• Геополитика
• 24 Апреля, 2015

Саудовская Аравия – королевство нефти

Бахытжан Ауельбеков

Часть II

В наши дни Королевство Саудовская Аравия является крупнейшим игроком на мировом рынке нефти. Соответственно, ее политика в этой сфере оказывает колоссальное влияние на ход экономических процессов на всей планете. Внимание к этому государству исключительно велико во всем мире. Трудно, просто невозможно представить себе современную мировую экономику без этого королевства. Однако путь Саудовской Аравии к нынешнему «нефтяному могуществу» был довольно долгим и непростым.

Как мы указывали в предыдущей части настоящей публикации, поиски нефти в Саудовской Аравии начались только в начале 30-х годов ХХ века. Случилось это после того, как король Абдул Азиз бин Абдул Рахман бин Фейсал аль-Сауд стал испытывать определенные финансовые затруднения. Советник короля, принявший ислам крупный британский ученый-востоковед Джек Филби, отец знаменитого советского разведчика Кима Филби, посоветовал ему пригласить иностранных геологов, чтобы они провели в Аравии геологоразведочные работы. Он был уверен, что Аравийский полуостров богат минеральными ископаемыми. Любопытно, что в то время короля гораздо больше интересовал вопрос нахождения подземных источников воды в своем государстве, нежели обнаружение возможных запасов нефти. Заняться всеми этими вопросами король поручил Джеку Филби.
Американский горный инженер Карл Твитчелл, приглашенный для изучения потенциала запасов артезианской воды в Аравийской пустыне, проведя изыскания, ничем не смог порадовать своего нанимателя: воды не было. Однако он же сообщил о некоторых обнадеживающих результатах разведки в Эль-Хасе, в восточной части страны, которые указывают на наличие нефти. Затем в мае 1932 года американская нефтяная компания «Стандард Ойл оф Калифорния» («Сокал») нашла нефть в Бахрейне, вследствие чего значительно выросла привлекательность Эль-Хасы. Возникло предположение, что нефть в Бахрейне и возможная нефть в Эль-Хасе представляют собой одно месторождение. «Сокал» выразила свою готовность провести поисковые работы и в Саудовской Аравии. Представителем «Сокал» был ее юрист Ллойд Гамильтон. К проекту подключилась и фирма «Ирак Петролеум Компани», направившая туда своим представителем Стивена Лонгригга, бывшего британского чиновника в Ираке, который, в сущности, представлял также интересы и Англо-персидской компании, еще одну заинтересованную сторону.
(Англо-персидская компания, созданная еще в 1909 году, впоследствии была переименована в Англо-иранскую компанию, а в 1954 году сменила название на «Бритиш Петролеум» – так называлась дочерняя компания, которую она приобрела еще во время Первой мировой войны; сегодня «Бритиш Петролеум» является одним из крупнейших нефтедобывающих гигантов.)
Между двумя фирмами – британской и американской – началась борьба, и тут многое, если не все, зависело от позиции Джека Филби. В свою очередь Филби крайне неодобрительно относился к политике Великобритании на Ближнем Востоке, а преданность сохранял только своему королю Ибн Сауду и отстаивал только его интересы. Британцы тогда этого еще не подозревали, что позволяло королевскому советнику обыгрывать всех, вводя их в заблуждение. Им и в голову не приходило, что англичанин Филби может играть против английской фирмы именно потому, что она английская. На самом деле главным для Филби было заключить наиболее выгодный контракт для своего монарха.
В ходе переговоров было очевидно, что главной целью Саудовской стороны являлось получение большой предоплаты. «Было бы неправильным с моей стороны поддерживать в вас надежду, что можно закрепить за собой концессию без значительного вознаграждения, – писал Филби в «Сокал». – Главное, что правительство Ибн Сауда – крупный должник и не может выполнить свои обязательства перед своими кредиторами. Его единственная надежда расплатиться основана на возможности заложить потенциальные ресурсы».
