• Геополитика
• 23 Февраля, 2023

ИДЕАЛЬНЫЙ ШТОРМ, ИЛИ ЧТО ПРОИСХОДИТ В ИРАНЕ?

Нынешнее обострение отношений между Израилем и Ираном стоит особняком в ряду прежних периодов эскалации напряженности. Тому есть немало предпосылок. В чем они заключаются и каковы далеко идущие последствия конфронтации для ее прямых и косвенных участников? 

В ночь на 29 января т. г. на территории Ирана с помощью ударных беспилотников были атакованы несколько военных объектов. Взрывы прогремели на оборонных предприятиях в Исфахане, Азершехр, Дизфуль, Хамадан и Решт. Атака произошла на фоне напряженности между странами Запада и исламской республикой и поставок России беспилотников для войны в Украине.

Достоверной информации о подробностях операции нет. Хотя по умолчанию главное подозрение падает на Израиль и ее стратегического союзника – США. Оснований здесь предостаточно: фактическое состояние войны, в котором находятся Израиль и Иран, вязкое противостояние в Сирии, а также с иранскими прокси – «Хамас» в Палестине и «Хезболлой» в Ливане. Наконец, большой головной болью не только для Тель-Авива, но и Вашингтона являются попытки Тегерана обзавестись собственной атомной бомбой. Тем более, израильтяне и прежде наносили атаки на предполагаемые ядерные объекты Ирана. Совсем не случайным в данном контексте выглядит визит в Израиль госсекретаря США Энтони Блинкена аккурат накануне ударов по Ирану.

Впрочем, в Тегеране не исключают, что к атакам может быть причастна Украина. Иранский режим, который поставляет России беспилотники для атак на украинские города, а еще ранее сбил гражданский украинский самолет над Тегераном, может считаться Киевом в качестве обоснованной цели для удара возмездия. Не меньше резонов поквитаться с давнишним антагонистом имеет Саудовская Аравия, также пострадавшая от иранских дронов. Словом, список потенциальных исполнителей диверсии, имевших для этого и мотивы, и возможности, довольно длинный.

  Пока же Иран пытается  сохранять хорошую мину при плохой игре. Власти  предпочли принизить степень нанесенного ущерба. Атака, как утверждают иранские военные, не достигла своих целей: «один из дронов был сбит ПВО, два других попали в оборонительные ловушки и взорвались». Со своей стороны израильская «The Jerusalem Post», ссылаясь на источники в западной разведке, сообщила, что операция прошла с огромным успехом, и ущерб оказался гораздо больше, чем преподносят в Иране.

Но кто бы ни стоял за атаками, Тегерану был дан недвусмысленный сигнал – либо отказаться от экспорта насилия, либо готовиться к массированному давлению по всем фронтам.

Примечательно, что официальные влас­ти ИРИ воздержались от мгновенной реакции на атаку. Как это было, например, в случае с убийством генерала Корпуса стражей исламской революции Касема Сулеймани в январе 2020 года. Тогда иранские ракеты нанесли удары по пус­тым базам якобы американцев в Сирии.

ПО ЗАВЕТАМ СУНЬ ЦЗЫ

Осуществленный, предположительно, Израилем удар по Ирану стал первым с момента, как в конце декабря 2022 года премьером вновь стал Биньямин Нетаньяху. Последний, пользующийся репутацией «ястреба», заявил, что его страна предпримет все возможные шаги для устранения главной угрозы своей национальной безопасности – Ирана. Подобные заявления, впрочем, звучат из уст израильских политиков уже давно. Но, похоже, именно сейчас складывается уникальная ситуация, которая способна  претворить их самые смелые планы в жизнь.

Касательно  иранской угрозы, до последнего времени у Израиля и США были разные взгляды на перспективы ядерной сделки с Тегераном. В частности, администрация Джо Байдена, а ранее Барака Обамы, придерживалась курса на восстановление сделки. В Израиле же выступали категорически  против. Однако война в Украине, в которой Москва и Тегеран выступили единым фронтом,  по всей видимости, переполнили чашу терпения, когда традиционная дипломатия отступает на второй план. На этом новом витке Запад делает ставку на методичное «удушение» Кремля, лишая поступления кислорода извне.

