• Общество
• 20 Сентября, 2024

СОДЕРЖАНИЕ И СУЩНОСТЬ МЕЖЛИТЕРАТУРНОГО И МЕЖКУЛЬТУРНОГО ПРОЦЕССА

Уалихан АБДЫХАНОВ,
кандидат филологических наук, доцент
Южно-Казахстанского педагогического университета имени Өзбекәлі Жәнібек 
(рус.– Узбекали Джанибекова)
 

Огромное значение для взаимодействия и взаимообогащения языков, литератур и культур различных народов имеет творческое многоязычие. Литературовед Н. Ж. Сагандыкова в своей монографии «Основы художественного перевода» раскрыла причины появления перевода. Также она отмечает, что художественные произведения выдающихся творцов пополняют сокровищницу духовного наследия народа. «Естественным было желание прогрессивных представителей человечества ознакомить свой этнос с культурой и духовным миром другого. Отсюда родились идеи переводческого дела, проводника и посредника взаимовлияния и взаимообогащения ­национальных литератур. Художественный перевод является ­неотъемлемой частью современного литературного процесса» [1, с. 3]. 

Анализ источников показывает, что переводческое дело развивалось в очень давнюю эпоху: в Месопотамии, Китае, Индии, Иране, Древней Греции, Риме. Об этом свидетельствует также распространение Авесты, Вед, Библии, Корана, философских трудов, других памятников культуры, человеческой мысли.
Исследователь У. Бахтикиреева в монографии «Творческая билингвальная личность (особенности русского текста автора тюркского происхождения)» рассматривает историю развития полиязычия [2]. Многовековая культурная традиция, представленная художественным полилингвизмом, известна всему миру текстами: античной эпохи на греческом языке; на арабском языке литературой иранских народов VIII–IX веков на арабском языке и персо-таджикской поэзией последующих «шести веков славы» в эпоху средневекового тюрко-персо-арабского полиязычия; на латинском языке многочисленных представителей различных европейских культур эпохи Возрождения; на китайском – японских литераторов.
Зарождению и развитию русской культуры и литературы большое значение придают переложения ХI–ХII веков византийских богослужебных книг, переводы литературных памятников восточного происхождения во 2-й половине ХIII–ХIV веков, затем – с латинского, французского, польского, чешского, немецкого языков на Руси. Такая тенденция продолжилась в ХVII–ХVIII веках, когда русские писатели, подражая европейской литературе и пробуя самовыразиться, создавали свои труды на французском языке. Особое историческое и культурное значение в вышеназванном ряду имеет традиция художественного билингвизма, основанного на базе русского как языка творчества. Эта традиция продолжилась в ХХ веке, в частности, русско-национальным художественным билингвизмом. 
В этом же ряду следует упомянуть большое число современных англо-, испано-, франкоязычных литератур стран Азии, Африки и Латинской Америки, стремившихся к «обретению» себя на собственной этнокультурной, в том числе и языковой почве.
Влияние античной культуры сохранялось на протяжении нескольких веков. Огромную роль на эпоху Ренессанса Запада сыграли переводы аль-Фараби древнегреческих философов Аристотеля и Платона на арабский язык, а через него – на древнееврейский и латинский, с последнего – на основные европейские языки. 
Труды аль-Фараби оказали влияние на ибн Сину (Авиценну), ибн Баджу, ибн Туфайля, ибн Рушда. Особую известность в Европе имел «Медицинский канон» ибн Сины – энциклопедия медицинских наук, веками служившая одним из основных учебных пособий по медицине в европейских университетах. Философская энциклопедия ибн Сины «Книга исцеления» многократно переводилась на большинство европейских языков. В сознание последующих поколений ибн Сина вошел как выдающийся ученый-естествоиспытатель и чудесный врач. Таким упоминают его итальянец Данте в своей «Божественной комедии», англичанин Чосер в «Кентерберийских рассказах», испанец Лопе де Вега в своих комедиях, немецкий ученый-церковник ХVIII века Рейманн в «Общей истории атеизма и атеистов», ставя его рядом с Джордано Бруно и Коперником. 
