• Культура
  • 24 Января, 2023

АЛЬТИМЕТРИЯ ГОРОДА

Сергей КОЛЧИГИН,
философ, литератор

Характер города во многом определяется окружающим его природным ландшафтом. Правда, определение есть ограничение; а в случае с городами их определение, парадоксальным образом, есть одновременно и превосхождение границ. Город у моря – это далекий горизонт, зов неведомых земель. Город в степи – это распахнутый простор, великая ширь, открытое пространство возможностей. Город у заснеженных гор. Естественно, его фишка высота. Такой город должен тянуться к голубому небу, олицетворяя неистребимое стремление горожан к грандиозным свершениям.

ОПЫТ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Исторически понятие «город» – это жилое место, отгороженное крепостным валом или стеной от внешней среды. Но в этом случае гордое звание города может носить и любой крохотный форт. Каким был, к примеру, форт Верный – крепость, из которой выросла затем Алма-Ата – Алматы.

Город расположился у гор. Соответственно, его главным измерением является высота. Так сказать, альтимет­рия, измерение высотой. Ее воплощают горы. Мой город воплощает высоту. Отделенный от природы и этим подтверждающий основную дефиницию города, он, тем не менее, к природе очень близок. Недаром Норгей Тенцинг, первовосходитель на Эверест, восхищенно заметил, приехав в 1963 году в Алма-Ату: «Да вы стоите на золоте!». Он имел в виду великие природные и духовные возможности города, живущего в предгорьях Алатау. В горах есть яблоневые сады и осиновые рощи, реки, озера, грибные чащобы, степи альпийских лугов и арктические льды высокогорья. Есть водопады и скалы, заросли шиповника и малины, сырые каньоны и солнечные поляны – природа на любой вкус и на любое настроение. В один и тот же день можно найти в горах лето и зиму. А чтобы все это увидеть, надо пройти через несколько ступеней, подняться на несколько уровней вверх. Вот березы предгорий, сосновый лес и густой ельник. Душе здесь легко и приятно. Дальше и выше, на просторах альпийских лугов с их низкорослой травой и ветрами, сердце с тревожной надеждой всматривается вверх. А в зоне снегов замирает в духовном созерцании, в благоговейном общении с небесами.

Наш город – это движение снизу вверх.

Для времени моего детства знаковой была книга Михаила Грудзинского «Дорога ведет в горы», изданная в 1965 году. Она представляла собой справочник-путеводитель по ущелью Малой Алматинки и очень точно отображала ту диагональ, которой следует в своем развитии наш город. Он устремлен вверх, его улицы ведут из степной долины к предгорьям и, далее, к снежным вершинам. Южная столица словно берет разгон – и взлетает к Небесным горам. К городу буквально применимы крылатые слова Олжаса Сулейменова: «возвысить степь, не унижая горы». Именно отсюда, с предгорий и вершин Алатау начинается самый высокий подъем рельефа на Земле. Алатау сменяется Центральным Тянь-Шанем, тот – Памиром и, в конце концов, Гималаями.

Алматы определяется горами во всем, включая климат. Тот, кто прожил в нашем городе достаточно долго и стал к нему привычен, сумеет выжить и на Северном полюсе, и на юге Африки. Хотя лето у нас бывает не только по-аравийски убийственным, но и холодным, дождливым, грозовым; а зима – и оттепельной, и по-сибирски суровой.

Для города у гор характерно и безветрие, непривычное для степняков так же, как непривычны для алматинцев сильные ветры. Впрочем, наше безветрие, бывает, прерывается ураганами, которые с корнями вырывают деревья. Но это – редкое исключение из правил, точно вспышки некоего иррационального начала.

Одна из причин подобных метаморфоз Алматы – именно горы, стеной заслоняющие город. Но истинные жители южной столицы на горы не пеняют. Там воздух чистейший, там виды земного рая, там исцеление плоти и расширение души. А с тающих ледников Тянь-Шаня стекает в город живая вода. И журчит в артериях города – его арыках.

Конечно, от гор порой исходит и опасность. Высота испытывает людей на прочность сотрясениями земли, грязекаменными потоками. Но горожане побеждают стихию. Помню, как выстояла плотина в урочище Медеу во время катастрофического селя 1973 года. А в давнем разрушительном землетрясении выстоял и кафедральный Вознесенский собор – один из светлых центров города.

