• Общество
  • 03 Сентября, 2022

МАРЕМАН ИЗ СУХОПУТНОГО РОДА

Как-то листая на досуге энциклопедический словарь (занятие, скажу вам, довольно увлекательное, а главное – нагоняющее сон, что весьма немаловажно для лиц, кому тех самых годков, которые «богатство», не за один десяток), «споткнулся» о термин «генеалогия». Конечно же, смысл его я знал и раньше, но лишь в общих чертах. 

Оказывается, помимо того, что это вспомогательная историческая дисциплина, изучающая происхождение и межродовые связи, она также включает в себя и составление родословной. Да-а-а, призадумался я. Как же так! Надо срочно ликвидировать непозволительные пробелы в своей биографии. В конце концов, бумажный сертификат с перечислением своих знаменитых и не очень «пра-пра» по разным там древесным ответвлениям, узаконенный гербовой печатью, заслуживают не только породистые братья наши меньшие, которые назойливо брякают увесистыми медальками, полученными на всевозможных собачьих конкурсах за специ­фические заслуги, типа: сногсшибательный экстерьер, беспрекословные выполнение команд, ну и прочая лабуда, но и мы, «хомо прямоходящие», их разумные (одни более, другие менее) хозяева. Надо срочно восстановить справедливость, тут же решил для себя и, не откладывая в долгий ящик, помаленьку занялся подготовкой почвы для взращивания собственного генеалогического древа. Для начала же, как полагается по иерархии, да и по фамилии тоже, выбрал отцовскую, оренбургскую (по месту обитания) линию (прошу не путать со знаменитым пуховым платком). Долго думал – с кого же все-таки из ближайшей родни начать конкретно. Потом меня осенило. Вау! У двоюродного брата Николая Михайловича Попова, сына родной сестры моего отца, Феклы, грядет серьезный юбилей. Буквально на днях ему исполняется девяносто. И еще он, Коля-Николай, типичнейший представитель поколения, повсеместно опаленного горячечным дыханием Священной войны и практически лишенного самой светлой поры детства в нынешнем понимании.

Его трудовая и без всяких там натяжек вполне праведная жизнь плавно, иногда лихорадочно, скачками, перетекая из первой половины второго тысячелетия в начало третьего, долго и уверенно катилась по сверхпрочным двутавровым рельсам, проложенных во вновь созданном рабоче-крестьянском государстве на рухнувших обломках самодержавной России. Ну и самое главное – он, Николай, действующий патриарх славной ветви оренбургских казаков, носящих самые русские фамилии Поповых-Лаптевых.

Думаю, что почти столетняя хроника случившихся с моим двоюродным братом коллизий и злоключений, помимо своей определенной занимательности, еще и поучительна. Поэтому очень надеюсь, что выбор главного героя с его огромным житейским багажом сделан верно, и помимо моего личного интереса, полностью соответствует той сверхзадаче, которую автор поставил перед собой. Основополагающим же тезисом, которого в дальнейшем буду придерживаться, взята следующая сентенция – «Негоже нам, людям вполне адекватным, в здравом уме и памяти, быть Иванами, не помнящими родства». Биографические подробности «жития» маремана Попова, надеюсь, помогут показать довольно объемно, в лицах, а также в знаковых, наиболее запоминающихся моментах тех действ, которые заслуживают и внимания, и соответствующей объективной оценки. Обозначу этот экскурс в прошлое как один из весьма характерных срезов того противоречивого, а ныне несправедливо подзабытого времени, помпезно названного развитым социализмом. Ценность (смею так думать) данной публикации заключается еще и в том, что это, не какая-то там выдумка, не нечто высосанное из пальца. Это вполне достоверная история человеческой жизни. Хотя вполне возможен и другой расклад. Так как в новой реальности, спешно принятой бывшей партийной элитой вкупе с прыткими младореформаторами, нежданно-негаданно свалившейся на головы изумленного электората (нравственные акценты и устоявшиеся общечеловеческие ценности довольно сильно сместились к формуле «если умен, почему не богат») и приоритетным направлением словотворчества в основном становится житие-бытие людей состоятельных, желательно с волевыми задатками «властителя дум» тире олигарха, то внимание к трудовым доблестям и, извините за высокопарность, чаяниям простых работяг свелось по сути к нулю. Золотое перо мэтров от бога оказалось по другую сторону баррикад. А по сему этой публикацией мне хотелось, несколько изменив ситуацию, чтобы не уподобиться бедняге, вопиющем в пустыне, по возможности быть услышанным. Предположим, что в каком-то другом, описываемом случае, речь пойдет о шахтере. Тогда это уже будет некая попытка этакой, взятой навскидку продвинутой затеси из множества других, менее успешных. Этакий тончайший хирургический срез чьей-то, вполне допускаю, неординарной жизненной стези. И подобный, скажем, тематический подход обнадеживает.