Позиции двух западных групп резко расходились. В то время как «Сокал» была заинтересована в получении концессии, «Ирак Петролеум Компани», за которой стояла Англо-персидская компания, была настроена иначе. Лонгригг конфиденциально сообщил Филби, что «нефть им больше не нужна, поскольку они в Иране и Ираке нашли ее уже так много, что не знают, что с ней делать. В то же время они жизненно заинтересованы в том, чтобы не допустить к ней конкурентов». Итак, действия «Ирак Петролеум Компани» были скорее профилактическими, нежели изыскательскими. К тому же Англо-персидская компания продолжала скептически относиться к нефтяному потенциалу Эль-Хасы и не собиралась делать в Саудовской Аравии какие-либо крупные вложения. Задача Лонгригга, как он объяснял британскому послу, состояла в том, чтобы «не купить кота в мешке, заплатив кучу денег за право добывать нефть с большими трудностями».
Несмотря на то, что темп переговоров все больше обескураживал их участников, непроницаемый Филби ловко играл множество ролей – работал платным представителем «Сокал», являлся советником Саудитов, инструктировал «Ирак Петролеум Компани», служил доверенным лицом Лонгригга и время от времени, беседуя с различными нефтяниками, ненароком ронял ту или иную фразу короля, сказанную во время их последней поездки в Мекку. Филби занимала не только нефть: он активно добивался монополии на ввоз автомобилей для саудовского правительства и создания компании по перевозке паломников в Мекку, занимался организацией радиовещания в стране.
«Сокал» предлагала лишь пятую часть того, что просили саудовцы. В начале апреля 1933 года один из руководителей «Сокал» сообщал Филби о «тупике, в который зашли переговоры»… Нефтяные ресурсы страны практически неизвестны, и для компании было бы верхом безрассудства тратить крупные суммы до обследования геологии региона. Компании не приходилось слишком беспокоиться по поводу «Ирак Петролеум Компани» и Англо-персидской компании – они готовы были дать меньше, чем предлагала «Сокал». Филби посоветовал Лонгриггу: «Можете собирать вещи, американцы предлагают намного больше вашего». Так Лонгригг и поступил, внезапно уехав и оставив поле битвы за «Сокал». Филби уговаривал американцев и саудовского министра финансов Абдуллу Сулеймана достигнуть «разрядки», означавшей предложение более значительных сумм со стороны «Сокал».
К маю 1933 года окончательный проект договора о концессии между «Сокал» и Саудовской Аравией к удовольствию короля был готов. После официального обсуждения на тайном совете Ибн Сауд сказал министру финансов Абдулле Сулейману: «С Богом! Подписывай». Соглашение обеспечивало немедленную выплату 35 тыс. фунтов стерлингов золотом (175 тыс. долларов) – 30 тыс. фунтов в качестве ссуды и 5 тыс. авансом в счет роялти за первый год. Через 18 месяцев предполагалась выдача второй ссуды в 20 тыс. фунтов (100 тыс. долларов). Всю ссуду надо было возвращать только из причитавшейся правительству арендной платы. Кроме того, компания предоставляла еще одну ссуду в 100 тыс. фунтов стерлингов золотом (500 тыс. долларов) по факту обнаружения нефти. Концессия действовала в течение 60 лет и охватывала территорию в 360 тыс. кв. миль. 
29 мая 1933 года договор был подписан. Ибн Сауд получил весьма крупные суммы. Король и его министр финансов настояли также на условиях, вынуждавших «Сокал» вести работы как можно быстрее.
Оставалась одна проблема – где взять столько золота? Поскольку Америка только что отказалась от золотого стандарта, попытки «Сокал» получить его прямо в США были отклонены помощником секретаря казначейства Дином Эйксоном. В конце концов лондонский офис Поручительского трастового фонда по поручению «Сокал» получил 35 тыс. золотых соверенов на королевском монетном дворе. Их в семи ящиках отправили на корабле в Саудовскую Аравию. Позаботились даже о том, чтобы на монетах был отчеканен английский король, а не королева Виктория, поскольку опасались, что в условиях патриархата в Саудовской Аравии монеты с ее изображением обесценятся.
Получение концессии американской компанией с неизбежностью меняло картину политических интересов в регионе. Когда Джек Филби сообщил британскому послу сэру Эндрю Райану о получении концессии «Сокал», тот стоял, «словно громом пораженный, и лицо его выражало одновременно гнев и разочарование». Филби, всегда критически относившийся к британской ближневосточной политике, получил огромное удовлетворение. 
Конечно, проигрыш Великобритании означал выигрыш США, хотя Вашингтон осознал это не сразу. Несмотря на неоднократные протесты «Сокал», администрация Рузвельта отказывалась открыть дипломатическое представительство, повторяя, что в этом нет необходимости. Только в 1939 году посол США в Египте был аккредитован также и в Саудовской Аравии, а в 1942 году там открылась постоянная дипломатическая миссия с одним сотрудником.
