• Время
• 31 Марта, 2025

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ДИСКУРС БОТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

В журнале «Мысль» в № 1, 2024 г. была опубликована статья Игоря Прохорова «Ботай в истоках цивилизаций и культур», которая, за исключением отдельных слов и предложений, оказалась практически заимствованной из монографии Аязбекова С. А. и Аязбековой С. Ш. «Человек и общество в Ботайской культуре: цивилизационный дискурс». – Астана, 2023. – 268 с. (Серия: «Цивилизации и искусство Великой степи»). В связи с нарушением авторских прав Аязбекова С. А. и Аязбековой С. Ш. редакция приносит свои извинения авторам монографии.
Инициатором написания монографии «Человек и общество в Ботайской культуре: цивилизационный дискурс» с применением цивилизационного подхода, опирающегося на междисциплинарную методологию, был известный ученый и археолог В. Ф. Зайберт, открывший Ботайскую культуру в 1980 г. на севере Казахстана. Финансирование данной книги осуществило Министерство культуры и информации Республики Казахстан, издавшее ее в рамках научной программы «Археологические научно-экспериментальные исследования на поселении Ботай и моделирование систем обеспечения, образа жизни и мировоззренческо-сакральных контекстов носителей Ботайской культуры». 
Предлагаем читателям отрывки из данной монографии. В ней Ботайская культура впервые представлена в своей цивилизационной сущности – как составная часть мировых цивилизаций синхронного и диахронного типа (Неолитической, Номадической и Оседлой), а также Тенгрианской локальной цивилизации – первой в ряду цивилизаций, созданных насельниками Великой степи.
Авторы монографии «Человек и общество в Ботайской культуре: цивилизационный дискурс» Аязбеков С. А. и Аязбекова С. Ш. известны читателям по книгам «Цивилизации Великой степи: философско-культурологический анализ (к проблеме начала)», «Культура и искусство Великой степи: цивилизационный контекст», «Картина мира этноса: Коркут-ата и философия музыки казахов» и другим исследованиям.
 

Скандарбек АЯЗБЕКОВ, академик, вице-президент Академии художеств РК, Почетный доктор философии, профессор Американского Дзен-колледжа при ЮНЕСКО
 
Сабина АЯЗБЕКОВА, академик Международной академии науки и высшего образования­ (Великобритания), академик Российской Академии естествознания, академик Академии ­художеств РК, профессор Казахстанского филиала МГУ имени М. В. Ломоносова, основатель нового научного направления «Цивилизационный классификатор Великой степи»

От хозяйственно-культурного типа – к цивилизационной общности
Открытие Ботайской культуры, выявление таких ее особенностей, как формирование скотоводческого, многоотраслевого и оседлого хозяйственно-культурного типа; тесная связь и взаимообусловленность природно-­экологических и социально-культурных аспектов, большая роль инновационных воздействий на гармонизацию систем жизнеобеспечения, – все это позволило В. Ф. Зайберту поставить вопрос о роли ботайцев в изменении и утверждении определенных экономических и социальных структур для всего Урало-Иртышского междуречья [Зайберт 2009]. При этом Урало-Иртышское междуречье исследователь рассматривал, с одной стороны, как природно-исторический регион, единство которого обуславливалось «определенными климатическими, ландшафтными, геолого-минералогическими, экологическими, гидрографическими условиями», а с другой – как хозяйственно-культурный тип. 
Особенность Ботайского хозяйственно-культурного типа состояла в том, что он «складывался на основе круглогодичного функционирования капитальных поселений с сочетанием хозяйственного основания отдаленных территорий, объединенных экологическими и экономическими условиями. В осенне-зимнее время на Ботае, Красном Яре, Васильковке население концентрировалось. В летнее время, наоборот, проходил отток в степные юго-западные районы, где ботайцы обитали на временных, часто долговременных поселениях и стоянках типа Кожый, Соленое озеро 1 и др. Миграция сопровождалась определенной специализацией и разделением труда» [Зайберт, 2020, с. 179–180]. 
Особая значимость изучения особенностей Ботайского хозяйственно-культурного типа определяется тем, что исследователю, на основе изучения его особенностей, удалось выделить близкие ему культуры и сообщества в периоды неолита и энеолита. Так, в неолитический период была отмечена общность Урало-Казахстанской, Атбасарской, Усть-Нарымской и других культур. Что касается энеолитического периода, то в данную эпоху особенности Ботайской культуры обуславливаются ее связями с Суртандинской, Кысыкульской, Терской и Усть-Нарымской культурами. 
Исследователь также обратил внимание на историческую общность Урало-Иртышского хозяйственно-культурного типа: от мезолитических локальных особенностей к культурам эпохи бронзы – Андроновской, Петровской, Алакульской, Федоровской и другим. Тем самым Ботайская культура была раскрыта в многообразных связях: хозяйственно-культурных, социально-экономических и исторических. 
Как полагал Виктор Федорович, следующий шаг в исследовании Ботайской культуры предполагает определение и научное обоснование ее цивилизационной сущности. Продвигаясь в этом направлении, В. Ф. Зайберт опубликовал три книги «Ботайская культура». Степная цивилизация восточной Евразии (Древние эпохи) [2003], «Ботай. Дала өркениетінің бастауында» [2011] и «Ботай» [2020], в которых степная цивилизация рассматривается как самовоспроизводящаяся, непрерывная, перманентная, автохтонная и перспективная, с ярко выраженной вертикальной зональностью, превышающей антропогенное воздействие обществ на окружающую среду. В этих книгах В. Ф. Зайберта степная цивилизация рассматривалась как грандиозное пространство, в котором возникли все хозяйственно-культурные типы и экономические модели – рыболовство, охота, скотоводство, земледелие, металлургия, градостроительство и др. 
Как отмечал ученый, рецензирование наших монографий «Цивилизации Великой степи: философско-культурологический анализ (к проблеме начала)» и «Культура и искусство Великой степи: цивилизационный контекст» укрепило его в необходимости дальнейших цивилизационных изысканий. Поэтому, предлагая нам совместное написание данной монографии, В. Ф. Зайберт видел конечную цель в обосновании цивилизационного статуса Ботайской культуры. К сожалению, нам так и не удалось исследовать данную проблематику совместно. Однако поставленная перед нами цель открыла новые возможности и определила новые задачи.
И сегодня, наконец, мы можем говорить о наличии цивилизационных признаков Ботайской археологической культуры и ее принадлежности к нескольким цивилизациям: к мировым – Номадической и Оседлой, существующих синхронно, а также к самой ранней локальной цивилизации Евразийского степного пояса – Тенгрианской цивилизации. 