Но вернусь к основному сюжету. Так как описываемый мной герой очерка выдернут из гущи того самого народа, о котором завсегдатаи всевозможных тусовок, взгромоздясь на трибуну, смахивающей на эшафот, в своих длиннющих помпезных речах, упоминая слово «народ» чуть ли не через раз, почему-то всегда, придают ему смысл чего-то безликого, аморфного. Этакой, с позволения сказать, не к чему не обязывающей абстракции. Поэтому житие человеческое во всех его проявлениях, как-то: дела насущные любого из нас, «сапиенсов», с пластиковым удостоверением личности, с кучей проблем, хаотично бегающего туда-сюда, – всегда интересней самой занимательной беллетристики, потому что это уникально, неповторимо, поскольку это взаправду.

Продолжу я свое незамысловатое повествование по-киношному, с адресного плана, используя навыки, приобретенные мной за годы обучения во Всесоюзном государственном институте кинематографии. Итак, традиционное пожелание тех самых «семь футов под килем». Затем отмашка киномеханику, и «волшебный фонарь» (чудо-юдо братьев Люмьер), издав характерный звук, чем-то напоминающий стрекот цикад, ярко вспыхивая, бросает на белый экран золотого сечения отсветы, точнее слепки из далекого и не очень, прошлого.

…Необозримый, уходящий к горизонту южно-уральский ландшафт с синеющими вдалеке силуэтами гор. Ускользающие, медленно растворяясь в предрассветном мареве, островки перелесков. Березовые колки, распустившие на легкой утренней потяге бирюзовые косы. Поседевшие остьи ковыля, засверкавшие в лучах восходящего солнца серебром высшей пробы. Чуть поодаль возделанные поля со зреющими колосьями пшеницы. Да-а, воистину лепота! Ничего не скажешь. С большим трудом удается оторвать взгляд от этого животворного чуда, которым является неоглядное лесостепное раздолье черноземного Оренбуржья. Отдохните душой. Задумайтесь о вечном. Тс-с-сс... Слышите, как от теплого дыхания дневного светила тают в распадках прикорнувшие на ночь сгустки тумана и издалека, наверное, с небес, льется малиновый перезвон, похожий на звуки, издаваемые колоколами. Так оно и есть. Постепенно сквозь предрассветную дымку, схожую со степным миражом, начинает проявляться позолота трех церковных куполов с венчающими их высоченными шпилями православных крестов. Голубая ленточка реки, рубленые избы на крутояре. Это и есть та самая Воздвиженка, родовое гнездо крестьянских династий Лаптевых-Поповых, где ровно девяносто лет назад и родился Николай, герой этой зарисовки.