Англо-персидская компания и «Ирак Петролеум Компани» очень скоро поняли, что скупость стоила им ошибки. Учредители «Ирак Петролеум Компани», обвиняя друг друга, решили, что это больше не повторится. В 1936 году группа получила концессию в Хиджазе, западной части Саудовской Аравии, простиравшейся от Трансиордании до самого Йемена. Условия предполагали намного более высокую плату, чем та, что значилась в договоре с «Сокал» трехлетней давности. Был только один минус: «Ирак Петролеум Компани» так и не удалось найти нефть в рамках этой концессии.
И только в марте 1938 года от «Сокал» пришли ошеломляющие новости: на глубине 4727 футов в «Скважине № 7» зоны Даммам обнаружено огромное количество нефти. Наконец почти через три года после начала бурения скважины «Даммам №1» Ибн Сауд и Саудовская Аравия были на пути к богатству. Единство королевства не зависело теперь от числа верующих, совершавших паломничество в Мекку.
«Сокал» спешила вести поиски в обширной пустыне, поисковая скважина на глубине 10 тыс. футов свидетельствовала о возможном наличии очень больших запасов нефти. В 1940 г. добыча достигла 20 тыс. баррелей в день. Перспективы казались все более радужными. Но тут вмешалась Вторая мировая война. В октябре 1940 г. итальянцы бомбили Дархан, хотя, очевидно, нацеливались на Бахрейн. Позднее, в январе 1941 г., в Рас-Таннуре начали строить небольшой нефтеперерабатывающий завод, который в июне того же года был остановлен. В соседнем Кувейте нефтедобыча тоже была прекращена из-за войны. В соответствии с распоряжениями правительства союзников все скважины в Кувейте залили цементом и тем самым вывели из строя, поскольку существовали опасения, что они попадут в руки немцев.
И в Саудовской Аравии нефтедобыча была в основном прекращена, а большинство американских сотрудников отправились домой. Оставшаяся команда поддерживала добычу на уровне 12–15 тыс. баррелей в день как сырье для завода в Бахрейне. Но дальнейшие работы были заморожены. Однако по мере осознания мировым сообществом нефтяного потенциала Саудовской Аравии нефтяные ресурсы страны неизбежно должны были стать объектом более хитроумных и интенсивных политических игр, чем могли себе представить «Стандард оф Калифорния», король Ибн Сауд и даже Филби, впервые подавший королю мысль о подземном богатстве.
В течение 30-х годов Джек Филби процветал в Саудовской Аравии, продолжая географические исследования страны. Его антибританские настроения не утихали. В августе 1940-го года Джек, посетивший Индию, был арестован в Карачи на основании раздела 186 британского Закона об охране государства, как представляющий угрозу для безопасности Великобритании. Поведение Джека Филби было, как обычно, непредсказуемым. В 1939 году во время дополнительных выборов он баллотировался в парламент в консервативном округе Хайт, от британской народной партии, антивоенной группировки, пропагандировавшей фашизм и антисемитизм. Хотя Филби пользовался поддержкой как справа, так и слева, он проиграл, получив всего 576 голосов.
В начале войны отец Кима Филби пытался поступить на работу в британскую военную разведку в качестве специалиста по Арабскому Востоку, однако это место получил другой человек. Затем он ввязался в авантюру, пытаясь получить деньги для короля Ибн Сауда через сионистов: за 20 миллионов фунтов стерлингов им будет разрешено занять большую часть Западной Палестины. Трудно сказать, насколько был осведомлен об этом плане сам Ибн Сауд, поскольку позднее он охарактеризовал его как попытку подкупить его. Однако сионисты считали этот план реальным. Ожидая решения по этому плану и работая над другим, Филби косвенно участвовал в издании памфлета «Остановим войну!», который был подготовлен британским советом христианских поселенцев в Европе и привлек к себе внимание полиции.
