• Исторические страницы
  • 30 Октября, 2022

АЛАШСКОЕ ВЛИЯНИЕ В НАРКОМАТАХ

Гюльнар МУКАНОВА,

кандидат исторических наук,

профессор КазНУ им. аль-Фараби

Задача реконструкции взглядов и управленческого стиля казахских «националов» представляется актуальной по сей день. Она важна не только для ликвидации «белых пятен» в истории. В республике в этом направлении ведется определенная работа: издан интересный труд «Наркомы Казахстана», где собраны имеющиеся сведения по персоналиям, что является хорошей основой для изучения темы. Было любопытно узнать, что можно почерпнуть полезного из истории наркоматов (совр. – министерств) республики столетием ранее?

В советской историографии практически не освещалась работа национальных министерств (наркоматов). Этому препятствовали сокрытия имен и заслуг репрессированных «националов», методологический принцип «игнорирования» существовавшей в 1920 годы тенденции к самоопределению вплоть до отделения, которая объявлялась «национализмом», а также в нашем случае  скудость источников по оренбургскому периоду, вывод из научного оборота публикаций 1920–1930 годов, авторами которых были «спецы» и «враги народа». По этим и другим причинам даже назвать фамилии председателей Совнаркома республики 1922–1924 годов многие затрудняются, тогда как Мухамедхафий Мурзагалиев занимал эту должность с октября 1921 по октябрь 1922 года, затем – Сакен Сейфуллин по октябрь 1924 года.

В советском обществе воспринимали работу Правительства вкупе, редко – персонализируя проблемы с руководителями министерств, так полагалось: восхвалять советский строй без акцента на личности. Откуда повелась такая традиция? – Из сталинских времен, из страха быть замеченным в приверженности человеку, который внезапно переходил в разряд «опальных». Актуальность темы в современном Казахстане диктуется задачами возрождения управленческих традиций «іскерлік»  на основе аргументированного взвешенного подхода к специфике региона для оптимальной реализации его экономического потенциала. Ведь ныне акцент делается на деловых, креативных  и личностных качествах каждого руководителя, его компетентности и выдающихся способностях менеджера международного уровня.

Возможность репродуцировать события, связанные с внутренней логикой основателей казахской советской государственности, на этапе становления Независимого, теперь и Жаңа Казахстана, основана на рассекреченных архивных источниках из фондов ЦГА РК. Сто лет назад социально-экономические процессы по обустройству Казахской автономной советской республики происходили в весьма сложной и порой противоречивой обстановке. Материалами исследования послужили источники, документы государственных органов и письменные источники, в целом охватывающие социально-культурную сферу. Из рассекреченных следует отметить фонды Наркомзема в ЦГА РК. Ф. Оп. Д.1. и другие, где отложились протоколы заседаний Коллегии Наркомзема за ноябрь-декабрь 1922 года, на которых часто председательствовал замнаркома (нередко – и. о. наркома) Смагул Садвокасов.

Особенно тяжелым был 1921 год, когда большинство областей оказались во власти голода, а отсутствие дорог и возможностей доставки хлеба, скота и продуктов питания в «очаги» джута еще более усугубило ситуацию. Отдельные экспедиции и инициативы накормить жителей не были эффективными на общем фоне массовой гибели людей, да и повсеместного падежа скота. Из столицы, Оренбурга, контролировать количество жертв было проблематичным: почтовое сообщение имело дискретный характер, – из-за отдаленности города и неразвитости дорожных сообщений.

Все это описано в исторической литературе советского этапа в трудах Дахшлейгера, Толыбекова, Сулейменова, Турсунбаева, Козыбаева и др. Вместе с тем в годы брежневского «застоя» нельзя было показывать объективные трудности и противоречия процесса, указывать фамилии руководителей, ставших жертвами репрессий. Поэтому авторы даже при желании не могли отразить роль личностей в истории, дать объективный анализ эффективности и потерь как сопутствующих моментов любой реформации. Отрадно, что с недавних пор стали появляться  публикации молодых исследователей по этой тематике. С другой стороны: в меньшей степени наши историки осветили сам механизм и методы, с помощью которых возникавшие тактические и стратегические задачи пришлось решать. Среди них задачи стратегические, а именно: по легитимизации, делимитации государственной границы, внутреннему районированию, налаживанию экономических каналов импорта-экспорта, а также не менее значимые – например, земельно-водного распределения. Ведь Смагул Садвокасов не случайно подчеркивал, что важно проявлять деловитость (іскерлік), чтобы успевать решать насущные задачи деловито, с учетом традиций и т. д.