Российская держава ко времени, о котором идет речь в этом повествовании, резко поменяла свой государственный статус, став за всю многовековую историю человеческой цивилизации первой страной Советов. Более-менее она уже оправилось от разрушительных революционных потрясений и такие основополагающе-фундаментальные его постулаты, как коллективизация с «электрификацией всей страны», становясь постепенно реалиями, подходили к завершению. К вящей радости жителей 1/6 части суши, их многотрудная жизнь стала понемногу налаживаться. Особенно это сказалось на крестьянстве, положение которого буквально еще совсем недавно (конец XIX века) можно было сравнить с печальной участью гребцов римских галер, закованных в кандалы. Нелегкий, почти рабский труд и беспросветный быт ломали селян не только физически, но и морально, превращая их в некое подобие людей. В новой данности все поменялось. Благодаря новой власти, наконец-то, появился долгожданный свет в конце туннеля. Особенно обнадеживал популярный лозунг молодой республики, который во всеуслышание декларировал «Кто был никем, тот станет всем».

 Но вернемся в Воздвиженку. Хлеба там (во всяком случае, до приснопамятной продразверстки) стало хватать от урожая до урожая, и мальчик Коля рос как на дрожжах, постепенно превращаясь в этакого бутуза-крепыша с явными задатками будущего заводилы.

Лапта, городки, футбольные баталии и как «вишенка на торте» незабываемое ночное с местными буцефалами и традиционными кострами, выплескивающими в звездное небо целый сноп летящих искр. Утренняя рыбалка на юркой речушке Деме, опоясывающей голубой ленточкой деревенские подворья. Не очень широкая и глубокая она, на удивление кишела всевозможной плавающей живностью; недвижными от жира сомами, карасями, глубоко зарывшимися в ил, сазанчиками и… основная добыча детворы – красноперые красавцы язи. Была и еще одна из любимых затей, это ни с чем несравнимое купание игривых стригунков-жеребчиков на глубоких промоинах в гирле Демы при ее впадении в крупнейшую уральскую реку Белую. Но все это летом.

В нескончаемые зимние ночи наш герой предавался мечтам. Были они пока еще не очень осознанные, туманные, навеянные «грантовскими ровесниками» (изрядно потрепанная книжица Жюля Верна была зачитана до дыр), их мужественной борьбой со свирепыми штормами во время покорения необозримых океанских просторов. Тот же капитанский мостик в представлениях Коли с вожделенным штурвалом и скрупулезная прокладка на карте азимута с помощью компаса и прочих премудростей в неизведанные края. Словом, жизни воздвиженских пацанов, насыщенной «до не могу», можно было только позавидовать. Сельской ребятне был предоставлен весь набор искушений для счастливого времяпровождения. Даже крепкие тумаки от Михаила Васильевича, отца Коли, заработанные отнюдь не за правое дело, и синяки, полученные в разборках на деревенских ристалищах, не способны были омрачить ту благословенную и незабываемую пору детства и отрочества.

ВСТАВАЙ,  СТРАНА  ОГРОМНАЯ…

Никто ни духом, ни прочей сигнальной системой даже самих ясновидящих, не ведал, что металлические отзвуки бряцающего оружия и грозное громыхание, прокатившиеся далеко за Уральским хребтом где-то там, в европейских Судетах, скоро аукнется и здесь, в миролюбивой Воздвиженке.

Только, только все начало налаживаться. Наливаясь соками, набирал силу пшеничный колос, обещая богатый урожай. И вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – грянула война. И огромная страна в едином порыве от мала до велика, обуянная яростью благородной, встает на смертный бой с фашистской нечистью. На фронт уходит большая часть мужского населения этого крупного хлеборобного села. Случилось так, что призванных в конце 41-го необстрелянных и необученных воздвиженцев по чье-то злой воле прямиком отправляют на передовую, в Ленинградскую мясорубку, где в одночасье, там они почти все и сгинут. И Фекла Давыдовна, Колина мама, долго и безутешно будет горевать о командире воинского подразделения Попове, отце ее шестерых детей. Прижимать к сердцу-ведуну смоченный слезами клочок бумажки с сухой реляцией – «Пропал без вести». А потом также долго отбивать поклоны Создателю, молясь за спасение раба божьего, Михаила Васильевича. И… не терять надежды!