Еще одним таким центром является, пожалуй, и другой храм – Академия наук. Здесь, затаив дыхание, дети нескольких поколений разглядывали гигантского мастодонта в музее природы, с изумлением прислушивались к дробному эху своих шагов под великолепным высоким сводом вестибюля. Повзрослев, проводили долгие часы в громадной академической библиотеке. А по коридорам величественного храма ходили тогда выдающиеся ученые, прославившие страну и ее науку. Сопрягая высоту с неотделимой от нее глубиной, академик Каныш Сатпаев проникал своей мыслью в недра земли, открывая новые месторождения, а Мурат Айтхожин – в глубочайшие тайны живой клетки.

Сатпаев открыл Улытау-Джезказганское меднорудное месторождение; по его поручению и под его руководством было открыто и разработано Джездинское месторождение марганцевых руд. Разработанный Сатпаевым комплексный метод формационного металлогенического анализа и прогноза месторождений был лучшим в стране по точности и служил основой для комплексных металлогенических исследований в Советском Союзе.

Мурат Айтхожин был основателем молекулярной биологии в Казахстане. В составе группы ученых Академии наук СССР он получил высшую научную награду страны – Ленинскую премию за открытие так называемых информосом, нового класса внутриклеточных частиц.

Головокружительная высота в области человеческой мысли – философия. И вот, в нашем городе однажды словно сбылась мечта Платона о статусе философии в государстве. Философия, в том числе в разрезе ее многовековой истории, преподавалась в вузах, труды ее классиков изучались и конспектировались в школах. На философские факультеты был огромный конкурс. Высокий авторитет снискал себе академический Институт философии, где Жабайхан Абдильдин собрал коллектив талантливых исследователей человеческого мышления.

Высотой отмечена сама суть философии – исследование высшего уровня развития мышления. Этим уровнем является разум, способность к новым, прежде невиданным идеям и теориям. При этом категории мышления образуют внутренне сложную и постепенно возвышающуюся систему, своего рода восхождение через базовые стоянки. Как живая жизнь есть постоянный переход на новую ступень развития, так философские категории – бытие, сущность, действительность и целый ряд других – фиксируют эти моменты и ступени переходов. Алматинские философы в теоретически целостном виде доказывали: познание может быть истинно конкретным лишь в случае, если оно проходит путь восхождения от абстрактного (неопределенного, аморфного) к теоретически конкретному. Слово «восхождение» здесь как нельзя более уместно. Оно характеризует не только внутреннее содержание высокой философии, но и, в известном смысле, ее внешнее обрамление, исток и зов: горную гряду Алатау.

Путь познания – это движение от первоначальной крохотной «клеточки» к завершающей стадии, на которой познаваемый предмет открывается во всей полноте его определений. Теоретическая конкретность есть вершина познания, с которой виден огромный мир. Так город начинается с маленького поселения и развивается в мегаполис, перерастая свое первоначальное локальное назначение. Так и сами горы начинаются с невысоких холмов, а затем вырастают в седые снеговые хребты.

Где-то, когда-то я прочитал: «Философские факультеты должны быть в горах». Действительно, лучшие мысли приходят в тишине и величии вечности. Как говорят тибетские Махатмы, «ляжет смысл в порядок, когда посмот­рите с гор». А вдумаемся, как близки и созвучны слова «горный» и «горний» («небесный»).

К Алматы особенно применим глубокий смысл этого созвучия: благодаря горам мой город тянется в небо.

Даже в гимне страны, который издавна запал мне в душу, звучала близость города к высоте. Мое детство и юность каждый день, ранним утром и ровно в полночь, сопровождал этот гимн, созданный Евгением Брусиловским, Муканом Тулебаевым и Латифом Хамиди. Он вызывал в сознании образ высоких гор под ночным небосводом – гор, на которые льется свет созвездий. Гимн сопрягался в воображении с тревожной сказочностью ночных и рассветных часов детства, когда вместе со звуками гимна сам собой зарождался и упрочивался в душе естественный патриотизм.

Помню, в девяностые годы, поздним вечером августа, я услышал пение девушек, донесшееся со двора. Девушки, жившие в том же доме, что и я, были школьницами-старшеклассницами, и вот, в каникулы, собравшись под раскидистым старым древом, они пели. В два, в три голоса, а главное – от души. В огромном пустом дворе их голоса взлетали к звездам. Одна, другая песня. И вдруг – они вдохновенно и просто запели Гимн Республики. Он звучал в звездной летней ночи как звуковое сопровождение хода небесных сфер, как аккорд бесконечности.