Карта края представляла, со слов участников различных комиссий, «чересполосицу», особенно на севере Казахстана – когда поселки с русским населением вклинивались в земли казахских кочевий, что создавало дополнительные трудности при определении локации волостных центров, распределении налогов и т. п. Соответственно, новой власти в Казахстане надо было в срочном порядке на местах налаживать «живую связь» с жителями, вновь произвести картографирование с учетом изменений природно-техногенного (русла рек, объемы оврагов, озер и других водоемов) и субъективного характера (изменения границ посевов и пастбищ). Проблема с картами республики действительно существовала, – об этом докладывалось в Москву, в изданных отчетах Госплана присутствует общее замечание в отношении дефицита картографии на 1925 год. На то были объективные причины: массовое стихийное вселение крестьян из центральных областей России, Поволжья и Сибири в период Первой мировой и гражданской войн, во время голода, создавшее известный демографический коллапс в северных областях Казахстана (предлагалось в те годы закрыть северные границы республики как меру воспрепятствования несанкционированной и нерегулируемой миграции). Сказывалось раннее «перекраивание» земельных наделов вдоль Транссиба в период т. н. «столыпинской реформы», когда реальная картина расселения переселенцев, старавшихся ухватить лучшие участки, не была в принципе никем зафиксирована.

Проблемные вопросы письменно доводились Наркоматами до Представительства в Москве, для дальнейшей работы по согласованию с центральными ведомствами. В ЦГА РК хранится дело с документацией по лесным массивам [Ф. 74. Оп. 5 А. Д. 1. 1922–1930. НКЗ. Управление лесами г. Оренбург. Протоколы заседаний Коллегии НКЗ КирАССР. 19 октября 1922 – 3 августа 1923. 151 л.]. В нем найден документ, инициативного характера, от 19 октября 1922 года о назначении руководителем Кирпредставительства Дивеева, его заместителем – Таначева:

«Выписка из протокола заседания Президиума КирЦИК от 19 октября 1922 года. Слушали: 1. Доклад Представительства КССР в Москве о проведенной им работе ко Дню 3-го Всекиргизского Съезда Советов. Докладчик тов. Таначев (письменный). Постановили: а) Доклад как носящий отчетный характер принять к сведению и признать работу, проведенную Кирпредставительством в Москве за отчетный период, удовлетворительной; б) Признать необходимым в дальнейшем установление тесной и прочной связи между Наркоматом и Губисполкомами КССР с Кирпредставительством, обязав первых, все деловые сношения с Центральными органами Федерации проводить через и при участии Кирпредставительства, дабы таким образом Кирпредставительство было в курсе всей работы; в) Вопрос о пересмотре Положения о Кирпредставительстве оставить открытым ввиду разработки Наркомнацем РСФСР вообще Положения о Представительствах Автономных Республик; г) Вопрос об организации при Кирпредставительстве торгового аппарата предоставлен разрешению СТО; е) Представителем КССР в Москве назначить тов. Дивеева, а его Заместителем тов. Таначева» [Ф. 74. Оп. 5 А. Д. 1. Л.1-1 об.]. Забегая вперед, заметим, что Наркомнац под диктовку Сталина впоследствии свернул деятельность и лишил статуса представительства автономий.

