Общество
20 Августа, 2024

СЮЖЕТЫ ИЗ ЖИЗНИ

Кинодраматург, редактор, автор телевизионных художественных и документальных проектов Зауреш Ергалиева отмечает 80-летие. Своим творчеством она объединила кинематограф корифеев и кино современности. Член правления Союза кинематографистов РК, обладатель государственных и профессиональных наград, в их числе медали «Кино қайраткері» и «Кино шебері», а также и медаль от Верховного Совета СССР «За освоение целинных и залежных земель».
Как редактор и кинодраматург Зауреш Ергалиева принимала участие в создании значимых кинопроектов Одесской киностудии, «Казахфильма», как автор сценария, вместе с Сергеем Бодровым – старшим, была удостоена наград международных фестивалей за фильм «Сладкий сок внутри травы». В 1990-х Зауреш Ергалиева стала одним из основателей жанра телевизионного сериала – была главным редактором и автором многих серий популярного проекта «Перекресток». Этот телевизионный сериал с успехом шел в Казахстане и в других странах, выдерживая конкуренцию с зарубежными многосерийными телевизионными фильмами. Всего же Зауреш Ергалиева работала главным редактором на пяти сериалах – в общей сложности это 1000 серий. Как преподаватель кинодраматургии, она обучила несколько поколений профессионалов.
Журнал «Мысль» побеседовал с кинодраматургом о ее творческой биографии, преподавательской работе и о проектах, в которых кинодраматург и редактор участвует сегодня.

На съёмках телесериала "Перекресток".

– Как прошло ваше детство? Вы часто ходили в кино в юности? Был ли фильм, который особенно запомнился по этому периоду?
– Детство мое было счастливым – с папой, мамой, сестрами. Соседская семилетняя девочка Нара стала упорно играть со мной «в школу» – и к пяти годам я уже свободно читала. Подростковые годы совпали со временем, которое теперь принято называть «оттепелью». Потрясением в кино в те годы для меня стал главный призер Московского международного фестиваля – фильм «Мы – вундеркинды» режиссера из ФРГ Курта Хофмана по роману Хьюго Гартунга. Пронзительный жанр смешения трагедии и комедии, острый, но тактичный рассказ об ужасах фашизма остался со мной на всю жизнь.
– Нередко на выбор специальности влияет занятие родителей. Как было в вашем случае?
– В первый год Великой Отечественной войны ВГИК был эвакуирован из Москвы в Алма-Ату, и моя мама, Роза Байменовна Алманова, стала учиться на актерском факультете вместе с другими одаренными студентками Ляйлей Галимжановой, Аккагаз Мамбетовой, Салимой Ислямовой.
Мамины рассказы про алма-атинский ВГИК я могла слушать бесконечно.
Мастерство у них вел режиссер, педагог, народный артист СССР Григорий Львович Рошаль. Их курс снимался в его фильме «Абай». «Какой интересный и необычный народ! Сколько способных людей, сколько талантов!» – прочитала я отзыв Рошаля о его алма-атинских студентах в одной из книг киноведа, историка и теоретика кино Бауыржана Ногербека.
Мама вспоминала, что зима 1943-го была очень холодной. Педагог по танцам и ритмике была в валенках, шапке и шубе из старого меха, и во всем этом она с большим азартом взлетала к потолку под счет: «И р-раз! И два!»
Фамилия у нее была необычная – Тулуб. Она показывала студенткам свой альбом с парижскими фотографиями, где была в роскошных нарядах, в драгоценностях.
Запомнились маме на всю жизнь Богуславский и Берковский. Оба ученые с мировым именем, резко непохожие друг на друга. Богуславский никогда не позволял себе неряшливость, ничего на нем не было криво-косо: белоснежная рубашка, галстук. Студенты звали его денди. Он читал им Блока, Ахматову, Мандельштама, Гумилева. Это было большой смелостью в те годы. Западную литературу читал профессор Наум Яковлевич Берковский. Большой, грузный, он открывал дверь со словами: «Брунхильда, увидев Зигфрида…»
Преподаватели, по рассказам мамы, создавали очень демократичную атмосферу, всегда внимательно выслушивали каждого студента. Кинотехникум, который находился на Ленина, сейчас – проспект Достык, стал для студентов волшебным местом, где они забывали, что после занятий надо будет идти с мешками в окрестные колхозы и собирать оставшуюся на полях картошку.
