• Культура
  • 13 Декабря, 2021

МИФ О «ДАНИ ТЯЖКОЙ». И НЕ ТОЛЬКО О НЕЙ…

Бахытжан АУЕЛЬБЕКОВ, 
обозреватель

Влияние монгольских походов на мировую историю пока еще не получило должной оценки. Следует присмотреться к ним внимательней, чтобы это влияние оценить по достоинству.

Вопреки всем мифам, монгольский период был периодом не упадка, а экономического подъема Руси (и не только Руси). Мифом является и некая «дань тяжкая», наложенная Золотой Ордой на Московскую Русь. Тут просто имеет место непонимание того, что такое «дань», которая вовсе не обязательно имеет экономический характер, а может просто носить характер символический, как признание вассалитета и подтверждение верности сюзерену. В случае с Московской Русью дело происходило именно так. Да и сама Московская Русь обязана своим зарождением именно тому обстоятельству, что северо-восточные княжества развалившейся Киевской Руси оказались втянутыми в политическую и экономическую орбиту Великой Монгольской империи. И таким образом они присоединились к международной торговле и стали составной частью мировой экономической системы, сформировавшейся как следствие монгольских походов. По крайней мере, Московская Русь обязана своим формированием в значительной степени этому обстоятельству. (Хотя, разумеется, первым этапом в этом процессе стала экспансия славян на территорию современной Центральной России как результат крушения Киевской Руси. Славянское нашествие имело место, если называть вещи своими именами.)

Пусть после заключения Таласского договора сама Монгольская империя и разделилась, а потом ее отдельные части стали и вовсе воевать между собой, но как единое экономическое пространство она продолжала существовать и все коммерческие связи в ней функционировали исправно. Кровная заинтересованность русских княжеств в существовании «ига», которое на деле означало политическую стабильность (насколько это вообще было возможно в условиях той эпохи) и экономический подъем, очевидна.

Настоятель Высоко-Петровского монастыря (Москва) отец Петр в интервью говорит: «Иоанн Калита за годы своего правления установил не подрывающие финансовый уклад всех слоев населения налоги. Сохранилась эта система и при его сыновьях – Сименоне и Иоанне. Московское княжество стало превращаться в очень спокойное и благополучное место жизни по сравнению с соседями» («АН», 12 января 2017 г.).

Простите, давайте все-таки уточним. Иван Калита был назначен «смотрящим» за северо-западной Русью администрацией Золотой Орды. Именно ему ханы и поручили собирать с нее налоги. И с них выплачивать дань за всех. То, что налоги были умеренные, «не подрывающие финансовый уклад», говорит о том «дань тяжкая», которая выплачивалась Орде, на самом деле была крайне незначительной и носила чисто символический характер. Ведь княжествам надо было, помимо выплаты дани, еще и для себя налоги собирать. Тем не менее экономическая ситуация была стабильной, политика Калиты протестов не вызывала, а в Северо-Восточной Руси воцарилась «тишина великая». Да и само по себе возрождение денежной экономики и выход Руси из «безмонетного периода» свидетельствует не об экономическом упадке, а об экономическом подъеме. Сколько денег после сбора налогов и выплаты дани прилипало к пальцам «смотрящего» Калиты, история умалчивает. Однако хорошо известно, что именно в период его правления захудалое Московское княжество вдруг безмерно обогатилось. Ордынская администрация смотрела на эти «вольности» равнодушно – ее интересовала дань как политический акт, финансовая сторона вопроса ее тут не волновала: получая несметные доходы за счет пошлин, взимаемых на Великом Монгольском пути, она могла позволить себе не обращать внимания на такую мелочь, как небольшая дань от Руси. Доходов от функционирования Монгольского пути на всех хватало, в том числе и для княжеств, которые к этому самому Пути тоже подключились.

Официальная российская историография о Монгольском пути и о том, какую колоссальную роль этот Путь сыграл в истории России, вообще умалчивает. Но западным историкам все это всегда было хорошо известно.

