• Культура
• 31 Марта, 2022

ВЕЛИКИЕ ИДЕИ В КАЗАХСКОЙ ПРОЗЕ (на примере «Баллады забытых лет» А. Кекильбаева)

Мереке Уюкбаева,  профессор-филолог КазНПУ им. Абая,

Жупар Галымжанова, магистрант

Одним из лучших переводчиков казахской прозы на русский язык является Анатолий Ким, которому удалось наиболее точно передать лексико-стилистические особенности талантливого казахского писателя – Абиша Кекильбаева.

Особый интерес представляет изображение запахов в его знаменитой «Балладе забытых лет», так как здесь показана междоусобная война казахов и туркменов – кочевых народов со своей спецификой кочевого образа жизни. Для кочевников естественным является запах, прежде всего, пищи, тождественной запаху жизни: в суровых степных условиях трудно добыть питание, спастись от природно-климатических катаклизмов (холод – жара). А тут еще добавляется вечная вражда казахов с туркменами за территорию и барымта (угон скота вооруженной силой между враждующими родами; грабеж»). Парадокс, но именно о пищевых запахах в этом произведении ничего не говорится.

Подобное игнорирование пищевых ароматов, видимо, связано с трудной жизненной ситуацией, в которой показан главный герой – туркменский батыр Жонеут: он потерял сыновей и брата. Еда упоминается, но не описываются ее запахи, она не доставляет удовольствия тем, кто ее ест, поэтому пища приобретает лишь ритуальный характер: в начале повести показана тризна по брату Жонеута, а в конце – поминки по младшему сыну, Даулету. 

Даулет был всеобщим любимцем, поэтому соплеменники, потрясенные горем, не смогли притронуться к поминальному угощению: «Полагалась ночная тризна, всех хоронивших обносили блюдами с вареным мясом. Но в ту ночь похорон, было, похоже, никто не притронулся к траурному угощению, и все быстро разъехались еще до утра. Мясо досталось собакам. С того дня аул и погрузился в зловещую тишину, словно в долгий мрачный сон».. А поскольку во сне запахи не ощущаются, то и отсутствие описания запахов – это тоже своего рода проявление отцовского горя, отмеченного автором столь психологически точно. На сороковинах, когда была разломлена последняя, сороковая, лепешка в память о Даулете, писатель тоже ничего не говорит об ее запахе, аромате домашней выпечки, а лишь показал эту лепешку как последний ритуальный временной рубеж для убитых горем родителей и сородичей. В этом трагическом произведении повествование начинается и заканчивается поминками, здесь торжествует смерть, а она как раз и означает невозможность воспринимать запахи – только мертвый безразличен к запахам жизни.

В данном произведении преимущественно описаны цвета и звуки. И связано это с тем, что главным антиподом Жонеута является казахский кюйши, музыкант, который своим искусством игры на домбре заставил расчувствоваться своих врагов во главе с самим Жонеутом – несгибаемым воином: «Он мог только мечтать о такой минуте: сейчас он сможет высказать все, что смертным грузом лежит у него на сердце. Высказать без гневного крика, без унизительного плача, без страха и упрека – а негромким, спокойным, мягким, доступным для души каждого из этих воинственных мужчин в лохматых папахах языком музыки». Автор противопоставил искусство и войну, созидание и разрушение. У музыки нет запаха, она лишь может навеять ассоциации, связанные с запахами. Писатель постоянно называет степняков дикарями, а людей – животными, зверями, но при этом игнорирует описание восприятия ими приятных запахов. И в том числе запаха еды как наслаждения. Но зато часто использует описание негативных запахов. Несомненно, это лишь авторская позиция, так как в реальной действительности запахи, звуки и цвета в одинаковой степени воздействуют на человека и создают единое представление о предметах, явлениях и людях.