Иногда преподаватели приглашали студентов к себе в гости, и те видели, как нелегко приходилось их учителям в быту: в эвакуацию собирались наспех, не успевали взять с собой многих нужных вещей. Но при этом все привезли с собой книги – море книг.
Мамина дорога в кино началась интересно – в известном фильме Шакена Айманова «Белая роза» она сыграла подругу главной героини. Но тут появился наш папа, полюбил и женился на нашей маме. Его не остановило то, что она была дочерью врага народа – ее отец, Баймен Алманов, был арестован в 1937 году. О нем опубликован материал в книге «Наркомы Казахстана», он оставил очень интересные мемуары о сложном, неоднозначном времени революции в Казахстане. Мама помнила, как громили их красивый дом, как летели на землю страницы редкого издания «Тысячи и одной ночи», звенели осколки посуды. Большинство знакомых, которые вчера обнимались, быстро переходили на другую сторону улицы. И только один человек не отвернулся от них. Его имя мама всегда вспоминала с большой любовью – Габит Мусрепов. Именно ему первому мама представила нашего папу как своего жениха.
Дорогой, бесценный наш папа, Абдеш Ергалиевич Ергалиев, в войну был политруком отряда пеших разведчиков. У него было много наград, орденов. Но больше всего он гордился медалью «За отвагу».
– Свою деятельность вы начали на Одесской киностудии. Как судьба свела вас с Одессой?
– Шла я как-то по улице Курмангазы в расцвете 20 лет. Подошел ко мне красивый брюнет и сказал: «Девушка, я художник, можно я нарисую ваш портрет?» И через четыре года оказалась я с этим художником и нашим трехлетним сыном в Одессе. Правильно ли я пошла по той улице – до сих пор не знаю…
Сначала мне нашлась работа в газете «За сiльски господарски кадри». Я писала заметки о сельском хозяйстве и много узнала про кукурузу и ягнят… Но, мне, конечно, хотелось большего.
Друг мужа, художник кино, как-то предложил: «Ты же хорошо пишешь и украинский понимаешь, у нас через два месяца будет место редактора, а сейчас нужен помреж на съемки в Карпатах. Рискнешь?»
Через неделю я, путаясь в дубленке на два размера больше, бегала с хлопушкой по Карпатским горам. Это после университета! С моим именем там вышел казус. Я не соглашалась ни на Зою, ни на Зину, поэтому по горам раздавалось: «Зауреш, талоны! Зауреш, лошадей!». И как-то ко мне подошел эпизодник и уважительно так говорит: «У вас такая должность большая – завреж. Вы заведующая режиссерами?» «Это мое имя, а я помреж!» – закричала я и побежала на площадку.
Эти два месяца я была замерзшая, голодная, усталая. В конце дня заполняла талоны уже деревянной рукой. Утром будила актеров, стараясь не перепутать, кто где спит в этот раз, потеряв тряпку, ладонью стирала мел с хлопушки – и при этом была почему-то счастлива, как никогда.
– Над какими фильмами как редактор вы работали в то время? Совместная работа с какими кинематографистами была наиболее запоминающейся?
– Мой первый фильм на Одесской киностудии выдался ужасным. Это был просто страшный сон. Посреди прекрасной Украины, посреди яркой жизни сказочной Одессы с ее легендарным прошлым возник сценарий почему-то из жизни англичан. Назывался «Путешествие миссис Шелтон», сценарист Рудольф Отколенко (режиссер Радомир Василевский. – Ред.). Богатую английскую даму играла Валентина Талызина. Бедного безбилетника – Геннадий Бортников, замечательный актер.
С благоговением приступив к редакторству своего первого фильма, в итоге я и автор сценария шипели друг на друга, как две змеи. Первые же отзывы на эту Шелтон были отрицательными: «нет сюжета», «надуманные персонажи», «выдуманные ситуации», «угробила утро с этим кино» и т. п.
Но зато все следующие фильмы были просто сказка: «Туфли с золотыми пряжками» и «Весна двадцать девятого» Георгия Хилькевича, «Волшебный голос Джельсомино» Тамары Лисициан, «Где ты, Багира?» Владимира Левина.