В этом смысле в зоне риска находятся Иран и Северная Корея как партнеры России. Но эти страны сами по себе являются источниками угроз, соответственно, на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. И в каждом из этих регионов образовались целые коалиции против возмутителей спокойствия. В части, собственно, Ирана такой фронт по принципу «враг моего врага – мой друг» наряду с США и Израилем сегодня формируют Саудовская Аравия, Египет, Объединенные Арабские Эмираты, ряд других представителей суннитского блока. Более того, так называемое Соглашение Авраама 2020 года прямо или косвенно дали зеленый свет на развертывание не только стратегического, но и экономического сотрудничества давних противников.

Что касается России, то прежде Израиль ради сохранения баланса интересов в той же Сирии часто заигрывал с Россией. Сам Биньямин Нетаньяху до последнего времени был гостем на парадах победы в Москве, когда Америка и Европа фактически отвернулись от Путина. Попытки усидеть на двух стульях проглядывались и в равноудаленности Тель-Авива на начальной стадии конфликта России с Украиной. Теперь укрепление оси Москва-Тегеран заставляет определиться и израильтян. Так, на днях Биньямин Нетаньяху заявил, что рассматривает возможность поставки Украине системы ПВО «Железный купол». При этом было отмечено, что Израиль помогает Украине, противостоять Ирану, который занимается поставками оружия для РФ.

ВТОРОЙ ФРОНТ

Между тем за фасадом трений Ирана с Израилем, суннитским Арабским миром и коллективным Западом не стоит сбрасывать со счетов еще один фланг. Речь об Азербайджане. Раздражителей здесь предостаточно: начиная с исторических обид, густо замешанных на попранных чувствах Баку в связи с волюнтаристским разграничением (в Иране проживает больше этнических азербайджан, чем в самом Азербайджане), заканчивая разыгрыванием армянской карты и дележом богатств Каспия. Вторая карабахская война 2020 года привнесла новое качество в это противоборство. Отныне Азербайджан предстал не только в роли солидной региональной фигуры, но и страны, пользующейся протекцией Турции, отчасти всего Тюркского мира, Пакистана и Израиля.

Нужно  отдать должное израильской дипломатии в ее усилиях обложить Иран со всех сторон. Где, между прочим, немалую услугу Тель-Авиву в этом оказывает сам Тегеран, настаивая на сохранении регионального статус-кво, в частности, в отношении Карабаха. В ход при этом идут демонстрация военных мускул у границ с Азербайджаном, менторская риторика в адрес официального Баку и репрессии против лидеров азербайджанской диаспоры на севере  Ирана. На этом фоне недавнее дерзкое нападение на Посольство Азербайджана в Тегеране вряд ли является случайным стечением обстоятельств. Теракт, в результате которого один сотрудник диппредставительства погиб, двое получили ранения, не вызвал внятной реакции со стороны иранских властей. Например, МИД Азербайджана обвинил Тегеран в «непроявлении должной чувствительности» к обращениям, обвинив при этом «недавнюю антиазербайджанскую кампанию» в поощрении нападений на дипломатическое представительство.

Значение имеет и тот момент, что по итогам Второй карабахской войны и в рамках провозглашенной президентами Турции и Азербайджана концепции «Две страны – один народ» обещает измениться и региональный расклад. Причем воп­реки жизненным интересам Ирана. Речь ни много, ни мало идет о географическом воссоединении через Зангезурский коридор Азербайджанского анклава Нахичевань, разделенного Арменией, с самим Азербайджаном, соответственно всего Тюркского мира, начиная от Анатолии вплоть до гор Алтая. Перспектива интеграции тюрков как извечного цивилизационного конкурента страшит Иран.

В сухом остатке Иран, равно как и Россия и Северная Корея, умудрился рассориться со всем миром, во всяком случае с цивилизованной его частью. Здесь налицо тенденция к группированию стран-изгоев в противодействии общей угрозе. Однако учитывая несопоставимый потенциал антагонистов, итог их противоборства однозначен, во всяком случае в долгой перспективе. Пожалуй, единственной страной, способной сыг­рать роль спойлера, выступает Китай.

