• Геополитика
• 22 Мая, 2017

Русская революция как часть мирового революционного процесса

Бахытжан Ауельбеков Причины, приведшие к русской революции, настолько слабо изу­чены и вдобавок ко всему искажены политической конъюнктурой, что по-настоящему мы только сейчас начинаем приближаться к пониманию ее смысла и сущности. Фатальное влияние на возможность объективного анализа всех факторов, которые привели к ней, оказал бездумно заимствованный с Запада взгляд на нее как на результат деятельности неких незначительных групп активных личностей, организованных в революционные партии и устроивших революционную смуту в угоду своим идеологическим установкам. В лучшем случае признается, что сама по себе революция назрела объективно, но указанные партии увели ее с правильного пути. Как должен выглядеть этот «правильный» путь не указывается, но подразумевается, что он должен был повторить путь развития западноевропейских стран. И можно только сожалеть, что столь несерьезную точку зрения нередко разделяют многие, вроде бы хорошо образованные люди, демонстрируя тем самым свою неспособность к широкому взгляду на глобальные явления, не замыкающиеся на одной стране или одном регионе. Думается, что от столь поверхностного взгляда на общемировые социальные процессы сегодня надо избавляться. Мы уже указывали на то, что в период «холодной войны» Западом были приложены огромные усилия, чтобы представить русскую революцию как некое отклонение от нормы, некую «ошибку истории». Именно эту точку зрения механически усвоили многие миллионы людей как на постсоветском пространстве, так и во всем мире. Таково уж свойство людской психики: далеко не каждый человек обладает устойчивостью к пропаганде, обычно он автоматически впитывает ее без малейшей попытки критического анализа. Да и вопрос этот не самый простой, и разобраться в нем не так-то легко, легче усвоить уже готовое мнение, не задумываясь, кем оно сформировано, с какой целью и зачем подсунуто. В результате люди начинают принимать искусственно внедренное в их сознание мнение за свое собственное. Это старо как мир. На самом деле, если бросить взгляд на историю человечества, то легко заметить, что революции в ней – явление отнюдь не исключительное, а вполне закономерное, в каком-то смысле, можно сказать, едва ли не заурядное, во всяком случае, происходящее довольно часто (с исторической точки зрения, разумеется). Однако именно это обстоятельство постоянно игнорируется авторами, пишущими о русской революции: они постоянно зацикливаются на ней одной, не замечая, что рассмат­ривать ее нужно в широком масштабе, в противном случае ее логика ускользает от понимания. Известный русский писатель и публицист Вадим Кожинов совершенно справедливо писал: «Революция – это всегда своего рода катаклизм, который так или иначе связан с бытием всего человечества и мировой истории в целом. И действительно, осмыслить его можно только в этом глобальном контексте. Между тем, взгляд многочисленных «толкователей», за редчайшими исключениями, словно бы прикован к нескольким десятилетиям России в ХХ веке» (Кожинов В. В. Россия. Век ХХ (1939 – 1964). М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002). Действительно, «толкователи», о которых говорил Вадим Валерианович, свели глобальный процесс именно всего лишь к нескольким десятилетиям в истории России и впали в недоумение: как все это объяснить и как понимать? Будучи не в силах осмыслить того, что произошло в ходе русской революции, они, выделив из общего ряда политических деятелей того периода личность одного человека, Сталина, стремятся ход исторического процесса объяснить его индивидуальной волей. Это даже звучит как-то нелепо, но такова их логика (или ее отсутствие?). Весьма печально, что такой примитивный подход к серьезной проблеме получил столь широкое распространение. Пожалуй, это говорит о деградации аналитических способностей этих самых «толкователей». «Сосредоточение, даже, если прибегнуть к современному жаргонному словечку, «заклиненность» на фигуре Сталина фатально мешала и мешает увидеть реальное движение истории в 1930-х годах… Во множестве сочинений этот революционный запал пытаются, по сути дела, целиком и полностью «сосредоточить» в личности одного человека – что являет собой не что иное, как культ Сталина «наизнанку» (раньше был один всесильный герой, теперь – один не менее всесильный антигерой)…» (Кожинов В. В., там же). Мы полагаем, что для того чтобы получить более ясное представление о закономерностях развития