Цивилизационные признаки Ботайской культуры

Вопрос о признаках цивилизации является одним из значимых в теории цивилизаций. С самого начала становления этой науки в той или иной мере к данной проблематике обращались многие исследователи. 
Одним из первых данное понятие использовал шотландский философ и историк Адам Фергюсон, причисляя к его признакам наличие общественных страт, городов и письменности [2000]. Концепцией А. Фергюсона активно пользовались Льюис Морган [1935] и Фридрих Энгельс [1961], причисляя к признакам цивилизации наличие социальной стратификации и классов, хозяйственной специализации, разделение труда, появление ремесленников и специалистов. 
Немецкий философ Освальд Шпенглер рассматривал цивилизацию как заключительную стадию развития любой культуры. Поэтому ее характерными признаками он определил развитие индустрии и техники, деградацию искусства и литературы, возникновение огромного скопления людей в городах-громадах, превращение народов в безликие «массы» [1993]. 
Значительный вклад в определение основных признаков цивилизации внес английский археолог Гордон Чайлд, выделив десять важнейших признаков: 1) появление городских центров; 2) возникновение классов, занятых вне производства пищи (ремесленники, торговцы, жрецы, чиновники и др.) и живущих в городах; 3) значительный прибавочный продукт, изымаемый элитой; 4) наличие монументальных культовых, дворцовых и общественных сооружений; 5) обособление правящих групп, наличие фиксируемой в археологических источниках резкой социальной стратификации; 6) появление письменности и зачатков математики; 7) развитие изысканного художественного стиля; 8) появление торговли на дальние расстояния; 9) образование государства; 10) взимание налогов или дани [Сhilde, 1950]. 
В 1958 г. в Чикаго (США) на дискуссии по вопросам цивилизации была обсуждена проблема сокращения признаков. Так, из списка Чайлда­ были выделены три основные характеристики: появление городов, письменности и монументальных сооружений [City invisible, 1960]. Еще один исследователь У. Адамс к числу характерных признаков цивилизации относит:­ 1) наличие развитой технологии; 2) хозяйственную специализацию; 3) производство предметов роскоши; 4) торговлю на дальние расстояния; 5) централизованное управление экономикой; 6) социальную стратификацию; 7) наличие городов или крупных административных центров; 8) развитые правовые институты; 9) постоянные армии, военные ведомства, специализация вооружений; 10) государственную форму правления; 11) религию олимпийского или монотеистического типа; 12) кодифицированную историю; 13) монументальную архитектуру и искусство [Adams, 1966]. 
А. Дж. Тойнби, несмотря на то, что шкала критериев классификации цивилизаций у него достаточно подвижна, к основным признакам относит только наличие религии и территориальный признак [Тойнби, 1991]. В теории цивилизаций важное место занимает концепция столкновения цивилизаций С. Хантингтона. По его мнению, центральными элементами цивилизации и культуры выступают религия и язык [2003, с. 80]. Мир классов и классовой борьбы, городов и городских цивилизаций, мир письменных традиций – эти признаки обнаруживаются в исследовании С. С. Аверинцева, В. П. Алексеева­, В. Г. ­Ардзинба и др., посвященном известным древним цивилизациям ­[Аверинцев и др. 1989].
Наиболее же широкий перечень цивилизационных критериев выделил известный российский исследователь Б. С. Ерасов, который полагает, что экономическим базисом цивилизации является сельское хозяйство, в социальной сфере важным критерием выступает моральный порядок, который обеспечивается самостоятельным социальным институтом (священники, храмы, государственные культы, социоморфное понимание сверхприродного мира). В интеллектуальной сфере к таким критериям относятся: расширение представлений о времени и пространстве, создание наук, наличие письменности и записи счисления, точное определение движений луны и звезд, времен года, познание тайн космоса, развитие математики и геометрии, порождение эстетических форм сознания [Ерасов, 1990]. 
Российский историк Э. Д. Фролов на основе анализа различных концепций выделил следующие критерии цивилизаций: общность геополитических условий, исконное языковое родство, единство или близость экономического и политического строя, культуры (включая религию) и менталитета [Фролов, 2006, с. 98–99]. С определенной долей вариативности исследуется набор признаков цивилизаций и в других концепциях [Oates, 1976; Массон 1976; Redman, 1978; Renfrew, 1972; Haas, 1982; Ламберг-Карловски, Саблов, 1992] и др. Исследование истории и культуры Древнего Востока не внесло существенных корректив в состав признаков цивилизации. Так, В. И. Кузищин выделяет шесть главных признаков цивилизации «как принципиально нового этапа всемирной истории: 1) создание производящего хозяйства, рационально организованной экономики, приносящей значительный прибавочный продукт, поступающий в распоряжение общества (вместо присваивающего и, следовательно, бесприбыльного первобытного хозяйства); 2) создание института частной собственности и владения имуществом, включая и землю, а следовательно, появление возможности концентрации богатств в руках одних и потери их у других. Это приводит к социальному расслоению прежде единой первобытной общины, появлению групп богатых и бедных; 3) появление особого органа, регулирующего социальные отношения и конфликты, а именно, института государства и права, в то время как в первобытных общинах отношения регулировались или по обычаям далеких предков, или произвольными решениями племенных старейшин; 4) появление города как хозяйственного, административного, военного и культурно-религиозного центра области или региона, как места концентрации материальных и интеллектуальных ресурсов региона, ума, энергии и предприимчивости его жителей. Город становится мощным организатором прогресса общества; 5) возможность монументального строительства, создание поражающих воображение сооружений: пирамид и храмов Египта, месопотамских зиккуратов, царских дворцов. Эти постройки стали яркой демонстрацией огромных возможностей рождающейся цивилизации, маневрирования ее запасами и трудовыми ресурсами; 6) создание письменности, т. е. системы графических знаков и символов, способных фиксировать и передавать потомству человеческую речь с содержащейся в ней информацией, накопленным в разных сферах жизни опытом. Изобретение письменности – это свидетельство рождения нового менталитета, гигантский скачок в области материальных и интеллектуальных возможностей цивилизации» [Кузищин, 1990]. 