Ибн Сина – явление мировой культуры. Поэтому в сборнике статей, вышедшем в Душанбе к 1000-летию (1980), русский советский востоковед А. А. Семёнов с полным основанием пишет: «Авиценна – целая культура, огромный фокус гармонично переплетающихся научных идей многих веков и разных цивилизаций; он – многовековое воздействие на умы и на научную мысль Востока и Запада. В истории развития человечества, в истории человеческой мысли Авиценна занимает одно из первых мест…» («Абуали ибн Сино и его эпоха»).
Яркий пример влияния античного искусства и литературы на Возрождение в Европе представляет собой творчество Ф. Петрарки, создававшего философско-историческую, полемическую прозу на латинском, а лирические произведения – на итальянском языке. 
Существование билингвальных личностей «за два столетия раньше, чем он (Геродот) начал писать «Историю» можно предположить, если внимательно читать Геродота, который считал скифов (VII век до н. э.) полиязычным народом. «Царя скифов, объезжающего страну, всегда сопровождали переводчики» [3, с. 384, 386]. И, безусловно, намного раньше, когда разные народы начинали взаимодействовать между собой. Закономерно, что греческой, скифской или иной другой цивилизации предшествовали другие культуры, не сохранившиеся в письменной форме. Возможно, они были уничтожены, как это происходит и в новейшее время, или присвоены захватчиками той или иной территории. 
В Центральной Азии феномен полилингвизма в письменно зафиксированной форме известен со времен ахеменидского завоевания (V век до н. э.), когда у согдийцев и хорезмийцев под влиянием арамейской письменности сформировалась традиция собственной письменности. 
Более позднее формирование традиции письменности у тюркских народов в V–VIII веках н. э. (тюрко-рунической, уйгурской) первоначально привело к принятию тюркскими народами согдийской письменности. Согдийский язык и письменность получили широкое распространение среди тюркских народов, а языком общения на Великом шелковом пути стал согдийский. Торговые колонии согдийцев превратились в города, в которых функционировало активное тюрко-согдийское двуязычие. Тюркские переписчики занимались переводом буддийских (китайских, санскритских, палийских) текстов [4, с. 577]. 
По Ю. А. Зуеву, согдак – это люди, живущие в Баласагуне, …которые говорили и по-согдийски, и по-тюркски. Взаимосвязи тюрков и согдийцев и создали «основу для дальнейших этнокультурных контактов кочевых и оседлых народов в домонгольский и монгольский периоды Центральной Азии» [5, с. 20-21]. 
Эпоха развития исламской культуры (VII–ХI века) в данном регионе, когда согдийское письмо вытесняется арабским, также сопровождался активным процессом би- и полингвизма. Примером тому служит наследие просветителей Центральной Азии: арабоязычные – аль-Бухари, аль-Фергани, ат-Термизи, ибн Сина, Аль-Беруни; персоязычные – Рузбех (Абдаллах ибн аль-Муккафа), Рудаки, Фирдоуси, Низами; тюркоязычные – Юсуф Хос Хаджиб, Махмуд Кашгари, Ахмат Югнаки. Тонкий знаток фарси Низами стал основоположником азербайджанского литературного языка. 
В Центральной Азии и Иране в средние века арабский, персидский, тюркский языки выступали в роли языков межнационального общения. Так, в ХIII–ХIV веках в Центральной Азии и Иране всем знаменитым восточным поэтам средневековья было присуще фарси-тюркское и фарси-арабское двуязычие и даже арабо-фарси-тюркское трехъязычие: Рудаки и Фирдоуси, Омар Хайям и Низами, Саади и Хафиз, Навои и Ширази. 
Еще в VII веке, в начале арабского завоевания Ирана, перс Рузбех, известный в арабском мире как Абдаллах ибн аль-Муккафа, переводил с персидского и санскрита на арабский язык. В ХIII веке на трех языках – персидском, турецком и арабском писал Джалаледдин Руми; персидском, арабском и индийском – Амир Хосров Дехлеви. Абу Райхан Бируни переводил с греческого и санскрита на арабский язык. 