Трудно, требовательно, но все равно каждый день праздник, праздник качества, высокой планки, образованной интеллигенции, юмора. К Станиславу Говорухину на «Вертикаль» приезжал Владимир Высоцкий, к Высоцкому приезжала Марина Влади, к ней приезжал красавец сыночек Петруша Оссейн… Не киностудия – Париж! За тесные рабочие дни друг другу не надоедали. На всем огромном побережье Черного моря в Одессе киностудия купалась в двух местах. Знаменитые режиссеры и гримеры, начальники и помрежи – все были одна семья, Одесская киностудия. В пятницу вечером расставались, в субботу утром радостно обнимались. Хилькевич, Говорухин, Золоев, Василевский, Левин, Козачков – все они были жизнелюбивыми, многие с молодыми женами, любители и знатоки вкусной еды, острословы. В Одессе вообще поздороваться без шутки, попрощаться без шутки считалось дурным тоном.
– После Одессы вы вернулись в Алма-Ату и стали работать в сценарно-редакционной коллегии «Казахфильма». Чем отличалась атмосфера киностудий и в чем была схожесть?
– Вернуться в Алма-Ату мне пришлось по семейным обстоятельствам. Родители мои постарели, папе предстояла операция. Сыночек мой часто проводил с ними лето, взрослея, привязался и захотел на весь год остаться у Атуки и Мамуки, как он звал моих маму и папу. Возвращение было неизбежным…
Итак – «Казахфильм» на Комсомольской (ныне ул. Толе би. – Ред.), потом на Аль-Фараби. Разница? Как в том одесском анекдоте, это не одна, а две большие разницы. Все было другое. Во-первых, начальство. Главными редакторами на Одесской киностудии были в основном партийные работники, проверенные коммунисты. Одна из них пришла к нам из парторгов фабрики. Между прочим, очень хороший человек. А вот – снимите шляпы! – список моих непосредственных начальников, главных редакторов на «Казахфильме»: Тулен Абдиков, Сатимжан Санбаев, Бахыт Каирбеков, Мурат Ауэзов, Дидар Амантай, Ермек Турсунов. Десять раз молитву прочитаешь, прежде чем в кабинет зайти. Когда великий Юрий Герман вышел после заседания по его сценарию «Гибель Отрара», он сказал: «Зауреш, да у вас тут сонм академиков Сорбонны!»
– Одной из ваших ярких драматургических работ стал сценарий фильма «Сладкий сок внутри травы» совместно с Сергеем Бодровым – старшим. Расскажите об истории создания фильма.
– Вживание мое в кино на родине проходило мирно и благополучно. Потому что все подчинялось Москве. Отдел телефильмов, где я теперь работала, так же подчинялся Москве, как и отдел телефильмов Одесской киностудии, даже куратор был тот же, Лена Черных, которая давно знала меня как старательного профессионального редактора.
Но самой писать сценарии мне и в голову не приходило. Хотя я постоянно писала небольшие рассказы и статьи в местные газеты, которых в те годы в Алма-Ате было видимо-невидимо. Газета «ТВ шанс» вообще наняла меня еженедельно поставлять комические рецензии на бразильские и американские сериалы. А еще я с восьмого класса вела дневник, как и полагается девочке-подростку. Папу тогда перевели на работу в Усть-Каменогорск, а это город зимний, там с утра до вечера по улицам не побегаешь. Вот так и получилось, что школьные друзья, младшие сестры, Иртыш, первая любовь и первая жгучая ревность – уже давно были на бумаге в голубой тетради в синюю линейку.
Бойцы идеологического фронта, редакторы в искусстве, собирались раз год в Москве вместе со сценаристами, чтобы «сверить часы». Фильмы показывали совсем не те, что в кинотеатрах, – это был «закрытый просмотр». О, закрытый просмотр, мечта простого смертного! Потом элита искусства придумывала тончайшие интеллектуальные развлечения, игры умников, так сказать, забавы избранных – например, у кого лучший устный блиц-сценарий. И вот на мою голову как-то возникла борьба за лучший блиц-рассказ о потрясении в детстве. Я не знала, куда мне спрятаться: кого-то потряс бой быков в Испании, кто-то забарахтался в Мертвом море в Израиле. Другому яхту подарили в семь лет. Этот мне особенно не понравился.