революционных процессов, нам следует ввести понятие «революционный период». Результатом революции, революционного процесса является создание нового общества, качественно отличающегося от общества предшествующего. В этом отличие революции от государственного переворота. Государственный переворот ведет всего лишь к смене правящего слоя в данном обществе, но социальное его устройство остается прежним. Ничего принципиально не изменилось, сменился только правящий режим. Все остальное – по-прежнему. Революция же преобразует само общество, создает новый социальный организм на месте предыдущего. Однако это новое общество, качественно отличающееся от предшествующего, возникает не сразу – требуется время, причем достаточно длительное, чтобы новорожденная общность сформировалась и стала устойчивой. Период, в течение которого формируется это новое общество, мы и назовем «революционным периодом». Революционный период не означает, что вот произошла революция, прошла гражданская война и этот период закончился. Не бывает такого, что сегодня было одно общество, а завтра – уже другое. Необходим длительный срок, чтобы сформировались новые социальные, экономические, правовые и иные структуры, служащие каркасом нового общества, его основой. В период своего формирования нарождающееся общество является крайне неустойчивым и уязвимым. Оно сталкивается с множеством проблем и не имеет ясного представления о выборе своего пути развития – это представление еще надо сформулировать и внедрить в массы. Кроме того, сохраняющиеся остатки общества уходящего сопротивляются отторжению себя, не желают исчезать в историческое небытие и стремятся изменить ситуацию в свою пользу, взять реванш. Каждая революция порождает свою контрреволюцию, это неизбежно, и революция побеждает далеко не всегда. Тяжелая, упорная и непримиримая борьба революционных (обновляющих социальную и экономическую структуру общества) и контрреволюционных (противодействующих этому обновлению) тенденций – основное содержание революционного периода (хотя и не единственное). Если взглянуть на историю человечества (а не отдельных стран), то легко заметить, что контрреволюция побеждала гораздо чаще, чем революция. Революция, как процесс создания нового общества, качественно отличающегося от общества предшествующего, побеждает только в конечном итоге, но на своем пути к победе ей не раз приходится терпеть поражения. В большинстве случаев победу празднует именно контрреволюция, чтобы в результате – в долгосрочной перспективе, в будущем – быть сметенной новой революционной волной. Процесс этот длительный, очень трудный, противоречивый и обычно сопровождается тяжелыми жертвами среди населения. Такова печальная закономерность развития революционных преобразований, что, однако, не дает основания отвергать их прогрессивную роль. Негативную роль тут играет контрреволюция, стремящаяся восстановить то, что восстановлению уже не подлежит и обречено на исчезновение самим ходом исторического процесса. «Революция – это насилие на службе у идеала. В этом у нее много схожего с контрреволюцией. Но с точки зрения истории, ошибка последней заключается в том, что она обращает свои взоры назад, стремится к старому. Но возвращение к прошлому возможно лишь на короткое мгновение. В долгосрочной перспективе действие имеет историческую значимость и продолжение только тогда, когда идет в том же направлении, что и историческое развитие, когда их скорости совпадают, а не тогда, когда делается напрасная попытка затормозить ход истории» (Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М.: Изд-во «Весь Мир», 2008). Создание и формирование нового общества, качественно отличающегося от общества предыдущего, – революционный период – процесс не простой. Он растягивается на десятилетия и захватывает жизнь как минимум двух поколений. Это период социальных катаклизмов, приливов и отливов революционной активности народных масс, период мучительного поиска новой траектории развития общества. Прежде чем выйти на эту новую траекторию развития, общество должно пройти через многие испытания и пережить немалые потрясения. Не за пару лет и не за пару десятилетий оформляется та социально-экономическая общественная конструкция, которая приобрела устойчивость, обеспечивающую ей стабильное функционирование и жизнеспособность, и уже уверенно движется по выбранному в революционный период пути, в определенном в этот период направлении… До новой революции. Поясним все эти соображения несколькими примерами. Первой в истории