Владели четырьмя языками Мухаммед ас-Самарканди – тюркским, персидским, арабским и монгольским, Хакани Ширвани – фарси, азербайджанским, грузинским и арабским.
Алишер Навои писал научные труды на арабском языке, а поэзию – на фарси. Его филологический трактат «Суждение о двух языках» являет собой доказательство осознания в средние века ценности и особенностей каждого из языков – тюрки, фарси, хинди и арабского. Средневековый ученый, поэт и переводчик писал: «Кроме арабского, есть еще три языка, основных и богатых. Эти языки украшают речь говорящих на них сокровищем своих выражений, каждый из них имеет много ответв­лений» ­[6, с. 20-21]. Ученый выделяет три основных – «тюрки, фарси и хинди». 
В трактате идет спор между двумя языками – фарси и тюрки. Навои вовсе не умаляет значения языка фарси и литературы на этом языке. Он борется за признание родного языка – тюрки, доказывая, что выражение художественных образов в нем столь же искусно, как это было у классиков, писавших на фарси. В своем трактате Навои обосновывает огромные возможности тюркского языка, показывает его богатство, тонкость смысловых оттенков лексики, его способность в руках философа, ученого, поэта передать идеи и помыслы народа. Он не только блестяще писал на фарси, но и возглавлял борьбу за дружбу между двумя народами-соседями, двумя культурами, за их взаимное обогащение. Навои борется против того пренебрежения, с которым относятся к родному языку тюркские сановники. В этом отношении можно сравнить труд и подвиг его с заслугами Данте, поднявшего значение народного языка Италии.
Доказательством понимания средневековыми поэтами своеобразия творчества на двух и более языках служит высказывание Навои: «И с годами я проник в суть языка тюркского, в правила и основы стихосложения его, кои были неведомы мне дотоле, и превозмог затруднения мои на стезе преданейшего разрешения трудностей, и я обрел великие преимущества и узрел высшие свершения» [6, с. 133]. Уже тогда ученый-просветитель осознавал проблему языков, которую человечество решает по сей день – политическое и идеологическое господство одного языка над другим. 
Вплоть до объединения в единое российское государство официальные государственные документы в Центральной Азии составлялись на тюркском (Хивинское ханство), на персидском (Бухарский эмират) и одновременно на тюркском и персидском (Кокандское ханство). Этот период характеризуется заметным и плодотворным художественным тюрко-персидским билингвизмом.
Владение несколькими языками в образованной среде, по мнению М. Алексеева, всегда считалось нормой [7]. Так, в России, начиная с ХVII века, русские поэты обращаются в своем творчестве к латинскому и древнегреческому языкам. Русские владели французским в ХVII–ХIХ веках. Вместе с тем, одним из родоначальников русской поэзии становится сын молдавского господаря Дмитрия Кантемира – Антиох Кантемир, а поляк Юзеф Теодор Конрад Коженевский, бывший капитан, под именем Джозеф Конрад вошел в английскую литературу как автор, воспевающий экзотику экваториальных морей. 
В новой истории знание языков считалось залогом широкого мировоззрения и известного престижа. Обзор материалов о творчестве полиязычных авторов дает право говорить о том, что творческим полилингвальным личностям присуще опережающее обыденность сознание. Это в полной мере можно отнести и к поляку по происхождению Гийому Альберу Владимиру Александру Апполинарию Костровицкому, прославившему французскую поэзию под именем Гийома Аполлинера. 
Интересен тот факт, что англичанин Оскар Уайльд написал известную его драму «Саломея» на французском языке в возрасте 37 лет.
Французы Проспер Мериме и Жюль Верн обращались к английскому языку. Ирландский романист и драматург Сэмюэл Беккет писал на французском и английском языках. В ХХ столетии двуязычным писателем был Владимир Набоков, сочинявший на русском и английском. Его поздний роман «Ада» называли «смесью русского, французского и английского языков» (a media of Russian, French, and English). На приобретенном языке писали Р. М. Рильке, Н. Саррот, В. Уйдобро, А. Калас, И. Бродский. В это же время на японском и китайском писал, будучи слепым, русский самородок В. Ерошенко. Армянин Костан Зарян, писавший на французском, английском и итальянском языках, свой лучший роман «Корабль на горе» сочинил на родном языке, начав изучать его в 24 года.