«Со времени падения Киева (1241 г.) вся южная часть русского пространства – степи – находилась под властью монголов. Здесь возникло независимое монгольское государство, присоединившее к этим обширным степным районам княжества и города русского Севера, признавших главенство монголов. Речь идет о Золотоордынском ханстве, столица которого – Сарай-Бату, позднее Сарай-Берке, находилась в Нижнем Поволжье. Довольно долгое процветание этого государства во многом обуславливалось его контролем за так называемым Монгольским путем, по которому направлялись в Индию и Китай итальянские купцы, прежде всего генуэзцы. Так начала утверждаться и формироваться новая Россия» (Фернан Бродель. Грамматика цивилизаций. М.: Издательство «Весь Мир», 2008).

Следует иметь в виду и то, что благодаря своевременной инициативе Ярослава Всеволодовича, первым наладившим отношения с Батыем, именно с его потомками (московскими князьями) у ордынских ханов сложились особые, доверительные отношения. В 3-м томе выходившей во Франции в 1892–1901 гг. знаменитой 12-томной «Всеобщей истории с IV столетия до нашего времени» Э. Лависса и А. Рамбо и объединившей лучших ученых своего времени, Эрнест Дени, профессор Бордосского университета, пишет:

«…Монголы… превратили московских князей в своих агентов и поручали им взыскание налогов сначала с их непосредственных подданных, в потом и с соседних княжеств…. Те деньги, которые они собирали для татар, не все отсылались туда, куда следовало; поэтому их казна всегда была полна… Когда какое-нибудь княжество оказывалось вакантным, от хана зависело назначение нового владетельного князя; он награждал этим княжеством своего слугу, князя Московского. Такое привилегированное положение очень скоро привлекло на сторону московских князей всех, искавших для себя каких-нибудь выгод; население России всегда было некрепко привязано к своей земле; бояре стали покидать своих старых правителей и увлекать вслед за собою своих служителей и своих солдат; тогда военные силы второстепенных князей стали сосредоточиваться в Москве… Православное духовенство, не подвергавшееся никаким притеснениям со стороны монголов, употребляло все свое могущественное влияние на пользу такой династии, которая была неизменно ему предана и постоянно осыпала его своими благодеяниями.

…В особенности в царствование Ивана Калиты (1328–1341) были достигнуты большие успехи… Он сделался главным сборщиком налогов для Орды и благодаря тому, что его казна всегда была полна, расширял свое владычество и свое влияние. Он был князем Московским и великим князем Владимирским; купил Углич, суздальский Галич, Белозерск, подчинил своей верховной власти Псков и угрожал независимости Новгорода, который стал искать от него защиты в предосудительном союзе с Литвой. За полстолетия перед тем Московское княжество простиралось с севера на юг в длину на 150 километров, а с востока на запад на 50 километров; его территория увеличилась вшестеро при Иване Калите. Владычество его князей, сначала обнимавшее часть бассейна Москвы-реки, распространилось на бассейн Оки, а потом и на бассейны Клязьмы и Волги.

Союз с татарами предохранял страну от их угнетений. По словам одного летописца, «нечестивцы перестали нападать на Русскую землю и убивать христиан так, что эти последние могли поправиться от своих страшных несчастий». Число населения увеличивалось. Для русских торговцев был открыт доступ в Кипчакское царство, которое достигло в то время под управлением Узбека апогея своего могущества и простиралось от Крыма до Алтайских гор и от Окса до Днепра. Иностранцы, привлекаемые надеждой крупных барышей, съезжались в Москву и потом поселялись там на постоянное жительство; одни из них приезжали из Орды, другие из Дании, Англии и даже из Италии и Франции; с этими переселенцами породнились некоторые из самых знатных русских семейств. Владимир все еще оставался номинальной столицей, но Москва была обыкновенной резиденцией великих князей и центром политической деятельности; она уже была в то время религиозной столицей.

