Общество
20 Июля, 2024

КООПЕРАЦИЯ: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ И ЗАВТРА

Как известно, ход исторических проходивших в мире в ХIХ–ХХ вв., событий, принято объяснять борьбой и противостоянием таких, рожденных Западом, проектов радикальной модернизации общества как экономический либерализм А. Смита и государственный социализм К. Маркса, но важную роль играл также третий проект – кооперативный, отвергавший радикализм указанных выше. Радикализм экономического либерализма, как и его прямого антипода – государственного социализма, заключался в том, их идеологи – не без влияния установок эпохи европейского Просвещения – пренебрегая, либо вовсе отрицая духовную (религиозную) составляющую жизнедеятельности общества, однозначно связывали общественный прогресс с развитием материального производства. При этом, либерализм уповал на самоорганизацию и самореализацию «экономического человека», движимого личной выгодой, осведомленного обо всем на свете и сосредоточенного исключительно на накоплении все большего и большего богатства. Марксизм – на силу внеэкономического принуждения государства, движимого идеями строительства коммунизма и руководимого пролетариатом. Ярким примером первого стали США, второго – бывший СССР.

Основоположники кооперативного проекта – не отвергая категорий и данностей рыночной демократии, исходили из объективной природы многогранной сущности человека, требующей поддержания некоего баланса между духовным и материальным началом его бытия. Достаточно указать на труды отцов-основателей теории кооперации (Р. Оуэна, В. Кинга и др.), которые доказывали, что основной причиной такого общественного зла как капитализм является невежество людей. Общественные противоречия можно устранить путём распространения знаний, внедрения истины. Думается, отцы-основатели кооперации первыми поняли фундаментальный порок идей свободного рынка, поощряющего корыстный эгоизм и жажду наживы людей, свободных также и от социальных норм и ограничений. Вот почему в кооперативном движении, возникшем, как и капитализм, первоначально в Англии, хозяйственная деятельность изначально не являлась самоцелью и средством удовлетворения только материальных потребностей его участников, а лишь необходимой экономической основой для их духовного и культурного роста. Хотя термин «кооперация» ввел в употребление Р. Оуэн (1771–1858) первым ее теоретиком был В. Кинг (1786–1865), внесший свой вклад в разработку механизма кооперативного самоуправления, основанного на экономическом образовании и воспитании рабочих. За что их, поставивших во главу общественного прогресса культуру, мораль и нравственные качества человека, отнесли к разряду утопистов. Но идея кооперации продолжала жить и развиваться, помогая людям со всех концов земли, не сильно изменив своим ставшими традиционными принципам и ценностям.
В 1992 году Генеральная Ассамблея ООН своей резолюцией № 47/90 от 16 декабря провозгласила первую субботу июля 1995 года праздником – Международным днем кооперативов (International Day of Cooperatives) в знак празднования столетия ICA – МКА (Международного кооперативного альянса). Это крупнейшая массовая неправительственная кооперативная организация, основанная в 1895 году на 1-м Кооперативном конгрессе при участии делегатов от кооперативов из США, Англии, Бельгии, Дании, Германии, Голландии, Италии, Сербии, Франции, Швейцарии, Аргентины, Австралии и Индии (а также присутствовавших в качестве наблюдателей кооператоров России) для объединения, представления и обслуживания кооперативов по всему миру. Теперь членами МКА состоят 318 международных и национальных кооперативных центров, и союзов 112 стран мира, работающих в различных отраслях экономики и объединяющих порядка 850 млн человек.
Организация Объединенных Наций и Европейский союз (ЕС), высоко оценивают роль, которую кооперативы играют для общества, экономики и (международного) развития. По меньшей мере 12 % людей на Земле по данным ООН на 2023 г. являются членами одного из 3 млн кооперативов; вместе они обеспечивают работой 280 миллионов человек (не считая пайщиков потребительских кооперативов, членство в которых не связано с обязательным трудовым участием в них), что составляет 10 % от всего занятого населения мира. А триста крупнейших кооперативов или паевых товариществ генерируют оборот в размере 2409,41 млрд долларов США, предоставляя услуги и инфраструктуру, необходимые обществу для процветания (World Cooperative Monitor). В ЕС насчитывается около 131 000 кооперативов с более чем 4,3 млн сотрудников и годовым оборотом в размере 992 млрд евро. Хотя за последние четыре десятилетия значение кооперативов для (социальной) экономики в мире возросло, они сталкиваются как с давними, так и с новыми проблемами, вызванными глобализацией или существованием огромного количества национальных законов, а также с организационными и управленческими вопросами.