Как мучительно медленно тогда текли суровые и безрадостные дни, месяцы и годы борьбы за выживание тех, кипящих бессильной ярости людей, оставленных в глубоком тылу, и которые своим самоотверженным трудом напрямую причастны к Великой победе. На передовой все ясно. Враг, вот он, перед тобой. Здесь же в тылу сплошной мрак и неизвестность. Призыв-приказ «Все для фронта, все для победы!» заставлял людей жить впроголодь, отказывать себе в элементарном. Враз повзрослевшие дети становятся у станков, сеют, пашут, берут на свои неокрепшие плечи неподъемный груз забот по дому и опеку младших братьев и сестер.

Вот и юному Коле пришлось взять на себя роль главного кормильца в многодетной семье Поповых. Хрупкой Фекле было не под силу справиться с таким бременем, и тогда рано повзрослевший десятилетний мальчик принял решение отправиться за хлебом насущным в колхоз. Пара запряженных быков, переданных правлением хозяйства под его ответственность, стала основным орудием в добывании трудодней. На них он и пахал, и сеял, причем нередко и ночью в сопровождении хромого мужика дяди Васи с фонарем, а по осени вывозил урожай. В свои неполные тринадцать лет, освоив профессию тракториста, Колян пересел на старенький «фордзон». Все бы ничего, но так уж повелось, беда обычно в дом не приходит одна. Однажды во время первой весенней грозы Фекла Давыдовна, выйдя в сени покормить только что народившегося теленка, была наповал сражена шаровой молнией, влетевшей с улицы. От ее мощного взрыва перепало и Коле, находящемуся поблизости. Улетел парняга аж к противоположной стене горницы. Увидев бездыханное тело матери рядом с недвижным животным, он чуть не отключился, решив, что незваная гостья убила и матушку, и теленочка. То же самое подумали и сбежавшиеся на шум соседи. Но на всякий случай они, памятуя рекомендации деревенских знахарей, скорехонько закопали Феклу по пояс в землю. Авось поможет!? И на счастье большой семьи, действительно помогло. Через какое-то время женщина шевельнулась, открыла глаза. Несколько месяцев, от весны до поздней осени, наполовину обугленное тело страдалицы врачевали в районной больнице марганцовыми ваннами. Фекла не подвела род Лаптевых, сумела выкарабкаться, выжить. Как, завершая курс лечения, констатировал местный эскулап, она оказалась воистину двужильной. Сразу же приходит на ум – «…и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет». Это когда-то точно найденное великим поэтом определение величия духа русских женщин, их смелости и несгибаемой воли относится, вне всякого сомнения, и к ней, Фекле Давыдовне Поповой-Лаптевой, матери нашего героя.

Николай же в это самое время разрывался между МТС и домом. Заправив трактор, а затем прогрев его двигатель, он вприпрыжку бежал топить печку. Чуть позже, подоив корову, Коля сепарировал молоко, чтобы получить сливочное масло, а из обрата готовил тюрю (мучная болтушка) – любимое блюдо, не обделенной аппетитом едино­утробной родни. Короче, крутился как белка в колесе.

 

ЗНАКОВЫЙ ВОЯЖ В ПОРТ-АРТУР …

       

И вот настал май 45-го и долгожданная Победа. Рулежка комсомольской ячейкой, избравшей Н. Попова своим вожаком, прочие, важные и не очень дела остались позади. А дальше ту-ту-у. Двадцать один день в разбитых вагонах-скотовозках в обществе разудалой компании бритоголовых парней весеннего призыва 50-х перемещение на восток. Прямиком до конечной станции – тихоокеанского порта Советская Гавань. Затем трехмесячные курсы молодого краснофлотца и исполнение его давней мечты – «служба срочная, служба солдатская (флотская)» на грозе вражеских подлодок – быстроходном катере «малый охотник». От матроса, старшего матроса до венца военной карьеры – старшины 2-ой статьи.

