, Кенен Азербаев, Курмангазы и пр.

Интерес к ним возрастает сегодня, ведь в них зафиксированы реальные участники, имена которых в ходе реп­рессий были очернены. Например, А. Затаевич в своей уникальной книге выразил благодарность своим казахским друзьям, в том числе – Наркомпросу республики Ахмету Байтурсынову и Алихану Букейханову, редактору казахского отдела «Центрального Издательства Народов СССР» в Москве. Затаевич отмечал: «Алихан Нурмухамедович Букейханов – ученый лесовед, один из наиболее образованных деятелей современного Казахстана, в настоящее время – редактор казахского отдела «Центрального издательства Народов СССР» в Москве».

Очевидно, Букейханов знакомится с Затаевичем в период литературной обработки и издания книги. В тот период, со слов Затаевича, вышел в свет сделанный Букейхановым превосходный перевод «Хаджи-Мурата» Л. Толстого. Собственно, и зять Букейханова, Смагул Садвокасов, мог видеться с Затаевичем в период контактов последнего в упомянутом издательстве с Букейхановым.

Александр Затаевич подчеркивает, что, оказавшись в Оренбурге по воле судеб, он нашел здесь и работу, и компетентную поддержку казахских интеллигентов. Отзывчивость и открытость, душевность казахских респондентов Затаевичу была удивительна, ведь ему пели, по его словам, даже министры! (Имелись в виду Байтурсынов, Сейфуллин, Садвокасов, Саматов, Джангильдин, занимавшие должности в КазЦИКе и СНК).

Интерес к исследованиям Затаевича проявили и русские интеллигенты. В частности, сближению культур русского и казахского народов способствовал известный писатель, приобщенный большевиками к сотрудничеству, Максим Горький (Пешков). Так, в сборнике 1931 г. Затаевич указывает, что даже наиграл на фортепиано летом 1929 г. Горькому один из адаевских кюев, которому «она (эта вещь) очень понравилась». Знаменитый кюй «Адай» Курмангазы зазвучал в Москве, да так, что поразил воображение самого Горького! Факт любопытный, и многое объясняющий: кто повел Затаевича к Горькому, как они перешли к теме степных наигрышей? Очевидно, что это была не случайная встреча. Роль Горького в ходатайстве по спасению арестованных казахских писателей в 30-е годы известна. Сохранилась фотография, на которой в гостях у М. Горького казахский поэт Ильяс Джансугуров. Клубок загадочных совпадений раскручивается, посвящая в сакральные таинства своего рода презентации степных шедевров, далеко за пределами Казахстана.

В приложениях А. Затаевич составил списки всех, кто помогал ему в записи песен в Казахстане и Москве (слушатели КУТВ – Коммунистического университета трудящихся Востока). Так, песни и кюи Акмолинской губернии ему сообщили: Байтасов Габдулла, Айнабеков Салык, Бегишев Абдрахман, Досов Абулхаир, Муканов Сабит, Жылкайдаров Мухтар, Найманбаев Сабит, Сейфуллин Садвакас (Сакен).

Таковы факты. Сакен Сейфуллин, в частности, наиграл в присутствии Затаевича на домбре кюй «Конный марш хана Абылая», причем сыграл его виртуозно – «терісқақпа», или особым манером: ударять по струнам снизу вверх. Композитор заинтересовался историей создания произведения. Затаевич пишет: «Как мне сообщили казахи, этот марш при торжественных выездах хана Средней Орды, Абылая (умер в 1781 году), играли конные домбристы». Это удивительный артефакт, о котором писал один из исследователей-этнологов, энциклопедистов Акселеу Сейдимбек, который вернул в научный оборот и сокровищницу музыкальной культуры казахского народа, многие полузабытые кюи.

Этот перечень лиц, которые добровольно и с большой охотой посетили кабинет Затаевича для записи песен и кюев, либо встретились ему в поездках, показателен. Желающих оказалось очень много, только по одной отдельно взятой Акмолинской губернии в него вошли видные люди.

Алгоритм организации в записи сос­тавлен был четко, по графику, чтобы приглашенные не теснились и не мешали процессу. В этом угадывается рука мастера, а составлять инструкции по проведению массовых мероприятий Смагул умел как никто другой. Так, в архивах сохранились рекомендации по празднованию ноябрьских праздников в регионах, в которых С. Садвокасов расписал буквально до маршрутов праздничных шествий, места встреч и цели движения и состав участников (школы, клубы, профсоюзы).