Когда дошла очередь до меня, я с мыслью «казах не сдается!» выразительно, со слезой просто пересказала страницы своего девичьего дневника. Потом эстонский редактор обняла меня, а сценарист Сергей Бодров предложил: «Давайте вместе напишем на этот материал сценарий, подадим на конкурс и получим вторую премию». «Почему вторую?» – машинально спросила я. «Потому что первую уже распределили, – пошутил он и предложил. – Напечатайте ваш рассказ страниц на 20, машинки в пяти кабинетах. Здесь мы еще три дня, история ваша личная, успеете».
Предложение было заманчивым. Через три дня я честно сдала урок. А еще через три дня получила удар по голове. Никто меня не бил, просто я прочла, что сделал Бодров с 20 страницами моей прозы. Все было то же самое – и все было совсем другое. Теперь это был сценарий, теперь это было кино. Объяснить, как строчки стали кадрами, я не смогу. Но никакое многотомное пособие или годы лекций института не дали бы мне столько, сколько этот наглядный пример. Мне словно вручили ключ от двери…
Картина «Сладкий сок внутри травы» получила ряд призов международных фестивалей: в Москве, Португалии, Локарно, Минске. Фильм получился универсальным – интересным как детской, так и взрослой аудитории.
– Встречи с какими кинематографистами определили вашу дальнейшую профессиональную судьбу?
– На «Казахфильме» – Султан Ходжиков, Абдулла Карсакбаев, Сатыбалды Нарымбетов, Дамир Манабаев, Костя Салыков, Ермек Шинарбаев, Кано Касымбеков, Ардак Амиркулов, Булат Шманов, Абай Карпыков, Талгат Теменов, Жанибек Жетируов… Встречи с ними, работа с ними определили мою дальнейшую работу и жизнь. Познакомившись со мной, некоторые режиссеры приглашали меня в гости, чисто по-казахски накрывали стол, представляли семье, приветствуя мое возвращение на родину. Я была очень тронута. Ничего такого я совершенно не ожидала. Но самое яркое первое впечатление от «Казахфильма» было не от режиссеров, а от красоты актрис. Первый раз я зашла во двор киностудии и увидела сидящих рядом юных Гульнар Дусматову, Венеру Нигматулину и Жанну Куанышеву. Боже, как они были хороши! С этого момента и на всю жизнь я стала энтузиастом женщин – актрис Казахстана. Потом меня сильно раздражало, что Рая Мухамедьярова заходит перед съемками в костюмерную – красивая стройная, в туфельках на высоких каблуках, а выходит до носа замотанная в толстую шаль, в грубых валенках, в тулупе. Я как-то ей сказала: «Рая, клянусь, я тресну-лопну, но найду для тебя сценарий, где ты будешь разодета как царица, вся в золоте и шелках». Я сдержала свое слово – в «Легенде о прекрасной Айсулу» Рая предстает в роскошных нарядах!
А наши старшие красавицы – Бикен Римова и Газиза Абдинабиева. Какой такт, ум, талант! И еще невыразимо ценное – национальное, казахское было в них добротное, сильное, не размытое сторонними влияниями. Они даже платочек прикладывали к щекам таким грациозным плавным жестом, что мы рядом с ними были просто невежи.
Актрис было много, а ролей мало. Бестактно будет перечислять, но достаточно много прекрасных казахских актрис подошли к пенсии, так и не раскрыв свой талант…
– Первый отечественный сериал «Перекресток» получил широкую известность и был популярен не только в Казахстане, но и в других странах СНГ. На ваш взгляд, в чем секрет этой популярности?
– С началом 1990-х стали мы жить потихоньку в другой стране. Удачей считалось работа с иностранцами – хоть монгол, хоть болгарин. На студии тоже стали появляться то немцы, то итальянцы. Поначалу их встречали с энтузиазмом, горделиво показывали им павильоны и сады, кормили в нашем кафе. Но потом бесплодность этих стараний стала раздражать.
Приказ директора провести экскурсию очередной иностранной делегации просто взбесил меня. Увидев толпу в 11 человек, я привычно подумала: «Почему они все такие большие!» Англичане, ирландцы, шотландка, одна русская, рослые, светловолосые, с приветливым ожиданием улыбались мне. И тут вдруг появилась маленькая смуглая женщина, продюсер Катя Краусова и пояснила, что выбирает киностудию для будущего телесериала.