В начале 1940 года Джек Филби возвратился в Саудовскую Аравию и информировал короля о ходе войны: немцы топят так много судов, что через 18 месяцев Великобритании придется сложить оружие. Возмущенный Стоунхьюэр Берд, советник-посланник Великобритании, информировал Лондон: 
«Точка зрения Филби, если говорить кратко, такова: союзники не должны были начинать эту никому не нужную войну, которая разоряет Саудовскую Аравию и губит весь мир. Их не могут победить, но и выиграть войну они не в состоянии. Союзникам придется заключить с Гитлером невыгодный для себя мир. Британская служба новостей мало уважает общественность, она фальсифицирует цифры потерь Великобритании на море. Это в высшей степени непристойно, если не опасно с его стороны высказывать подобные мысли, поскольку он общается с сирийцами, индийцами, иракцами, египтянами и американцами».
Самого Джека такие мысли лишь воодушевляли. Французскому дипломату он заявил, что чем быстрее немцы захватят Париж, тем будет лучше, поскольку это приведет к окончанию войны. На приеме в доме представителя одной нефтяной компании Джек Филби назвал передачи Би-би-си «вздором» и, по словам Берда, заявил, что собирается поехать в Индию и Соединенные Штаты для ведения антибританской пропаганды. Когда все это дошло до Лондона, власти решили арестовать Филби, как только он вступит на землю Индии.
И когда Филби появился в Индии, его сразу препроводили в полицейский участок в Карачи, официально обвинили в проведении деятельности, наносящей ущерб британской короне, и выслали в Ливерпуль. Там его посадили сначала в Уолтонскую тюрьму, а ноябре перевели в город Аскот в тюрьму «Миллз Серкус граунд». Друзья и бывшие коллеги Филби выступили в его защиту, доказывая, что, обычно выступая против правящего правительства, он никогда не был ни нелояльным, ни антипатриотичным по отношению к Великобритании.
Наконец, в феврале 1941 года дело Филби рассматривал консультативный комитет в составе трех человек: сэра Норманна Биркетта, адвоката, сэра Джорджа Клерка, дипломата, и сэра Артура Хейцельригга, судьи. Нужно было решить, продолжать ли его держать под арестом или освободить. Джек Филби знал этих людей. Большую часть слушаний он читал им мораль о недостатках британской внешней политики, особенно на Ближнем Востоке. Как заявил впоследствии Ким Филби, касаясь появления его отца перед этой «звездной палатой», «своими нравоучениями он заставил их сдаться». После семи месяцев нахождения в тюрьме Филби освободили и отправили в Уэльс, где он провел большую часть военного времени, работая над историей Саудовской Аравии доисламского периода и сочиняя памфлеты, стихи и книги «не для печати» и занимаясь политикой второго плана. 
Вернувшись после войны в Саудовскую Аравию, Джек Филби снова стал советником короля, предпринял новые изыскания, писал еще книги и прибыльно вел свой торговый бизнес в условиях послевоенного нефтяного бума. Вторая жена подарила уже немолодому Филби радость отцовства. Однако после смерти Ибн Сауда он взялся критиковать за мотовство его сына, нового короля Сауда. Филби изгнали из страны, но через несколько лет позволили вернуться. В 1960 году, во время поездки в Бейрут в гости к сыну Киму, который в то время находился в Бейруте, он заболел и попал в больницу. Человек, чья жизнь была столь насыщенной и «масштабной», дерзкой и эпатирующей, находился при смерти. Он очнулся лишь на мгновение, прошептал сыну: «Как надоело», – и скончался. На мусульманском кладбище в Ливане Ким распорядился сделать простую надпись на камне: «Величайший из исследователей Аравии».
В 1940-м году регион, включающий Иран, Ирак и весь Аравийский полуостров, давал менее 5% мировой нефти, а США – 63%. Однако отношение Америки к Саудовской Аравии и Ближнему Востоку менялось. Толчок к этому, как и 10 лет назад в начале 30-х годов, дало резкое снижение числа паломников в Мекку и очередной финансовый кризис в Саудовской Аравии. На этот раз не экономический спад, а война явилась причиной сокращения числа паломников. Положение усугублялось засухой и как результат – неурожаем. К 1941 году Ибн Сауд снова столкнулся с финансовым кризисом. Таким образом король был вновь вынужден обратиться за помощью к англичанам, в зоне политического влияния которых он действовал. 