человечества буржуазной революцией является Нидерландская революция. В XVI веке, при испанском короле Карле V, Нидерланды (ныне Голландия и Бельгия) были присоединены к Испании. Уже в то время Нидерланды были едва ли не самой развитой страной Европы: крупные помещичьи хозяйства почти отсутствовали, дворянство было незначительно; достижения в промышленности и торговле этой страны имели мировое значение. В политическом отношении Нидерланды тоже шли впереди Европы. Страна представляла собой совокупность 17 провинций, каждая из которых имела самоуправление и свои собственные Штаты – органы управления. Главным законодательным органом Нидерландов являлись Генеральные штаты. Приобретя Нидерланды, Испания стала рассматривать их как источник пополнения оскудевшей казны. Перед угрозой полного разорения нидерландская буржуазия перешла в оппозицию испанскому господству. Устранение коренных национальных элементов от управления страной и их замена испанцами вызвали к жизни и дворянскую оппозицию. Чтобы привести нидерландцев к покорности, Испания прибегла к двум своим привычным средствам: инквизиции и военным расправам. В Нидерланды в 1566 году был направлен с сильным отрядом герцог Альба. Кровь народа, желавшего независимости, полилась рекой. За несколько лет было вынесено около 20 тыс. смертных приговоров, для небольшой страны с незначительным населением – колоссальная цифра. В 1572 году отряд морских гезов – пиратов, будучи изгнанным из английских портов, вынужден был высадиться в Нидерландах, на родной земле, чтобы запастись провиантом. А так как гезы были противниками Испании, народ увидел в этой высадке желанный толчок к восстанию. Оно началось почти мгновенно. Север страны перешел в руки восставших. Генеральные штаты назначили главнокомандующего и штатгальтера (главу государства) – принца Вильгельма Оранского. Война велась с переменным успехом многие годы. В 1648 году север Нидерландов (ныне Голландия) стал независимым. Здесь нужно отметить переход на сторону Мадрида Южных Нидерландов. В результате они остались в составе испанской монархии. Нидерланды разделились на семь северных провинций, образовавших Голландскую республику, и десять южных, сохранивших верность испанской короне. Борьба Нидерландов против феодальной абсолютистской Испании была в то же время и буржуазной революцией – она привела к созданию нового общества, качественно отличающегося от общества предыдущего, привела к созданию качественно новых социально-экономических отношений в Голландской республике. Главное воздействие на ход конфликта Нидерландов с Испанией революция оказала тем, что ликвидировала препятствия для развития голландского судоходства и торговли, что, в свою очередь, имело далеко идущие последствия не только для страны, но и для мировой торговли в XVII веке. Здесь революционный период растянулся на 80 с лишним лет – с 1566 по 1648 год. Революция то затухала, то разгоралась вновь. Годы вооруженной борьбы сменялись десятилетиями мира, но сам процесс нарастал неуклонно – от одной революционной вспышки к другой. При этом Нидерланды раскололись, условно говоря, на «белых» и «красных». И если семь северных провинций страны, в конечном счете, перешли к качественно новой структуре общества, то десять «белых» провинций юга предпочли остаться в старой социально-экономической исторической парадигме. Для них время качественных социально-экономических преобразований еще не наступило. Пример оставшихся под властью испанской монархии Южных Нидерландов (Бельгии) становится особенно показательным на фоне экономического роста и процветания Северных Нидерландов (Голландии). Бельгия превратилась в отсталую страну на целых два с лишним столетия, вплоть до начала промышленного переворота, когда большие запасы угля и железа позволили ей вернуться в число экономически передовых государств. Английская революция, вторая по счету буржуазная революция в истории, отсчитывается обычно с 1614 года. Проходила она во вполне религиозной внешней форме. Интересно вместе с тем отметить, что идеологическая оболочка Нидерландской революции совпала с оболочкой конфликта протестантизма и католической контрреформации. Напротив, идеологическая оболочка английской буржуазной революции середины XVII века, тоже религиозная по своему характеру, была уже отличной от идеологии религиозного конфликта с католицизмом (идеологической формой революции была борьба различных течений в протестантизме – англиканства, пресвитерианства, индепендентства, различных течений народной