• Исторические страницы
• 29 Ноября, 2019

СПАСИТЕЛЬ ОТЕЧЕСТВА

Досмухамед КШИБЕКОВ, академик НАН РК

Когда думаешь о Каныше Имантаевиче Сатпаеве, приходит на память известная поговорка «Каждый – кузнец своего счастья». Это действительно так. В 1926 году окончил Томский технологический институт и вернулся в Казахстан, где предстояло 39 лет практической деятельности. Из них нужно отнять еще три года (1951–1954), когда он был отстранен от должности президента Академии наук Казахской ССР. За это время К. И. Сатпаев стал академиком АН СССР, лауреатом Ленинской премии, всемирно известным ученым. 

Когда он вернулся на родину как первый казах с дипломом инженера-геолога, перед ним открылась возможность выбрать свой путь развития. Он мог трудиться рядовым геологом, каких было десятки тысяч в стране, собирать минералы, описывать и изучать их, писать книги, стать ученым. Но он выбрал более трудный путь, активно включился в процесс масштабного освоения природных богатств. Трудовую биографию начал в геологическом отделе треста Атбасцветмет ВСНХ СССР. Он был руководителем и в то же время исполнителем геолого-разведочных работ. Такая ответственность и нагрузка не испугали молодого специалиста. Первым делом в 1927 году он проехал на верблюдах в Кзыл-Орду, тогдашнюю столицу республики. Главное дать о себе знать. В печати появилась статья о Сатпаеве-геологе. Но конкретной помощи, кроме публикации первой своей научной статьи, он там не получил. Потом столицу перевели в Алма-Ату. Сатпаев остался в тресте, упорно продолжая начатую им работу. В 1929 году стал начальником и главным геологом отдела Карсакпайского комбината. Здесь он безвыездно проработал 15 лет. Лишь в 1941 году его пригласили в казахский филиал Академии наук СССР. Каныш Имантаевич в Карсакпае не чувствовал себя периферийным специалистом. Он постоянно работал над собой, повышал свои знания, обменивался опытом с ведущими учеными Москвы, Ленинграда. Вместе с ними продолжал исследовательскую работу, был в постоянном творческом поиске. Он приехал в Алма-Ату с большим практическим опытом и научным багажом. Надо отдать должное мудрости и твердости характера К. И. Сатпаева: он не терялся в сложных условиях жизни, находил правильный выход и продолжал начатое им дело. Годы его плодотворной работы совпали с самыми трудными временами Казахстана. Это страшный голод 1932–1933 годов, унесший жизни почти половины казахского населения. Так, жители Центрального Казахстана, покинув свое жилье, стихийно потянулись на юг. Голодные, обессиленные люди гибли в пути следования. К. И. Сатпаев, взяв грузовую машину, поехал в Баян-Аул, чтобы перевезти к себе семью сестры. Здесь он увидел жуткую картину – весь аул был пустой. В юрте сестры оказался живым лишь его племянник. Это был будущий известный археолог Кемаль Акишев. На обратном пути Каныш Имантаевич подобрал еще 9 бездомных детей, они в семье Сатпаева пережили этот свирепый год. Затем после двух лет спокойной (1934–1936) жизни начались репрессии. Был репрессирован его родной брат Газиз. Тяжело переживая за близких и честных людей, Сатпаев упорно шел к намеченной цели. Красный молох продолжал свое страшное шествие по стране, когда грянула война. В эти годы Джезказган, в целом Казахстан сыграл исключительно важную роль в разгроме фашистких орд. Под непосредственным руководством К. И. Сатпаева были открыты месторождения полезных ископаемых Джезказгана, Жезды, Лениногорска, Зыряновска, Миргалымсая, Каратау. Казахстан превратился в мощную опору страны в разгроме врага как главный поставщик стратегического сырья для военной промышленности. Под началом Каныша Имантаевича было определено место будущего Балхашского медеплавильного завода, а также построены Карагандинский металлургический комбинат, Актюбинский завод ферросплавов. Находясь во главе крупнейших строек страны, он продолжал научную работу. Опубликовал 140 крупных исследований. В 1942 году ВАК СССР присудил К. И. Сатпаеву высшую научную степень