МУДРАЯ ОБЕЗЬЯНА НА БЕРЕГУ

Три года назад Пекин и Тегеран заключили контракт века. Согласно ему Поднебесная империя намеревалась инвестировать в развитие нефтегазовой, транспортной и производственной инфраструктуры Ирана фантастическую сумму – 400 млрд долларов. Взамен китайцы получали огромные преференции, включая преимущественное право выбора в торгах по любым новым, остановленным или незавершенным разработкам месторождений нефти и газа, предоставление технологий, систем, компонентов и персонала, необходимого для завершения проектов. В целом Китай, который в отличие от США либо России, стремящихся к политической гегемонии, сделал ставку на экономическую экспансию во всем мире. Агрессия России против Украины, по всей видимости, спутала амбициозные планы. Довольно быстро осознав последствия войны, китайский лидер Си Цзинпинь, стал отыгрывать назад. При этом оказалось, что экономи­ческий паритет, практически достигнутый с США, вовсе не означает равенства во влиянии на мировые дела. Технологическое и финансовое преимущество Запада, зависимость КНР от внешних рынков, да и несостоятельность сателлитов заставили по-иному взглянуть на прежнюю стратегию. В части России все обещания Поднебесной де-факто накрылись «медным тазом». Аналогичный исход вероятнее всего ожидает и партнерство Пекина с Тегераном – овчинка не стоит выделки. Круг таким образом должен замкнуться.

ЭФФЕКТ ДОМИНО

Казалось бы, Ирану не привыкать жить под санкциями, которым уже более 40 лет. Страна с 85-миллионным населением и третья в мире по величине запасов нефти приспособилась к существованию в изоляции. Да, время от времени здесь вспыхивают восстания. Но режим аятолл довольно прочно стоит на ногах и удерживает общество под строгим контролем.

В 2015 году Тегеран заключил с США, Россией, Китаем, Великобританией, Францией и Германией «ядерную сделку» (Совместный всеобъемлющий план действий, СВПД), которая ограничивала иранскую ядерную программу в обмен на полную отмену санкций после подтверждения, что Иран исполнит свою часть договоренностей. В 2016 году США и Европа отменили все санкции в отношении Ирана и разморозили 100 млрд долларов его активов, заблокированных в том числе в банках Японии и Южной Кореи, – этот объем сопоставим с примерно четвертью ВВП Ирана. Однако в 2018 году США обвинили Тегеран в несоблюдении условий СВПД и в одностороннем порядке вышли из сделки, еще более ужесточив карательные меры против Ирана.

После возобновления санкций иранская экономика вошла в рецессию. В 2020–2021 годах инфляция достигала почти  50%. За этот период Иран, согласно данным платежного баланса центробанка страны, потерял две трети нефтяных доходов – поступления от экспорта нефти сократились с 63 млрд в 2017 году до 21 млрд долларов в 2021 году, импорт упал более чем на 40 %. Оценки ОПЕК показывают еще более катастрофичес­кую картину: доходы от нефтеэкспорта сократились более чем на 80 % в сравнении с 2017 годом, а импорт упал на 65 %. Около 18 % населения проживают за чертой бедности и данный показатель стремительно растет.

Однако ропот внутри иранского общества усиливают не только социально-экономические напасти. Из года в год ширятся протесты против жестких религиозных ограничений, а также ущемления прав этнических меньшинств (азербайджанцы – 16 %, курды – 10 %, луры – 6 %, арабы – 2 %, белуджи – 2 %, туркмены и тюркские племена, включая казахов – 2 %). Еще около 4 млн иранцев проживает за границей, которые бежали из страны после Исламской революции 1979 года и выступают за восстановление прежних порядков. Сами антиправительственные акции подогреваются СМИ, интернет-ресурсами, спонсируемыми антииранской коалицией.

Да, Иран и прежде не раз оказывался под жестким международным прессингом, и выживал. Наследницу древней Персии и раньше сотрясали внутренние склоки, но она устояла. Однако никогда прежде международное давление и внутренние коллизии не достигали таких масштабов, более того не били одновременно. Сейчас, когда два этих своеобразных торнадо сольются воедино, это превратится в супер-шторм, который исламская республика может не превозмочь. 

Алихан МУХАМЕДЖАН,

обозреватель