Во второй половине ХХ века число билингвальных авторов возросло, их немало в литературах ближнего и дальнего зарубежья (Ч. Айтматов, И. Друцэ, В. Быков, Ч. Гусейнов, М. Мухаммеддост, Р. Бухараев, М. Кашафутдинов и другие). В Казахстане автопереводами занимались С. Сейфуллин, М. О. Ауэзов, Т. Ахтанов, К. Мухамеджанов, Т. Нуртазин, Т. Алимкулов, Г. Бельгер. Но особенно характерно это явление для творчества современного казахского писателя Роллана Шакеновича ­Сейсенбаева, у которого все произведения, написанные им по-казахски или по-русски, издаются на этих языках в переводе самого автора.
Все эти примеры служат свидетельством определенной закономерности появления полилингвальных авторов в истории развития мировой культуры. Творчество на двух и более языках особенно активизируется при смене мировоззрения и в ходе формирования новой культурно-исторической общности, а значит, новых контактов и культурного взаимодействия. Такой процесс происходил в древние и средние века при структурировании, как Западной Европы, так и Среднего Востока и Центральной Азии, когда арабский мир наращивал свой территориальный императив, и позже. 
Возвращаясь к проблеме «конфликта языков и культур», необходимо остановиться на особенностях развития билингвизма в ХХ веке на постсоветском пространстве. В 20-х годах прошлого столетия сформировалась единая социально-экономическая и культурная область, включающая в себя Россию, Украину, Белоруссию, Молдавию, Прибалтику (Латвию, Литву, Эстонию), Закавказье (Армению, Азербайджан, Грузию), Казахстан, Среднюю Азию (Киргизию, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан).
Русский язык как государственный язык, к тому времени наиболее развитой в письменном отношении, определил тенденции литературного подъёма на территории одной шестой части света, вовлекая соседние культуры и давая мощный толчок своеобразному развитию каждой из национальных литератур. Разница в функционировании между национальным и русским языками начала ХХ века, обязательность знания русского языка, появление билингвальных личностей, рождение национальных литератур на русском языке свидетельствовало о возникновении структуры нового государства. В этот период, то есть в 1917–1991-й годы, русский язык перестал совпадать только с русской языковой культурой как в «геолингвистическом», так и «культурно-духовном пространстве» [8, с. 613]. 
Развитие русской и сопряженных с ней на основе русского языка национальных культур требовало новых способов описания тех или иных объектов в новых условиях коммуникации (русско-инонационального билингвизма). Поэтому культура выдвигала «посредников» или, по Олжасу Омаровичу Сулейменову, «проводников», создававших национальные образы на языке русской культуры, что способствовало ее адекватному восприятию носителями русской языковой культуры. Следовательно, и в тех условиях появление билингвальных авторов было одновременно неизбежным – в силу исторических условий, закономерным – с точки зрения эволюции культур – явлением. 
Развитие культур народов на основе взаимодействия русского и национальных языков в СССР оказалось очень плодотворным. Именно в этот период русский язык сыграл свою историческую роль на огромном географическом пространстве, способствуя ознакомлению и взаимодействию разных культур. «Скажем прямо: не было бы русской литературы – не было бы и современной казахской, киргизской, каракалпакской и многих других литератур, – признается Ч. Айтматов. – Для самостоятельного развития и достижения настоящего уровня в прежних общественных условиях этим литературам потребовалось бы, пожалуй, не одно столетие. …Никакая другая литература – ни английская, ни французская, ни немецкая, ни американская – не смогла выполнить такую благородную историческую миссию» [9, с. 340]. 
