• Экономика
• 23 Апреля, 2018

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭТИКА: КОНФЛИКТ МОРАЛИ И ПРАВА

Такен Джанатаев, кандидат экономических наук

Мораль и собственность: этика экономического интереса

Актуализация этических аспектов экономической жизни непосредственно связана с проблематикой собственности, которая лежит в основе моральных поступков человека и влияет на характер взаимоотношений между людьми. Осмысление отношений собственности позволяет понять:

а) истоки веротерпимости, которые лежат в глубокой древности, институт гостеприимства, чтобы сгладить процесс отчуждения, вызванный агрессивной экономической деятельностью;

б) причины политизации религии и найти способ возрождения нравственных норм в отношениях между людьми;

в) чем вызвано распространение различных сект, действия которых подчас далеки от нравственных норм, заложенных в религиях народов мира.

ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ

Собственность, определяемая как присвоение и распоряжение материальными и духовными благами, складывающимися в процессе взаимоотношений между людьми, была и остается фундаментальным фактором, влияющим на мировоззренческую философию человека. Характер общинной, племенной собственности обусловливал взаимозависимость людей и способствовал созданию правовых отношений внутри данной общности и, соответственно, формировал нравственные отношения между людьми. Все религии мира осуждают убийство, воровство, лжесвидетельство, зависть, насилие и т. д., то есть ставят ограничения в отношениях присвоения и распоряжения собственностью.

Древнеегипетские верования формулируют 42 заповеди, за которые человек несет ответственность при жизни и отвечает за их исполнение перед Владыкой Истины Ниб-Маат: «Я знаю тебя, я знаю имена 42 богов, которые живут с тобой в этом Зале Двух Истин Маат...» [1]. В авестийской философии семерка Бессмертных Святых: Благая Мысль, Лучшая Истина, Святое Благочестие, Власть Желанная, Целостность и Бессмертие во главе с Ахурой-Маздой (Господь Мудрость) образует «семерку единосущных» и покровительствует семи благим творениям: человеку, скоту, огню, земле, небесам, воде и растению. «Приношу вам, Бессмертные Святые, молитву и хвалу, мыслью и словом, делом и силой Восхвалю Истину: «Истина – лучшее благо» [2].

Тенгрианская система обычного права сурово наказывала за такие деяния, как грабеж, воровство, ложь, неуважение к старшим, нарушение законов гостеприимства. Плано Карпини в книге «Путешествие в евразийские степи» в 1240 году отмечал: «Словопрения между ними бывают редко, драки же никогда, войн, ссор, человекоубийства между ними не бывает... Там не обретается также разбойников... Один достаточно чтит другого, и все они достаточно дружны между собою; и хотя у них мало пищи, однако они вполне охотно делятся между собою. Взаимной зависти у них нет, никто не презирает другого, но помогает и поддерживает. Женщины их целомудренны. Раздоры между ними возникают или редко, или никогда» [3].

Система обычного права, выстроенная на базе существующих отношений собственности в условиях кочевого образа жизни, изложена в правовых установлениях «Жасақ», «Билiк» и других нравственных нормах. В дальнейшем они были закреплены и развиты в казахском «Жеті жарғы» и других степных правовых актах и практически действовали до начала капиталистических отношений, основанных на частной собственности.

Отношения собственности имели свою специфику. Там, где было развито земледелие, отношения людей диктовались условиями оседлости и зачатками образования государственности. Так, преимуществом Торы перед Библией явилось то, что в Тope закреп лены нормы обычного права, которые регулируют отношения собственности. Тора явилась своеобразной конституцией, а Талмуд – своего рода нормативной базой морально-нравственных аспектов Торы. Все взаимоотношения регулируются Сангедионом, институтом, наделенным функциями как законодательной, так и исполнительной власти. Все должностные лица несли ответственность перед законом, и функции правителей превращались в обязанности, а не в привилегии, как это получилось в средневековом христианстве. Принципы, сформулированные в книгах «Дварим» и «Ваикра», лежат в основе постановлений Торы, которых обязаны придерживаться все, и никто из правителей не имел права вводить свои собственные законы. Неслучайно Ислам заимствовал многие положения Торы в виде Шариата – исламской сис темы права.