доктора геолого-минералогических наук без защиты диссертации, без прохождения аспирантуры и докторантуры. Это не поблажка, а результат пятнадцатилетней напряженной работы. После кончины ученого издано восемь томов его научных трудов. Это всего лишь незначительная часть – 1200 статей, книг, докладов, написанных им. Такой объем публикаций за сравнительно небольшой срок не под силу даже кабинетным ученым, занятым только наукой. Причем каждая его работа – это обобщение огромного фактического материала, извлеченного из недр Казахстана, и не только. Каныш Имантаевич – образец ученого с большой буквы. Он заслужил всеобщее признание как настоящий творец, который работал не ради славы, о чем свидетельствует тот факт, что стал профессором через 8 лет после получения степени доктора наук, 4 года после избрания в академики АН СССР, президентом АН КазССР. Он сам сотворил себя как выдающегося организатора и ученого с мировым именем. Обучаясь в технологическом институте, увлеченно интересовался историей, культурой, устным народным творчеством. В библиотеке Томска находил труды П. С. Палласа, В. В. Радлова, П. М. Мелиоранского, Н. И. Веселовского, Г. Н. Потанина, и самое главное – труды Ч. Ч. Валиханова о Казахстане. В отличие от российских ученых Каныш Имантаевич хорошо знал топонимику той же Сарыарки, смысл названий местностей, таких как Джезказган. Он знал легенды и сказания о родном крае. Все это давало ему дополнительные знания. К примеру, металлогеническое содержание недр, оказывается, отражается на ее почвенной поверхности, на растительном покрове и т. д. И это не могли не заметить степняки – хозяева подземных кладовых Выбрав себе самый глухой в информационном, но самый богатый в познавательном смысле регион (Карсакпай, Джезказган), он верил в его будущее. В изучении этого края К. И. Сатпаев стоял выше российских ученых. Хотя он чему-то учился у знаменитых коллег, а те у него – в познании Казахстана. Было время, когда крупные ученые страны не признавали К. И. Сатпаева. В 1928 году он написал статью «Атбасарское медное дело и его перспективы». Она была опубликована в журнале «Минеральное сырье и цветные металлы», в ней автор выдвинул идею о том, что Джезказган – одна из богатых медных провинций Союза. Статья удивила многих, но смелая идея молодого геолога была принята в штыки. К слову, предложение Сатпаева о том, что для глубокого изучения природного богатства Джезказгана нужны 15 бурильных станков, приехавший в составе комиссии в Джезказган И. С. Ягодкин назвал это фантазией, полагая, что «в Джезказгане нет смысла и заниматься этим». Группа геолога В. И. Смирнова заявила: «Ничего тут нет, такие темпы развития невозможны». Когда отрицательные выводы делают московские, ленинградские специалисты, у других опустились бы руки, но Каныш Имантаевич не сломался, твердо верил в Джезказган. Важным этапом в жизни К. И. Сатпаева была встреча с наркомом тяжелой промышленности СССР Г. К. Орджоникидзе. В конце 1934 года, собрав все необходимые данные о Джезказгане, он приехал в Москву и записался на прием. Перегруженный работой, Г. К. Орджоникидзе назначил встречу на 18.00, полагая, что обычно на беседу уходит не более 10–15 минут. На приеме Каныш Имантаевич отметил решение советского правительства, запретившего Лесли Уркварту извлекать подземные богатства Карсакпая. Подробно рассказал, что британец, разрабатывая медную руду самых богатых месторождений, нещадно эксплуатировал местное население. Когда ему запретили заниматься расхищением богатства Казахстана, тот заявил советскому правительству: «Раньше, чем лет двадцать, вы не сможете заниматься поисковой работой, а я поищу что-нибудь и найду». К. И. Сатпаев убедительно рассказал о богатстве Сарыарки, напомнив о Кунсткамере Петра Первого, где сосредоточены скифские изделия из чистого золота, созданные в «зверином стиле». Привел высказывания Геродота о том, что в этих краях грифы, сидя на вершине гор, стерегут золото. Знаменитый историк сказал