Обозначенные концепции о признаках цивилизации свидетельствуют об их многообразии, что представляется закономерным процессом поисков интересов научных гипотез и истины многими выдающимися учеными, как в прошлом, так и на современном этапе. Важно и то, что при описании конкретных древних цивилизаций исследователи, как правило, оперируют всего 3-5 признаками. Об этом же свидетельствует также исследование Ч. Майзелса о цивилизационных признаках Египетской, Месопотамской, Индийской и Китайской цивилизациях [Maisels, 1999]. Все это дало основание Н. Н. Крадину сделать вывод о том, что «универсальных признаков государственности и цивилизации нет. Ни письменность, ни урбанизация, ни монументальная архитектура, ни иной критерий не являются обязательным признаком сложного общества с государственностью и цивилизацией» [2006, с. 196]. 
Стало быть, набор признаков для определения цивилизаций как сложных обществ является вариативным, зависящим от индивидуальных особенностей того или иного общества. Важно и то, что концепции признаков цивилизаций основываются преимущественно на цивилизациях оседлого типа, с наличием земледелия. 
Что касается исследования Ботайской культуры с точки зрения наличия в ней цивилизационных признаков, то нужно иметь в виду, что по своему доминантному типу, при известной доли оседлости, она является Номадической, а это значит, что можно предположить здесь несколько иной состав цивилизационных критериев. Каков же он? 
Структура нашего исследования основывалась на элементном составе цивилизации. Сопоставим его с археологическими признаками цивилизации, привлекая для этого различные концепции:
1. Исследование Ботайской культуры с точки зрения генетики показало важную роль в создании цивилизационной общности доминирование прототюркской гаплогруппы R1b и высокой доли миграционных процессов, характерных для кочевников. Стало быть, можно говорить о таком цивилизационном признаке, как этногенетическая общность. 
2. Данные лингвистов, основанные на глоттохронологии и лингвостатистических методах, обозначили широкое распространение в период энеолита на территории Евразийского степного пояса праалтайского языка в его прототюркской ветви. Это может свидетельствовать о таком признаке как языковая общность. Э. Д. Фролов обозначает этот цивилизационный признак как «исконное языковое родство» [2006], а С. Хантингтон полагает, что язык (наряду с религией) выступает центральным элементом цивилизации и культуры [2003, с. 80].
3. Развитые интеллектуальные формы деятельности в Ботайской культуре проявляются в познании о природных циклах, климате, ландшафте, гидрографии, фауне, флоре, почве, анатомии человека, астрономии, а также в таких видах практической и интеллектуальной деятельности, как селекция лошадей, трепанация черепа, создание календаря. Для ботайцев характерно развитое мышление, синтезирующее особенности мышления кочевых и оседлых народов. Это проявляется в таких его особенностях, характерных для кочевых народов, как космоцентризм, гармонизация, адаптивность и мобильность, созерцательность, гибкость, креативность, наблюдательность и интуиция, подмена понятий, обман, иносказательность, коллективизм, свободомыслие, коммуникабельность, символизм, логическое, критическое мышление. Оседлый образ жизни, имеющий, как правило, сезонный характер, обусловил такие особенности мышления, как практичность, системность, управление, координация, предсказуемость и планирование будущего. Эти развитые интеллектуальные формы деятельности ботайцев коррелируют с такими цивилизационными признаками, как разделение умственного и физического труда [Морган, 193; ­Энгельс, 1961]. Б. С. Ерасовым этот процесс обозначался как расширение представлений о времени и пространстве, создание наук, точное определение движений луны и звезд, времен года, познание тайн космоса [Ерасов, 1990]. 
4. Одним из важных (но не всегда обязательных) признаков древних цивилизаций является появление письменности [Сhilde, 1950; Renfrew, 1972; Oates, 1976; Массон, 1976; Redman, 1978; Haas, 1982; Аверинцев и др. 1989; Кузищин, 1990; Ламберг-Карловски, Саблов, 1992; Maisels, 1999; Н. Н. Крадин, 2006 и др.]. Известно, что в древних цивилизациях к ранним формам письменности относятся пиктограммы, идеографическое, символическое, иероглифическое письмо, в основе которых – не слоговое и фонетическое письмо, а знаки, которые могут обозначать отдельные предметы, явления или события. Такого рода письменность иногда обозначают как предписьменность, которая является ступенью к слоговому и фонетическому письму. Анализ праалтайского и прототюркского языков периода существования Ботайской культуры, представленный в Алтайском этимологическом словаре, показал наличие в нем терминологии, относящейся именно к такого рода письменности. Данная терминология подтвердилась артефактами Ботайской культуры, в которых имеются изображения, рисунки, символы и знаки, нанесенные на камень, кости животных и глину. 
5. Развитие изысканного художественного стиля [Сhilde, 1950], порождение эстетических форм сознания [Ерасов, 1990], единство или близость культуры и менталитета [Фролов, 2006], региональные стили искусства [Haas. 1982] – эти цивилизационные признаки обозначают высокий уровень развития культуры и искусства на достаточно протяженном пространстве. Исследование Ботайской культуры показало, что, будучи составной частью Евразийского степного пояса, она не является изолированной. Черты общности проявляются в ней при сопоставлении с культурами Северного Казахстана и Южного Зауралья, Поволжья, Северного Прикаспия и Восточной Европы. Наличие характерных особенностей, в особой мере проявляющихся в керамике, позволяет говорить о том, что Ботайская культура представляет собой региональный стиль. В Ботайской культуре обнаружены также украшения, скульптура, развитое орнаментальное искусство, что свидетельствует о ее изысканности и эстетических формах. 