В повести «Баллада забытых лет» автор, усиливая впечатление, подчеркивая трагическое положение казахских воинов, попавших в плен к туркменам, описывает едкий верблюжий пот, попадавший в раны несчастных, которых должны к тому же еще превратить в манкуртов: «Ремни и веревки до крови растерли ноги и руки, и едкий верблюжий пот разъедал кровоточащие раны пленников».

Здесь запах – это спутник невероятных страданий  и незавидной доли пленников, их несчастной судьбы, а цвета и звуки отступают на задний план. Видимо, по мнению автора, в экстремальной ситуации, в ожидании расправы безжалостных врагов, на первый план выходит запах. В данном случае – запах верблюжьего пота, усиливающего страдания пленников, попадая в раны.

Негативное значение приобретает не только описание запахов, но даже просто их упоминание в ситуациях противостояния двух враждующих народов. Так, например, в сцене встречи дерзкого Дюимкары, нагло справлявшего нужду на глазах ненавистного врага, демонстрируя тем самым свое презрение к противнику, желая подчеркнуть ничтожность последнего. И хотя автор ничего не говорит здесь о запахах конкретно, но, наверное, полагается при этом на догадливость читателей, а также не желает оскорбить их эстетические чувства: «На виду у подскакавшего Кокборе дерзкий Дюимкара обнажил голый зад и уселся справлять нужду».

Запах верблюжьего пота сопровождает почти натуралистическую сцену расправы туркменов над пленными казахами, превращенными в манкуртов, потерявших память: «Изогнутые, стертые, как ремни, шеи дромадеров покрылись блестящим потом, стекавшим по редкой шерсти, палящая жара становилась нестерпимой даже для верблюдов. А в голове казнимого под солнцем человека нарастала ни с чем не сравнимая для живого существа боль. Сырая верблюжья шкурка, стягивавшая бритый череп пленника, начинала сжиматься, давить на его мозг, и слышал он, казалось, как трещит сама кость, и хрустит горячий иссушенный мозг. Отчаянно вскрикнул один из казахских юнцов и, теряя остатки разума, стал биться головой о спину сидевшего перед ним другого мученика. Все шестеро пленников, о Боже, постепенно теряли от страданий облик человеческий, тобою данный облик».

Превращение людей в манкуртов, по мнению автора, в животных, лишило их вкуса к еде, а стало быть, восприятия запахов: «Видимо, волосы, угнетенные сухой верблюжьей шкурой, начали расти внутрь черепа, и там проникли в мозг юнцов, убив в нем всякую память и суть человеческого разума. Манкурты – так их стали называть – отныне забыли, кто они, откуда, и в привычках жизни своей сравнялись с животными. Дара речи все шестеро лишились. Пищей их стала дикая степная трава».

Отсутствие большого количества описаний запахов в данной повести объясняется также и природными условиями, в которые помещены персонажи: «Нет у нас другой воды, кроме соленого синего моря. Нет у нас тучных трав, кроме чахлых колючек. С одной стороны – каменные горы, с другой – пески. Но таков наш край, и нет у нас другого». Естественно при этом, что автор не акцентирует особого внимания на запахах: колючки, камни, песок не пахнут и не могут тем самым доставлять удовольствия людям.

Но и звуки туркмены воспринимают по-особенному: они немногословны, такими их сделала суровая степная жизнь кочевников. Более того, Жонеут абсолютно ничего не сказал любимому младшему сыну Даулету, даже в случае необходимости – он просто вместе с ним направился к могиле святого: «И вновь, не сказав ни единого слова, оба пали на колени и тихо помолились». В этом суровом краю люди оценивались по поступкам, внешнему виду, но ни как не по умению говорить, а тем более не по запаху. Хотя в реальной действительности все имеет значение – таковы требования времени.

Смерть Даулета, наступившая осень сопровождаются запахом паленой шерсти: «Выгорала, спеклась и начала трухляво осыпаться кошма на юртах, всюду тусклая жизнь едва теплилась в ауле».