так образно, чтобы обратить особое внимание на несметные богатства нашей бескрайней земли. Рассказ казахского геолога о богатом крае увлек и поразил железного наркома настолько, что тот забыл о времени. При этом Сатпаев ничего не просил. Он лишь раскрыл глаза Серго на богатый край. Нарком задавал вопросы, геолог обстоятельно отвечал и объяснял. Беседа перешла за полночь. Итогом встречи стало начало строительства в Джезказгане медеплавильного комбината, обогатительной фабрики при нем, прокладка узкоколейной железной дороги между Карсакпаем и Джезказганом. Так начинался Большой Джезказган. В конце беседы Орджоникидзе просил Сатпаева усилить поисковую, изыскательскую работы. Особая черта характера К. И. Сатпаева как ученого – это увидеть в повседневных, незаметных на первый взгляд явлениях признаки определенной закономерности. Так, обратив внимание на часто употребляемое на Мангышлаке словосочетание «Су жанар», он, вопреки заключению академика И. М. Губкина, прогнозировал наличие нефти на восточной стороне Каспия. Его успех состоял в том, что он никогда не давал руководящее указание без глубокого предварительного изучения предстоящего дела. Выработал такой стиль на Карсакпае. Он был там и руководителем, и исполнителем в одном лице. Кроме того, будучи президентом АН Казахской ССР, К. И. Сатпаев собственноручно писал все важные документы, которые исходили от его аппарата. Этому тоже приучил Карсакпай. Там некому было поручить подобную работу. Редкая особенность характера ученого в том, что он, находясь на гребне славы, продолжал учиться. Изучал последние достижения науки, тесно общался с крупными учеными в области геологии, других наук, такими как В. А. Обручев, И. П. Бардин, Б. Е. Патон, И. М. Губкин и т. д. Высоко оценивали работу Сатпаева президенты Академии наук СССР А. Н. Несмеянов, С. И. Вавилов, М. В. Келдыш, министр среднего машиностроения Е. П. Славский и другие. Будучи президентом АН Казахской ССР, он лично участвовал во всех начинаниях, выезжал на промышленные объекты, проводил научные сессии в Джезказгане, Караганде, Павлодаре, Гурьеве с участием ученых и практиков. Расскажу о том, чему я был очевидцем в апреле 1953 года. В это время шло строительство нового здания академии наук по проекту академика А. В. Щусева. К. И. Сатпаев каждый день ровно в 08:00 приезжал на объект, обходил стройку, интересовался ходом работы, беседовал с рабочими. В 09:00 сидел за рабочим столом в своем кабинете. Это был стиль его работы. Начатому делу отдавался Сатпаев безраздельно. В результате в поразительно короткий срок строительство огромного здания было завершено. Здесь разместились аппарат президента Академии наук, научно-исследовательские институты: истории и археологии, языка и литературы, философии и права, а также центральная научная библиотека, музей зоологии, издательство «Наука», кафедры философии и иностранных языков и огромный конференц-зал. К. И. Сатпаев всегда был мудрым и деятельным. Меиз Канышевна вспоминает, что когда отец брался за дело, работал как неистовый. Всегда добивался больших результатов. У него было необычайное чувство ответственности перед народом и государством за порученное дело. В 1958 году группа ученых Казахстана была удостоена высшей награды страны – Ленинской премии. Среди них и профессор нашего университета (ныне КазНИТУ им. К. И. Сатпаева), член-корреспондент АН КазССР Георгий Цараевич Медоев. Академики И. И. Бок, Г. Б. Жилинский опубликовали статью «Взгляд К. И. Сатпаева в металлогеническую науку». В ней лауреаты Ленинской премии особо отметили научно-организаторскую роль академика в создании металлогенической карты Казахстана и в прогнозировании запасов полезных ископаемых. Работа в указанных направлениях берет свое начало с Карсакпая, с комплексной системы бурения. Но К. И. Сатпаев был скромен, никогда не подчеркивал свою роль как автора металлогенической карты с прогнозом на огромной территории республики, открытий более 300 месторождений