реформации). Общеизвестно, что, по определению Маркса, английская революция была первой революцией европейского масштаба. Вместе с тем, английская революция была последней европейской революцией, происходившей в религиозной форме. Можно сказать, что сама секуляризация (т. е. освобождение из-под контроля церкви и духовенства, из-под влияния религии, придание светского характера общественно-политической жизни во второй половине XVII века) еще происходила в религиозной оболочке. Она протекала как процесс освобождения церкви от несвойственных ей функций, как отделение от нее тех сторон жизни, которые относятся только к земной сфере интересов и занятие которыми способно удалить религию от ее истинной и высшей цели. Учение католической церкви о двойственности истины – религии и науки – превращалось в стремление представить религию безразличной к области науки. Такому стремлению были не чужды выдающиеся мыслители и ученые, являвшиеся живым воп­лощением этого процесса секуляризации – Декарт и Галилей, Гоббс, Локк и Ньютон. Примерно до середины XVII века в Европе явно преобладало отождествление интересов государства с интересами государя, помазанника божьего. Но для XVIII века характерно уже разграничение чисто династических и государственных интересов в собственном смысле слова, причем первые признавались, по существу, лишь в той мере, в какой они соответствовали вторым. Интересы государя уже не являются тождественными интересам государства. Процесс такого пересмотра доктрины легитимности государственной власти был запущен именно английской революцией. Заметим, к слову, что наряду с освобождением от религиозных покровов понятия «государство» нечто аналогичное происходит и с понятием «Европа». Исследователи установили достаточно точно период, когда в западном политическом лексиконе термин «Европа», как некое целое, полностью вытеснил прежние понятия «христианский мир», «христианство». Это время между 1680 и 1715 годами. Если ранее единичные упоминания о Европе в таком смысле можно обнаружить как редкое исключение, то с конца XVII века это понятие становится настолько обиходным, что редкий дипломатический документ обходится без его использования. В 1614 году английский парламент (точнее, нижняя палата парламента) был распущен королем досрочно, четыре его члена посажены в тюрьму. На напоминание о «правах парламента» король Яков Стюарт I отвечает, что прав нет, а есть только королевские милости, которые могут быть дарованы, а могут быть и отобраны. Это было началом конца абсолютной монархии в Англии. Бурные сцены сопровождают парламентскую сессию 1621 года. Король собственноручно вырывает из парламентских протоколов страницу с протестом, расправляется с вождями оппозиции. Особо памятной становится парламентская сессия 1628 года. Едва собравшись, парламент принимает «Петицию о праве», содержащую идею буржуазной конституционной монархии: никаких налогов без одобрения парламента; никаких арестов иначе, как по закону; отмена всякого рода чрезвычайных судов. Повод для нового открытого столкновения возник в 1640 году, после 11-ти лет беспарламентского правления. Исповедовавшая кальвинизм Шотландия воспротивилась попыткам короля Карла I навязать ей богослужение по англиканскому образцу. Сопротивление шотландцев переросло в военное столкновение. Английская армия терпела поражения, одно позорнее другого. Нуждаясь в деньгах, король собирает парламент, но снова, как 11 лет назад, сталкивается с его враждебностью. Следует новый разгон, на этот раз последний. После долгих раздумий Карл и его советники созывают в ноябре 1640 года новую сессию парламента. Ему суждено было стать «долгим». Используя благоприятный момент, Долгий парламент принимает к обсуждению билль о ликвидации епископата (прекрасно сознавая, что за этим последует столкновение с королем, придерживавшимся формулы «нет епископа – нет короля»), отнимает у короля Карла I командование армией, принимает закон об измене графа Страффорда, королевского фаворита, и добивается его казни. Устанавливается, что беспарламентское правление может продолжаться не более трех лет. В случае, если это правило игнорируется королем и его правительством, инициатива выборов переходит к шерифам, а если и последние бездействуют, – к населению. Таким образом, впервые в истории в конституции узаконивается – пусть в ограниченной сфере – право народного сопротивления правительственной политике. Летом 1641 года Долгий парламент разгоняет политические трибуналы абсолютизма. Законными