Протокол № 20 Заседания Коллегии Наркомзема от 26 декабря 1922 г., на котором председательствовал Нарком Земледелия Темралиев, заслушало фундаментального характера вопрос «О методах рассмотрения Земельного Кодекса и внесения в него дополнений». Состоялись прения, в которых приняли участие члены Коллегии: Рожанец, Колтынин, Филонов, Садвокасов, др. [Л.28-30]. Было принято аргументированное решение: «Для предварительного рассмотрения Земельного Кодекса и внесения в него дополнений и изменений создать Комиссию в составе 7 лиц: из 4-х представителей НКЗ, Члена Коллегии Садвокасова, инспектора по Землеустройству и двух представителей Упр.Землеустройства, НКЗ Янковского и поручить Упр.Землеустройства поместить в местной прессе ряд статей, популяризующих Земельный Кодекс. Председателем Комиссии назначен т. Садвокасов» [Там же. Л.30]. Прежде чем провести Земельный Кодекс в жизнь, требовалась большая разъяснительная работа, и руководить ею поручено было Смагулу Садвокасову, что лишний раз подчеркивает его авторитет как лидера и компетентного специалиста.  

Если вчитаться в Протокол № 4 Заседания Коллегии Наркомзема от 3 ноября 1922 года, на котором председательствовал Замнаркома С. Садвокасов, то становится ясным, какую серьезную роль Жаманмурунову отводили в вопросах землеустройства [Л. 3-6]. Заслушан был вопрос: 1. О составе Комиссии высшего Контроля по земельным делам. Решили: 1. Подтвердить состав Комиссии Высшего Контроля по земельным делам в составе: Председатель Комиссии, Член Коллегии НКЗ – тов. Жаманмурунов, Члены Комиссии: от Управления Землеустройства – т. Батманов, от Наркомюста – тов. Голубцов, кандидат – от Управления Землеустройства т. Попов. Просить КирЦИК срочно утвердить означенный состав» [Л.3-3 об.].

В 1923–1924 гг. параллельно с теоретическими выкладками силами наркомата велась работа на «земле»: так, были организованы по линии Наркомзема землеустроительные экспедиции, ими руководил Жаманмурунов Т. Б. [Д. 4. Л. 48]. Мы выяснили также, что Жаманмурунов занимался вопросами сбора продовольствия и скота для снабжения ими жителей во время голода. Согласно Протоколу № 5 Заседания Коллегии Наркомзема от 6 ноября 1922 года, на нем председательствовал зам. наркома Садвокасов, присутствовали члены Коллегии: Жаманмурунов, Рожанец, Филонов. Заслушав п.11. «Инструкция и положение о перегоне из Туркреспублики пожертвованного Кирреспублике скота», было решено: «…Проект инструкции утвердить и направить ее на санкцию Кирсовнаркома. Члену Коллегии Жаманмурунову уплатить 10.000 руб. за сверхурочную работу по составлению инструкции. Выписать ему аванс в 300.000 руб. из сумм Компомгола на расходы по предстоящей командировке в Туркестан с 2-мя сотрудниками» [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5 А. Д.1. Л. 8-9]. Данный источник прямо указывает на активное участие Жаманмурунова в борьбе с голодом и его последствиями.

Лишь недавно, в годы Независимости, имя этого прекрасного организатора, профессионального знатока своего дела, много сделавшего для аграрной отрасли (на долгие годы предпочли забыть, как «врага народа»), стало известно общественности. В СМИ сейчас нетрудно найти информационные материалы о Жаманмурунове, однако в архивах еще есть источники, посредством которых можно было бы шире отразить его повседневную кропотливую работу.

В двадцатые годы минувшего столетия дипломированных землемеров и картографов приходилось изыскивать с большим трудом, обращаться в Москву с просьбами привлечь к нужной работе знающих Казкрай профессоров и т. п. Сохранилось письменное обращение С. Садвокасова с перечнем профессоров и специалистов, знакомых с казахстанскими ресурсами. Не хватало местных кадров, например, для командирования в Москву приходилось их искать и готовить. К примеру, в Протоколе № 9 заседания Коллегии Наркомзема от 22 ноября 1922 года сказано: «Слушали 1. О командировании в Москву Заведующего Тургайской мелиоративной экспедицией инженера Букинича для обработки полевых образцов Тургая» [ЦГА РК. Ф. 74. Наркомзем. Оп. 5 А. 1922-1930 гг. Д.4. Л.14-15].