6. Высокий уровень экономического развития ботайцев обусловлен наличием таких признаков цивилизации, как разделение труда [Энгельс, 1961], создание производящего хозяйства, рационально организованной экономики, создание института частной собственности и владения имуществом, включая и землю [Кузищин, 1990]. Причем, данное разделение имеет несколько форм. Так, Ботайская культура была включена в систему обмена между кочевыми и оседлыми племенами, для которых были характерны разные виды трудовых процессов. Сезонное деление на кочевой и оседлый тип жизнедеятельности, существующее в рамках данной культуры, стало основой развитой системы экономических отношений, формирования многоукладной системы с доминированием коневодства. Здесь была приручена лошадь, она стала товаром и приобрела значение денег, возникли поселения до 2-3 тыс. кв. м., процветало рыболовство, охота, собирательство, строились мастерские, осуществлялась добыча кремня и других пород, производились инструменты, керамика, использовались технологии каменной и костяной индустрии. 
7. В полной мере в Ботайской культуре проявился и такой цивилизационный признак, как появление торговли на дальние расстояния [Сhilde, 1950] или, как его называет Дж. Хаас, торговые сети большой протяженности [Haas, 1982]. Связано это с тем, что такой тип торговли, осуществляемой на значительные расстояния, мог возникнуть в древних обществах, в особой мере там, где была доместицирована лошадь. Особенностью торговых отношений в период энеолита было то, что они могли иметь обменный характер, в том числе и в форме обмена дарами. 
8. В Ботайской культуре обнаруживаются такие признаки цивилизации, как социальная стратификация, высокоразвитая ремесленная специализация [Renfrew, 1972], занятость вне производства пищи [Сhilde, 1950]. Эти признаки проявляются в трех основных типах захоронений: одиночного с высоким социально-политическим статусом, одиночного с сакральным статусом и коллективного, в котором сопровождающий заупокойный инвентарь крайне скудный. В целом, обнаруженные захоронения, артефакты и прототюркский язык, на котором говорили ботайцы, позволяют говорить о четырех-пяти, отличных друг от друга стратах: правитель – шаман – знать – скотоводы, ремесленники, торговцы – слуги и рабы. Это позволяет говорить о том, что Ботайская культура является сложно стратифицированным обществом. 
9. Образование государства является важным [Сhilde, 1950; Haas, 1982], но не обязательным [Renfrew, 1972; Массон, 1976; Maisels, 1999; Крадин, 2006] признаком цивилизации. Ботайская культура может быть отнесена к раннему типу предгосударственности [Claessen, Skalnik, 1979; Claessen, Skalnik, 1981]. Здесь, в поселении, функцию управления выполняет вождь; проявляются клановые связи, политические связи между поселениями, имеется управленческий орган совещательного характера (*geŋe – «совет») [АЭС]. 
10. Одним из признаков цивилизации выступает религия. Ее особая значимость в цивилизациях обосновывается Дж. Тойбни [1991], Н. Я. Данилевским [1991] и С. Хантингтоном [2003]. В Ботайской культуре ярко проявляет себя тенгрианство, что проявляется в существовании единого Бога Тенгри в праалтайском и прототюркском языках [АЭС], шаманизме, осуществляющем медиаторскую функцию единства миров, существовании тенгрианских культов – бессмертия, предков, коня, огня. Для Ботайской культуры характерны представления о бессмертной душе, перевоплощении, циклическом времени и трехмерном космическом пространстве. 
11. Одним из особенных признаков цивилизации, характерных для Ботайской культуры, является космизм. Космизм является одним из самых значимых характеристик мироощущения и миромоделирования кочевников Евразии, а потому картина мира этих народов неизменно, на протяжении тысячелетий, представляла собой космоцентрическую модель. Не случайным поэтому, является наличие календаря в этой культуре. Данный цивилизационный признак может быть коррелирован с определением Б. С. Ерасова, который определил его как «точное определение движений луны и звезд, времен года, познание тайн космоса» [Ерасов, 1990].
Итак, можно констатировать: в Ботайской культуре в той или иной мере обнаруживается целый комплекс цивилизационных признаков. К ним относятся: 
1) общность территории – Великая степь; 
2) этногенетическая и языковая общность; 
3) развитые интеллектуальные формы деятельности; 
4) наличие ранних форм предписьменности; 
5) эстетические формы сознания и, как следствие, развитие изысканного художественного стиля, единство или близость культуры и менталитета, региональные стили искусства; 
6) высокий уровень экономического развития, включающий разделение труда, создание производящего хозяйства, рационально организованную экономику, создание института частной собственности и владение имуществом, включая и землю; 
7) появление торговли на дальние расстояния; 
8) социальная стратификация, высокоразвитая ремесленная специализация, занятость части населения вне производства пищи; 
9) образование ранних форм государственности; 
10) наличие религии; космизм. 
Конечно, нельзя утверждать, что в Ботайской культуре этот набор цивилизационных признаков нашел свое ярко выраженное проявление. Некоторые из них находятся на стадии своего генезиса (ранние формы письменности и государственности), другие выражают себя опосредованно (к примеру, скот представлен и как товар, и как деньги), а третьи – достаточно четко раскрывают наиболее характерные особенности Ботайской культуры (общность культуры, наличие региональных стилей и религии). Однако ясно одно: само наличие таких признаков в археологической культуре может свидетельствовать о том, что данная культура не является изолированной, а является частью куда более широкого образования, нежели археологическая культура, – а именно: цивилизации. 
В связи с этим возникает вопрос: в какие цивилизации (мировые и локальные) входит Ботайская археологическая культура? 
Ответ на этот вопрос кроется, на наш взгляд, в специфике образа жизни ботайцев, в которой кочевой и оседлый образ жизни находятся как в сезонном чередовании, так и во взаимодействии их особенностей в рамках одной археологической культуры.