Нефтяные компании не хотели больше давать взаймы под еще не добытую нефть, но им также не хотелось и рисковать концессией. Возможно, Вашингтон пришел бы на помощь. Были предложения оказать некоторую поддержку в рамках ленд-лиза, программы военной помощи. Но по решению конгресса помощь по ленд-лизу выделялась только «демократическим союзникам». К сожалению, Саудовская Аравия была королевством, а не республикой, и в отличие от, скажем, короля Англии Ибн Сауд не был конституционным монархом. Наконец после долгих споров президент США Франклин Рузвельт решил не предоставлять никакой помощи. «Скажите англичанам, – инструктировал он одного из своих помощников в июле 1941 года, – что я надеюсь, они позаботятся о короле Саудовской Аравии. Для нас это далековато».
Британия действительно пришла на помощь, предоставив помимо всего прочего около 2 млн. долларов только что отчеканенными монетами, и английские субсидии должны были значительно возрасти. Но американские нефтяники пытались внушить королю Ибн Сауду, что эта британская помощь на самом деле была американской, потому что Британия в свою очередь получала помощь из Америки. Это означало, объясняли нефтяники, что помощь реально поступает из США, только не напрямую.
Уроки Второй мировой войны, растущее экономическое значение нефти и привлекательность ресурсов Ближнего Востока – все это, в контексте углубляющейся «холодной войны» с СССР, способствовало пониманию важности доступа к нефти как главного элемента американской, британской и всей западноевропейской безопасности. Нефть становилась той точкой, в которой сходились международная политика, внешнеэкономические интересы, национальная безопасность и корпоративные интересы. Ближний Восток был ее фокусом. Компании быстро наращивали там добычу и заключали новые соглашения, чтобы упрочить свое положение.
Разработка нефтяных месторождений в Саудовской Аравии находилась в руках «Арамко», совместного предприятия «Сокал» и «Тексако». (В 1944 году «Касок», «Калифорния-Арабиан Стандард Ойл Компании», которой совместно владели «Стандард оф Калифорния» («Сокал») и «Тексако», поменяла свое название, и порядок слов стал другим – «Арабиан-Американ Ойл Компании», более известного как «Арамко».) 
Компания «Арамко» испытывала серьезные затруднения, причиной которых было само богатство, масштабы саудовских нефтяных месторождений, подразумевавшие громадную потребность в капитале и рынках. Из двух компаний «Сокал» («Стандард оф Калифорния») оказалась более уязвимой. «Тексако» была самым серьезным предприятием, создание которого было связано с открытием месторождения на Спиндлтопе в Техасе в 1901 году. «Сокал» же была региональной компанией, ее знали не очень хорошо. Начиная с Первой мировой войны, она потратила миллионы долларов на поиски нефти по всему миру. Однако результаты этих усилий были незначительны: два небольших месторождения в Ост-Индии и Бахрейне, а также солидный потенциал в Саудовской Аравии.
Арабская концессия была такой добычей, на которую калифорнийская компания и не смела надеяться. Компания получила великолепную возможность, но, как считал председатель совета директоров «Сокал» Гарри Кольер, это означало также серьезный экономический и политический риск. К 1946 году инвестиции «Стандард оф Калифорния» в концессию «Арамко» уже составили 80 млн. долларов, и было необходимо вложить еще десятки миллионов. Для выхода на европейские рынки «Сокал» и «Тексако» решили проложить трубопровод через пустыню от Персидского залива до Средиземного моря. Компании собирались выложить 100 млн. долларов, чтобы оплатить проект.
В 1950 году в Лондоне велись переговоры между представителями министерства финансов США и британскими должностными лицами. В ходе переговоров американцы отметили некоторые тенденции нефтяной политики Саудовской Аравии, влияние которых обязательно скажется на всем Ближнем Востоке. Требование саудовцев сводились к одному – Саудовская Аравия желала большей прибыли от концессии. Намного большей. Подобные претензии были присущи не только Садовской Аравии. В конце 40-х – начале 50-х годов нефтяные компании и правительства постоянно сражались за финансовые условия, на которых базировался послевоенный нефтяной порядок. Центральным вопросом было распределение ренты. Характер борьбы варьировался от страны к стране, но главная цель инициаторов была всюду одна и та же – перераспределить доходы самих нефтяных компаний и их налоговых отчислений в казначейства стран-потребителей в пользу стран-экспортеров нефти. На карту были поставлены не только деньги, но и власть.