По мере развития отношений собственности политеистические верования уступали место монотеистической религии. Пока существовала общинная, родоплеменная собственность, исповедание той или иной религии не влекло за собой правовых последствий. С появлением христианства возникли политические, экономические и правовые последствия игнорирования христианской религии. Покушение на сплоченность Римской империи усматривалось не только в политеизме, но и в самом христианстве. Так, отказ христиан оказывать божественные почести императору выходил за пределы чисто религиозной области и в буквальном смысле подпадал под статью государственного преступления – покушение на величие императора, которое каралось смертной казнью. Когда христианство стало государственной религией, исповедание других религий влекло за собой последствия для правоспособности. Как пишет итальянский правовед Ч. Санфилиппо, в юстинианском законодательстве предусмотрены разные ограничения правоспособности в области частного права, к примеру, в области завещаний, затрагивавших еретиков, иудеев и т. д. [4].

Становление и развитие капитала придали частной собственности особый ореол, и почти во всех конституциях она была объявлена неприкосновенной. Со времени бурного развития капитализма, построенного на отношениях частной собственности, в Западной Европе и США накопились огромные материальные богатства, которые сегодня тяжким бременем лежат на душах европейцев и американцев. Произошел перекос в соотношении материального и духовного. Материальные ценности, по своему характеру преходящие и недолговечные, начинают обесцениваться на фоне духовного обнищания, нравственной деградации и, соответственно, возникает вопрос даосской философии: «Что тяжелее пережить – приобретение или потерю?» В Дао дэ цзине дается такой ответ: «Кто много сберегает, понесет большие потери. Кто много накапливает, тот потерпит большие убытки. Кто знает меру, у того не будет неудачи. Кто знает предел, то не будет подвергаться опасности» [5].

ДУХОВНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

Во всех верованиях труд признается базовой ценностью. Он облагораживает человека, придает ему ценность как личности, не позволяет уронить собственное достоинство. С развитием институтов частной собственности изменяются и нравственные ценности. Римское частное право, на котором базируется христианство, ставит экономическую категорию «собственность» выше человеческого достоинства. Так, согласно установлениям Торы, должнику, вынужденному по обстоятельствам продать свой земельный участок, дается своего рода милость: когда раздается трубление в шофар, провозглашающее наступление юбилейных 7 лет или 50 лет, ему возвращается земельный участок и плоды земледелия обобщаются, чего нет в законах римского частного права, обязывающих должника вернуть любой ценой долг. Поэтому «собственность», возведенная в высшую степень шкалы ценностей, затмевает мораль. Отныне бедность (в материальном смысле) рассматривается как моральная ущербность человека.

Развитие отношений частной собственности доводит моральную ущербность человека до крайности, как в случае, который произошел в Англии, когда «овцы поедали людей», то есть людей изгоняли с земли, которая использовалась для разведения овец в целях развития шерстяной промышленности. Показательно, что моральный климат в условиях развития частной собственности приводит к разрыву отношений между людьми, которые строятся по принципу «ты – мне, я – тебе» или в более грубых проявлениях «ты – мне, я – себе». Частная собственность радикально изменяет нравственный облик человека, сложившегося в условиях общинной собственности. Это отличие наблюдается и сегодня. Так, отчужденность, индивидуализм американца чужды китайцу и даже коллективизму японца. Общественная собственность на средства производства накладывает свой отпечаток на характер моральных поступков. Точно так же взаимоотношения людей сельской местности Казахстана сильно отличаются от взаимоотношений людей в городах. На сельских жителях пока еще лежит печать коллективной собственности на землю, поэтому нравственный облик сельского жителя гораздо чище, чем у горожан. Тем не менее, развитие отношений частной собственности на землю уже накладывает свой отпечаток на человеческие поступки, которые становятся агрессивнее, особенно на фоне бедности, отсутствия условий нормальной жизнедеятельности.