Гимн был поистине космичен: в нем слышался отголосок вселенского бытия. И сознание того, что степная страна – его органичная часть.

 

ВОСПИТАНИЕ ВЫСОТОЙ

Горы – это, если можно так выразиться, естественные воспитатели. Они формируют душу уже одним своим существованием. Так, например, бесконечно важно, куда выходят окна твоей квартиры, какой пейзаж за твоим окном. В Алматы из окон у многих видны горы: у кого-то – их часть, уголок, а у кого и вся панорама гор, огромный хребет, распахнутый с запада на восток. Горы выныривают из кипени яблоневых садов; серебрятся снежной сединой; в неподвижно-величавой созерцательности стоят в тихие летние дни. Часами можно следить за неторопливой жизнью пестрых Небесных гор. Они меняют свой цвет с течением дня; преображается контрастность их очертаний при свете полуденного солнца, в мягкой подсветке утра или на закате погожего дня. Перламутровые и багровые, белоснежные и бежевые, темные и ослепительные. «Как океан меняет цвет», так и горы расцвечивают душу то нежными, то строгими оттенками.

При виде гор иногда охватывает неизъяснимое чувство. Я называю его чувством бесконечного. Внутреннее ощущение бескрайнего простора, великой перспективы, нескончаемой жизни возникает при виде отдаленной гряды гор в дрожащем мареве, красноватой осыпи, срывающейся в зеленую долину. Чудится, будто раздвигаются шторы обыденной жизни – и через оконце в душе на одну-две минуты ты можешь взглянуть на отдаленнейшие уголки бытия, возвышенные, словно бы реющие над землей.

Взгляд на гребни Алатау и, конечно, выходы в горы – это влечет ввысь и вдаль, потому что интересно и важно. Подобно тому, как нас манит и увлекает тайна, скрытая за множеством явлений, как за горной грядой. Поэзия гор… Да, в Алматы – благодатная атмосфера для поэтов, художников, мыслителей. Потому что, говоря словами Рильке, все они – «в чаянье высот». Для таких натур наш город незаменим.

Подлинная высота есть одновременно и глубина. Подлинная человеческая глубина есть одновременно и высота души.

Потому и душа любого города – люди.

Алматы – город, влекомый горами ввысь. Поэтому не будет ошибкой сказать, что сущность его составляют люди, которые по духу своему являются «горными». Высота города – это их высота.

С ранней юности и до сих пор я испытываю к этим высоким людям чувство благодарности. Сама атмосфера тех лет, само существование таких людей рядом со мною – все это неприметно, но неуклонно воздействовало на мою душу. Сарым (Срым) Кудерин, Евгений Колокольников, Виктор Зимин, Урал Усенов – в этих именах ощущалась притягательная магия. Эти люди были солью земли.

В моем городе многие не мыслят жизни без высоты. Когда они оказываются внизу, им тяжело, душно; тогда они стараются быстрее собрать пожитки и снова уйти наверх. Альпинисты и гляциологи, метеорологи и астрофизики, географы и биологи, они снова и снова поднимаются к себе: на ледники, в обсерватории, на станцию космических лучей…

В горы ходят многие. Притом редко – в одиночку. Восхождение, особенно на заоблачные вершины – дело общее, работа коллективная. И потому восхождение – оселок братства, модель подлинно человеческих взаимоотношений и духовного роста.

Вот к вершине идут альпинисты. Каждый из них состязается не с другими, а с горой, то есть, строго говоря, с собственной тяжестью, слабостью, страхом. Поднимаясь к горе, каждый из них возвышается не над другими альпинистами, а над собой. Такова специфика «coстязания» в восхождении. Каждый должен быть лично готовым к подъему и к высоте, в противном случае его придется тащить силком, и он станет кричать о насилии над его волей; другим же, тем, кто его тащит, его слабость создаст дополнительную проблему. В восхождении каждый должен полагаться, прежде всего, на себя, ревностно следить за собственным шагом. На восхождение идут в надежной связке, такой, например, какой была неразлучная связка Казбек Валиев – Валерий Хрищатый. И если кто-то сорвался, его страхуют; если кому-то тяжело – ему помогают; да и сам он, не желая быть обузой, подтягивается вслед идущим впереди. Только так на вершину поднимутся все.