В другом документе можно прочесть, что ввиду дефицита кадров, надо пригласить для выступления на Всероссийском съезде «…быв. наркома т. Дивеева, Полномочного Представителя КССР при НКНаце». [Протокол № 9 от 22 ноября 1922 года. Там же. Л. 14-15]. Дивеев Шакир Галеевич руководил Наркомземом с августа 1921 по октябрь 1922 гг.  Работа просто кипела, проблемы ставились комплексно, с большим пониманием объективных и субъективных трудностей. Однако они ставились и по возможности решались. Не будет лишним отметить, что именно Наркомзем в 1920-е годы составлял эпицентр принятия важных для населения решений жизненно важных общих и отраслевых вопросов: земля, водные ресурсы, продовольствие, подготовка кадров, обеспечение резервов и т. п.

Смагул  Садвокасов, как правило, своими выступлениями в печати, докладами на заседаниях Коллегии наркомата земледелия умел акцентировать острые вопросы, добивался принятия верных решений. Волевые решения того периода принимались под ответственность конкретных лиц: Темралиева, Садвокасова, Жаманмурунова. Личностный фактор играл чрезвычайно большую роль. С их легкой руки к экспертизе решений привлекались лучшие кадры из Центра, профессура, все вопросы проходили согласование с Казпредставительством в Москве, Госпланом. Руководитель союзного ­Госплана Цюрупа был большим и давним другом А. Н. Букейханова, что способствовало тому, что к голосу Букейханова, а затем и Садвокасова (он перешел в 1923 году в Госплан Казахстана) стали прислушиваться как в Оренбурге, так и в Москве. С. Садвокасову принадлежит идея полной инвентаризации с/х имущества для оживления кооперативной деятельности, она была озвучена и полностью одобрена в 1922 году на декабрьском заседании наркомата. [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5. Д. 1. Л. 69].

«Протокол заседания Коллегии Наркомзема № 15 от 12 декабря 1922 года. Председатель: Народный Комиссар Земледелия – Темралиев. Присутствуют члены Коллегии: Садвокасов С., Филонов, Колтынин, Рожанец. Слушали: Доклад Члена Коллегии НКЗ С. Садвокасова о работе по активизации с/х производства. Решили: Доклад принять к сведению. Поручить Управлению Земледелия принять меры к срочному выяснению наличности с/х коллективов в КССР, их инвентаря, живого и мертвого (т. е. одушевленного и неодушевленного. – Г. М.), производств, посевов и других необходимых сведений по преподанной для этого специальной анкете. Управлению Земледелия связаться с учреждениями с/х кооперации для установления направления их работы и руководства работой. Поручить разработать подробную инструкцию, координирующую деятельность по с/х коллективизации и кооперированию сельского хозяйства».  [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5. Д. 1. Л. 69].

Такой подход к делу был чрезвычайно необходим ввиду порой бесхозяйственного отношения к поручениям отдельных руководителей на местах. К примеру, в ноябре того же года рассматривался вопрос «О нарушении заключенных договоров Оренбургским и Уральским ГубЭКОСО на содержание лошадей Петропавловского конезавода». В результате, было решено «…дело передать на основании Постановления СТО от 18 ноября № 44/102 в Арбитражную Комиссию на разрешение и обеспечение племматериала конезавода, согласно договоров, зерно-фуражем и денежными средствами. Возбудить ходатайство пред КирСТО об отдаче срочного и категорического распоряжения АкмолГУбЭКОСО об обеспечении племматериала конезавода зерно-фуражем, хлебом, путем изъятия таковых из живхозов Акмолгубернии и через другие источники, уведомив при этом КирСТО». [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5. Д. 1. Л. 17]. В данном случае потребовалась принципиальность и объективный анализ допущенных промахов и было принято однозначно строгое решение для спасения племенного потомства. Это было в интересах как внутренних, так и внешних (экспорт) потребностей республиканской экономики.

Наркомат земледелия справлялся со множеством социально значимых поручений, к примеру, было принято в те годы совмещать государственные функции с полезной общественной работой. За Наркоматом был закреплен «подшефный» – Особый Кавалерийский Полк Войск ГПУ. [Л. 16-17].