…Хотя митрополиты и носили по-прежнему титул митрополитов киевских, но все более и более приучались жить в новой России. Один из них, Петр, съездил в Орду и получил от Узбека знаменитый документ, освобождавший православное духовенство, его семейства и его земельную собственность от всяких налогов. При ханском дворе он встретился с Иваном Калитой, который отвез его в Москву; с тех пор он не уезжал из этого города, а его преемник окончательно там поселился» (Эрнест Дени. Статья «Россия под владычеством монголов», «Всеобщая история…»).

Время правления хана Узбека – это период высшего подъема Золотой Орды и он совпадет со временем правления Ивана Калиты, при котором вдруг начался резкий подъем Московского княжества, ядра будущей России. Взаимосвязанность этих процессов очевидна. Но почему-то принято положительно оценивать только деятельность Ивана Калиты, полностью игнорируя тот факт, что подъем Московского княжества был следствием общего подъема Золотой Орды, ну и соответственно и Московского княжества как составной, хотя и автономной, части обширного государства. Также расцвет Золотой Орды вызвал подъем в целом всей Северо-Восточной Руси, что в долгосрочной перспективе имело всемирно-исторической значение, а в среднесрочной – привело к созданию Московского царства. Ну чем бы было захудалое Московское княжество без монгольского периода? И чем бы была Россия? И состоялась бы Россия вообще? Неизвестно.

Зато хорошо известно, что монгольские походы XIII-го века имели следствием экономический подъем всего Евразийского континента и Северной Африки. Исключение составляет только Европа, которая после импульса XIII века уже в XIV веке начала приходить в упадок. Поэтому и стали стекаться иностранцы из погружавшейся в упадок Европы в расцветавшее Московское княжество.

 «…Христианский мир на рубеже XIII – XIV вв. не просто остановился, но съежился. Прекратились распашки и освоение новой земли, и даже окраинные земли, возделывавшиеся под давлением роста населения и в пылу экспансии, были заброшены, поскольку их доходность была действительно слишком низкой. Начиналось запустение полей и даже деревень… Возведение больших соборов прервалось. В 1284 г. обрушились своды собора в Бове, вознесенные на 48 метров. Готические мечты никогда уже выше не взбирались. Постройка соборов остановилась: в Нарбонне в 1286 г., в Кельне в 1322-м, Сиена же достигла предела своих возможностей в 1366 г.

Демографическая кривая склонилась и поползла вниз. Продолжался рост цен, дав пищу депрессии. Наряду с этими крупными явлениями общего характера возвестили о том, что христианский мир входит в кризис, и события, одни из которых поражали уже современников, а другие обрели свой смысл лишь в глазах грядущих исследователей» (Ле Гофф, Жак. Цивилизация средневекового Запада. Пер. с фр. – М.: «Прогресс – Академия», 1992).

Фактически, вследствие всех этих, описываемых нами и растянувшихся на столетия эпохальных событий – арабской экспансии VII века, создавших исламосферу, Крестовых походов, в первую очередь направляемого венецианцами 4-го Крестового похода, и монгольской экспансии XIII века, как завершающей фазы процесса переформатирования мира, – человечество вышло на следующий этап своего развития. К XIII веку оно созрело для такого выхода на новый исторический виток. До XIII века к такому качественному скачку оно было еще не готово.

Понимания этого факта, взаимосвязь указанных нами глобальных процессов и, если можно так выразиться, их взаимодополнение, хотя и с трудом, но начинает осмысливаться только в наши дни. Ну а то, что эти процессы сопровождались немалым кровопролитием… Ну так эпоха была такая. В предшествующие эпохи было не лучше…

Что касается неготовности человечества до XIII века к новому качественному скачку, то мы здесь только слегка обозначим этот тезис всего лишь несколькими штрихами. По существующим оценкам, численность населения планеты в 1000 г. составляла примерно 250 тыс. человек (БЭС). К XIII-му веку она возросла примерно на 50%. А это уже качественно иной уровень народонаселения – возросла его численность и плотность, что позволило решать новые задачи, при прежней плотности населения нерешаемые. Заодно это породило проблему перенаселения в целом ряде регионов, что обернулось рядом глобальных экспансий (вспомним хотя бы миграцию славян на территорию современной Центральной России, происходившую именно в эту эпоху).