Алатау и Алматы – это еще и источник и родина многих образцов искусства, вершинных, вознесшихся к звездам. В художественной литературе это в первую очередь «Путь Абая» Мухтара Ауэзова, словно вставший вровень с пиком Абая, возвышающимся над нашим городом; это высокие, небесные голоса Куляш Байсеитовой и Бибигуль Тулегеновой. С алматинскими горами и небесным сводом над ними связаны и некоторые любопытные страницы истории. Например, в 1903 году в нашем городе вышла в свет «Философия общего дела» выдающегося русского мыслителя-космиста Николая Федорова, скромного библиотекаря из старой Москвы, к каковому библиотекарю приходили за советом и философской беседой Федор Достоевский и Владимир Соловьев. В нашей обсерватории работал Гавриил Тихов, создатель астроботаники и посвятивший себя планете Марс. В той же обсерватории в 1951 году летнюю практику проходил перед вторым курсом математико-механического факультета Ленинградского университета будущий знаменитый писатель-фантаст Борис Стругацкий. Не потому ли он потом всю жизнь писал о полетах в высокий Космос и о мирах во Вселенной? Нельзя не вспомнить и алматинцев Леонида и Владимира Скалковских, считавших прародиной людей планету Венеру.

Люди нашей южной столицы тянутся к небу.

 

РЕМИНИСЦЕНЦИЯ

С высокого этажа я смотрю в глубину улицы, но мне видны только кроны деревьев. Качаются вершины пирамидальных тополей, искрится листва карагачей и осин, неподвижны мощные дубовые ветви. Я не вижу ни улицы, ни крыш внизу, потому что они утонули в густой зелени.

И я невольно вспоминаю детство, когда арык представал в воображении целой рекой, а трава по его берегам – тропическим лесом, где происходят невероятные события.

Память, воображение – отсвет детского восприятия мира.

А время идет. Эпоха классики на изломе. Рассыпаются прежние структуры и представления. А там, в моем детстве и юности, ушедшими в анналы памяти, сохранилась атмосфера уютной столичной патриархальности Алма-Аты. Приземистые домики, деревянные заборы, сады и огороды, яблони и сливы. Мальчишки гоняют в футбол, а девчонки играют в бадминтон прямо на проезжей части улиц: автомобили так редки, что эта забава ничуть не опасна. Мы с друзьями неторопливо идем в хлебный магазинчик на углу Пушкина и Кирова: хлеб там всегда свежий, с хрустящей корочкой. А еще мы купаемся в Головном арыке, пьем чистейшую воду, текущую с гор. На юго-востоке возвышается Көктөбе, холм, носивший в те далекие годы странное имя – Веригина гора. Ее название воспринималось мною как что-то баснословное, вроде «Кудыкиной горы». Теперь я вижу, что это было одним из знаков – двигаться в неведомое по предначертанному пути.

Помню, в начале того пути, в пятидесятые, к нашему каркасно-камышитовому дому на Пролетарской улице притулился маленький «Балалар бақшасы». Это название с детских лет врезалось в память своим полнозвучием. Того детсада, как и старого дома, уже давно нет. А другой детский сад – на проспекте, ведущем в горы, сменился гостиницей «Казахстан» в двадцать шесть этажей. Город растет ввысь, как живое существо, как ребенок, который превращается во взрослого человека. Он карабкается ввысь, распрямляется, поднимается на перевалы и к ледникам, словно пытаясь сравняться высотой с великанами в ледовых панцирях и снежных малахаях.

В детстве и юности горы были волшебной сказкой. Сегодня люди проложили туда много дорог, автомобильных трасс, построили фуникулеры. Мы использовали для этого «костыли цивилизации», по выражению Зигмунда Фрейда. И горы, которые раньше виделись далекими и манящими, стали теперь словно меньше ростом и доступнее.

Мы поднялись высоко. Но горы смотрят на людей пока еще благосклонно. Словно понимают: городу едва ли удастся принизить горы. Потому что тогда он утратит свою идентичность, потеряет себя.

Многое уходит в прошлое. Но душа Алматы, моей южной и старой столицы, остается прежней.

 

735 раз

показано

0

комментарий

Подпишитесь на наш Telegram канал

узнавайте все интересующие вас новости первыми

МЫСЛЬ №2

20 Февраля, 2024

Скачать (PDF)

Редактор блогы

Сагимбеков Асыл Уланович

Блог главного редактора журнала «Мысль»