Склянки, рында, аврал и готовность № 1 во время начавшейся войны в Корее. Пять лет на страже морских рубежей Отечества. Целых пять нескончаемых лет круглосуточного барражирования в приграничных водах Татарского пролива, иногда с заходом в бухту Чихачева и редкими увольнительными на берег. Правда, был и небольшой просвет. Поход-перегон «малых охотников» в команде экипажа эсминца, сопровождавшего их на нашу зарубежную военно-морскую базу Порт-Артур.

Вступив во власть и разоблачив культ Сталинской личности до основания, транжира Хрущев сделал широкий жест в сторону старины Мао, подарив краснозвездным китайским товарищам целый отряд наших противолодочных катеров. Николаю вместе сослуживцами сподобилось побывать у своих «братьев навек». Самым ярким впечатлением от этой командировки стало посещение русского мемориального кладбища, да еще конфликт с местными полицейскими, окончившимся, хвала Всевышнему, сравнительно благополучно. Это был, пожалуй, последний из визитов советских военных моряков в Порт-Артур. В 1955-м, в третий завершающий год службы маримана Попова, советскую, хорошо оснащенную военную базу безвозмездно передадут Поднебесной. Знакомая ситуация, не правда ли? Таким же макаром когда-то профукали Аляску, а затем и Крым. Хорошо, что есть такая наука, как диалектика с ее пресловутой спиралью и временными вращающими витками, на одном из которых в годе 2014 кое-что и вернулось на круги своя. Не очень-то, скажу вам, везло Расеи-матушке с адекватными правителями. Особенно после вождя мирового пролетариата.

 

ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ И НЕ ТОЛЬКО…

Домой матрос Попов возвращался не один. Юной учительнице русского языка Людочке, попавшей по институтской разнарядке из далекого сухопутного Вольска в приморский военный городок, не удалось устоять перед чарами бравого старшины 2-й статьи.

Справив свадьбу, беспокойный молодожен тут же решил добыть серпастый-молоткастый. Согласно законоуложениям, принятым когда-то Реввоенсоветом рабоче-крестьянского государства, члену сельской коммуны сей серьезный документ на руки выдавать не полагалось. Резонно. Получив паспорта, все кинутся в город. А кто же тогда многочисленный партаппарат кормить будет!? Наступившая вскоре хрущевская оттепель с повестки дня хотя и сняла данную дилемму, но жизнь на селе была по-прежнему нелегкой. И Фекла Давыдовна, собрав манатки и своих младшеньких, потянулась к своим, давно ее звавшим братикам, в Усть-Каменогорск, именуемый забугорными СМИ Атомогорском, а местными, доморощенными любителями «штиля» патетического, приправленного толикой лирики, не иначе как «сердце Рудного Алтая». Ну а немного позже вместе с женой и двумя дочками двинулся в далекий путь хлебать лаптем щи и Николай Михайлович.

Сергей Давыдович Лаптев, родной дядя Николая, занимавший пост профсоюзного босса, принял самое деятельное участие в судьбе племянника. Он посодействовал ему с трудоустройством. И начались рабочие будни новоиспеченного пролетария в ремонтной службе Транспортной конторы орденоносного треста «Алтайсвинецстрой». День-деньской он слесарил, а вечером осваивал на водительских курсах шоферскую профессию. Однажды в сборочный цех пригнали для починки потрепанную «Татру». Коля сразу же положил глаз на «иностранку» и сутками не отходил от нее; выправляя, подтягивая, заменяя. И как оказалось не зря. Так совпало, что одновременно с получением водительских прав ему, в награду за ударную работу, вручили ключи зажигания от чехословацкой чудо-техники. И с песней «…Крепче за баранку держись, шофер, я хочу, чтоб тебе повезло» он отправился на долгие годы в дальний, длинною в 30 лет, нескончаемый рейс. Началась очередная, одна из, пожалуй, самых светлых полос жизни законченного трудолголика. Несмотря ни на что, ни на всевозможные препоны и пертурбации, в нелегкой и насыщенной жизни нашего героя, элемент везения в ней постоянно присутствовал. Вот и на новом месте принципиальность, честность, обязательность и доброта оренбургского «гастарбайтера» сразу же были высоко оценены. Буквально через несколько месяцев шоферское братство избрало его заместителем бригадира, а затем и бригадиром колонны большегрузных авто.