Арабские завоевания VII века создали исламосферу, собрали заново, но уже на иной качественной основе, значительную часть осколков давно рухнувшей Римской империи и создали громадное экономическое пространство – от мавританской Испании до Китая, что обеспечило мощный экономический подъем на гигантской территории. Строго говоря, это экономическое пространство существовало и раньше, но было довольно чахлым и в силу невысокой численности населения, и в силу неразвитости сухопутных коммуникаций, и в силу узости национальных рынков, их малой емкости; для подъема и бурного роста этого пространства требовался глобальный рынок, многократно превышавший емкость простой суммы узких национальных рынков, мало способных поглотить значительные объемы импортной продукции. Арабские завоевания дали импульс к созданию такого глобального фактора мировой истории.

В свою очередь, новый, разросшийся глобальный рынок потребовал увеличения производства продуктов питания и ремесленных изделий, что обеспечивалось возросшей численностью населения, т. е. как увеличением рабочей силы, так и стимулированием роста емкости рынка опять-таки в силу роста населения. Эти два взаимосвязанных процесса подстегивали друг друга. Рост населения требовал увеличения рынка и роста производства. А возросшее производство требовало возросшего рынка сбыта, т. е. увеличения численности покупателей и производителей. Два процесса шли рука об руку. Главное – у Востока была возможность эти свои потребности удовлетворить, у Европы таких возможностей не было, она страдала от перенаселения и погружалась в хаос.

Крестовые походы привели к неисчислимым жертвам как среди европейцев, так и среди жителей мусульманского Востока, но они же вытолкнули избыточное население из Европы, что разрядило отчаянную ситуацию с перенаселением в ней. Но кроме того, Крестовые походы активизировали экономические и культурные связи Европы с Востоком (она прикоснулась к мусульманской науке), что, вообще-то говоря, шло на пользу всем; не только грабеж и кровопролитие характеризовали «фантастическую авантюру Крестовых походов».

«Невозможно ошибиться: как раз фантастическая авантюра Крестовых походов ускорила торговый взлет христианского мира и Венеции. Люди, приходящие с севера, направляются к Средиземному морю, перевозятся по нему со своими конями, оплачивают стоимость своего проезда на борту кораблей итальянских городов, разоряются, чтобы покрыть свои расходы. И сразу же в Пизе, Генуе или Венеции транспортные корабли увеличиваются в размерах, становятся гигантскими. В Святой земле обосновываются христианские государства, открывая проход на Восток, к его соблазнительным товарам – перцу, пряностям, снадобьям... Решающим поворотом был ужасный IV крестовый поход, который, начавшись взятием Задара (1203 г.) завершился разграблением Константинополя (1204 г.)» (Фернан Бродель. «Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV – XVIII вв.» Т. 3. Пер. с франц. М.: Прогресс, 1992).

До XI в. христианские паломничества в завоеванную мусульманами Палестину осуществлялись мирно, и лишь у некоторых теологов вырисовывался апокалипсический образ Ислама. Все изменилось в XI веке, когда всей пропагандой, выдвигавшей на первый план ненависть христиан к приспешникам Магомета, были подготовлены и искусно организованы крестовые походы.

И тем не менее через этот опущенный занавес между христианами и мусульманами, которые, кажется, поднимали его только для того, чтобы сражаться, через этот боевой фронт продолжались и даже расширялись мирные контакты и обмены. Прежде всего торговые обмены. Какие бы эмбарго ни налагало папство на вывоз христианских товаров в мусульманский мир, эти запреты срывала контрабанда. Папы кончили тем, что стали допускать отклонения, появление брешей в этой блокаде, от которой христиане страдали больше, чем мусульмане, и даже начали выдавать лицензии. В этой игре всех превзошли венецианцы. В 1198 г., например, заставив папу признать, что, не имея аграрных ресурсов, они могут жить только торговлей, венецианцы получили от Иннокентия III разрешение торговать «с султаном Александрии» – за исключением, правда, стратегических товаров… Затем интеллектуальные обмены. И в самый разгар крестовых походов арабская наука волнами накатывалась на христианский мир…