Совершенно уникальные роль и место занимала западная идея кооперации адаптированная к особенностям образа и культуры хозяйственной жизни народов дореволюционной России и годы НЭПа в СССР. Но все изменил отказ правительства СССР от НЭПа и последовавшее за этим шагом изъятие из научного оборота теории кооперации и трудов выдающихся теоретиков и практиков кооперации той поры, таких как: М. И. Туган-Барановский (1865–1919), В. Ф. Тотомианц (1875–1964), а также преподававшие в Московском кооперативном институте (моем alma mater) А. В. Чаянов (1888–1937) и Н. Д. Кондратьев (1898–1938) – теоретически обосновавший НЭП, он же – всемирно известный автор теории экономических циклов, вошедшей во все учебники экономики. Причем, последние двое были расстреляны: А. В. Чаянов – в Алматы, куда был сослан и работал некоторое время в Сельхозинституте; Н. Д. Кондратьев (в Москве), невзирая на их выдающееся заслуги перед наукой, а также в «культурную революцию» в годы НЭПа, когда кооперативное движение, приняв общенациональный размах, внесло огромный вклад восстановление народного хозяйства. В дальнейшем, в ходе коммунистических экспериментов идеи теоретиков и практиков российской кооперации были преданы забвению и стерты из исторической памяти народной жизни.
Интерес к кооперации в СССР вновь вспыхнул в связи «перестройкой», подстегнутой заявлениями руководства страны о переходе экономики к рынку. Но все это обернулось лишь фарсом принятия в 1988 г. закона «О кооперации», под своей «социалистической» формулой которого и при поддержке серии прочих «перестроечных» законов СССР (1987–1990 гг.) в стране была легализована ничем не ограниченная свобода частного предпринимательства руководства субъектов общенародной собственности. С даты знакомства с опубликованным в печати проектом этого закона (количество статей которого превышало общее их число в Конституции СССР) для его всенародного обсуждения понял, что он не имеет никакого отношения к возрождению собственно кооперации. Это – во-первых, во-вторых, что проект несет угрозу старейшему и единственному сохранившемуся в СССР виду традиционной кооперации, ведущей свою историю с дореволюционных времен – потребительской кооперации (давним предметом моей научной специализации), а значит и интересам субъектов в принципе неделимой кооперативной собственности – более чем 60,0 млн членов – пайщиков потребительских обществ, входящих в состав системы Центросоюза. Как ученый знал, что частное предпринимательство никогда не имело ничего общего с тем, что в капиталистических странах принято связывать с кооперацией – как экономической организацией и социальным движением антикапиталистического направления. Главным образом потому, что субъектам частного предпринимательства с неизбежностью присущи корыстный эгоизм и жажда наживы любой ценой, чего изначально не было ни в теории, ни в практике кооперации, основанной на диаметрально противоположных ценностях, включая альтруизм. А попытка легализации «перестроечными» законами неограниченной свободы частного предпринимательства в СССР – как идеократическом государстве, где никаких внутренних предпосылок к тому не было и быть не могло, не выглядела реалистичной. Ведь вся эта история проходила под знаком идей (до 1917 г. – религиозных, затем – кооперативных, коммунистических) безусловного приоритета в жизнедеятельности общества духовных ценностей перед материальными, а также осуждения проявлений корыстного эгоизма, стяжательства, сребролюбия и стремления людей к неправедному богатству. Но антикооперативный закон, в числе прочих «перестроечных» законов был принят и вступил в силу, открыв все дороги и пути для удовлетворения корыстного эгоизма и жажды наживы людей, не обремененных нормами морали. Ознакомившись с новой «кооперацией» Л. Турчи – один из лидеров кооперативного движения Италии отмечал: «В кооперации мы видим не только экономический, но и огромный социальный смысл: сотрудничество между работающими, взаимопомощь, защита интересов широких слоев населения». Он искренне удивлялся: «почему в СССР возрождая кооперацию, забыли об основном ее смысле – социальном, ибо никакой защитой интересов широких слоев населения она не озабочена. Прибыль, деловой успех… А это – цели предпринимательские» («Известия» от 6. 07.1989 г.).