Разумеется, материальных средств у самих «шефов» было недостаточно, но и здесь наркомат нашел выход. Читаем в Протоколе № 7 от 14 ноября 1922 года: «Вполне учитывая необходимость удовлетворения неотложных нужд Полка, Наркомзем, находясь в настоящее время в катастрофическом материальном положении из-за общего отсутствия денежных средств, к сожалению, лишен возможности оказать (кавалерийскому) Полку материальную помощь на обзаведение инвентарем и бельем. Вместе с тем, озабочиваясь улучшением хозяйства Полка, признать необходимым отвести Полку участок земли как для устройства лагеря, так и для посева. Своевременно командировать в распоряжение Полка агрономические силы для рациональной постановки земледельческого и огородного хозяйства» [Л. 10-12]. Логично, просто и ясно – дали земельный участок и помогли методическими советами от профессиональных агрономов. Так с умом, деловито решены были вопросы с подшефными, стороны остались довольны.

 Любопытно, что именно курсанты этого полка исполняли песни по просьбе композитора Затаевича, об одном из них, уроженце Букеевской орды, сохранилась запись: «Садык Джумагулов в 1920–1921 годах был курсантом Оренбургских кавалерийских курсов. Симпатичное одухотворенное круглое лицо, курносый нос, прищуренные смеющиеся глазки – редкий среди киргизов тип весельчака и балагура. Песни он исполнял своим неказистым голосом  – с необычайным юмором и вдохновением. Умер в 1922 году на родине, от холеры» [Затаевич, с. 364]. От болезней, вызванных трудными материальными условиями, в те годы умирали совсем молодыми. Чтобы хоть как-то поддержать учащуюся молодежь, наркоматы брали над ними шефство и выделяли из своего бюджета стипендии. – Это отражено в Протоколе № 7 заседания Коллегии Наркомзема 14 ноября 1922 года [Там же. Л. 10-12]. Председательствует: Замнаркома Земледелия – Садвокасов, присутствуют члены Коллегии: Филонов, Рожанец, от Управлений: Дмитриев, Гаврилов, Батманов, Сириус, Зав. Оренбургским Губзо Кравченко. Среди других рассмотрен был вопрос «О распределении стипендий Наркомзема для учащихся ВУЗов». Решили: «Войти в Совнарком с докладом по вопросу о стипендиях НКЗ, отстаивая самостоятельность Наркомзема в деле распределения стипендий. Считать приемлемой выдачу 175 стипендий, из них 60 – для учащихся Оренбургского Политехнического института и 115 – для заграничных УЗ /за пределами КССР/. Впредь до разрешения этого вопроса Совнаркомом, все дела о стипендиях сосредоточить в Учебном Бюро при Наркомземе» [Л. 10 об.].

Затем, в протоколе № 10 Заседания Коллегии НКЗ от 28 ноября 1922 года, председатель народный комиссар земледелия Темралиев, члены Коллегии: Садвокасов, Филонов, Колтынин, Рожанец, приведено решение: «В отношении пункта 5-го об отпуске средств на культурно-просветительные мероприятия по полку – необходимые средства отпустить из кредита, назначенного НКЗ. Поручить Члену Коллегии Рожанец подобрать из библиотеки Почвенного Бюро специальную по с/х вопросу популярную литературу и выдать таковую 3-му Особому Кавалерийскому Полку Войск ГПУ. В отношении п. 6 о предоставлении помещения под клуб Полка – в одной из комнат с/х Школы имени Середы – поручить Члену Коллегии Садвокасову срочно осмотреть помещение с участием представителей полка, администрации» [Л.16].

В фондах ЦГА РК нами обнаружена копия любопытного документа: «Структура и Положение Киргисского (так в тексте) Народного комиссариата Земледелия». [ЦГА РК. Ф. 74. Наркомзем. Оп. 5 А. 1922-1930 гг. Д.4. Л. 43-44 об.] Иными словами, легитимность деятельности ведомства налицо: также установлено, что на должности народного комиссара земледелия трудились, судя по сохранившимся источникам: Темиралиев – в конце 1923 года, Алибеков (с января 1924). С. К. Карпенко [Там же. Л.49].