Характерно, что в СССР, несмотря на всю ущербность экономической системы, мораль и нравственность были неизмеримо выше, чем сегодня. Государственная собственность на средства производства была выражением духовной собственности как формы присвоения знания. Проф. И. К. Смирнов (СПБГУ), автор и разработчик понятия «духовная собственность» пишет: «Присвоение в форме знания о внешнем обогащается присвоением знания о самом себе не просто как о биологической разновидности, а как о существе духовном... Духовная собственность есть отражение индивидуальной неповторимости личности, ее жизненной позиции, осмысления действительности и своего места в ней» [6]. Во взаимосвязях между правом и собственностью обнаруживается, что право и обязанность непрерывно переходят друг в друга, в результате чего отношения собственности получают новые определения – отношение морали и нравственности.

До развития капиталистических отношений процесс труда покоился на общей собственности на условиях производства, однако при этом человек оставался зависимым от рода, общины. В современных условиях усиливается тенденция коллективной, корпоративной и иной формы общей собственности, однако при этом человек выбрасывается на рынок труда, где он должен доказать, что уровень его духовной собственности позволяет конкурировать на рынке. Духовная собственность становится определяющим фактором взаимопереходов между собственностью, моралью и нравственностью.

ШАТЕР ОТКРОВЕНИЯ

На сентябрьскую 2009 года Генеральную Ассамблею ООН президент Ливии Муаммар Каддафи прибыл со своим бедуинским шатром, который установил на арендованном земельном участке. Это вызвало переполох городских властей, пока госдепартамент США не разъяснил, что там он жить не будет. Бедуинский шатер – это символ гостеприимства кочевых народов аравийских пустынь. Прием в шатре – это высокая честь для приглашенного. Еще Кант заметил: «По древним обычаям арабов, чужестранец, отведавший со стола хозяина пусть даже глоток воды, может рассчитывать на полную безопасность...»

Корни этого обычая уходят в глубокую древность. «А Моше, бывало, возьмет шатер и раскинет его для себя вне стана, подальше от стана; и назвал он его «шатер откровения», и стало обычаем, что каждый искавший милости Бога, шел к шатру откровения» (Шмот 33:7). До построения храма в Иерусалиме «шатер откровения», или «скиния собрания», был переносным и устанавливался вне стана. «И было: как войдет Моше в шатер, спустится облачный столп и встанет у входа в шатер, пока будет Бог говорить с Моше; и при виде облачного столпа, стоящего у входа в шатер откровения, падет ниц весь народ, каждый человек – у входа в шатер свой» (Шмот 33:9.10).

«Шатер откровения», как символ гостеприимства, в той или иной форме нашел свое отражение почти во всех верованиях и является нормой нравственности во взаимоотношениях между людьми. Немецкое слово «Gastarbeiter» – гостевой рабочий, несмотря на противоречивость отношений между трехмиллионной турецкой диаспорой, сохранил оттенок гостеприимства. Заповедь Торы гласит: «Не стригите краев волос вокруг головы вашей и не порти края бороды твоей» (Ваикра 19:27), что в смысловом переводе означает: не огораживаться от мира и всегда обеспечивать приют страннику. Ортодоксальные евреи в прямом смысле придерживаются этой заповеди, как бы символизируя законы гостеприимства. В древние времена евреи не только не «портили края бороды своей» и не срезали локоны (пейсы), но и оставляли края своих полей не тронутыми, чтобы странники и старики, идущие мимо, могли воспользоваться гостеприимством хозяина поля. Собирая урожай, хозяин обязан был оставлять край нетронутым, а жнец не имел права подбирать оброненные колоски.