 

ТЕПЛЫЙ БЕТОН «ХРУЩЕВОК»

 

После десяти лет безаварийной работы его переводят в домостроительный комбинат. К этому времени город начинает ускоренными темпами застраиваться железобетонными пятиэтажками, требовались транспортники. Одним из них и стал Николай Попов вместе с дружиной опытных водителей – своими сотоварищами. День и ночь, не покладая рук и не считаясь с личным временем, он трудится на благо жителей города, ставшего к этому времени ему родным. К сожалению, авральный, лихорадочный темп работы нередко вступал в противоречие с ее качеством, вызывая нарекания, зачастую несправедливые, адресованные со стороны дирекции комбината водителям. И тут на защиту корпоративных интересов вставал горой Попов. Он всегда придерживался своего жизненного кредо – ни в коем случае не давать в обиду своих подопечных. Такая принципиальная позиция бригадира, подкрепленная неоспоримыми фактами (причем документально подтвержденными), которые начисто опровергали все наветы и обвинения, конечно же, не способствовала приливу добрых чувств у тогдашнего директора с довольно своенравным характером и непомерными амбициями. Как следствие, это не преминуло сказаться на получении с «барского» плеча разного рода поощрений как-то; благодарственных грамот, денежных премий, путевок в престижные санатории и много чего другого, выдаваемых по случаю различных красных и прочих праздничных дат. Точнее, – вообще в их полном, для Николая Михайловича, отсутствии.

Время неумолимо. «Мои года, мое богатство» начинали понемногу напоминать о себе не лучшим образом. Особенно остро Николай почувствовал это после одного памятного случая. Во время совершения им рабочего маневра у гаражных ворот пьяный мотоциклист, не справившись с управлением, на полном ходу влетел прямо под его многотонный «МАЗ». Увидев голову «каскадера» в миллиметре от огромного колеса, Коле стало так плохо, что даже стошнило. И хотя по правилам дорожного движения вины водителя большегруза в это ситуации не было, и жертва отделалась всего лишь закрытым переломом ступни, нервов стражи закона ему помотали предостаточно. После этого ДТП Николай долго не мог преодолеть внутреннего сопротивления, садясь за руль. Да к тому же резко начало слабеть зрение. И хотя его никто не гнал, наоборот, просили продолжать работу, он твердо решил – все! И вскоре, разменяв свои шестьдесят, он, как говорят в подобных случаях, ушел на заслуженный отдых.

 

АРМАГЕДДОН НАОБОРОТ

 

Увы! Полноценной вольницы не получилось. Жизнь, согласно известной теории, делится на две временные полосы – белую и черную. Для Николая Михайловича со своей мизерной пенсией наступила последняя. Да и не только для него. Мир сходил с ума. Наиболее болезненно эта, пришедшая нежданно-негаданно, напасть сказалась на Евразийском пространстве. Одна шестая часть суши, находившаяся более семидесяти лет под протекторатом идеологов марксизма-ленинизма, как-то вдруг не с то ни с сего, точнее с бухты-барахты, поменяв в одночасье прежних хозяев, разделилась на отдельные национальные мини-территории. Образовалось этакое разгуляй-поле со своими новыми законами и морем желающих половить рыбку в мутной воде. Для полной гармонии не хватало только батьки Махно со своими лихими хлопцами и знаменитой тачанкой-ростовчанкой о четырех колесах, хотя опять же, увы – свято место пусто не бывает. Адептов матушки анархии, желающих безнаказанно порулить, хоть пруд пруди. В общем нашему пенсионеру повезло в кавычках. Его добрая и надежная карма дала сбой. Пришлось испытать, увидеть воочию все прелести революционной ситуации, названной остроумцами парадом суверенитетов, и которая по своим последствиям сродни глобальной катастрофе, ввергнувшей множество малых народов в долгое безвременье. Следствием этого, спустя какое-то время, стал выброс (в первую очередь) на свалку истории большевистских идеологем, а затем срочная смена вывесок и дичайший экономический хаос, именуемый (в насмешку или по недомыслию) рыночными отношениями, правовой беспредел, нехватка самого жизненно необходимого, не говоря уже о пище духовной.