Ибн Сауд и другие лидеры того времени, равно как и прочие наследовавшие им властелины, были последователями Давида Рикардо, фантастически удачливого биржевого маклера, жившего в конце XVIII – начале XIX века в Англии. (Помимо прочего он неплохо нажился за счет победы Веллингтона при Ватерлоо.) Еврей по национальности, Рикардо стал квакером, а затем членом палаты общин и одним из отцов-основателей современной политэкономии. Он и Томас Мальтус, друг и интеллектуальный соперник Рикардо, положили начало поколению последователей Адама Смита.
Рикардо разработал концепцию, которой предстояло стать основой борьбы национальных государств и «нефтяных компаний». Это было понятие «ренты», отличающееся от понятия «нормальной прибыли». Он основывал свою теорию на выращивании зерновых, но она применима и к нефти. Возьмем двух землевладельцев, один из которых владеет немного более плодородными землями, чем другой. Они оба продают зерно по одной цене. Но затраты того, у кого земля богаче, намного меньше затрат другого, владеющего менее плодородными землями. Последний, возможно, получает прибыль, но первый, тот, у которого земля плодороднее, получает не только прибыль, но еще кое-что – ренту. Его вознаграждение – рента – формируется за счет качественных особенностей его участка, а не как результат мастерства или усердной работы, она удивительным образом извлекается их щедрого дара природы.
Нефть – один из даров природы. Этот дар порождает ренту, которую можно определить как разницу между рыночными ценами, с одной стороны, и стоимостью затрат на производство – с другой, включая дополнительные расходы на транспорт, переработку и сбыт нефти и прибыль на капитал. Например, в конце 40-х годов нефть продавались по 2,5 доллара за баррель. Какой-нибудь седовласый оператор истощенной скважины получит не более 10% прибыли на свою нефть. Но на Ближнем Востоке баррель стоит всего 25 центов. Прибавим 50 центов – стоимость транспортировки, и 10 центов – прибыль на нефть, стоимостью 2,5 доллара за баррель. Разница составит приличную сумму – 1,65 доллара на каждый баррель ближневосточной нефти. Это и будет рента. Умножьте ее на объем производства, и деньги потекут рекой. И кто – страна-производитель, фирма или страна-потребитель, взимающая налоги – какую долю ренты получит? По этому основополагающему вопросу согласия не было. Все эти проблемы еще только предстояло решать. И тут главное слово принадлежало саудовскому министру нефти Абдулле Тарики.
Абдулла Тарики был сыном владельца верблюдов, водившего караваны между городами Саудовской Аравии и Кувейта. Его отец хотел, чтобы сын следовал теми же путями. Но способности Тарики были рано замечены, и его отправили в школу в Кувейте. Потом он 12 лет учился в Каире, где впитал националистические убеждения. Он получил стипендию, что дало ему возможность учиться в Техасском университете, где изучал и химию, и геологию, затем работал геологом-практикантом в «Тексако». Его взгляды на Америку сформировались в Техасе.
В 1948 году он вернулся в Саудовскую Аравию, став, пожалуй, первым саудовским технократом, получившим образование в Америке, и уж наверняка первым саудовцем, получившим как геологическое, так и химическое образование. У него и жена была американка. В 1955 году в возрасте 35 лет Тарики был назначен руководителем вновь созданного Директората нефтяных и горных дел. С самого начала он намеревался делать больше, чем просто получать статистические данные о нефти от «Арамко» и передавать их королевской семье. Он создал команду экспертов, включающую американского юриста и молодого саудовского технократа Хишама Назира, и приготовился бросить вызов не только основам концессии «Арамко», но и самим западным нефтяным компаниям.
В Тарики сочетались необычные качества – он был не только ярым арабским националистом, но и, критически относясь к семье, создавшей современную Саудовскую Аравию, служил этой самой семье, находясь на самом важном экономическом посту в королевстве. 
Вначале Тарики, известный как «красный шейх», задумал установить контроль над переработкой нефти и торговыми активами в качестве средства увеличения государственных доходов Саудовской Аравии. Он хотел создать Саудовскую нефтяную компанию, интегрированную «вплоть до станции технического обслуживания» в странах-потребителях. Он даже высказывал идею о прямой национализации «Арамко». Но к началу 1959 года его стратегия резко изменилась. Он внезапно решил, что контроль над ценами и добычей важнее, чем национализация и интеграция. Причиной изменения позиции явилось падение цен на нефть.

(продолжение следует)