Нравственная сила ветхозаветных заповедей и законов гостеприимства почти всех народов заключалась в том, что они способствовали развитию общественных отношений между народами, являясь своего рода дипломатией в отношениях между странами. Лук, колесо, порох, бумага и т. д. получили распространение через нравственный закон гостеприимства. «Только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего» (Бытие 19:8).

Такова была просьба Лота в ответ на требование горожан Содома выдать двух  ангелов, нашедших убежище в его доме.

ИНСТИТУТ ГОСТЕПРИИМСТВА

В конце августа 2009 года президент Монголии принял президента Российской Федерации в специальной гостевой юрте, установленной  напротив памятника Чингисхану в Улан-Баторе. Институт гостеприимства с древних времен считался формой общения между людьми и имел твердо установленные атрибуты нравственного закона. В силу специфики кочевого образа жизни обычаи гостеприимства укоренились на «генетическом» уровне и сохранились по сей день. Так, у казахов, проживающих в сельской местности, до сих пор сохранился обычай «Қонақасы» – форма приема гостя в соответствии со ст. 13 «Жасақ» Чингисхана: «Если кто проезжает подле людей, когда они едят, он должен сойти с лошади, есть с ними без их позволения и никто их них не должен запрещать ему это». Нарушение этого обычая наказывается «аип ат тон» – штрафом в размере одного коня и одной шубы. Отказавший в гостеприимстве становился объектом презрения. В любом доме казахов всегда и в любое время должен быть накрыт дастархан для гостя от бога. Хотя для городских квартир этот обычай является как бы реликтовым явлением, тем не менее сохранился обычай, согласно которому гость должен отведать хлеб-соль. По степным обычаям не гость благодарит хозяина юрты, а хозяин юрты должен благодарить гостя за оказанную честь посещения. В евразийском пространстве в былые времена благодарить хозяина юрты было равносильно оскорблению. Гостеприимство считается большой радостью и является привилегией. Поэтому именно хозяин юрты должен благодарить гостя за честь отведать от его стола.

Современный русский обычай встречать гостя хлебом-солью имеет древние евразийские корни. Отведав хлеб-соль, гость по праву гостеприимства гарантирован от всякого рода посягательств на свое достоинство. В казахском обычае хлеб-соль – нан-туз – является обрядом, по которому нан-туз заменяет присягу и по своей значимости считается выше клятвы, принесенной на Коране. Известен случай второй половины XIX века, когда по прочтению присяги мулла дал ответчику поцеловать Коран, что принято в мусульманских странах. Ответчик выхватил Коран и начал бить им по голове муллы. По сегодняшний день идет попытка заставить казаха клясться на Коране. В статье И. А. Козлова «Обычное право киргизов» за 1882 год, где приводится этот случай, также отмечалось: «Ввиду того религиозного индифферентизма, которым отличаются киргизы, не сделавшиеся фанатиками, несмотря на все старания мулл и заезжих потомков Магомета (ходжей)» [9].

Почти во всех традиционных верованиях мира существуют свои боги и обычаи гостеприимства. Осквернение закона гостеприимства, как высшего права, подлежит осуждению: «Высшее право презрев, Полидора убил он и силой золото все захватил... Мненье у всех одно: от преступной земли удалиться, гостеприимства закон осквернившей, и с ветром умчаться» [10]. Так, Вергилий в «Энеиде» описывает нарушение закона гостеприимства царем Фракии. Древнеримский бог Юпитер следил за соблюдением закона гостеприимства, что было связано с обычаем, когда отношения между разными странами, народами носили случайный, эпизодический характер и любой пришедший гость был подарком судьбы. Поэтому гостеприимство было особым институтом, обеспечивающим защиту человека. Как заметил Гегель, «...Юпитер... являлся многосторонней нравственной силой, богом гостеприимства» [11]. Своеобразие обычаев гостеприимства с удивлением отметил и Диоген Лаэрций, описывающий случай, когда скиф Анахарсис (тюрк. Анарыс) прибыл к дому философа Солона и передал через раба, что он хочет стать гостем и другом. Солон передал, что друзей обычно заводят у себя на родине, на что Анахарсис ответил, что Солон как раз у себя на родине [12]. Ответ, поразивший Солона, отражал обычай кочевых народов евразийских степей. Так, у казахов до сих пор сохранился термин «Қудаи қонақ», описанный М. Ю. Лермонтовым в поэме «Хаджи Абрек»:

«Что медлишь путник у порога?

Слезай с походного коня.

Случайный гость – подарок бога,

кумыс и мед есть у меня» [13].

Процесс глобализации диктует необходимость возрождения культурных традиций народов мира, изучения, обобщения и знакомства с их особенностями. Как справедливо пишет американский публицист Джекобе Джейн: «Соседние культуры могут приходить на помощь друг другу, в том числе через гостеприимство...» [14]. Если Америка – это сплав культуры народов мира, то Казахстан стал «землей обетованной» многим народностям и национальностям. Ассамблея народа Казахстана могла возникнуть только на основе нравственного закона гостеприимства, и все народности и национальности находятся под покровительством Тəңір – Вечного Синего Неба. В качестве символа гостеприимства в Астане, Алматы и в других городах не хватает юрты, олицетворяющей обычай гостеприимства.

ИСТОКИ ВЕРОТЕРПИМОСТИ

Отличительной чертой традиционных религий является исключительная веротерпимость. В представлении древних каждый народ, каждая страна, каждая местность имеет своих богов, которые покровительствуют им. Прежде всего, это дух предков, на покровительство которых рассчитывают почти все религии древних. Каждый человек поклоняется своим богам, но в другой стране он приносил жертвы местным храмам и воздавал должное местным богам. «Так говорит Кир, царь персидский: все царства земли дал мне Господь, Бог Небесный, и он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее» (Паp 36:23). Персидские завоеватели всячески покровительствовали местным храмам, приносили жертвоприношения местным богам и способствовали возрождению древних культов в покоренных странах и восстанавливали разрушенные храмы в Вавилонии, Эламе, Иудее и др. «Дарий дал указание: мною дается повеление, чтобы во всякой области царства моего трепетали и благоговели перед Богом Даниловым...» (Дан 6:26).

После захвата Египта Камбиз короновался по египетским обычаям, Дарий I объявил себя сыном богини Нейт, строил храмы Амону, жертвовал храмам ценные дары. В Иерусалиме персидские цари почитали Яхве, в Малой Азии – греческих богов [15]. Апулей в книге «Золотой осел» описывает традиции веротерпимости в Древнем Риме начала I в. н. э.: «Помолившись верховной богине Изиде – владычице, которую с высочайшим благоговением чтили на Марсовом Поле, я бросаюсь на шею жрецу Митре, ставшему для меня вторым отцом... Сущность этих божеств и их учение тесно соприкасаются между собой и даже едины, но в посвящениях имеются огромные отличия» [16].

Тенгрианство, как древнейшая мировоззренческая философия, воплощает в себе религиозный синкретизм. Поэтому не только политеистические религии, но монорелигии находятся под защитой Тəңір – Вечного Синего Неба. Чингисхан не только покровительствовал всем религиям, но и освобождал их от податей и налогов и никогда не трогал местные религиозные храмы, культовые сооружения. Представителей местных верований брал под защиту и стремился усвоить их нравственные принципы. Статья 11 «Жасақ» Чингисхана гласит: «Он (Чингисхан) постановил уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному»  [17].