полезных ископаемых. Когда он начал работать в Карсакпае, многие говорили, что здесь запасов минерального сырья нет, все исчерпано капиталистом Лесли Урквартом. Каныш Имантаевич не поддался поверхностным высказываниям. Он понимал: минеральное сырье может залегать по своим законам: где-то пусто, где-то густо, поэтому не надо отчаиваться, а искать по определенному принципу. Первоначально буровые установки ставили как немецкие геологи с конкретным назначением поиска. Так, кто ищет медь, его не интересовали другие металлы. Такое монораздельное ведение бурения было невыгодно. Каныш Имантаевич предложил перейти к новой системе бурения. Эффект оказался налицо. Во-первых, при комплексном методе можно было фиксировать все извлекаемое из недр. Во-вторых, он избавлял от повторного бурения. Так, геологи искали, скажем, медь, а находили марганец или еще что-то другое. В-третьих, облегчил условия труда буровиков. И самое главное – сатпаевский комплексный метод привел к большому накоплению материалов и составлению прогнозной металлогенической карты Центрального Казахстана. В 1934 году в Москве состоялась научная сессия, посвященная разведке и разработке полезных ископаемых Западной Сибири. Сатпаев сделал доклад о возможностях Джезказгана. К концу сессии за праздничным столом Каныш Имантаевич поднял тост за Большой Джезказган. После него, взяв слово, академик В. А. Обручев сказал: «Не надо забывать седой Алтай. Джезказган – это выскочка. Он слишком молод. Он что-то слишком быстро идет вперед». Эти слова академика говорят о том, что он был еще мало знаком с богатой древней историей Джезказгана. По сравнению с русскими коллегами, изучающими геологию Западной Сибири, казахской степи, Сатпаев имел ряд преимуществ. Например, они не обращали внимание на топонимику местности – «Жезді», «Жезқазған», «Қорғасын» (свинец), «Байқоңыр», «Көмір» (уголь) – отсюда и название города Кемерово и т. д. Ведь за словами подразумеваются определенные понятия. Казах, испокон веков живя в этих местах, знал, чувствовал, где, что таится, давал местности соответствующее название. Это прекрасно понимал К. И. Сатпаев, да еще знал историю. Так, до обнаружения на Кипре меди (киприум) в европейских странах металлическим денежным знаком служил дезд от казахского слова «жез». Жез – это сплав меди с химическим элементом олова или цинка. Такой сплав у степняков использовался с давнейших времен. Наши предки плавили металл на саксаульной жаре. Саксаул рос только в Южном Казахстане. Поэтому кочевники не только имели стремена, удила, подковы и оседлали дикого коня, владели саблей, пикой и т. д. Европейцев же научил плавить из руды металл лишь в XVIII веке Антуан Лавуазье, открывший кислород. Казахская степь с древнейших времен была богата минералами. Об этом свидетельствуют многочисленные ар­хео­­логические находки, уникальные изделия из меди, серебра, золота и т. д. В 1942 году первый секретарь КП(б) Казахстана Н. А. Скворцов получил срочную депешу от Государственного комитета обороны страны за подписью И. В. Сталина о необходимости срочно раздобыть марганец, поскольку Украина, где добывали это стратегическое сырье, оказалась в руках немецко-фашистских войск. Срочно собрав ученых, Скворцов дал им задание на раздумье. На второй день снова собрались, все молчали, ибо нечего было сказать. Лишь Сатпаев, медленно встав с места, твердо заявил: «Есть в Казахстане такое месторождение!». Он вспомнил «Жезды». Услышав это, академик Михаил Петрович Русаков обнял Каныша Имантаевича, произнося: «Он настоящий спаситель отечества!». Ведь известно, что без марганца нет брони, а без брони нет танка. Отсюда понятно, как было важно найти месторождение марганца. Через год после этого события К. И. Сатпаев писал: «Каждые девять из десяти пуль, разящие гитлеровское зверье, отливаются из свинца, добытого в Казахстане. Больше половины танков и самоходных орудий одеты в броню, в которую вплавлен казахстанский молибден. Свыше одной трети гильз для