В «Торговой газете» (бывшая «Советская торговля») от 12.04.91 г. под названием «Реабилитировать кооперацию» было опубликовано мое интервью корреспонденту Л. Андреевой. Это стало еще одной из многих моих попыток обратить внимание общественности на продолжающуюся профанацию идей кооперации, начатую авторами «перестроечных» законов СССР, лишавшую население страны действенного института социальной защиты от стихии обрушившегося рынка. А интервью я тогда давал от имени Международного постоянно-действующего семинара: «Государство, рынок, кооперация» (где был ученым секретарем), учрежденного рядом институтов АН СССР / РАН (Экономики, Социологии, Государства и права, Международных экономических и политических исследований), а также УНК ПК «Московский кооперативный институт») при ИМЭПИ АН СССР / РАН, ставшего площадкой для обсуждения (с участием ученых-кооператоров Англии, Израиля, Италии, США, Японии, Швеции, Германии и др. стран) роли и места кооперативного движения в переходе СССР к рынку.
Три года спустя, после вступления закона «О кооперации» в силу руководитель этого проекта академик В. А. Тихонов, признал: «Я сделал все, чтобы в законе нашли место нормы, которые способствовали бы возникновению частного предпринимательства, экономически более эффективного, чем кооперация… и я доволен, что тогда, в 1988 г., наши законодатели не заметили этого» («Известия» от 8.08.1991 г.). К тому времени волна корыстного эгоизма, активированного безграничной свободой предпринимательства руководства социалистических предприятий уже крушила экономику страны. «Эгоизм колоссален – он возвышается над миром, – писал Артур Шопенгауэр (1788–1860), один из самых известных мыслителей иррационализма, мизантроп. Ибо, если каждому отдельному человеку был предоставлен выбор между его собственным уничтожением и гибелью всего мира, то мне нет нужды говорить, куда бы в огромном большинстве случаев, склонился бы этот выбор». Правоту Шопенгауэра в полной мере и ощутил на себе СССР, когда активированный «перестройкой» корыстный эгоизм круша изнутри гомогенное общество многонационального государства, расцвел букетом множества его видов: от индивидуального и группового, до регионального, национального и политического. Взрывной рост всех видов корыстного эгоизма, распылил общенародную собственность между множеством новоявленных предпринимателей, локализованных каждый своим частным экономическим интересом и уже ничем не обязанных ни трудовым коллективам, ни обществу и государству. Так, походя, народы страны были лишены права субъекта общенародной собственности в пользу всех, имевших право владения, пользования и распоряжения активами госпредприятий. Этого оказалось достаточно, чтобы разорвать хозяйственные связи внутри составляющих единой народнохозяйственной системы и сокрушить вторую экономику мира и саму мировую супердержаву, а заодно и весь биполярный мировой экономический порядок.
Распад бывшего СССР как гомогенного идеократического государства, имел далеко идущие последствия для судеб народов постсоветских республик и стран той половины мира, которая находилась под опекой и защитой бывшего СССР. Ведь после этого распада в мире воцарился новый – неолиберальный однополярный экономический миропорядок, возглавленный США, в результате чего идеи западного экономического либерализма, уже сотни лет, вытравливающие из экономических отношений между людьми и государствами все человеческое, превратились в жесткую пандемию безальтернативного неолиберализма. И понадобилось 30 лет безраздельного господства в международных экономических связях однополярного мира пандемии западного экономического неолиберализма, чтобы народы поняли воинствующую бездуховность этого миропорядка. И теперь Запад, полностью обнажив несостоятельность неолиберальной идеи, развернувшей его в крутое пике расчеловечивания Black Lives Matter, ЛГБТ и «новой» этики, проигрывает самому себе, теряя позиции в мире. Предчувствуя, куда катится мир, подгоняемый денежной цивилизацией и потребительством, русско-американский социолог П. А. Сорокин (1889–1968) писал: «Задачи выживания человечества требуют альтруистического перевоспитания, как правителей, так и масс».
В этой связи хочу остановиться на проблемах развития кооперации в Казахстане, поскольку с перестроечных лет считал и считаю, что потенциал ее идей остается не востребованным. Притом, что неолиберальная модернизация экономики страны, избранная и реализованная бывшим лидером государства, вообще не предполагала ни участия в ней, ни учета интересов основных масс населения. Хотя у миллионов не имеющих постоянной оплачиваемой работы и паталогически безработных казахстанцев, живущих за счет кредитов, настоятельная потребность в защите их интересов средствами кооперации есть. Но выстроенный прежним главой страны порядок напрочь исключает конкуренцию в любом виде деятельности, отчего страдают основные массы населения страны, ставшие заложниками господства в экономике – основе жизнедеятельности и биологического существования человека, субъектов частной собственности.