Обострение борьбы между христианством и исламом привнес в моральные поступки человека политико-экономический элемент, тем самым обесценив этические нормы верований. Веротерпимость обрела политико-экономическую окраску, толерантность стала утилитарной. «На Западе, – писал Макс Вебер в начале XX века, – основным источником толерантности стали:

1) чисто политические и государственные соображения;

2) меркантилизм отчетливо проявляется в политике г. Амстердама и других городов, а также землевладельцев и разного родовластителей, охотно принимавших сектантов в качестве носителей экономического прогресса» [18].

То, что было этической нормой, превратилось в голый экономический интерес. Вплоть до обострения противоречий между христианством и исламом традиционные вероисповедания были не столько религией, сколько мировоззренческой философией. Сегодня философское и религиозное учения в Индии, Китае, Японии могут быть противопоставлены скорее лишь по отношению к одному и тому же содержанию. По большому счету, тенгрианство, синтоизм, Дао, буддизм, индуизм, джайнизм, Авеста, Веды – это не религии, а мировоззренческая философия. В Европе религию и философию начали противопоставлять после распространения христианства и столкновения с исламом.

Показательно, что Книги Нового Завета начинаются Евангелием от Матфея, где провозглашается безусловное поклонение Иисусу: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; Не мир пришел Я принести, но меч;... и враги человеку – домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня» (МФ:34,36,37).

Противоречие между Ветхим Заветом и Новым Заветом достигло своего апогея. Христианство потребовало от иудаизма полного подчинения. Политико-экономическая ситуация к этому времени сложилась таким образом, что вопрос стоял «или-или». Христианство не могло допустить влияния иудаизма на сознание людей. Конфликт религиозный перерос в конфликт политический не только между христианством и иудаизмом, но главным образом в конфликт между христианством и исламом. Вопрос о толерантности был снят с повестки дня. Никакой толерантности. Все религии кроме христианства или ислама – это отступничество. История знает, каким преследованиям подвергалось и подвергается отступничество.

В октябре 2009 года вопросы продвижения идей толерантности на пространстве ОБСЕ обсуждались в Вашингтоне на слушаниях Хельсинской комиссии: «Развивая толерантность и понимание в регионах ОБСЕ». Казахстанская модель может служить своего рода прецедентом для других государств. Отмечалась важность поддержки США идеи Казахстана о проведении «Всеобъемлющей Конференции ОБСЕ по вопросам толерантности в 2010 году» [19].

ПОЛИТИЗАЦИЯ РЕЛИГИИ

Политическая беспринципность и религиозное ханжество становятся все более очевидными, и здесь возникла потребность сгладить противоречия между двумя несовместимыми явлениями: политикой и религией. Религия стала инструментом в руках политики и используется для политико-экономической экспансии. Стремление придать моральное оправдание беспринципным политическим поступкам подчас обретает карикатурный вид. В книге «Религия и мировая политика» (2007 г.) – госсекретарь США Мадлен Олбрайт с апостольской убежденностью пишет, что в конце XIX века все большее число американцев ощущали потребность разделить свои религиозные убеждения с людьми, живущими в далеких странах, имея в виду Филиппины – первую колонию США конца XIX века. Религия была политическим средством подготовки военно-политической и экономической экспансии. Миссионеры выполняли функцию не столько обращения в христианство местное население, сколько сбором данных по экономической, социально-политической ситуации в стране. Письма, которые слали американские миссионеры в конце XIX века из Филиппин, пробудили интерес к этому народу. «Жители таких штатов, как Нью-Йорк, Небраска и др., – ханжески заявляет Мадлен Олбрайт, – стали требовать, чтобы правительство США поставило вопрос о правах человека в зарубежных странах, а также приняло меры по защите от преследований новообращенных в христианскую веру» [20]. Крайне циничное, беспринципное и бескультурное обращение с фактами. В конце XIX века миссионеры и жители штатов Нью-Йорк и Небраска, насколько известно из истории, понятия не имели о термине «права человека». Не то что в конце XIX века, даже сейчас, в начале XXI века, многие американцы понятия не имеют о том, кто такие филиппинцы, а многие школьники не могут указать на карте, где находятся Филиппины.