Я насторожилась, словно почуяла реальную добычу, и стала радостно передавать свою гордость родной киностудией, ее прекрасной территорией, замечательными павильонами и про артезианскую воду не забыла. Услышала обрывки на английском, мол, это лучшее, что мы видели… совершенно современный город… и в ракурсе национальностей все типы представлены… И поняла, что нам нельзя упускать такой шанс. И не упустили: «Перекресток» и «Саранча» стали незабываемыми первенцами в производстве телесериалов.
После принятия решения о съемках первого отечественного телесериала к нам стали приезжать профессионалы из Великобритании. Они выступили в роли тренеров – инструктировали, погружали нас в британскую технологию производства таких телепроектов. По каждой профессии приезжали по три-шесть специалистов из Англии. Это были режиссеры, сценаристы, редакторы, операторы, звукооператоры и так далее. Все мы, прошедшие конкурс, решили, что мы – счастливчики. Но мы поторопились… Во-первых, дисциплина. Оказалось, девять утра – это никак не одна минута десятого, это ровно девять утра... Телесериал держится на жесткой дисциплине, как любая работа на конвейере. Сюжетка – подробный план будущей серии – сдается сценаристу №3, тут приходит на читку готовый сценарий №2, и тут ползет сюжетка №4, и тут уже лежит на читку сценарий №3, и надо сдавать сюжетку №5, а уже лежит сценарий №4 и необходимо сдавать сюжетку №6… и так до 495-й серии. Иными словами, требовалась четкая, дисциплинированная, скоординированная работа между всеми структурами производства.

С режиссерами, продюсерами Абаем и Альмири Карпыковыми на съёмках молодежного телесериала "Асель, друзья и подруги".

Практически все осваивалось в первый раз и под двойным жестким контролем: английские продюсеры и редакторы, затем наши редакторы и продюсеры – сначала Костя Салыков, потом Ермек Шинарбаев. Требовалось без передышки читать, писать, обсуждать.
Актрисы приходили жаловаться: «Как я могу объясняться в страстной любви, если не могу шевельнуться дальше пяти сантиметров?»
Но, к чести казахстанских кинематографистов, могу сказать, что все выдержали на самом высшем уровне. Англичане были покорены. И как честные люди они в этом признались. Неоднократно говорили, что они восхищены одаренностью, красотой, уровнем образованности, культурой. Алматы наш просто очаровал их. Признание народа тоже не заставило себя ждать. Звонили, хвалили. Были и такие, кто включился в процесс не на шутку. Например, одна девушка со слезами попросила не пускать героиню сериала Мадину на свидание к другому герою – Тимуру: «он опасный человек!»
Для нас это было счастье – нас смотрели! Довольно долгое время мы были героями дня по всему Казахстану. «Перекресток», а потом «Саранча» звучали во всех разговорах. Что только я не слышала про них – и легендарный, и хит.
Два столпа, две кариатиды держали эти огромные здания – продюсер Абай Садвокасович Карпыков и начальник производства Нина Алексеевна Лаврик. У Нины Алексеевны был какой-то волшебный жезл – у нее никогда не было сбоя в съемках. Несмотря ни на какие жалобы актрис, ни на какие завышенные требования режиссеров, съемки на наших сериалах не срывались никогда. Как-то в начале дня позвонила актриса, отказалась сниматься, призналась, что вчера взяла новый крем, а на него оказалась аллергия. И она сейчас вся опухшая и приехать не может…
– Приезжай – сказала Нина, – наденем шляпу с большими полями, черные очки, тонкий шарф пустим волнами, еще как получится!
В другой раз для создания атмосферы заброшенности и преступности режиссер захотел, чтобы по сараю бегали мыши. Нина Алексеевна обеспечила клетку с мышами, и эпизод был снят – удивительно, но мыши не разбежались...
А песня из «Перекрестка» звучит до сих пор, через столько лет…
Телевизионные сериалы привели одних и тех же гостей во все дома. Каждый вечер одни и те же люди, появляясь на экране, плача и смеясь, делились своим горем и счастьем. Жизнь телезрителя благодаря им становилась богаче ощущениями, переживаниями и приключениями.
Одним из критериев качества сериала было то, что у англичан ничего не происходило тяп-ляп, на живую нитку – все было четко, как у военных. Прогон, то есть последняя репетиция, уже в готовых декорациях, нами воспринимался как праздник, все волновались. Честно сделанная работа всегда себя оправдывает.