Больше того, в Святой земле, главном месте военного противостояния христиан и мусульман, быстро установились отношения мирного сосуществования. Это констатировал – впрочем, с некоторым негодующим удивлением – испано-мусульманский хронист Ибн Джубайр во время путешествия в Палестину в 1184 г.:

 «Христиане взимают с мусульман на своей территории определенный побор, который был установлен с доброго согласия. Со своей стороны христианские купцы платят на мусульманской территории пошлину со своих товаров; между ними существует совершенное согласие и во всех обстоятельствах соблюдается равенство. Воины заняты войной, народ же пребывает в мире. В этом смысле ситуация в сей стране настолько необычна, что и длинное рассуждение не смогло бы исчерпать тему...» (Ле Гофф. «Цивилизация средневекового Запада»).

На этом историческом фоне Чингисхан и его эпигоны в ходе своей экспансии объединили Среднюю Азию, освободив ее от ига хорезмийцев, укрепили и восстановили разваливающийся, идущий ко дну Иран, ликвидировали квазигосударство псевдоисмаилитов, направлявшее страшную секту ассасинов, наводивших ужас на весь Ближний Восток, объединили Великую Степь, создали благоприятные, насколько это вообще возможно было в ту эпоху, условия функционирования для множества государств, втянутых в орбиту их деятельности.

Наконец, монгольские походы объединили Китай, пробили полноценный Великий Шелковый путь в том виде, в каком мы сегодня его понимаем (до этого он не был таким значительным и постоянно функционирующим), проложили Великий Монгольский путь и завершили процесс качественного переустройства мира, начатого арабами в VII веке. До XIII века такое переустройство не было возможным ни по демографическим, ни по экономическим, ни по политическим причинам. Условия для качественного скачка тогда еще не созрели, потребовались столетия, чтобы такие условия сформировались. Походы Чингисхана и его эпигонов прошли по территориям, которые уже имели потенциал для объединения на экономической основе и сами нуждались в таком объединении. Хотя начинались эти походы всего лишь с локального стремления расширить свою экологическую нишу в связи с перенаселением Монгольской степи, не более того, и только потом, постепенно, переросли во всемирно-историческое явление, просто в силу самого хода вещей и стремительного развития событий.

Взаимоотношения Руси/России и Золотой Орды – это тема для целого многотомного исследования. Поэтому мы скажем о них очень коротко. Официальная историческая версия гласит, что Россия освобождалась-освобождалась он некоего «монголо-татарского ига» и наконец освободилась. Одним из ключевых событий эта версия считает Куликовскую битву, вследствие которой Орде был нанесен смертельный удар. На самом деле распад Золотой Орды был инициирован целым комплексом факторов и был процессом длительным, растянувшимся на столетия, очень запутанным и противоречивым. В нем даже разобраться непросто. Достаточно сказать, что дань Крымскому ханству Россия перестала платить только в 1700-м году, при Петре I.

Условной точкой отсчета распада Золотой Орды следует, по всей видимости, считать смерть великого хана Узбека в 1342 г. После этого три его сына вступили между собой в схватку за престол. Победил Джанибек, который сумел процарствовать 15 лет, но после его смерти в Степи началось «смутное время», которое в русских летописях получило название «великая замятня» и растянувшееся на почти четверть века. Собственно, на этом история Золотой Орды как таковой закончилась, хотя и был небольшой всплеск, когда хан Тохтамыш сумел на короткое время объединить значительную часть владений золотоордынских ханов и даже продержаться на престоле 15 лет, до того, как он был разбит Тамерланом. Но объединенная под рукой Тохтамыша Орда была уже только тенью прежней Золотой Орды, процесс ее деструкции все равно было уже не остановить – сепаратистские настроения уже набрали неодолимую силу.