Последствия неолиберальных экспериментов, разделивших исторически сложившееся гомогенное казахстанское общество по имущественному признаку на управляющий экономически господствующий класс частной собственности и управляемый класс – корень всех нынешних проблем. Первый, получив через неправильную приватизацию бывшей народной собственности в свою пользу полный контроль над экономикой и неограниченную власть над обществом, стал гетерогенным, исповедуя индивидуализм. А второй, оставаясь гомогенным, продолжает исповедовать коллективизм. Соответственно, управляющему классу частных собственников, куда входят представители всех ветвей власти со своими семьями, а также топ-менеджеры нацкомпаний, живущие собственными интересами, нет никакого дела к нуждам и проблемам населения, от которого оно никак не зависит. Что и питает диссонанс, непотизм, непонимание, взаимное неприятие, внутренний раскол в обществе. Результатом чего мы имели тот же самый Кантар 2022 года. И одна из его основных, главных причин, я считаю, это отсутствие у людей работы. Сейчас единственный способ трудоустройства – это только работа на частника. Думаю, сегодня люди нуждаются в объединении в кооперативы, а для этого надо принимать соответствующие законы о кооперации, именно на принципах, которые отвечают целям нашего общества. То есть любые интегративные формы собственности нужно развивать (признавать их по Конституции), после чего люди, объединившись совместно на определенных принципах, будут защищать свои интересы сообща, чего они сделать поодиночке никак не могут.
Идеолог пост-вашингтонского консенсуса Дж. Стиглиц (нобелевский лауреат по экономике за 2001 г.) говорит, что если вы на самом деле хотите бороться с инфляцией, то вам необходимо вкладываться в инфраструктуру. Даже в 15% инфляция для вас не страшна, если вы занимаетесь строительством заводов, но при этом вы индексируете заработные платы, пенсионные выплаты, соцвыплаты. Через 5 лет инфляция упадет без вашего участия за счет насыщения товарного рынка. А что такое инфраструктура в кооперации – это и есть кооператив – совместно созданное, совместно владеемое и совместно управляемое предприятие (молокозавод, элеватор, колбасный цех, магазин и т. д.) вокруг которого и объединяются индивидуальные фермерские хозяйства для получения требуемых им услуг, Социальный смысл кооперации, непреходящая ценность ее идеологии, направленной на поддержание и воспитание экономической активности наименее защищенных от стихии и капризов рынка людей, путем реализации традиционных для кооперативного движения механизмов социальной интеграции, самоуправления и саморазвития участников этого движения – вот что было утеряно в ходе коммунистических и посткоммунистических экспериментов. Как утверждал Йозеф Шумпетер (1883–1950) классик теории предпринимательства: «История экономики наряду с экономической теорией и статистикой служит основным источником для понимания экономики, причем как раз экономическая история – самая важная из них».
Боюсь, что среди тех, кто в правительстве РК готовит среди прочих и программы развития кооперации, тексты докладов руководства, а также различные материалы и отчеты на эту тему нет понимания феномена кооперации. Все сводится к технократическому подходу к проблеме, когда достаточно написать красивые программы, презентации, доклады, поручения с обилием цифр о том, где, когда и сколько надлежит создать кооперативов, построить баз, ферм и т. д., непременно подкрепленные солидными финансовыми вливаниями. Но ничего не сказано про то, каким образом, на каких условиях эти самые будущие кооператоры (сельские жители, владельцы ЛПХ, фермерских хозяйств и т. д.), понятия, не имеющие о кооперации, ее целях и принципах, смогут добровольно объединиться и вокруг чего. Ведь даже сельхозвузы и колледжи не готовят кооператоров и более того-вообще не преподают студентам экономику, теорию и организацию кооперации. Дважды были отвергнуты, например, мои попытки организовать эту подготовку в КазАТУИ им. С. Сейфуллина. Нет специальных структур, ответственных за развитие кооперации ни в МСХ РК, ни в его НАНОЦ. Вот почему все попытки развивать в Казахстане сельскую кооперацию (ассоциируемую с частнопредпринимательской деятельностью) «сверху» указами и постановлениями, подкрепленными мощными финансовыми вливаниями, пока не увенчались успехом. Ибо нет источника этого понимания – знаний теории и истории кооперации, которая может развиваться и расти только «снизу» – на почве удобренной воспитанием и знаниями, к чему и обратимся.