патронов и снарядов, аппаратуры связи в действующей армии создано также из сплавов казахстанской меди. Высокосортные марганцовые руды Казахстана заменили собой временно потерянные никопольские. Они обеспечивают сейчас работу уральских металлургических заводов – оплота вооруженной мощи СССР». Глубоко вовлеченный в научный поиск, Сатпаев никогда не забывал о людях. Нередко, когда вышестоящие органы прекращали финансирование поисковых работ, скажем на черный металл или на медь, возникал вопрос о роспуске буровиков. При таких случаях спасал геологоразведчиков от депрессии комплексный метод, поскольку Каныш Имантаевич брал необходимые средства у предприятия, финансируемого на разведывание месторождения золота. Специальность геолога будущий академик выбрал неслучайно. О природном богатстве родного края был наслышан с детства. Он верил, что Казахстан богат на минералы, и мечтал поставить все это на службу народа, будучи его первым геологом. И его мечта сбылась. Умение работать в равных и честных условиях с вышестоящими и рядовыми коллегами снискало ему беспредельное уважение и доверие. Каныш Имантаевич был добрым, душевным, внимательным и заботливым, прекрасным собеседником. В то же время добивался невероятного. Академик Борис Евгеньевич Патон сказал о К. И. Сатпаеве, что «он мог резко выступить в любых кабинетах, включая и самые высокие, чему я был свидетелем в Кремле». Именно в это время в связи с развитием промышленности, строительством заводов, комбинатов резко возросла потребность в воде. В тот период, к примеру, промышленность Караганды нуждалась в 25 кубометрах воды в секунду. Эту потребность не мог удовлетворить ни один местный источник. Каныш Имантаевич собрал всех гидрогеологов во главе с академиком У. М. Ахметсафиным. Обсуждение привело к выводу, что необходимо доставить воду извне. Так возникла идея строительства канала Иртыш – Караганда. Этот проект оказался очень дорогостоящим, но интересы страны были еще выше. Многие предлагали использовать подземные источники. Каныш Имантаевич доказал, что это не решит проблему, поскольку подземная вода необходима для сельского хозяйства, селам и городам. За сравнительно короткую жизнь Сатпаев совершил громадный скачок, стал выдающимся ученым, первым организатором отечественной науки, способствовал преобразованию экономики и культуры Казахстана. К. И. Сатпаев создал Академию наук, которая оказала действенное влияние на все сферы жизни республики. «Сила академии в том, – писал он, – что составляет фокус, в котором скрещиваются все науки, что она в целом представляет все отрасли науки». При К. И. Сатпаеве в академии созданы кафедры философии, иностранных языков. Первым заведующим кафедрой философии был автор этих строк. У нас ежегодно проходило обучение более 200 аспирантов. Важной инициативой Каныша Имантаевича как ученого было создание Ботанического сада при академии, что явилось научным ответом на природные запросы Казахстана. В ту пору с учетом местных условий требовалось безотлагательное озеленение Мангышлака, Джезказгана, других регионов республики. Имея в виду природную особенность Казахстана, К. И. Сатпаев создал кроме традиционных институтов три новых. Это институт почвоведения, который провел огромную работу при районировании целинных и залежных земель, определив посевной клин республики, что во всех отношениях было полезным. Институт краевой патологии, который стал исключительным звеном при изу­чении последствий атомных взрывов, проведенных в Казахстане. Наконец, создание института ядерной физики. Каныш Имантаевич говорил, что без ядерной физики настоящую науку делать невозможно. Кстати, академик сумел обосновать необходимость данного института на приеме у председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина. Если до образования Академии наук в республике было всего 6 вузов (5 из них в Алма-Ате и один в Кзыл-Орде), то после 1946 года во всех областных центрах были созданы институты. Плюс к ним в Усть-Каменогорске