«В Золотой Орде после хана Джанибека (1342–1357) начинается полоса смут и дворцовых переворотов; в 60-е годы в столице государства Сарае сменялось до четырех ханов год… В ходе этих политических неурядиц на территории некогда единой державы начал образовываться ряд независимых владений, во главе которых стояли правители, властвовавшие одновременно с ханом, сидевшим в Сарае. От Золотой Орды отделились и султаны Восточного Дешт-и Кипчака…» (Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Казахстан. Летопись трех тысячелетий. Алма-Ата, Рауан, 1992).

Что касается Куликовской битвы, то она была всего лишь одним из многих десятков и сотен больших и малых сражений, происходивших в тот период. Новгородские летописи, например, ее даже не заметили. Значение ее было непомерно раздуто впоследствии, но это всего лишь патриотическая легенда. Традиционная российская историография почему-то сводит события той эпохи к одной-единственной Куликовской битве, деликатно обходя вниманием тот факт, что это была только одна из множества битв, происходивших в период «великой замятни» и даже не очень крупная и уж в любом случае не имевшая того значения, которое ей впоследствии приписали.

«После смерти Узбека Золотая Орда сделалась театром кровавых распрей и бесконечных переворотов… Дмитрий полагал, что настала минута вступить во владение татарским наследством… и наложил дань на двух татарских князей» (Эрнест Дени).

Проще говоря, Дмитрий Московский, полутора столетиями позже названый в Никоновской летописи «Донским», всего лишь решил воспользоваться ситуацией и урвать свой кусок разваливающегося государства. Разбил татар в битве у р. Вожа (1378 г.) и даже наложил дань на двух татарских князей. Тут ему пришлось столкнуться с Мамаем. При этом отношения между князем и темником изначально были самые дружеские.

«В 1371 г. Мамай встретился с юным московским князем Дмитрием и вручил ему ярлык на великое княжение. Затем, в 1372–1373 гг. москвичи и татары комбинированным ударом опустошили Рязанскую землю. Но уже в 1374 г. союз был разрушен ловким архиепископом Дионисием Суздальским.

…В эти же годы вспыхнул конфликт русской церкви с Мамаем. В Нижнем Новгороде по инициативе Дионисия Суздальского были убиты послы Мамая. Возникла война, шедшая с переменным успехом, закончившаяся Куликовской битвой и возвращением в Орду чингизида Тохтамыша. Трудно сказать, что толкнуло владыку Дионисия на гостеубийство. Был ли здесь политический или просто личный расчет или какая-нибудь внутрицерковная интрига? Но так или иначе война была спровоцирована, и события покатились как лавина» (Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Кн. 2).

Причины, по которым Дионисий организовал убийство послов Мамая, до сих пор не ясны. Возможно, дело в том, что Мамай поддерживал пролитовскую (т. е. прокатолическую) партию на Руси, что православные церковники, естественно, приветствовать не могли. Но как бы то ни было, усилиями Дионисия Суздальского между князем Дмитрием и темником Мамаем наступило «размирье». Однако думать, что Дмитрий действовал исходя из каких-то высших государственных соображений нет ровным счетом никаких оснований. Фактология событий опровергает это мнение. Тут, скорее всего, вступила в ход сама логика вещей.

«Дмитрий Донской даже после Куликовской битвы не мыслил в общерусских государственных категориях: перед смертью он честно, по его княжеским понятиям, разделил собранные вокруг Москвы земли между своими сыновьями, чем создал классическую возможность для новых… усобиц». (Прохоров Г. М. Этническая интеграция в Восточной Европе. сб. «Доклады отделения этнографии», выпуск второй. ГО СССР. Л., 1966).

Сама же Куликовская битва была скромным по масштабам и вообще достаточно рядовым для той эпохи событием; эпический размах ему придали летописцы и следующие за мнением летописцев историки. Карамзин называет ее «знаменитейшим в преданиях нашей истории до самых времен Петра Великого, или до битвы Полтавской», а С. М. Соловьев сравнивает ее со сражением римлян с гуннами на Каталаунских полях и с битвой при Пуатье, в которой франки остановили арабское вторжение в Европу. Данные археологии отрезвляют. 