Описание запаха появляется и в изображении жилища Жонеута, опустевшего после смерти последнего сына. Очаг – символ дома – с трудом разгорается в юрте Жонеута, потерявшего интерес к жизни: «А там не очень – то уютно, жилье за день выстудило, сырой кизяк неохотно разгорается в очаге, шипит и чадит, и холодный едко пахучий дым неохотно подымается к дымовому отверстию».1 Такое состояние Жонеута, потрясенного тяжелой утратой, запах дыма приводит к неутешительным выводам о тщетности бытия, о смерти, отсутствии смысла жизни: «Все вокруг, пылает, сгорает, истлевает, превращается в пыль, пепел и прах. Так какой же смысл во всем этом безграничном, постоянном, безудержном горении жизни».

Одиночество, охватившее старого Жонеута, не имеет запаха: пустота ничем не пахнет. Отсутствие запахов – прелюдия смерти, вечного забвенья. Немногословен старый воин, но и он изредка нуждается в общении, отсутствие которого ввергает его в еще большее отчаяние: «Не с кем ему в этой жизни поговорить, разделить свое великое, бескрайнее одиночество!»

Смерть Жонеута сопровождалась предсмертным криком, автор как бы избегает описания запахов в предсмертный час батыра, создавая своеобразный вакуум, в котором нет запахов как признаков жизни, сопутствующих деятельности всего живого, стремящегося к существованию на земле, полной соблазнительных очаровывающих запахов. Психологи утверждают, что люди воспринимают себе подобных, прежде всего, по запаху и голосу, что именно это определяет основу зарождающихся отношений.

Особые отношения А. Кекильбаева к описанию запахов в «Балладе забытых лет» связано с авторской позицией, его индивидуальным восприятием мира, с реализмом в изображении степного быта и психологии степных воинов со свойственным им аскетизмом.

Давая оценку творчества Абиша Кекильбаева в своей статье, посвященной юбилею писателя, Олжас Сулейменов писал: «Для казахского писателя высшая степень признания, когда в народе тебя называют просто по имени. Без фамилий и званий. Такую честь заслужили Абай, Джамбул, Мухтар, Габит, Габиден, Сабит. Не позавидуешь нынешним писателям, названным при рождении этими именами. Но тебе, мой друг, нечего опасаться. Совпадений не будет: Абиш один».

Известный исследователь казахской литературы З. С. Кедрина показала не только художественную значимость повести Абиша Кекильбаева «Баллада забытых лет», но и ее влияние на других писателей, например, Ч. Айтматова: «Кровавая распря туркмен с воинственным казахским родом адай предстает перед читателем в узле жестоких противоречий, где обе стороны несут на себе непомерную тяжесть кровавой вражды, обусловленной закономерностями несправедливого общественного строя. Жестокая родовая вражда с ее грабежами и убийствами, с ее идеологией кровной мести и извращенным представлением о доблести и славе, как беспощадном, не знающем жалости истреблении и унижении «врага», находит свое крайнее выражение в расправе над пленными – превращении их путем жесточайшей пытки в идиотов, не знающих родства. Легенды о «манкуртах» в романе Чингиза Айтматова «И дальше века длится день» именно здесь берет свое начало».

Таким образом, в повести А. Кекильбаева «Баллада забытых лет» описание запахов имеет свою художественную специфику, реализованную в контексте произведения и отражающую своеобразие стиля писателя и его мировоззрение. Реализм автора определил его отношение к «литературным запахам» в данном произведении, посвященном междоусобной войне туркменов с казахами, их суровому кочевому быту, роли музыки в их жизни на лоне неласковых пейзажей. Поскольку одним из мотивов этой повести является мотив смерти (преследующей главного героя по пятам), который и определяет композицию произведения, то обосновано авторское отношение к смерти как отсутствие возможности воспринимать запахи. А общий трагический тон повести предопределяет описание запахов только в негативном плане на фоне человеческих страданий и предчувствия близкой мучительной смерти, что не умоляет художественной значимости этого произведения. А скорее наоборот, делает его узнаваемым и неповторимым.