открыли горно-металлургический, Чимкенте – химико-технологический, Гурьеве – институт геологии и разведки нефти. Под руководством Сатпаева Академия наук проявляла активность в разработке и решении важнейших народно-хозяйственных проблем, о чем свидетельствует строительство канала Иртыш – Караганда, создание кроме Алма-Аты, медицинских институтов в Караганде и Семипалатинске. В послевоенные годы идеологи Москвы объявили борьбу с панисламизмом, пантюркизмом, национализмом. Разгорелся спор вокруг книги Е. Бекмаханова «Казахстан в 20–40 годы XIX века», в которой движение Кенесары Касымова расценивалось как национально-освободительное против России. Руководство СССР щепетильно относилось к попыткам критиковать Россию как основу Союза ССР. Тем более за год до этого в Азербайджане возникла идеологическая напряженность в связи с выходом в свет книги академика Г. Гусейнова «Из истории общественной и философской мысли в Азербайджане XIX века», в которой автор трактовал движение Шамиля как национально-освободительное. В результате Г. Гусейнов был освобожден от должности вице-президента Академии наук Азербайджана, директора Института истории партии. Была отменена Сталинская премия за вышеназванную книгу. Не выдержав травли, ученый 15 августа 1950 года покончил с собой. В отличие от Гусейнова Е. Бекмаханова не травили, он был осужден и отправлен в ссылку. Кроме него были осуждены и другие ученые. Член-корреспондент АН Казахской ССР маркшейдер А. Ж. Машанов попал в опалу за свою статью о философе аль-Фараби, которого официальные власти рассматривали как панисламиста. Машанов уцелел от серьезного преследования, но попал под критику газеты «Правда». 23 декабря 1951 года на закрытом бюро ЦК КП(б) Казахстана К. И. Сатпаев был освобожден от должности президента Академии наук КазССР, хотя только недавно сессия общего собрания единогласно избрала его президентом на второй срок. На бюро было предъявлено три обвинения: 1. Сокрытие своего социального происхождения при вступлении в члены ВКП(б). 2. Неосуждение ошибочности издания в 1927 году в Москве под его редакцией и с предисловием фольклорного сказания об Едиге. 3. Засорение кадров Академии наук Казахской ССР чуждыми элементами. Правда, через три года все эти обвинения были сняты. К. И. Сатпаев восстановлен в должности президента Академии наук КазССР. Теперь коротко об сказанных обвинениях. Первое. Министр тяжелой промышленности, дважды Герой Социалистического Труда И. Ф. Тевосян писал, что вторую Звезду Героя он получил за марганец. Был представлен на героя и К. И. Сатпаев, но ему отказали из-за кляузы о его социальном происхождении, хотя открытие марганца принадлежало ему. Другой бы на его месте стал бы трижды героем: а) за Большой Джезказган; б) за марганец; в) за Академию наук КазССР, которую К. И. Сатпаев превратил в подлинный научный и культурный центр Казахстана. Второе. В книге «Ер Едиге» главный герой представлен как борец против двуликого, подлого хана Алтын Орды Тохтамыса. Могила Едиге находится в Улытау. Народ почитает это место как священное. Третье. Обвинение засорения академии чуждыми элементами оказалось надуманным. Все ученые, осужденные за национализм, панисламизм, были реабилитированы. Казахстан избежал крайности Азербайджана. В этой напряженной идеологической обстановке К. И. Сатпаев проявил выдержку и мудрость, не отказался от своих жизненных принципов. Говорят: глаза зеркало души. Каныш Имантаевич был красив и обаятелен, глаза – добрые и умные. Его отличали простота и мягкость в общении. Он не был конъюнктурщиком. В самое сложное время проявлял выдержку, творчески решал возникшие проблемы, не перекладывал вину на других. Первый секретарь ЦК КП(б) Казахстана Ж. Шаяхметов и секретарь ЦК партии И. Омаров старались защитить К. И. Сатпаева от реальной угрозы, не разжигали страсти. Такую же позицию занимали и заместитель председателя Совета министров СССР И. Ф. Тевосян, академик И. П. Бардин и другие ученые. Во всем