Значение взаимодействия русского и национальных языков велико. «…Литература народов бывшего СССР вошла в человеческое сознание как многонациональная советская литература – совокупное достижение 75 национальных литератур и принципиально новое явление в истории мирового искусства» [2, с. 39]. 
В 70-е годы ХХ века Г. Гачев так же, как и Ч. Айтматов, определил роль русского языка на литературный процесс второй половины ХХ века как мощный фактор духовного развития народов СССР. «На периферии российского региона, как и на периферии античного: Эллады и Рима, – их культурой и языком воспользовавшись, складывается и растет-крепнет могучая культура – творчество. Она – на русском языке… Использовал мировой Дух (Гегеля, если схемой воспользоваться) для своих целей русский язык и его великую литературу – и пошел сим Словом орошать и плодотворить; а новообращенные в него свою живую кровь и Эрос вливают… Так что русский язык перестал совпадать с Россией. И давно уже этот процесс идет…» [10, с. 471].
Таким образом, Ч. Айтматов и Г. Гачев, во-первых, показали мощное влияние русского языка и русской литературы, универсальность творчества и слова, воспользовавшись которыми можно «плодотворить» и ускорить развитие любого явления, то есть оно всепроникающе, всеобъемлюще во все времена, на нём держится развитие культуры, цивилизации. 
Во-вторых, Г. Гачев и Г. Гамзатов расширили уникальность этого явления, раскрытую Ч. Айтматовым. «Ни в одной стране в мире не было, нет такого одновременного и живого сосуществования почти всех известных в истории эпох жизни и мышления, которое налицо в истории советского общества. …И грех было бы не воспользоваться этим преимуществом для более глубокого осмысления закономерностей литературы вообще», – пишет Г. Гачев [11, 784]. Его мысль дополнил 
Г. Гамзатов: «В мировой художественный процесс вступали народы, стоявшие на самых различных ступенях общественного и историко-культурного развития и составляющие невиданное многообразие полиэтнических регионов Евразии – Сибири и Дальнего Востока, Урала и Поволжья, Средней Азии и Кавказа, с их неповторимыми историческими судьбами» [10, с. 471]. 
Г. Гачев и Г. Гамзатов указывают, что в ХХ веке в Советском Союзе одновременно «сосуществовали» эпохи античности, средневековья, возрождения, просвещения, нового и новейшего времени. Да, такого не знала мировая история («ХХ век как эпоха национальных литератур»). Наши отцы и деды, не унижаясь и не преклоняясь, несмотря на противоречия эпохи, сумели поднять свою науку и экономику, культуру и литературу до мирового уровня. 
Об исторической роли русского языка, способствующего взаимодействию разных культур, еще в ХIХ веке писал казахский поэт-просветитель, философ, композитор, импровизатор, переводчик А. Кунанбаев, автор «Книги слов» («Гаклии»). Он стремился изменить жизнь родного народа просвещением, приобщением к достоянию мировой цивилизации. «Изучая язык и культуру других народов, человек становится равным среди них, не унижается никчёмными просьбами» (Слово 25-е) [12, с 214], – так высоко поднимает казахский мыслитель опыт других народов. Освоение совокупности навыков, знаний, накопленных тысячелетиями всем человечеством, видел через русский язык. «Нужно учиться русской грамоте. Духовные богатства, знания, искусство и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Чтобы избежать пороков русских, перенять их достижения, нужно изучить их язык, постичь их науку. Потому что русские, узнав иные языки, приобщаясь к мировой культуре, стали такими, какие есть. Русский язык откроет нам глаза на мир. …Русская наука, культура – ключ к мировым сокровищам. Владеющему этим ключом все другое достанется без особых усилий» (Слово 25-е) [12, с 214].
Как видим, казахский философ еще на заре совместного интенсивного социально-экономического, культурно-этического развития России и Казахстана указывает на то, что овладение русской культурой, наукой помогут родному народу перенять все лучшие качества русских, так как они раньше разгадали пользу просвещения, тайны природы, законы развития науки, общества, экономики и влияние достижений мировой цивилизации. Опыт русских поможет распознать их же несовершенство, избежать изъянов в их развитии, а через русский язык – и других народов. Процессы, происходящие в мире в начале ХХI века показывают, что развитие человечества – как и было тысячелетия назад – немыслима без взаимодействия культур, языков. 