Общей причиной, побудившей людей к созданию кооперативов, явились последствия перехода Англии к капитализму, где вначале XVIII в. произошел промышленный переворот. Новый строй нес трудящимся полуголодное существование, жилищную нужду, иные лишения. Кустари, ремесленники, крестьяне испытывали острую нужду в денежных средствах для поддержания своего хозяйства, в выгодном приобретении орудий труда и выгодном сбыте своей продукции. Однако само слово «нужда» означает не только недостаток в необходимом, бедность; под нуждой подразумевается также потребность в чем-нибудь. Речь может идти не обязательно о хлебе насущном или денежной ссуде, но и о потребностях в общественной деятельности, проявлении своих деловых и человеческих качеств, в общении с другими людьми, в совместном творчестве, участии в общем деле, связанном с взаимопомощью. Потребности, выступающие как интересы, побуждают людей к объединению в кооперативы и придают устойчивость кооперативному движению.
Таким образом, кооперативы явились порождением не просто бедности, а потребностей, вернее необходимости кооперативных (коллективных) способов их удовлетворения. Так, в Англии на основе выработанных отцами-основателями кооперации ценностей (идей) само- и взаимопомощи участников и принципов (способов реализации идей) возникла кооперация как экономическая организация и социальное движение экономически слабых групп и слоев общества, объединившихся, для совместного удовлетворения экономических и прочих потребностей, вокруг основанного на добровольно-общественной форме собственности какого-либо совместно созданного предприятия. А главным условием устойчивости признавалось обязательное следование участников общего дела во взаимоотношениях между собой моральным и честным кооперативным принципам. Уже первое, всемирно известное потребительское общество – Рочдельское ставило целью удовлетворение не только материальных, но и духовных потребностей своих членов. «Забота не только о материальном, но и духовном, – писал о нем видный теоретик и практик западно-европейской и российской кооперации В. Ф. Тотомианц, – сделало общество особенно привлекательным и вызвало массу подражателей не только в Великобритании, но и за границей» (Тотомианц В. Ф. Основы кооперации, – Берлин: Слово, 1923). Этот духовный и культурный рост в кооперации включал: заботу об общей, а также экономической и правовой грамотности членов кооперации, об овладении последними лучшими приемами и методами хозяйственной работы, о соблюдении ими нравственных и моральных принципов, вытекающих из идей кооперации.
В. Ф. Тотомианц считал, что к числу явных экономических достижений английской кооперации относятся сдерживание роста цен на предметы первой необходимости, успешная борьба с фальсификацией продуктов (которая в конце XIX столетия являлась широко распространенным социальным злом), удачное подавление диктата продуктовых трестов-монополистов за счет того, что потребительные общества и их союзы являлись крупнейшими производителями муки, бисквитов, варенья, чая, мыла, одежды и обуви, мяса, что сильно влияло на рынок этих товаров в стране. Кооперация позволяла англичанам не только получать нефальсифицированные и качественные продукты по умеренным ценам, но во многих случаях также и здоровые жилища. А кооперативное производство было поставлено так хорошо в смысле гигиены и санитарии, что служило образцом для частных предпринимателей. В моральном плане, кооперация поднимала нравственный и духовный уровень населения, способствовала развитию или сохранению честности, трудолюбия, экономии и проявлению инициативы среди трудящихся классов.
Уже в конце XIX в. кооперативное движение среди мелких товаропроизводителей в Западной Европе получало поддержку и развивалось за счет государственных субсидий (ремесленная кооперация в Германии), сельскохозяйственная – в Англии, Италии, Франции, Румынии. Формами поддержки кооперативов выступали: учреждения специальных органов, ответственных за пропаганду идей кооперации; прямая финансовая поддержка в форме льготных или безвозвратных кредитов; правовые гарантии свободной деятельности, не допускающей вмешательства государства во внутренние дела кооператоров; льготное налогообложение. Одним из важнейших традиционных принципов кооперации была и остается забота об образовании и воспитании участников движения в духе кооперативных идей. Эта часть идеологического (информационного) обеспечения развития кооперативов была разделена таким образом, что образованием своих членов занимаются сами кооперативы, а профессиональной подготовкой кадров специалистов и научных кооперативных работников – государственные университеты и научные кооперативные центры. Таким образом, наименее социально защищенные слои населения западных стран получили систему обеспечения добровольного объединения их граждан в разного рода кооперативные общества, основанные на принципах само- и взаимопомощи в целях улучшения экономического положения, без стремления к извлечению прибыли.