судами объявляются суды «общего права» (и суд канц­лера). Провозглашаются независимость судей от короны и их несменяемость. Узаконивается, что никакой налог и никакие пошлины не могут быть взысканы без согласия парламента. В отчаянной попытке остановить революцию Карл I лично является в нижнюю палату с требованием выдачи лидеров оппозиции, но терпит неудачу. Заранее предупрежденные, они находят себе надежное укрытие в Сити, деловом центре Лондона. Тогда Карл оставляет Лондон и переселяется маленький Оксфорд. На его стороне остаются «верные» лорды, некоторая часть коммонеров (членов палаты общин), значительная часть офицерского корпуса. Возникают два одновременно действующих правительства – в Лондоне и Оксфорде. В предвидении гражданской войны парламент берет на себя исполнение правительственных функций (исполнительную власть). Он объявляет распущенной королевскую армию и создает армию парламентскую. Первые же бои с королевской армией (которая, понятно, не распустилась) выявили крупные недостатки в организации парламентских войск. Чтобы предотвратить поражение, была проведена военная реформа. Ополчения, созданные на местной основе, были распущены. Новые формирования стали набираться из солдат, принадлежащих к разным графствам. Создавалось единое командование. Вводились строгая дисциплина и ответственность военнослужащих перед военным судом. Для содержания армии и ведения войны вводилось повсеместное налоговое обложение. Образцом для новой армии послужил отряд, находившийся под командованием Оливера Кромвеля. В 1646 году Карл I вынужден был сдаться шотландцам, те переправили его парламенту. Сочтя войну и революцию оконченными, Долгий парламент, руководимый крайне правыми элементами (так называемыми пресвитерианами – денежными тузами Сити), выразил намерение избавиться от армии, пугавшей растущим в ее рядах радикализмом. В особенной степени пресвитериан пугал рост влияния «уравнителей» – левеллеров, вождем которых был Джон Лильберн, несгибаемый пламенный революционер. Не посягая на право частной собственности, левеллеры добивались формального равенства граждан независимо от их имущественного положения: равенства всех перед законом, равенства прав, всеобщего мужского избирательного права и пр. Их идеалом была демократическая республика. К этому времени руководящее положение в армии прочно удерживалось Оливером Кромвелем и его сторонниками в генералитете и офицерских советах. Все они были большей частью индепендентами, членами той политической партии, которая, отвергая консерватизм пресвитериан, не принимала также и левеллерской программы. Индепенденты были близки к интересам и воззрениям средних слоев буржуазии и свободного крестьянства. Свои названия пресвитериане и индепенденты получили от их позиций в очень остром для того времени религиозном вопросе. Пресвитериане хотели уничтожить официальную англиканскую церковь, с тем, чтобы заменить ее государственной церковью по шотландскому образцу. Предполагалось изменить церковное управление, упростить обряды и пр. Индепенденты так же, как и другие религиозные сектанты (их общим названием в Англии было – пуритане), хотели очищения англиканской церкви от последних остатков католицизма, отличались суровой приверженностью к писанию, но не шли далее некоторых незначительных изменений в ритуале богослужения и церковной организации. Их основные разногласия с официальной церковью касались главным образом морали. Они считали себя божьими избранниками и всякое свое действие толковали с позиции божьего предначертания, видели в нем то божье наказание, то божью милость. Все, во что они верили, считали ниспосланным свыше, своих врагов они признавали врагами Бога. Такая вера не связывала пуритан чисто религиозной деятельностью. С тех же позиций они толковали и свои политические интересы. Как только они считали их нарушенными, так неизбежным становилось сопротивление. Под религиозной оболочкой скрывалась весьма прозрачная политическая идеология. В конце концов, конфликт армии и парламента разрешился государственным переворотом. Ему предшествовало «Народное соглашение» между индепендентами и левеллерами. Оно заключало в себе целую программу действий: роспуск Долгого парламента; новые выборы с участием всех мужчин; равное представительство в парламенте от графств; равенство всех перед законом и т. д. В декабре 1648 года армия оккупирует Лондон. Полковник Прайд, действуя по поручению Кромвеля, производит насильственную чистку парламента. Из 90 «вычищенных» 40 человек было арестовано. В парламенте осталось 100 послушных армии депутатов. В том же декабре в палату был внесен законопроект о суде над королем, которого обвиняли в нарушении законов страны, в ведении войны против своего народа и пр. Лорды (то есть та часть верхней палаты, которая осталась в Лондоне) единодушно отвергли этот билль. Тогда нижняя палата принимает (4 января 1649 г.) резолюцию, примечательную как по теоретическому содержанию, так и по практическим результатам. Суть ее – в признании верховенства нижней палаты над верхней и над всеми властями вообще (в том числе и над королем). Осуществив некоторое давление, Кромвель добивается смертного приговора королю. 