У. Бахтикиреевой отмечено, что во взаимодействии цивилизаций большую роль играют и писатели-билингвы, что отмечено. Монологизм, по М. Бахтину, отрицает наличие вне себя равноправного сознания, другого равноправного «Я» («Ты»). Единство мира обеспечивается диалогом, который приводит в единство множество единичных центров-сознаний, и поэтому мир не распадается на солипсические монады. В концепции М. Бахтина находит свое подтверждение положение Ю. Лотмана о том, что на границе двух семиотических миров функционирует билингвальный механизм, обеспечивающий перевод сообщения одного семиотического мира в другой [2]. 
Несомненно, что русский язык и в дальнейшем сохранит свое влияние на развитие Казахстана и мира, даже, если Казахстан изменит свою внешнюю и внутреннюю политику по отношению к России, перестанут изучать русский язык, культуру. Если развитые государства не создадут такие же условия, которые в свое время были предоставлены русскими, то для овладения английским или же китайским языком необходимо, как выразился Ч. Айтматов, «не одно столетие». 
Некоторые развитые страны не заинтересованы в приобщении экономически отсталых стран к достижениям мировой цивилизации, не стремятся совершить «благородную историческую миссию». Казахским народом пока еще не освоены мировые языки, как русский на территории СССР, потому негативное отношение к русскому языку может привести Казахстан к застою, к откату назад на многие десятилетия, а то и столетия. 
Хотя в Казахстане, как и во всем ­постсоветском пространстве, в конце ХХ – начале ХХI века происходит формирование новой социально-экономической, культурной общности, можно смело утверждать, что компетентный человек, владеющий одним или несколькими иностранными языками, не станет пренебрегать опытом, накопленным человечеством, невежественно отвергать достигнутое. Наоборот, такая личность будет дальше вооружаться знаниями и на том языке, чем владел, и на тех, которые освоит. Развитие мировой культуры в прошлом, настоящем показывает, что иного пути к процветанию народа нет. 
Вернемся к нашему разговору о благотворном влиянии русского языка. Русский народ и царское и советское правительства на евразийской территории вели себя иначе, чем страны Запада. Своеобразие русского народа наиболее ярко раскрыл крымско-татарский просветитель, издатель и политик, признанный мусульманским населением дореволюционной России И. Гаспринский: «Самый многочисленный и главный народ России – русские – одарены весьма редким и счастливым характером мирно и дружно жить со всякими другими племенами. Зависть, враждебность, недоброжелательство к инородцам не в характере обыкновенного русского человека. Это хорошая черта, несомненный залог величия и спокойствия России...» [13, с. 1].
«Исторической виной колонизаторов, – пишет В. Большаков, – было уничтожение коренных культур до основания». Следует отметить, что белые переселенцы из Европы после открытия Америки (официальная дата открытия – 12 октября 1492 года) только на нынешней территории США и Канады за 5 веков из 103 млн коренных жителей (индейцев) уничтожили 95 млн. «Традиции сохранились в народных ремеслах и в народном творчестве на уровне тлеющего огонька, – продолжает В. Большаков. – ...Колонизаторы привили свою культуру «хорошим неграм», уничтожив культуру предков. Сам создатель теории «негритюда» Сенгор навряд ли овладел родными языками сенегальских племен волоф и фульбе, поэтому был и остается куда более французским поэтом и академиком, чем сенегальским народным бардом. Как человек, воспитанный на традициях французской культуры, он использовал африканскую тематику для своей чисто французской поэзии так же, как ­Гумилев использовал образ «задумчивого жирафа», что «бродит у озера Чад», для своих «африканских» стихов. Африканские поэты писали на французском, английском, португальском, испанском, немецком и итальянском языках (в зависимости от колониальной империи), но ничего значительного до сих пор так и не создали ни на суахили, ни на кирунди, ни на зулу, ни на кимбунду, ни на свази, ни на прочих языках банту, на которых говорят свыше 100 млн человек. И из этих племен, естественно, таких, как Сенгор, вышли единицы. Остальная масса – народ без серьезных корней национальной культуры» [14, с. 3]. 