Ботайская культура в системе Номадической и Оседлой мировых цивилизаций

Генетические исследования ботайцев и их лошадей показали, что носители Ботайской культуры вели кочевой и оседлый образ жизни, при доминировании номадизма. Более того, исследование других сторон жизни ботайцев – языка, этногенеза, интеллектуальных форм деятельности, культуротворчества, экономики, потестарных отношений, особенностей формирование ранней формы государственности – также выявили эту особенность. 
Следует признать, что такая тенденция, с разной степенью проявленности, характерна для всей территории Великой степи, где взаимодействовали мир кочевья и оседлости, где сосуществовали части Номадической и Оседлой мировых цивилизаций. 

Номадическая и Оседлая цивилизации 

Эти мировые цивилизации представляют собой неразрывную пару синхронных мировых цивилизаций, распространенных на всех континентах, где проживает человек. В отличие от другой пары мировых цивилизаций – Востока и Запада, обусловленных разными культурно-историческими и географическими ареалами, Номадическая и Оседлая цивилизации могут сосуществовать в достаточно близких границах; их деление связано, прежде всего, с таким фактором, как экоприродная специфика, которая определяет возможности определенного образа жизни человека – кочевого или оседлого. Поэтому с глубокой древности Номадическая цивилизация была распространена на степных, полустепных и пустынных территориях, тогда как Оседлая цивилизация формировалась на территориях, где возможно было земледелие. 
Соответственно, деление мировых цивилизаций на Номадическую и Оседлую [Аязбеков, Аязбекова, 2021а] обусловлено, в первую очередь, средой обитания. Для оседлых народов – она более благоприятна и многообразна, поскольку ландшафт имеет неиссякаемые ресурсы жизнеобеспечения, предоставляя возможности для земледелия, тогда как для кочевников – это степь и пустыня. В результате такого деления географического ландшафта возникли два основных способа жизнедеятельности, что и привело к закреплению сущностных характеристик двух видов синхронных цивилизаций – Номадической и Оседлой. 
На внутрицивилизационную целостность номадического и оседлого мира обратил внимание итальянский медиевист Франко Кардини. Изучая роль кочевых народов Евразии в становлении европейского рыцарства, он заметил: «Оседлая цивилизация – это города, дороги, государственный аппарат, более разнообразное и полноценное питание, крепостные стены, пехота. Цивилизация кочевников – стойбища, тропы, племенная солидарность, невозможность наесться досыта, главным образом белковое питание и животные жиры, бесконечные расстояния, тесное общение с животными, и прежде всего с лошадью» [Кардини, 1987, с. 38]. 
С палеолитического периода закладывались особенности Номадической и Оседлой мировых цивилизаций, в рамках которых возникали локальные цивилизации. При этом, если Оседлая мировая цивилизация, в основе которой находилось земледелие, порождала пространственно ограниченные локальные цивилизации, то Номадическая мировая цивилизация, связанная со скотоводством, создавала пространственно обширные локальные цивилизации. 
Границы между Номадической и Оседлой цивилизациями могут быть весьма условны даже в одном историческом периоде, не говоря уже о том, что они менялись на протяжении всей истории их сосуществования и развития. Именно поэтому ареал распространения каждой из двух мировых синхронных цивилизаций – Номадической и Оседлой – не носит изолированный друг от друга характер, а во многих случаях может иметь взаимопроникающий и подвижный характер, в зависимости от природных изменений. Причем одновременно с формированием идентичности двух мировых цивилизаций на протяжении всего периода их существования прослеживается, с одной стороны, хозяйственная связь и глубокое духовное взаимодействие скотоводов и земледельцев. Высокий уровень взаимодействия во многом обусловлен и тем, что территориально они могли быть разграничены типами земель, пригодными как для земледелия, так и скотоводства, находясь при этом в достаточно близком соседстве.
Более того, анализ развития производительных сил общества показывает, что интенсивное развитие земледелия, приведшее оседлое общество к цивилизационному уровню развития, стало возможным лишь в условиях взаимодействия со скотоводством. В особой мере это проявилось в переходных зонах (к примеру, на территории Южной Сибири). 
Именно поэтому еще в древности взаимодействие кочевых и оседлых народов приводило к возникновению единого хозяйственно-экономического организма – смешанного скотоводческо-земледельческого типа. Следует заметить, что не всегда происходил товарообмен; со стороны кочевников зачастую он не ограничивался подорожной мздой, а осуществлялся в ходе разнообразных военных кампаний. Тем не менее, взаимодействие все же наиболее полно проявилось в торгово-экономической сфере, поскольку кочевничество стимулировало процессы товарообмена земледельческого производства, что способствовало расширению земледелия и использованию новых земель. 