– В числе ваших сценарно-редакторских проектов и молодежный сериал «Асель, друзья и подруги», который представлял франшизу французского телехита «Элен и ребята». Много ли было в вашем сериале французского или можно говорить о создании оригинального продукта?
– Это был третий сериал нашей команды. Яркий, веселый, полный свежей жизнью юных героев, он быстро стал популярным, цитаты из него часто слышались в студенческих аудиториях и молодежных компаниях. Многим юным актерам Казахстана этот сериал открыл дорогу к профессии. Естественно, он похож на французский оригинал, так как сделан на его основе. И в то же время не похож. На мой взгляд, в нашей версии было больше реальной проблематики, больше отражения сложности жизни, меньше «кукольности».
– В создании каких фильмов вы принимали участие в последние несколько лет?
– В фильме последних лет «Композитор» я одна из трех авторов сценария. Режиссер Сабит Курманбеков снял фильм, соединив сложнейшие чувства любви и отчаяния, бессмертие творчества и жестокость войны. Казахские композиторы и музыканты буквально спасли от голода и холода выдающегося китайского композитора Си Синь Хая, которого превратности войны задержали на годы в Казахстане, хотя он всего лишь приехал на неделю в Москву…
Ранее, до работы над «Композитором», я посмотрела картину Сабита Курманбекова «Оралман». Просто проходила мимо, когда мои родные смотрели этот фильм по телевизору. И с первого кадра я споткнулась, села на ковер и уже, как заколдованная, не шевельнулась, захваченная тонкостью, честностью, мучительной правдой. Так просто и так больно.
Огромную радость доставляет мне также работа с режиссером Жанибеком Жетируовым. В отличие от других, тоже талантливых режиссеров, у Жанибека очень густой собственный стиль. Фильм «Шанырау» по рассказу Абиша Кекилбаева сохранил пронзительность и достающее до самого сердца высокое благородство слога писателя.
– Вы не только работающий сценарист, но и преподаватель сценарного мастерства. Чему можно научить в сценарном деле?
– В преподавании сценарного мастерства в любой аудитории я первым долгом спрашиваю: как вам история с кроватью Одиссея? И когда в ответ я слышу молчание и вижу удивленные глаза, я очень расстраиваюсь.
И первое занятие уходит на Гомера и кровать Одиссея: Пенелопа пообещала выйти замуж за того, кто немного сдвинет их с Одиссеем супружескую кровать. Но этого не могли сделать самые могучие силачи. Одиссей сам сделал эту кровать и четыре ножки ее были нижней частью стволов деревьев, с глубоко вросшими в землю корнями. Как это можно было сдвинуть?
В этом примере для меня важно отучить студентов от «социалистического реализма», от определения «точно, как в жизни».
Преподавать я начала очень давно. Представьте, как давно, если я направляла абитуриентами во ВГИК от Казахстана юных Бахыта Каирбекова, Гульнару Абикееву, Александра Баранова и Талгата Теменова. Затем я преподавала в государственных учреждениях, таких как наш институт театра и кино имени Жургенова (ныне Казахская национальная академия искусств имени Т. Жургенова), и в известных частных учебных заведениях, таких как киношколы «Сталкер», «MMM», «Академия кино и шоу-бизнеса ASCHOOL».
– Что бы вы посоветовали начинающим сценаристам?
– Первым делом я бы посоветовала им читать вслух ту театральную драматургию, которая пережила века. Например, Гольдони или Ростана, чтобы разгадать тайну слов в разговорах на сцене. Тайну фразы для зрительного зала.
Дальше я бы посоветовала не писать свои диалоги, сидя за компьютером: встаньте, ходите по комнате и громко произносите диалоги за своих персонажей. Это нонсенс – писать диалоги сидя, уставившись в экран.
Затем я посоветовала бы следить в театре за реакцией публики на реплики актера. Надо разгадать и тайну зала. И постоянно помнить, что главный сценарист мира, Шекспир, какое-то время был актером, он на подмостках, живьем, на себе, научился тайне связи между фразой, произносимой со сцены, и чувствами толпы в зале.
– Что бы вы пожелали отечественному кино?
– Я бы пожелала умного образованного руководства и хорошего финансового обеспечения. Со всем остальным кинематографисты справятся сами.