Приглашение к маэстро осуществляли по указанию наркома А. Байтурсынова и его заместителя С. Садвокасова, хорошо знавших исполнителей и заинтересованных в активной пропаганде и сохранности музыкальной культуры для потомков.

Этнографические зарисовки присутствуют в комментариях Затаевича. К примеру, он сообщает о помощи Ураза Джандосова в сборе казахских песен: «О. Джандосов с этой песенкой в детстве с другим мальчиком ходил по аулам в качестве «славильщика» во время поста Ураза». (Речь идет о песне «Жарапазан»)

Такова история продуктивного сов­местного творческого тандема Затаевича и Садвокасова, позволившего соб­рать воедино ценные источники культурного наследия. Благодаря колоссальной организаторской работе Общества по изучению казахского Наркомпроса (А. Байтурсынов), находчивости С. Садвокасова труд польского композитора возродил имена героев прошлого – Абылай хана и Кенесары, хранившиеся в коллективной памяти нации.

Книги А. Затаевича смело можно отнести к научным изданиям, т. к. они сопровождаются научно-справочным аппаратом. Богатые по содержанию комментарии к основному тексту ныне становятся источником из истории государственности Казахстана. Ведь, как выше отмечалось, помимо Смагула Садвокасова, Затаевич отмечает плодотворную работу с Беимбетом Майлиным, Жусипбеком Аймаутовым, Сакеном Сейфуллиным, Сабитом Мукановым и др.

Если бы не раритетные издания сборников песен и кюев, как бы мы узнали музыкальные предпочтения выдающихся деятелей Алаш, ставших жертвами репрессий? По этим аннотациям легко реконструировать происхождение того или иного человека, его родные места. В целом достойно уважения и законной гордости, что правительство Казахской республики столетие назад возглавляли талантливые, одаренные, гармоничные личности, и в средствах массовой информации трудились такие же люди, буквально фонтанировавшие народными культурными наработками.

К примеру, есть записи: «Биймухаммед Майлин – молодой и талантливый казахский журналист и поэт, большой любитель и хороший знаток кустанайских песен, давший мне очень интересные сообщения». (Стилистика и орфог­рафия источника сохранены. – Г. М.)

Следующая: «Юсуф-бек Аймаутов – молодой казахский журналист и поэт, большой знаток и талантливый исполнитель семипалатинских песен».

В другом месте: «Сабит Муканов, студент Оренбургского рабфака, большой любитель родной песни, давший мне несколько ценных сообщений в акмолинской группе. От С. Муканова записана песня «Тайжан».

«Сакен Сейфуллин – молодой казахский поэт и писатель, издавший сборник стихотворений «Асау-Тулпар», пьесы: «Бахыт жолына» и «Кызыл сункарлар», а также рассказы. Певец и домбрист, хороший знаток акмолинских песен». Таких записей немало, как необъятным представлялся Казахстан и мелос населявших его этносов для композитора.

Безусловно, Затаевич внимательно выслушал всех своих респондентов, невзирая на их ранги и должности. Данный вывод характеризует как манеру демократического общения эпохи, так и, в известной мере, большую заинтересованность исполнителей зафиксировать народное достояние. Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что в записях автором комментариев часто используется слово «молодой». Иными словами, молодость – термин, характеризовавший казахское правительство после окончания гражданской войны, и это глубоко символично. Они действительно были молоды, с горящими глазами, смело брались за насущные задачи: ликвидировать безграмотность, создать музеи и театр, провести радио на периферию, рупором сделать газеты, журналы на родном языке.

Если бы не период замалчивания зас­луг Алаш, когда в переизданных книгах А. Затаевича комментарии исчезли, то «Марши» Абылая и Кенесары стали бы исполняться повсюду, став достоянием государства и общества. Период «борьбы» с пантюркизмом и золотоордынским историческим наследием точно также отодвинул момент передачи знаний музыкального наследия. И только после обретения Независимости, тридцатилетие данного этапа мы отмечаем сегодня, – в полном объеме казахстанцы, новое поколение, получило шанс прикоснуться к раритетам. Заставки на радио и ТВ вполне могли бы заставить сердца современников биться в унисон тем прекрасным мелодиям, «триумфальной фанфары», героического лейтмотива», что записаны Александром Викторовичем Затаевичем.