Там, где пытаются прикрыть политико-экономические интересы религиозным покрывалом, возникают цинизм, ханжество, лицемерие, и становится очевидной несовместимость религии и политики. Американский тео лог Хауэрвас, прочитав книгу Мадлен Олбрайт, деликатно заметил: «Очень трудно, хотя и возможно исполнять обязанности госсекретаря Америки... оставаясь при этом христианином» [21].  В данном случае более уместна метафора А. С. Пушкина из поэмы «Полтава»: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань» [22].

Похожий арсенал средств используется и сегодня. Только в роли христианмиссионеров от Бога наступают многочисленные фонды по «развитию демократии», «правам человека», огромная масса правозащитных организаций, щедро финансируемые Западом и которые пишут не только письма о нарушении прав туземцев Казахстана, но прежде всего являются источником информационного массива для подготовки и принятия решения по политико-экономической экспансии. «Мои фонды, – пишет Дж. Сорос, – внесли вклад в подготовку демократической смены режимов в Словакии в 1989-ом, в Хорватии и Югославии в 2000 году» [23].

ДУХОВНЫЕ ЧАДА

До XX века воспитание и обучение молодежи в основном было сосредоточено в руках священнослужителей, которые были хранителями традиций, обычаев, морали и нравственности. У них концентрировались законодательные положения, основанные на системе обычного права. Мораль и собственность, воспитание и нравственность были едины. Власть духовенства над душами была непререкаемой для того времени, когда экономическое развитие не потребовало повысить роль светского образования. Духовная сторона образования и воспитания отошла на второй план, что выразилось в отделении религии от государства.

Современные системные преобразования в обществе поставили на повестку дня проблематику «этики всеобщего блага», и в этом контексте возникла необходимость возврата к религиозным верованиям. Последнее десятилетие характеризуется повышенным интересом к религии во всех странах мира, обусловленных девальвацией морали и падением нравственности. Вопрос не в том, что люди начали думать об использовании возможностей иного мира. Вопрос в том, что во время экономических, социальных потрясений люди теряют почву под ногами, жизнь превращается в бесконечную череду драм, духовные ценности теряют свою значимость. Происходит переосмысление жизненной стратегии, и человек начинает искать ответ в тех ценностях, которые человечество вырабатывало в форме религиозных учений и, в целом, мировоззренческой философии. Популярными становятся азиатские верования – тенгрианство, синто, буддизм, индуизм, даосизм, Авеста и др. Христианство, хоть и начинает набирать силу, но уступает исламу в популярности. Так, по данным «Интерфакса», в Лондоне популярным стало имя Мухаммед. Всего, по оценкам экспертов, в мире проживает 15,0 млн. человек с именем «Мухаммед». Считается, что это имя дает веру в благополучие [24].

Американский исследователь Грегори Пол выяснил влияние массовой религиозности на общественное благополучие [25]. Оказалось, что чем выше религиозность населения, тем ниже уровень общественного благополучия, и наоборот, чем выше уровень общественного благополучия, тем ниже религиозность. Процент бедных в религиозных странах выше. Чем увереннее и спокойнее чувствуют себя люди в своем социальном положении и чем меньше они тревожатся за свое социально-экономическое положение, тем слабее потребность искать утешение и защиту в религии.