Ботайская культура как ареал взаимодействия Номадической и Оседлой цивилизаций

В Ботайской археологической культуре степь распространяется только в его южной части, тогда как северная часть представляет собой лесостепь, занятую черноземами. Причем рядом с поселением Ботай и в его округе находится 10-12 га степного участка, который клином вторгается в реликтовый сосновый бор. Аналогичная ландшафтная ситуация характерна и для других поселений, входящих в Ботайскую археологическую культуру – Рощинское и Красный Яр, рядом с которыми непременно устраивались загоны [­Зайберт, 2009, с. 9-18, 285]. 
Такое достаточно близкое соседство двух типов земель во многом и послужило основной причиной ведения и кочевого, и оседлого типов хозяйствования. Важно также и наличие системы водоемов, состоящих из десятков озер и небольших рек. Это дало основание первооткрывателю Ботайской культуры В. Ф. Зайберту прийти к заключениям о том, что «эти участки представляли собой обширную экологическую нишу для занятий отгонным, пастбищным скотоводством и земледелием», а стабильность экологической ниши Иртышской долины вкупе с поздненеолитическими и энеолитическими находками «позволяют прогнозировать не только временные, но и круглогодичные поселения» [Зайберт, 2009, с. 39, 45]. 
Важным представляется и то, что оседлость становится одним из первоначальных факторов, способствовавших доместикации лошади. Как полагает В. Ф. Зайберт, процесс этот во многом стал возможен благодаря использованию навыков высокопродуктивного рыболовства, поскольку эта часть степной зоны изобиловала сетью водоемов, включая поймы рек. Именно навыки рыболовства, такие как возведение «запоров», «забоев», «тшупов», ловушек – «морд» и вентилей, а также круглогодично функционирующих малых замкнутых водоемов речной долины, создание «неприкосновенного» запаса, «склада» – все эти технологии и принципы ведения хозяйства были использованы в доместикации лошади. Сказались также и навыки загонной охоты, которая также, как и рыболовство, возникла в условиях оседлости. Речь идет о сооружении рядом с поселками искусственных загонов и использовании рельефа местности для задержания животных, а потому «идея содержания отдельных особей диких животных в загонах могла реализовываться только в среде оседлых рыболовов и охотников. Это был первый шаг, который подготовил выдающееся событие – одомашнивание лошади» ­[Зайберт, 2009, с. 262]. 
Процесс этот, когда люди переходили к оседлости, наблюдался еще в период мезолита, когда люди строили свои жилища рядом с разнообразными источниками воды, а в осенне-весенний периоды осваивали новые территории [Зайберт и др. 1981, с. 127-128]. 
Тенденция перехода кочевников к полуоседлому образу жизни обнаружилась уже в Атбасарской культуре. В книге «Атбасарская культура», посвященной результатам полевых исследований свыше 200 поселений и стоянок, В. Ф. Зайберт убедительно доказал, что уже в VII–V тыс. до н. э. в Приишимье в долинах рек и озер в небольших поселках проживали оседлые общины, которые создавали новые каменные и костяные орудия труда, занимались рыболовством, охотой и собирательством. Обращается внимание и на то, что в этом районе существовали и сезонные пастбища [Зайберт, 1992]. В этой связи представляется, что население и Атбасара, и Ботая вело преимущественно кочевой образ жизни, а в самих поселениях велась торговля, развивались ремесла, останавливались путники. Здесь могла быть также и ­зимовка. 
Вспоминаются в этой связи также более поздние традиции гуннов и монголов, когда в поселениях круглогодично оставалось население, не обладающее необходимым скотом и животными – средствами передвижения: лошадьми, быками или верблюдами. Кстати, такая же тенденция наблюдалась и среди бедуинских племен. 
Синтез кочевого и оседлого типов хозяйствования, где начало продуктивной экономики было обусловлено скотоводством, наблюдается на Урало-Иртышском междуречье уже в атбасарском обществе (VIII тыс. до н. э.). Для него характерны поселения до 2-3 тыс. кв. м, рыболовство, охота, собирательство, мастерские, добыча кремня и других пород, производство инструментов, керамики, технологии каменной и костяной индустрии, меновая торговля, приручение домашних животных. Как и в появившейся несколько позже Ботайской культуре, в Атбасарской культуре существовала многоукладная система экономики с доминированием коневодства, сочетанием присваивающих и экстенсивных форм развития хозяйства, с оседлым и подвижным образом жизни, взаимосвязью различных хозяйственных и производных укладов, специализацией и разделением труда [Зайберт 1992; Зайберт 2009]. 
С другой стороны, масштабные трансконтинентальные миграции, послужившие причиной геномной многоукладности, стали возможны благодаря доместикации лошади. Стало быть, можно предположить, что этот процесс охватил Евразийскую степь значительно ранее существования Ботайской культуры. Из этого следует, что Ботайская культура может представлять собой не первоначальный этап генезиса кочевого и оседлого образов жизни, а быть важным этапом развития и Номадической, и Оседлой мировых цивилизаций. Представляется в этой связи, что именно этот фактор – взаимодействие кочевого и оседлого образа жизни – и послужил «Ответом» на «Вызов» природной среды, объединившей ареалы степи и леса, что и послужило той отправной точкой, которая и привела к зарождению Тенгрианской локальной цивилизации.