 

РЫНОК, ОН И В АФРИКЕ РЫНОК

 

Николай, чтобы как-то содержать свою новую семью с только что народившейся дочечкой пошел на поклон к свежеиспеченным нуворишам, расплодившимся, как мухоморы-поганки после обильных дождей, на унавоженной почве бесхозной госсобственности. Ходатай был принят и даже, с позволения сказать, обласкан этой «сердобольной» публикой, сразу же получив работу ночного сторожа, которому вменялось в обязанность стеречь их добро. Но, как он сразу понял, – это не его и, по прошествии какого-то времени, когда ему это занятие уже окончательно опостылело, бывший крестьянин, бросив охранное дело, потянулся к земле, решив на своих кровных шести дачных сотках плотно заняться подзабытой сельхоздеятельностью. И еще на одном довольно забавном примере познакомлю с другой стороной многогранных талантов моего уникального родича. Особенность его характера – это несмотря ни на что, в самых сложных конфликтных ситуациях, затрагивающих честь и достоинство бывшего военмора, отстаивать их, использовав для этого все подручные и прочие средства, главные из которых это, конечно же, недюжинные бойцовские качества, не угасшие у него даже в пенсионном возрасте. Надо сказать, что Николай по натуре мужик не конфликтный, но в той спровоцированной не по его вине экстремальной ситуации пришлось несколько изменить своим принципам и крепко постоять за себя. Тряхнуть по-настоящему стариной, вспомнив гладиаторские навыки, полученные Коляном еще в далеком детстве во время деревенских баталий и отточенные позже на флотской службе.

Дело было так. Как-то в один из солнечных, не предвещающих каких-либо неприятностей дней, Николай Михайлович решил прикупить для семьи кое-какой еды. Время было тяжелое, все основные заначки были использованы, поэтому он «покусился» на НЗ, воспользовавшись твердой валютой – стеклянными бутылками, накопленными еще во время развитого социализма. Набив доверху чекушками и поллитровками авоську, он отправился в ближайший приемный пункт. Увы, на этот раз ему не повезло, у приемщика не оказалось деревянной тары. И Коля решил отправиться в другую точку. Но уже у самого выхода его притормозили два алкаша с безапелляционным «дружеским» предложением помочь немощному старику избавиться от тяжелой сумины. Миролюбивый, в общем-то, человек он, на дух не вынося ультиматумов, легонько и как бы невзначай оттолкнул наглецов. Что тем явно не понравилось. И началась схватка. Явно неравная. Два подпитых мужика на тщедушного пенсионера, почти старика, да к тому же еще обремененного грузом. Но не тут было! Никто из затевающих эту беспроигрышную (на недальновидный взгляд) потасовку, думаю, тогда и предположить не мог о той печальной участи, которая постигнет их через какие-то доли секунд. Один из новоявленных экспроприаторов, поверженный хуком слева, беспомощно валялся на полу, другой изрядно потрепанный, с побитой физиономией позорно ретировался в неизвестном направлении.

 

НЕПРЕХОДЯЩИЙ СМЫСЛ ЖИЗНИ

 

А что же он, мой двоюродный брат, выросший, как и многие из нас, из советской шинели и честно проживший свою долгую, трудную, может быть на чей-то субъективный взгляд, не во всем задавшуюся жизнь!?