Совершенно особое место заняли идеи западной кооперации в умах и делах передовых людей России в годы «великих реформ» царя-освободителя Александра II (1815–1881). Особую привлекательность идеям западной кооперации в России начала XIX в. придавали ее глубоко моральные и нравственные принципы, полностью соответствовавшие представлениям весьма религиозного тогда населения о справедливой организации жизни. Как известно, культурно-исторические типы практически всех народов Российской империи формировались на основе безусловного приоритета духовных ценностей над материальными. Основные религии народов России (православие, ислам, буддизм) также были едины как в том, что ставили ценности духовности, коллективизма, общинности и взаимопонимания, выше материальных, так и в осуждении проявлений корыстного эгоизма, стяжательства и жажды наживы любыми способами. Именно поэтому идеи западной кооперации, плотно вписываясь в традиционную ментальность российских народов, тем не менее – способствовали ненасильственному изменению этой ментальности в лучшую для прогресса экономической культуры этих народов сторону.
Российская интеллигенция, пропагандируя идеи кооперации и участвуя в организации кооперативных обществ, придала своим усилиям характер общественного движения, направленного на преодоление отсталых форм и культуры хозяйствования крестьянской страны. Это – бесправие, крепостничество, архаичные, основанные на натуральном обмене формы хозяйствования, общая и рыночная функциональная неграмотность крестьянских масс. Как писал М. И. Туган-Барановский: «для достижения своих хозяйственных целей, кооперация должна создать человека, способного ей служить» (Туган-Барановский М. И. Социальные основы кооперации. – М.: Экономика, 1989). То есть, ключевое место в идеях российских кооператоров, отводилось не формам собственности на землю и средства производства, а пропагандистской культурно- просветительной работе среди широких крестьянских масс. «Раздать землю – дело нетрудное, – подчеркивал А. В. Чаянов, – для этого и трех дней хватит. Гораздо труднее организовать эту землю… организовать на ней культурное трудовое хозяйство» (Чаянов А. В. Избранные произведения: Сборник. – М.: Московский рабочий, 1989). А таковое, полагал он, требует не только «лучших орудий труда и средств производства», но и требует дать крестьянину «силу, которая повела бы его к лучшему. Такой силой должны явиться знания и образование крестьянства. Вот почему все крупнейшие представители российской экономической школы, сформировавшейся ко второй половине XIX в., будучи по определению аграриями, не желая очередного грубого насилия над крестьянством, были противниками воцарения в России и «невидимой руки» рынка А. Смита и идей государственного социализма К. Маркса. Свои надежды на будущее России они связывали с внедрением в народные массы экономической культуры западной кооперации, являвшейся на рубеже конца XIX – начала XX вв. самым цивилизованным сектором рыночного хозяйства Англии и других капиталистических стран Западной Европы.
«Самой сильной в мире» называл дореволюционную российскую кооперацию А. В. Чаянов. Таковой она стала исключительно благодаря огромному вниманию, которое российские кооператоры уделяли идеологическому (информационному, социально-культурному) обеспечению кооперативного строительства, подкрепленного развитием объектов соответствующей инфраструктуры. «Деятельность Центросоюза потребительской кооперации выражается в трех направлениях: во-первых, в культурно-просветительной работе...» (Швиттау
Г. Г. Русская кооперация на международном рынке. – Берлин: изд-во И. П. Ладыжникова, 1920). В этом состояла специфика российской кооперации, которая (в отличие от кооперативного движения просвещенного населения стран Запада) требовала именно кооперативного строительства, понимаемого как предварительная подготовка поголовно неграмотных крестьянских масс (путем просвещения и распространения среди них идей кооперации), для стимулирования их сознательной добровольной самоорганизации в кооперативы и реализации механизма кооперативного самоуправления. Эту работу, осуществляемую за счет создания кооперативными товариществами «общественных капиталов, путем отчисления части прибылей, почитаемых одной из важнейших основ не только потребительской, но и всякой другой кооперации» А. В. Чаянов считал непременным условием роста общественного сознания населения. «В этом деле, – писал он, – кооперация может дать очень много, может быть гораздо больше, чем в других сторонах деревенской жизни» (Чаянов А. В. Крестьянское хозяйство: Избранные труды. – М.: Экономика, 1989). Идеологическая кооперативная работа – это, прежде всего, культурная работа, которую А. В. Чаянов определял именно как воспитательную, как «систему общественных мероприятий, стремящихся направить эволюцию сельского хозяйства страны в сторону наиболее рациональных (в условиях времени и места) форм его», а основные задачи культурно-воспитательной работы видел в том, чтобы «тем или иным способом обратить внимание хозяев на возможность изменения их привычных методов работы и путем воздействия устного и письменного, путем примера, наглядного доказательства, убедить население в преимуществе нового приема над ранее практиковавшимся, доказать его большую выгодность. Словом, заменить старые представления новым... пробудить это население к активности, дать ему эмоциональный толчок.