Ботайская культура как составная часть Тенгрианской локальной цивилизации

Многие исследователи древних цивилизаций – Дж. Тойбни [1991], Н. Я. Данилевский [1991], С. Хантингтон [2003] и др. – утверждают, что наиболее важным признаком цивилизационного развития обществ все же является религия. 
Доминирование религиозных представлений в создании цивилизационной целостности – явление, достаточно часто встречающееся в развитии мировых цивилизационных процессов. Так, именно вокруг религии формировалось единство буддийской, христианской и исламской цивилизаций. Причем все они обретали свою цивилизационную общность путем распространения религии на значительные территории. Этот фактор определил мировой статус данных конфессий, что во многом объясняет геополитический и геокультурный характер, а также и последствия, роль и значение данных мировых конфессий как в прошлом, так и на современном этапе. 
Стало быть, факт признания распространения тенгрианства может выступать и как признак существования Тенгрианской цивилизации. Важно и то, что вера в Бога Неба в древности имела универсальный характер и распространялась практически по всему пространству расселения человечества, что позволяет говорить о мировом статусе этой религии. Об этом свидетельствует распространение веры в Бога Неба в шумерской, хеттской, угаритской, халдейской, вавилонской, староперсидской, египетской, ханаанской, греческой, славянской, японской, китайской, корейской, индийской и полинезийской древних культурах, а также на островах Таити, Банкс и Самоа. 
Итак, тенгрианство, будучи верой в Бога Неба, как и значительно позже, другие мировые религии (буддизм, христианство и ислам), обретало свои цивилизационные характеристики в динамическом освоении пространства. Как показывают археологические и лингвистические исследования, именно с верой в Тенгри тюрко-монгольские и тунгусо-манчжурские кочевые народы осваивали обширный ареал, выходящий далеко за рамки территории Великой степи.
Что касается истока формирования Тенгрианской цивилизации, то представляется важным признание того, что этот процесс был запущен на территории Великой степи. 
Единство Тенгрианской цивилизации заметно на примере архитектурных принципов, объединяющих Человека с Миром: они воспроизводят троичную структуру, открытую Божественному Небу. 
Космизм Тенгрианской цивилизации во многом обусловил тот высочайший статус, которым в более позднее время обладал кочевник в мировом геополитическом пространстве, когда владение «осью Мира» давало ему подспудное осознание владения Миром. Именно этот взгляд на Мир и понимание своего места в нем предопределили широту, многомерность и многоуровневость Тенгрианской картины мира, имеющей космическую проекцию. 
Как мы уже это показали в ряде наших работ, особенность Евразийского степного пояса заключается в том, что здесь произошла кристаллизация целостной макроцивилизационной системы, включающей ареалы мировых Номадической и Оседлой цивилизаций, а также становление и развитие локальных эндогенных цивилизаций Великой степи. Тенгрианская цивилизация в этом ряду выступает самой ранней; на ее фундаменте в диахронной последовательности создавались, сохраняя ее базовые характеристики, Скифо-сакская, Гуннская, Тюркская и Монгольская цивилизации. 
Наше исследование Ботайской культуры в цивилизационном контексте, как и ранее проведенные изыскания по макроцивилизационной системе Великой степи [Аязбеков, Аязбекова, 2021а], показали, что Тенгрианская цивилизация обладает такими признаками, как: единство территории (ядро – Великая степь), общность этногенеза (прототюрки и протомонголы), языковая общность (алтайская языковая семья), наличие религии (тенгрианство) и ранних форм письменности (пока не исследованные знаки на керамике, костях, каменных изделиях; иероглифическая, пиктографическая, позже тамговая письменность, распространенная среди петроглифов). Тенгрианская цивилизация имеет признаки ранней государственности в форме Chiefdom (вождество), здесь ярко проявляется единство культуры и менталитета, обладает эстетическими формами сознания, высоким уровнем медицинских, астрономических, биологических, климатических знаний. О развитости системы экономических отношений у кочевых народов Евразии может свидетельствовать и наличие таких цивилизационных признаков, как многоотраслевая экономика, разделение труда, наличие торговли на дальние расстояния. 
Однако цементирующей основой всех этих цивилизационных признаков все же является религия – тенгрианство. В этой связи важно и признание того, что для определения феноменологических характеристик цивилизационного процесса, протекающего в период от мезолита до эпохи бронзы, именно тенгрианство является тем базисом и стержневой основой, вокруг которого формируются остальные цивилизационные признаки. 
Приведенный в данном исследовании анализ Ботайской культуры показал, что она является важнейшей составной частью Тенгрианской цивилизации. Во многом это обусловлено тем, что в ней имеются все цивилизационные признаки Тенгрианской цивилизации – не только религиозного, сакрально-духовного характера, но и тех, которые относятся к сферам этногенетической и языковой общности, интеллектуальной, культурной, экономической, государственно-правовой сферам, а также природного фактора.