30 января 1649 года Карл I был казнен. Вслед за казнью Карла I последовала ликвидация палаты лордов и самой монархии. Англия стала республикой. «Народное соглашение» между индепендентами и левеллерами содержало в себе идею демократической республики. Но произошло как раз обратное. Индепендентское руководство в армии и парламенте (и сам Кромвель) опасалось дальнейшего развития революции и противилось ему. Последнее не отвечало их интересам. «Народное соглашение» было для Кромвеля тактической уступкой, но не действительной программой. Как только это вполне выяснилось, левеллеры разорвали отношения с Кромвелем и его сторонниками. Вслед за этим последовал арест Лильберна и других руководителей левеллеров. В поддержку Лильберна и «Народного соглашения» выступили армейские части. Четыре полка, стоявшие в Солсбери, подняли восстание. Кромвель подавил его, не стесняясь в средствах (тут невольно напрашивается аналогия с мятежом левых эсеров в Москве 6 июня 1918 г.). Разогнав Долгий парламент (1653 г.), Кромвель и его офицерский совет вырабатывают новую конституцию Англии, так называемое «Орудие управления». Конституция эта, столь странно названная, заключала в себе отрицание принципов «Народного соглашения». Признавалась законодательная власть парламента, сосредоточенная в одной палате. Ее годовая сессия должна была длиться не менее 5 месяцев, а беспарламентское правление не могло продолжаться более трех лет. Устанавливался равный для всех избирательный ценз, но он составлял 200 фунтов и потому отстранял от выборов подавляющее большинство населения. Парламент протектората не стал представительным органом народа. «Орудие управления» служило прикрытием полновластия одного лица, сосредоточенного в персоне лорда-протектора (покровителя) Англии. Конституция указывала его имя – Оливер Кромвель. В 1658 году Кромвель умер. А два года спустя, в 1660 году, произошла рес­таврация Стюартов. Сын Карла I – Карл II – обязался сохранить за новыми собственниками земли, конфискованные в свое время у роялистов, признать свободу вероисповедания, за исключением католического. Утвердившись на престоле, Карл II приказал выкопать из земли трупы «цареубийц», включая самого Кромвеля, и повесить их. Реставрация монархии повлекла за собой восстановление прежней избирательной системы, прежней палаты лордов, палаты общин, англиканской церкви и пр. В 1685 году после смерти Карла II на английский трон сел его брат Яков II, а еще через три года в Англии происходит так называемая славная революция. Яков был свергнут и бежал во Францию, а на его место был возведен штатгальтер Голландии Вильгельм Оранский, официально деливший трон со своей женой Марией (дочерью свергнутого Якова II). Коронация Вильгельма произошла в 1689 году. И тогда же им был подписан акт (Билль о правах), который сделался юридической основой английской конституционной монархии. Этот акт был одновременно и договором между королем и английскими правящими классами. Известен он как «Билль о правах». Именно этот момент в английской истории можно считать завершением революционного периода в Англии. Таким образом, революционный период в Англии растянулся на 75 лет – с 1614-го по 1689-й год. Он включал в себя почти тридцатилетнюю борьбу между парламентом и королем, гражданскую войну, казнь короля, мятеж левеллеров, государственный переворот, диктатуру Кромвеля, реставрацию Стюартов, «славную революцию», приглашение на трон Вильгельма Оранского и, наконец, принятие «Билля о правах». Три четверти века Англию трясло так, что рушились все основы прежнего феодального общества, а сколько народу погибло за этот период, никто толком не может подсчитать до сих пор. Ясно одно: в течение десятилетий страна буквально захлебывалась от крови. Великой французской революции в мире посвящена огромная литература. Все изучали ее еще в