К. И. Сатпаев проявлял разум­ность, порядочность и трудолюбие. При нем расцвела наука Казахстана, создавались фундаментальные труды по всем ее отраслям, в том числе по истории, культуре, традициям казахов. Произошло духовное возрождение народа. В науке К. И. Сатпаев видел мощную силу развития экономики и культуры общества. Каныш Имантаевич за какое бы дело ни брался, получал положительные результаты. Он умел всесторонне и аналитически мыслить, был неудержимым, когда речь шла об интересах страны, народа. Например, когда возник вопрос на Карсакпае о комплексном проведении разведывательных буровых работ вместо старого разрозненного по отраслям, он убедил всех в выгодности новой системы. То же самое имело место при проектировании канала Иртыш – Караганда. Поднимая важный вопрос перед правительством, К. И. Сатпаев опирался на решение коллектива, взяв при этом всю ответственность на себя. Каныш Имантаевич был справедлив во всем, заботливо относился к нуждам подчиненных. В день приема посетителей его ожидали директора институтов, рядовые сотрудники, приезжие из сел и городов. Он не считался со временем, не торопился, не уходил из кабинета, пока не выслушает каждого, был прозорлив не только в нахождении богатых месторождений, но и в подборе кадров. Всех, кого он принял на работу, учил на собственном опыте. Под его непосредственным руководством выросли крупные ученые, такие как Ш. Ч. Чокин (энергетик), Ш. Е.­ ­­­Есенов (геолог), Ж. С. Такибаев (физик), С. Б. Балмуханов (радиобиолог), О. А. Байконуров (горняк), Е. А. Букетов (металлург), Н. У. Базанова (физиолог), А. А. Абдуллин (геолог), А. Д. Тайманов (математик), А. С. Сагынов (горняк) и другие. Он уделял особое внимание молодежи, помогая им учиться. Договорившись с президентом АН СССР С. И Вавиловым, прошедших по конкурсу молодых аспирантов Сатпаев направлял на учебу в соответствующие институты Академии наук СССР и постоянно следил за их учебой, по-фамильно знал каждого из них. Вел учет, бывая в Москве, он приглашал их по отдельности и беседовал. Благодаря такой заботе аспиранты после защиты диссертации возвращались в Алма-Ату. Двое из них – Алай Жакупбаев (горняк), Мурат Айтхожин (биолог) – стали лауреатами Ленинской премии, высоко подняв престиж казахстанской науки. При К. И. Сатпаеве 7 казахстанских ученых стали героями Социалистического труда, 18 – лауреатами Ленинской премии, 47 – лауреатами Государственной премии СССР. После развала Союза, к сожалению, произошел некий надлом в науке. Прежде всего сатпаевская академия от национально-государственного научного учреждения превратилась в общественную организацию, не стала финансироваться. Причина в том, что группа ученых обратилась к Президенту Н. А. Назарбаеву с просьбой сделать академию общественной. С 2003 года она стала республиканским общественным объединением. Это новая форма, но каково ее содержание? Конечно, жизнь не стоит на месте. Раз перешли к новой системе, надо довести ее до реального результата. Нужно поднять научный уровень университетов, чтобы они славились не только системой подготовки кадров, но своими учеными, разработкой крупных научных проблем. Мы же сейчас стоим на полпути, от старой академической системы отошли, а к новому порядку не пришли. Свои воспоминания о выдающемся сыне казахского народа, академика К. И. Сатпаева в год его 120-летия хочу завершить словами Елбасы Н. А. Назарбаева: «При Сатпаеве наша академия работала целеустремленно, вдохновенно, с глубоким пониманием смысла своего предназначения, ее голос был слышен всем не только в отечественных, но и в мировых научных кругах. Наука Казахстана обратила на себя всеобщее внимание. Мы должны возродить ту сатпаевскую атмосферу, добиться, чтобы все направления научных поисков в Казахстане возглавляли люди высококомпетентные, творческие, подлинные патриоты-исследователи, стремящиеся к реформированию, поиску неординарных подходов, чтобы Казахстан крепко встал в ряды цивилизованных и развитых стран мира».