Библиография
Литература на русском языке
1. Аверинцев и др. 1989 – Аверинцев С. С., Алексеев В. П., Ардзинба В. Г. и др. Древние цивилизации. Под общ. ред. Г. М. Бонгард-Левина. М.: Мысль, 1989, 480 с., ил.
2. АЭС – Версия «Алтайского этимологического словаря» С. Старостина, А. Дыбо и О. Мудрака (издательство «Брилл», 2003 г.). 
3. Аязбеков, Аязбекова, 2021а – Аязбеков С. А., Аязбекова С. Ш. Цивилизации Великой степи: философско-культурологический анализ (к проблеме начала). 2-е изд. Нур-Султан: АСТ Полиграф, 2021, 352 с. (Серия: «Цивилизации и искусство Великой степи»).
4. Зайберт, 1981 – Зайберт В. Ф. Исследования в Северном Казахстане // АО – 1980. М., 1981.
5. Зайберт, 1992 – Зайберт В. Ф. Атбасарская культура. Екатеринбург: УрО РАН, 1992, 222 с.
6. Зайберт, 2003 – Зайберт В. Ф. «Ботайская культура». Степная цивилизация восточной Евразии (Древние эпохи). Астана. 2003.
7. Зайберт, 2009 – Зайберт В. Ф. Ботайская культура. Алматы: КазАкпарат, 2009, 576 с.
8. Ботай. Алматы: Балауса баспасы, 2020, 480 с.
9. Данилевский, 1991 – Данилевский Н. Я. Россия и Европа / Сост., послесловие и комментарии С. А. Вайгачева. М.: Книга, 1991, 564 с. (Историко-литературный архив)
10. Ерасов, 1990 – Ерасов Б. С. Культура, религия и цивилизация на Востоке: (Очерки общ. теории). Москва: Наука, 1990.
11. Кардини, 1987 – Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М. 1987.
12. Крадин, 2006 – Крадин Н. Н. Археологические признаки цивилизации // Раннее государство, его альтернативы и аналоги. Волгоград: Учитель, 2006, с. 184–208. 
13. Кузищин, 1990 – Кузищин В. И. Введение. Древний Восток и всемирная история. [История Древнего ­Востока. Под редакцией В. И. Кузищина]. Изд. третье, переработанное и дополненное. М.: Высшая школа, 1990. 
14. Саблов Дж. Древние цивилизации. Ближний Восток и Мезоамерика. М.: Наука, 1992.
15. Массон, 1976 – Массон В. М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л.: Наука, 1976.
16. Морган, 1934 – Морган Л. Г. Древнее общество, или Исследование линий человеческого прогресса от ­дикости через варварство к цивилизации. Л., 1934, 350 с.
17. Тойнби, 1991 – Тойнби А. Дж. Постижение истории: Пер. с англ. /Сост. Огурцов А.П. М.: Прогресс, 1991. 736 с.
18. Фергюсон, 2000 – Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. М.: Российская политическая ­энциклопедия, 2000, 392 с.
19. Фролов, 2006 – Фролов Э. Д. Проблема цивилизаций в историческом процессе // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. Вып. 2. СПб: СПбГУ, 2006.
20. Хантингтон, 2003 – Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон; Пер. с англ. Т. Велимеева, Ю. Новикова. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003, 603 с. [Philosophy].
21. Шпенглер, 1993 – Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т.1. Гештальт и ­действительность. М.: Мысль, 1993, 663 с.
22. Энгельс, 1961 – Фридрих Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Сочинения. Издание второе. М.: Государственное издательство политической ­литературы, 1961, с. 23–178.

Литература на английском языке
1. Adams, 1966 – Adams R. The Evolution of Urban Society. Chicago: University of Chicago Press, 1966.
2. Сhilde, 1950 – Сhilde V. G. The Urban revolution // Town Planning Review. 1950. № 21, рр. 3–17.
3. City invisible, 1960 – City invisible. A Symposium on urbanization and cultural development in the ancient Near East. Chicago, 1960.
4. Maisels, 1999 – Maisels Ch. Early civilizations of the Old World: The formative histories of Egypt, the Levant, Mesopotamia, India, and China. New York: Routledge, 1999.
5. Oates, 1976 – Oates D. The rise of civilization. Oxford: Elsevier Phaidon, 1976.
6. Redman, 1978 – Redman Ch. L. The rise of civilization: from early farmers to urban society in the ancient Near East. San Francisco: W. H. Freeman, 1978.
7. Renfrew, 1972 – Renfrew C. The Emergence of Civilization: the Cyclades and Aegean in the third millennium B. C. London: Methuen, 1972.