К концу ХIХ – началу ХХ вв. кооперация в России приобрела широкое распространение и стала серьезной общественной силой. Кооперация, организуя производство и сбыт, начала реальное освобождение народа от услуг промышленников, торговцев, банкиров и всякого рода перекупщиков. Все экспортеры и импортеры, все оптовые и розничные перекупщики оказались здесь не нужными. Так, сами сибирские крестьяне в лице своего союза доставляли свои продукты в Лондон и там продавали их английскому потребителю. Все вырученные суммы, за исключением организационных расходов, шли в распоряжение тех, кто продукты производил. Каждый крестьянин получал за свои продукты все, что именно за его продукты (так был поставлен учет) было выручено, и, конечно, он получал больше, чем мог заплатить перекупщик. Сибирские крестьяне решительно перестали продавать свои продукты перекупщикам и многочисленные экспортные конторы капиталистических фирм в Сибири закрылись... закрылись без арестов, без тюрем, без расстрелов, без крови...
В кооперации «царит не капитал, не вещь, писал в 1915 г. М. И. Туган-Барановский, – а человек, личность. И для успеха кооперации требуется господство в душе человека не жажды богатства, а чувства общественной солидарности, готовность жертвовать собственными интересами ради интересов общественной группы. Вот почему кооперативное хозяйство настоятельнейшим образом требует воспитания соответствующего человека. Затрачивая огромные суммы на поднятие духовного уровня современного человека, устраивая библиотеки, музеи, учебные заведения, курсы, лекции, народные дома, кооперация следует не только свойственным ей идеалистическим мотивам, но и своему правильно понятому хозяйственному интересу. Ибо для достижения своих хозяйственных целей, кооперация должна, прежде всего, создать человека способного ей служить» (Туган-Барановский М. И. Социальные основы кооперации. – М.: Экономика, 1990). Но все прервала Октябрьская революция 1917 г. Как писал
В. Ф. Тотомианц: «Кооперация в России была народным, культурно-экономическим движением, которое, однако, в конце 1917 года было ликвидировано. От независимого, свободного, народного творчества в советской «кооперации» не осталось абсолютно ничего». Вот почему МКА прекращает членство в своих рядах Центросоюза России, которое восстанавливается только после отказа Советской власти от «военного коммунизма» и перехода к НЭПу в начале 1921 г.
Попытка буквального следования новой власти учению К. Маркса, отвергавшего товарно-денежные отношения («военный коммунизм» 1919–1921), прогнозируемо провалилась. Она ввергла страну в голод, прорвавшись серией крестьянских бунтов и Кронштадтским мятежом недавних революционных моряков, сделавших реальной угрозу ухода большевиков в политическое небытие. Мало что изменил и провозглашенный новой властью в 1921 г. НЭП, который смог оживить лишь городских торговцев и уцелевшие предприятия, переданные в концессию иностранцам. А в главной отрасли страны аграрной НЭП мало что изменил, поскольку продналог, пришедший на смену насильственной продразверстке с крестьянских хозяйств, также осуществлялся в натуральной форме, тогда как крестьяне нуждались в деньгах для приобретения семян и орудий труда. Отсюда «коренная перемена всей системы наших взглядов на социализм», случившаяся с «вождем мирового пролетариата» в марте 1923 г. после детального его знакомства с трудами российских ученых-кооператоров. Что и нашло отражение в его знаменитой статье «О кооперации», где роль главного проводника целевых установок НЭПа отводилась реабилитированному идеологическому аппарату «старой» кооперации, которому представлялись все преференции и поддержка новой власти для осуществления перехода от политической революции к провозглашенной в этой статье «культурной революции». В связи с чем, всем видам российской кооперации было возвращено все ранее национализированное имущество, объекты производственной и социально-культурной инфраструктуры. Кооперативное строительство, ставшее стержнем НЭПа (и синонимом терминов «социалистическое» и «культурное» строительство), стало общенациональным проектом социальной модернизации общества и социализации целевых установок НЭПа. Ему были подчинены все институты молодого государства во главе с Постоянно-действующим кооперативным совещанием при ЦК ВКП(б) и Президиуме Совета национальностей ЦИК СССР (отраслевые наркоматы и ведомства, армия, комсомол, профессиональные и творческие союзы, учреждения образования и науки и т. д.). Огромную роль в организационно-методическом обеспечении задач кооперирования населения играл Центральный кооперативный совет, объединявший все виды кооперации.