школе, поэтому мы скажем о ней очень коротко. К началу революции на 26 миллионов французов приходилось 270 тыс. привилегированных – 140 тыс. дворян и 130 тыс. священников, всего 1 процент населения. Им принадлежало 3/5 французской земли – в два раза больше, чем 23 миллионам крестьян, ее возделывавших. Ни духовенство, ни дворянство не платили налогов, а если и платили, то ничтожную сумму. В Шампани, например, из полутора миллионов ливров подушной подати дворяне вносили 14 тыс. Основная масса налогов и сборов – а их насчитывали до семи тысяч – падала на крестьян. Из 10 французов 9 голодали или были на грани голода. Государственный казначей Ла-Брюер писал: «Встречаются некоторые одичалые животные... рассеянные по деревням. Грязные, бедные, сожженные солнцем, они прикреплены к земле, которую царапают с непобедимым упорством. Они одарены чем-то вроде членораздельной речи, и когда они распрямляются, то видишь перед собой человеческое лицо, и действительно – это люди. О том же пишет губернатор Дофинэ: «Большинство населения питается одними кореньями и желудями. На ночь они укрываются в землянках, где живут, питаясь хлебом, водой и кореньями». Не лучшим было положение рабочих. Проводя по 14 – 15 часов у станков (в мануфактурах), они едва зарабатывали по 25 – 30 су в день. На эти деньги можно было купить 10 фунтов хлеба, считая по 3 су за фунт. Когда цена хлеба подскакивала до 5 су, наступал настоящий голод. А ведь нужно было не только кормиться. Французская революция, как известно, отсчитывается с момента взятия Бастилии 14 июля 1789 года. Падение Бастилии пробудило французскую деревню. Помещичья собственность насильственным путем переходила в руки крестьянства. Крестьяне сжигали дворянские замки, врывались в податные учреждения, уничтожали налоговые документы. Против восставших была брошена армия. Пленных вешали без суда. Но успокоения не было. Становилось все более ясно, что старому порядку пришел конец. Дальнейшее известно: провозглашение Учредительного собрания; жирондистский Конвент; якобинская диктатура; революционный террор; казнь короля; правление Директории; государственный переворот Наполеона I в 1799 году, Первая империя; падение Наполеона и реставрация Бурбонов в 1814 году; возвращение Наполеона, бегство короля, Ватерлоо в 1815 году; революция 1830 года; революция 1848 года, провозглашение Второй республики; государственный переворот Наполеона III в 1851 году, Вторая империя в 1852 году; поражение в войне с Пруссией и провозглашение Третьей рес­публики в 1870 году; Парижская коммуна в 1871 году… В течение 80-ти лет Франция содрогалась в конвульсиях социальных катаклизмов – каждые 15–18 лет или очередная революция, или государственный переворот! И только после восьмидесятилетнего периода всех ужасов и кошмаров революционного периода страна вышла наконец на устойчивую траекторию развития. Войну американских колоний за независимость (1776 – 1783) сами американцы считают революцией, что совершенно верно, поскольку начатый тогда процесс закончился созданием нового общества, качественно отличающегося от общества предшествующего. Однако процесс этот был очень непростым, противоречивым и достаточно длительным. В июле 1776 года представители 13 колоний, собравшись в г. Филадельфия, составили и обнародовали «Декларацию независимости Соединенных Штатов». Декларация произвела огромное впечатление в Европе. Она была манифестом народного восстания против «законного» правительства и содержала в себе тот круг идей, который французское Просвещение сделало оружием в борьбе против феодализма. Перечислив разного рода злоупотребления короля Англии и его правительства, Декларация заявила, что «угнетенный народ имеет право на восстание». Высшая власть заключена в народе («народный суверенитет»), и только народ решает, какое правительство соответствует его интересам. Исходя из всего этого, Декларация объявляла об уничтожении политической зависимости колоний от короля и правительства Велико­британии. Война между Англией и ее колониями в Америке стала неизбежной. Она ликвидировала пережитки феодализма в американских колониях, насажденные в свое время Англией, феодальные формы землевладения, «частнособственнические» формы управления некоторыми колониями (например, Пенсильванией), майорат и пр. Основной движущей силой революции, главными элементами революционной армии явились фермеры, ремесленники и рабочие. Руководство революцией находилось, что как раз и характерно для ее коренных задач, в руках блока купцов и фабрикантов