 «Размеры наиболее перспективного участка, где могло произойти сражение, представляют собой, при определенном округлении, ровное горизонтальное поле, достигающее по фронту 600-800 метров, при глубине около 3-х км. ...По нашему мнению, при нормальном расположении на данном участке вряд ли было возможно разместить без сутолоки и толчеи, с сохранением построения по полкам и «стягам» более 5 – 6 тыс. воинов без учета обозников и невооруженных слуг» (Двуреченский О. В. «Масштабы Донского побоища по данным палеографии и военной археологии», 2014).

Какого-то существенного ущерба Мамай в этом сражении не потерпел, а всего через несколько месяцев под его началом было новое войско, гораздо более мощное и многочисленное (войско-то было наемное, а средства у Мамая имелись). С этим воинством Мамай отправился окончательно «разобраться» с Москвой, но тут на его пути встал Тохтамыш.

Тохтамыш в этот период был всего лишь одним из претендентов на Сыгнакский престол. Проиграв очередное сражение он бежал к Тимуру, который оказал ему поддержку (Тимур был заинтересован в том, чтобы в Сыгнаке правила его марионетка). Взойти на престол Тохтамышу после ряда неудач все-таки удалось, но этого ему показалось мало, он пошел на Сарай – столицу Золотой Орды – и занял ее. После этого он и столкнулся с Мамаем. Дальнейшее не совсем понятно. По одним источникам Тохтамыш разгромил Мамая, по другим – мамаево войско само перешло на его сторону. Последнее вполне возможно: силы у Тохтамыша были значительные, а наемники служат для того, чтобы своими саблями зарабатывать деньги, а не для того, чтобы погибать за чьи-то интересы; более ненадежного войска, чем наемное в природе не бывает. Так или иначе Мамай остался без войска, бежал в Кафу, где погиб при неясных обстоятельствах.

Два года Тохтамыш упорядочивал ситуацию в Орде, а в 1382 г. отправился разбираться с Дмитрием, который что-то стал слишком много себе позволять. Узнав о приближении Тохтамыша Дмитрий немедленно покинул столицу княжества «собирать войско», возложив ответственность за ее оборону на бояр и бросив в городе даже княгиню с детьми. Бояре, однако, были людьми неглупыми, и видя, что командир исчез в неизвестном направлении, тоже собрались «сделать ноги». Увидев, что бояре собираются сбежать, московский люд поднял восстание. Поднять руку на бояр москвичи все же не решились и в конце концов все-таки выпустили их и княгиню из города (татары их пропустили). Но сами горожане оборону организовать не сумели, единства между ними не было, к тому же они разграбили боярские дома и вдоволь упились боярским вином (как сообщается в летописях).

«И тут снова инициативу взяли в свои руки суздальские князья. Они вступили в переговоры с москвичами, предложили им почетный мир при условии, что они впустят в крепость татарское посольство. Верить… было сверхглупо, но что понимает пьяная толпа?! Ворота отперли, не обеспечив их защиты; татарские послы въехали в город, а за ними ввалилось их войско, и началась резня» (Гумилев. Кн. 2).

«Как же поступил Дмитрий, собрав под Коломной войско? Догнал татар и обрушился на них, мстя за разорение Москвы? Ничего подобного. Рать Дмитрия обрушилась... на Рязань, не сделав ни малейшей попытки преследовать татар!» (Александр Бушков. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. OCR: Палек, 1998 г.).

В общем, Дмитрий опять стал выплачивать дань Орде, выдал Тохтамышу в заложники своего сына (будущего Василия I) и все опять пошло прежним порядком. Но надлом «великой замятни» преодолеть уже не удалось.

1708 раз

показано

1

комментарий

Подпишитесь на наш Telegram канал

узнавайте все интересующие вас новости первыми

МЫСЛЬ №2

20 Февраля, 2024

Скачать (PDF)

Редактор блогы

Сагимбеков Асыл Уланович

Блог главного редактора журнала «Мысль»