Бедность рождает религиозность. Этим пользуются не только религиозные объединения, направляющие свои усилия на возрождение духовности, но и различные секты, использующие религию для политических целей и в своих меркантильных интересах. Если в начале 1990-х годов в Казахстане насчитывалось около 700 религиозных общин, принадлежавших к нескольким религиозным направлениям, то в 2009 году количество объединений, представлявших 45 конфессий и деноминаций, составило свыше 4,0 тыс. [26]. Около 46 процентов сельского населения потенциально являются поставщиками духовных чад для религиозных сект. Молодежь бежит из села в город в поисках работы и возможности получить образование. В результате образуются пригородные массивы, как например, «Шанырак» в пригороде г. Алматы, где на протяжении нескольких лет люди самовольно захватывали земельные участки и обустраивались. Эти действия были неправомерны, но моральны. Государство могло поступить правомерно, выселив людей из незаконных участков, но эти действия были бы аморальными. Надо отдать должное государству, которое поступило морально, закрепив эти участки за проживающими.

Почти во всех городах мира в окрестностях нелегально ютятся тысячи молодежи, создавая очаги взрывоопасного социального напряжения, как например, в Париже в 2005 году, где окраины заселены выходцами из стран Северной Африки, или Берлин, на окраинах которого проживает турецкая диаспора. Большинство городских окраин США переполнены нелегалами из стран Латинской Америки и Мексики. Именно на окраинах городов зарождаются не только политически деструктивные силы, но откровенные банды, лишенные всякой морали и нравственных принципов.

Сегодня возрастает роль религии в международных отношениях. Поскольку она носит наднациональный и надгосударственный характер, то требуются усилия в международном масштабе, чтобы выработать этический кодекс общего блага для решения экономических, политических, социальных, экологических, духовных проблем человечества.

ЛИТЕРАТУРА

1. Древнеегипетская книга мертвых. Слово устремленного к Свету. М.: Эксмо, 2006, с. 259.
2. Авеста. Избранные гимны. Пер. с авестийского. Душанбе, 1990, с. 12.
3. Плано Карпини и Гильом Рубрук. Путешествие в евразийские степи. Алматы: ИД «Кочевники», 2003, с. 23–24.
4. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: Учебник. М.: Норма, 200, с. 83.
5. (Дао дэ цзин) Книга пути и благодати. М.: Эксмо, 2007, с. 39.
6. О философских основах предмета и метода экономической науки. СПб: НПК «Рост», 2008, с. 226–232.
7. Кант И. Критика чистого разума. М.: Эксмо, 2007, с. 1027.
8. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма-Ата: КРАМДС-Ахмед Яссауи, 1992, с. 184.
9. Материалы по казахскому обычному праву. Алматы: «Жалын»,  1998, с. 305.
10. Вергилий. Энеида. М.: Пушкинская библиотека: Aст, 2005, с. 199.
11. Гегель. Философия религии. В 2-х т. Т. 2. М.: РОССПЭН, 2007, с. 100.
12. Диоген Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1986, с. 86.
13. Лермонтов М. Ю. Соч. в 2-х т. Т. 1. М.: «Правда», 1988, с. 422.
14. Джекобе Джейн. Закат Америки. Впереди Средневековье. Пер. с англ. М.: «Европа», 2007, с. 39.
15. История Востока. Т. 1. Восток в древности. М.: «Восточная литература», РАН, 1997, с. 317, 617.
16. Апулей. Метаморфозы или Золотой осел. СПб: Азбука-Классика, 2003, с. 275.
17. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма- Ата: КРАМДС-Ахмед Яссауи, 1992, с. 185.
18. Вебер М. Избр. произведения. М.: Прогресс, 1990, с. 232.
19. «Казахстанская правда», 30 октября 2009 года.
20. Олбрайт М. Религия и мировая политика. Пер. с англ. М.: Альпина Бизнес Букс, 2007, с. 42.
21. Там же, с. 21.
22. Пушкин А. С. Поэмы. «Полтава». М.: Художественная литература, 1982, с. 227.
23. Сорос Дж. Мыльный пузырь американского превосходства. М.: Альпина Бизнес Букс, 2004, с. 128.
24. «Деловая неделя», 25 сентября 2009 года.
25. Капитал kz., 8 октября 2009 года.
26. «Деловая неделя», 2 октября 2009 года.