Севера, с одной стороны, и плантаторов Юга – с другой. В конечном итоге, по соглашению, подписанному в Версале в 1783 году, Англия вынуждена была признать независимость американских колоний. Не всем у нас, однако, известно, что далеко не все колонисты поддерживали идею независимости. Значительная их часть с оружием в руках выступила на стороне английской короны, их называли «лоялистами» (loyalists). Лоялисты – это были, если хотите, американские «белые», именно они стали самыми жестокими и непримиримыми противниками сторонников независимости колоний. После победы колонистов они подверглись жесточайшим репрессиям и вынуждены были бежать в Канаду, но вскоре им вновь пришлось воевать с американскими революционерами. После Французской революции Англия оказалась в конфликте с наполеоновской Францией. А США торговали с врагом – французами. В ответ британцы начали перехватывать американские суда. Кроме того, они подбивали индейцев нападать на американских поселенцев и снабжали их огнестрельным оружием. Американские «ястребы» (это выражение появилось именно тогда) в США стали требовать ответных мер. Но на море Штаты не в силах были тягаться с мощным британским флотом. Зато под боком лежала Канада – английская колония. В Конгрессе зазвучали вполне откровенные речи, что надо бы Канаду захватить, а англичан выгнать. 18 июня 1812 г. США объявили Англии войну, после чего вторглись в Канаду, захватили Йорк (Торонто), сожгли его и разграбили. Английские части в союзе с канадским ополчением и местными индейцами быстро вышвырнули янки обратно и на плечах отступающего противника сами вошли на территорию США. И здесь опять самыми жестокими и непримиримыми врагами американцев были «белоэмигранты» – окопавшиеся в Канаде лоялисты, горевшие жаждой мести и желавшие свести счеты с революционерами. 24 августа 1814 года англичане внезапным рейдом взяли столицу США – Вашингтон, где сожгли Белый дом, Капитолий, Библиотеку Конгресса и ряд других правительственных зданий. Англичане пробыли в Вашингтоне 26 часов. К вечеру разразилась гроза, дождь потушил пожары. Англичане покинули город и двинулись на Балтимор. После этого война обрела для США совсем другой смысл. Началась массовая запись в армию. Противостояние зашло в тупик. В результате 24 декабря 1814 г. стороны подписали в Генте (Бельгия) мирный договор. «Партия закончилась вничью», без чьих-либо территориальных потерь и приобретений. Сейчас эту войну в Штатах называют Второй войной за независимость. Но до стабильности и устойчивости молодому, но уже агрессивному государству было еще далеко. По окончании войны за независимость множество энергичных людей устремились на американский Запад в надежде колонизировать земли, принадлежащие индейским племенам Америки. Туда же хлынул поток эмигрантов из Европы. Правительство США поощряло это движение. Когда население той или иной колонизируемой области достигало некоторой достаточной цифры, конгресс давал ей автономию, а спустя некоторое время – право выработать собственную конституцию, сделаться «штатом». Штаты возникали и в результате отделения (Западная Вирджиния) или захватов (так возник штат Техас). Соответственно увеличивалось число членов конгресса. Существование рабовладельческой системы на Юге противоречило интересам буржуазного Севера. Колонизация свободных земель на Западе вызывала острый недостаток рабочей силы в северных промышленных штатах. Чтобы удержать рабочие руки на восточном берегу Атлантики, приходилось поддерживать на относительно высоком уровне заработную плату. Нужны были прибыли, и получение их связывалось с введением достаточно высоких таможенных тарифов, способных защитить американскую промышленность от конкуренции промышленности европейской, особенно английской. Но южные штаты – покупатели товаров – не хотели их удорожания и решительно противились тарифам. Это только одно из противоречий, а было их немало. Тревожили неуклонное распространение рабства за пределы его старых границ и рост абсолютной численности рабов. Плантатор Тумбс, рабовладелец, угрожал: «Если не произойдет большого увеличения рабовладельческой территории, то через 15 лет придется разрешать рабам убегать от белых или же белые должны будут убегать от рабов». Рабочие, кроме того, справедливо опасались проникновения дешевого труда негров в промышленность; фермеры видели в плантаторах злейшего конкурента, с одной стороны, и расхитителя свободной, еще незанятой земли – с другой. Борьба между Севером и Югом, писал в те годы Маркс, была не че