Идеологическая реабилитация кооперации дала полный простор для возрождения и развития ее традиционных институтов социальной интеграции (идеологического аппарата культурно-просветительной работы; учреждений воспитания, просвещения, образования и профессиональной подготовки кадров, а также науки). Развитие сети объектов кооперативной социальной инфраструктуры, соответствующей целям и задачам кооперативного строительства (народных домов, клубов, библиотек, детских дошкольных учреждений, школ с кооперативным уклоном, техникумов, вузов, печатных органов, издательств и научных учреждений), не только прямо предписывалось декретами о кооперации и уставами всех видов кооперативных организаций, но и стимулировалось полным освобождением от налогов. Эта сеть сыграла громадную роль в популяризации идей кооперации и социальной мобилизации широких народных на строительства новой жизни, На пике «культурной революции» общенациональная сеть объектов кооперативной социально-культурной инфраструктуры насчитывала свыше тысячи общеобразовательных школ с кооперативным уклоном, около 200 кооперативных техникумов и 36 институтов, включая кооперативные факультеты при других вузах, десяток НИИ и ВАК при Центросоюзе по защите диссертаций на кооперативную тематику, 127 кооперативных издательств и печатных органов – журналов и газет
и т. д. Вся эта сеть учреждений и объектов социально-культурной кооперативной инфраструктуры, работала на внедрение в массовое народное сознание принципов кооперативных взаимоотношений, передовых методов, техники и технологий совместного труда. Все это было встроено в стратегический план восстановления и развития народного хозяйства. Эта колоссальная по масштабам и глубине охвата всех слоев общества работа, сделала всех и каждого участником строительства новой свободной экономической жизни. Что и позволило не только восстановить разрушенное войнами хозяйство, но и превзойти уровень довоенного 1913 г. Так, если за 1914–1920 гг. темпы падения экономики составили – 11,7 %, то за годы НЭПа (1921–1928 гг.) национальный доход вырос на 19%, промышленность – 32%, сельское хозяйство – 33%, основные средства – 36%. То есть, темпы восстановления составили в среднем 12,7% – в год.
После отмены НЭПа, выдающиеся результаты которого были обеспечены «культурной революцией» (1923–1928 гг.) направленной на обучение коммунистов «искусству торговать», а также воспитание масс трудового населения в духе «цивилизованных» (т. е. руководствующихся идеями и принципами кооперативного сотрудничества: солидарности, взаимной помощи, честности, альтруизма, справедливости, заботе об образовании и воспитании и т. д.) кооператоров, все научные разработки проблем кооперации были прекращены. Теория кооперация изъята из научного оборота, и заменена на безликую ее историю. Но опыт «культурной революции» короткого но «золотого века» кооперации, дал в руки правящей партии то, чего не было в учении К. Маркса. А именно: апробированную и доказавшую свою эффективность модель с готовой инфраструктурой идеологического (социально-культурного) обеспечения социализации целевых установок нового качества экономического развития и роста. В итоге, вся социально-культурная инфраструктура цивилизованного кооперативного строительства (насчитывавшая тысячи общеобразовательных школ с кооперативным уклоном, сотни кооперативных техникумов и училищ, около 40 кооперативных вузов и кооперативных факультетов при государственных вузах, тысячи народных домов, музеев и библиотек, 124 общесоюзных печатных органа, десятки кооперативных издательств и т. д., и т. п.) была подвергнута тотальному огосударствлению, а весь идеологический аппарат, состоявший из целой армии инструкторов-организаторов массовой кооперативной работы среди населения переориентирован на решение задач индустриализации. Соответственно, многие виды традиционной кооперации были ликвидированы, а оставшиеся – подверглись огосударствлению, т. е. подчинены государству и переведены в систему командно-административных отношений, аналогичных государственному сектору экономики. Причем, кооперативные принципы и ценности проверенные опытом «культурной революции», были заимствованы аппаратом ВКП(б) составив стержень коммунистической идеологии, направленной на социализацию целевых установок сталинской ускоренной индустриализации среди самых широких масс населения. Что помогло правящей политической партии, как подчеркивает четвертая глава «Краткого курса истории ВКП(б), вошедшая во все учебники политэкономии социализма, продвинуть идеи кооперативного сотрудничества, коллективизма, альтруизма и солидарности в плоть и кровь работников и служащих хозяйствующих субъектов, равно как и всего общества.