Действительно, ни одна из развитых литератур не сделала того, что совершила русская по отношению к литературе других народов. Из слов всемирно известного писателя Ч. Айтматова и В. Большакова следует, что многие колониальные народы в социально-экономической сфере, культурно-этическом отношении и в области литературы отстали от развитых стран. Для достижения европейского или американского уровня им необходимо, как указывает Ч. Айтматов, несколько веков. В то же время развитые страны не стоят на одном месте, они продолжают интенсивно использовать открытия науки и техники, достигая еще больших успехов. А народы, и в ХХ веке в своем социально-экономическом, культурном развитии находившиеся на уровне средневековья, не имевшие представления об образовании и современной этике и эстетике, склонные к сохранению всех форм и видов традиций и из-за невежества, еще больше отстают от первых. Таким образом, достижения науки, литературы, искусства, многие грани культуры всего человечества, оставались для них неведомыми, практически недоступными. К тому же некоторые государства, господствующие во всех сферах жизни, используют своё военное преимущество и непременно проводят политику экономического, культурного давления на народы с низким социально-экономическим уровнем развития, что ведёт к вытеснению их культуры. 
Опыт в раскрытии значения взаимодействия литератур, накопленный в литературоведении (Е. Лизунова, Г. Гачев, В. Левченко, В. Оскоцкий, Е. Сидоров, Ч. Гусейнов, Н. Иванова, О. Михайлов, А. Руденко-Десник, Л. Лебедева, Л. Левицкий, П. Кременцов, С. Велиховский, А. Овчаренко, Г. Гаджиев, 
Н. Сагандыкова, Ч. Джолдошева, С. Рассадин, У. Бахтикиреева и другие, также статьи, эссе Ч. Айтматова, О. О. Сулейменова, М. М. Ауэзова, Р. Джангужина) составляет определенную основу для более глубокого понимания феномена творческой личности и созданных им художественных образов. Нас интересует творчество национальных русскоязычных писателей.

г. Шымкент

Литература
1. Сагандыкова Н. Ж. Основы художественного перевода. – Алматы, 1996.
2. Бахтикиреева У. М. Творческая билингвальная личность (особенности русского текста автора тюркского происхождения). – Астана, 2009. 
3. Сулейменов О. О. Тюрки в доистории // Мир дому твоему, № 3 (8). – М.: АС АЛАН. 2002. – С. 384, 386.
4. Атаходжаев А. А. Роль тюрко-согдийского билингвизма в истории цивилизации Центральной Азии // Материалы 2-й МНК «Язык и культура». – М., 2003. – С. 577.
5. Торланбаева К. Тюрко-согдийские взаимосвязи как опыт культурной коммуникации в период раннего средневековья // Альманах «Тамыр», 2004, № 3 (13). – С. 20–21.
6. Навои А. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 10. – Ташкент, Фан, 1970. – С. 133.
7. Алексеев М. П. Многоязычие и литературное творчество. – Л., 1981.
8. Гачев Г. Национальные образы мира. Центральная Азия. М., Издательский сервис, 2002. – С. 613.С
9. Айтматов Ч. Т. В соавторстве с землёю и водою. Очерки, статьи… – Фрунзе, Кыргызстан, 1978. – С. 340.
10. Гамзатов Г. Г. ХХ век как эпоха национальных литератур // Материалы II МНК «Язык и культура». – М., Вопросы филологии. – 17–23.09.2003. – С. 470–471.
11. Гачев. Г. Г. Национальные образы мира. Центральная Азия. – М., Издательский сервис, 2002. – С. 784.
12. Абай. Қара сөз. Книга слов. – Алматы, Международный клуб Абая, 2001. – 214.
13. Терджиман (Переводчик), 1884, № 1 (8 января). – С. 1.
14. Литературная газета, 2010, № 5. – С. 3.