Главное нетленное и истинное, конечно же, то, что он сполна исполнил свое божественное назначение, и частица, пусть даже молекула, атом его бескорыстного и полезного труда навсегда останется в здании земной цивилизации, возводимым нами, людьми, не одно тысячелетие.

Сегодня, возможно, даже в эти самые минуты Николаю Михайловичу Попову исполняется ровно девяносто лет. И дай бог ему крепкого здоровья, всевозможных подарков от жизни, ну и удачи, в еще только предстоящих благих делах во славу своей новой родины, когда-то тепло, с хлебом и солью, принявшей его. …Мно-оо-гие Лета. И завершая эти свои размышлизмы, я, уважаемый читатель, попросил бы задаться всего лишь одним простым вопросом, ну, чем он, в молодости мареман Попов, ныне обыкновенный пенсионер не собирательный образ героя нашего времени, перешагнувшего в разрозненных рядах своих современников из второго тысячелетия в третье? Не буду также утверждать, что это прямо-таки супермен, но согласитесь, носитель довольно занимательной человеческой жизни, случившейся в историческую годину смены земных эпох. В тот сложнейший, до предела насыщенный самыми непредсказуемыми событиями период, когда на глазах менялись нравственные и прочие приоритеты, включая и политический строй иных государственных образований. Все это и особенно стремительный ввод в экономику такого понятия, как «дикие» (в первое время) рыночные отношения, испытал на собственной, простите, шкуре в полной мере Николай, сын Михаила, потерявший отца в десятилетнем возрасте. Тогда-то он и осознал, насколько верно пожелание Конфуция (прочитанное когда-то в изрядно потрепанной книжице «В мире мудрых мыслей», обнаруженной любопытным отроком спрятанной за божницей) своему многострадальному народу; «Не приведи Вас господь, жить во время перемен». Думаю, что было бы правильным этот замечательный слоган, содержащий глубочайший и непреходящий смысл, сделать одной из главных статей Государственных конституций всех стран и народов, которая бы наикрепчайшими узами навсегда объединила всех и вся. Крупнейшие национальные конгломераты и малочисленные этносы со своими богами, своим собственным восприятием мира и жизненным укладом, даже тех же, стоящих особняком, инакомыслящих. И тогда для нас, имеющих если не прямое, то косвенное отношение к ближайшей галактике и именуемых (по-научному) «Homo sapiens», которым волею Создателя была оказана высокая честь стать не только просто опекуном, но и рачительным хозяином дотоле беспризорной планеты Земля, случится то самое, самое долгожданное исполнение извечной мечты о мире для всех ныне живущих, а также появится уверенность в бесконфликтном будущем своих потомков. Наконец-то, и это неизбежно (очень хочется так думать), везде и всюду появится столь желанная возможность, нет не эфемерная, а вполне реальная, позволяющая спокойно наслаждаться самым прекрасным из всех таинств, дарованных нам свыше, как любимым детям Великой и, увы, все еще до конца непознанной природы, и которое называется Жизнь. Такой вот, в идеале, может в судьбоносный час «икс» произойти Армагеддон, но только наоборот. Со знаком плюс. Силы добра в этот раз, наконец-то, одержат над вселенским злом заслуженную и окончательную победу. Хорошо бы Николаю Попову, сменившему когда-то бушлат военного моряка, на робу (этакий специ­фический прикид строителя коммунизма), застать это благословенное время. Да и нам всем неплохо бы тоже. Ведь человек, как говорил древнеримский философ Сенека, жив надеждами.

Анатолий ЛАПТЕВ,

кинематографист,

заслуженный деятель искусств

Республики Казахстан

 

1764 раз

показано

0

комментарий

Подпишитесь на наш Telegram канал

узнавайте все интересующие вас новости первыми

МЫСЛЬ №2

20 Февраля, 2024

Скачать (PDF)

Редактор блогы

Сагимбеков Асыл Уланович

Блог главного редактора журнала «Мысль»