Уточненная, но не полная биографическая справка по Досгулу Темиралиеву опубликована в издании «Наркомы Казахстана», с. 331. В ней сказано, что «с 10.1922 по 12.1923 гг. Нарком земледелия КАССР.  С марта 1924 г. –  заведующий Букеевским губернским земельным отделом, прокурор Денгизского района Букеевского уезда Уральской губернии». «Личное дело Темиралиева» в рамках указанного выше периода хранится в Алматы [АП РК. Ф. 708. Оп.49. Д. 3636]. А дальше след его теряется, к сожалению. То был человек разносторонний; в книге А. В. Затаевича сохранилась редкая запись о том, что Темиралиев является автором как минимум двух песен. [Затаевич А. В. 1000 песен казахского народа (напевы и мелодии). Оренбург: КирГосИздат, 1925, с. 363, 386].

Одним словом, даже на примере отдельно взятого Наркомата земледелия, действовало правительство Казахстана в описанных выше трудных условиях достаточно грамотно, согласовывая решения с Центром (иначе тогда и не мыслилось). Правительство (СНК) давало относительную свободу принятия решений наркоматам, уповая на компетентность сотрудников, иными словами, была возможность маневра, без «слепого» следования плану. Процесс планирования и реализации не был безоблачен: приходилось переходить на «ручное» управление, ввиду осложняющих обстоятельств, воздействуя на местных руководителей больше аудио- (посредством телефонных переговоров), визуально- (телеграфом, письмами через нарочных) и морально. Общий дух созидания во благо «светлого будущего» был выше среднего, горизонты еще не омрачались искусственными «концепциями». Экономические расчеты проводились согласно принятым в РСФСР стандартам, которые публиковались, к их разработке привлекались опытные специалисты, знавшие край еще с дореволюционных времен. Такое согласованное осмысление проблемных вопросов в 1920 годы было нормой, но, к сожалению, впоследствии «спецы» были отстранены в силу «классовых» критериев. Были удалены от экспертной деятельности и экс-алашевцы, тот же Алихан Букейханов, который знал, как свои пять пальцев экономику и этнографию Казахстана.

Жизнь вносила в монотонную, нередко рутинную работу ведомств. Специ­фика края, поликультурный состав населения не обесценили звучность казахской речи, степных напевов и кюев. Национальные ценности оберегались с большим пиететом. Любопытный штрих: правительство Казахской республики (1920–1924) можно назвать «поющим», ведь очень многие из его состава, если верить данным композитора А. В. Затаевича, лично контактировали с ним и напели казахские песни и исполнили кюи. Тот же наркомзем Досгул Темиралиев, наркомпрос Ахмет Байтурсынов, члены КазЦИКа Амзе Нахимжан и другие государственные охотно участвовали в записи песен наравне со студентами совпартшколы, военно-политических курсов и прочих учебных заведений. Они умели создавать настроение и испытывали наслаждение, погружаясь в мелодику степных напевов, будучи скромными людьми и служа народу. При этом максимально выкладывались на основной работе. Смагул Садвокасов, к примеру,  в ноябре 1922 года параллельно с работой в Наркомземе, успевал писать статьи, курировать издание молодежной казахской газеты «Өртен» (редко встречающиеся номера этого издания обнаружены автором этих строк в фондах Отдела редких газет в Национальной Библиотеке им. Навои в Ташкенте, как отмечалось ранее).  

Поневоле сравнивая эффективность работы современных ведомств РК, курирующих работу с/х формирований, конезаводов, численность и статус которых важно мониторить в целях экспортного потенциала, а  также аграриев, приходит осознание того, что, не имея престижных дипломов об окончании зарубежных академий, наркомы сто лет назад работали честно, с отдачей, демонстрируя стойкость, последовательность и огромное желание принести реальную пользу народному хозяйству. В целом видна огромная ответственность среди руководителей, а также управленцев всех уровней так называемого «аграрного сектора». Тогда, в молодой Казахской советской республике, как зеницу ока берегли инвентарь, каждую единицу с/х живности, использовали агрономические знания. Каждый осознавал, что от его отношения к делу зависит, будет ли накормлен народ, как минимум. Вот и урок истории.

1604 раз

показано

0

комментарий

Подпишитесь на наш Telegram канал

узнавайте все интересующие вас новости первыми

МЫСЛЬ №2

20 Февраля, 2024

Скачать (PDF)

Редактор блогы

Сагимбеков Асыл Уланович

Блог главного редактора журнала «Мысль»