• Исторические страницы
• 30 Октября, 2021

ПРАВОВАЯ КУЛЬТУРА ВЕЛИКОЙ СТЕПИ

Бахытжан  АУЕЛЬБЕКОВ,

обозреватель

Денис Хрусталев с некоторым недоумением пишет о рейде Батыя на Северо-Восточную Русь: «Совершенно непонятны те перспективные планы, которыми руководствовались монголы зимой 1238 г. в отношении Северо-Восточной Руси… Причем никакой новой (оккупационной) системы управления создано не было (!). Летописи однозначно говорят, что монголы сначала «придоша», а потом «отидоша» (Хрусталев Д. Г. «Русь: от нашествия до «ига» (30 – 40 гг. XIII в.)». СПб.: Евразия, 2008.). 

Денис Хрусталев с некоторым недоумением пишет о рейде Батыя на Северо-Восточную Русь: «Совершенно непонятны те перспективные планы, которыми руководствовались монголы зимой 1238 г. в отношении Северо-Восточной Руси… Причем никакой новой (оккупационной) системы управления создано не было (!). Летописи однозначно говорят, что монголы сначала «придоша», а потом «отидоша» (Хрусталев Д. Г. «Русь: от нашествия до «ига» (30 – 40 гг. XIII в.)». СПб.: Евразия, 2008.).

Это недоумение вообще характерно для российских историков, они никак не могут взять в толк: а что, собственно говоря, нужно было монголам от Руси? Поскольку ответа на этот вопрос они не находят, а внутренняя логика монгольских походов им непонятна, то была выдвинута самая простая и примитивная версия: монголы хотели всех ограбить! Параллельно проводится еще более фантастическое объяснение причин их экспансии: они хотели завоевать весь мир!

Вторую версию мы даже не рассматриваем в силу ее несерьезности, а что касается неудержимого стремления монголов к грабежу как причины похода монголов на Русь, то источником такого по-детски наивного объяснения этого события является то, что ошибочно полагается, что завоевание Руси (которого не было) являлось целью рейда Батыя. А зачем ее завоевывать? Чтобы собирать с нее дань. Вроде бы логично, но реальным фактам не соответствует не в малейшей степени. На самом деле монголам от Руси не нужно было… ничего.

Как мы неоднократно указывали, в действительности целью Западного (кипчакского) похода монголов было подчинение Великой Степи, а вовсе не ее захудалой окраины, каковой в ту эпоху являлась Северо-Восточная Русь. Как экологическая ниша, как среда обитания эта территория не представляла для кочевников ни малейшего интереса, в экономическом смысле она тоже не являла собой ничего значительного, со стратегической точки зрения (в географическом отношении) она вообще находилась где-то у черта на куличках, в стороне от международных коммерческих, торговых и военно-стратегических коммуникаций и за тридевять земель от мировых экономических центров… Имевшиеся когда-то у Киевской Руси довольно плотные связи с другими регионами давно захирели и еле дышат… медвежий угол. И бесконечная междоусобица. Не будь этот регион северным соседом формирующейся Великой Монгольской империи, монголы на него вообще бы и внимания не обратили. А так…

Вернувшийся из Западного похода Батый, кроме всего прочего, принял меры и к тому, чтобы более-менее упорядочить ситуацию на окраине своего улуса. Собственно Русь в состав империи даже и не входила и пользовалась широкой автономией, монгольские ханы ограничились установлением с ней отношений сюзеренитета, не особенно интересуясь ее делами, только приглядывая за ней.

Всего этого летописцы не могли понять, поскольку Великая Степь и события, происходящие в ней, находились за пределами их кругозора. Не поняли этого и историки последующих столетий, так как в своем истолковании событий той эпохи следовали за средневековыми письменными источниками, те есть за сводами, составленными летописцами. Последние же в силу провинциального типа мышления просто не могли осознать, что если Русь в первую очередь интересует их, поскольку они в ней живут, то это вовсе не означает, что она интересует и ордынских ханов, внимание которых было приковано к совсем другим регионам, играющим важную роль в мировой экономике и мировой политике, в отличие от захолустья Северо-Восточной Руси того исторического периода. Зато вследствие того, что политическое и экономическое влияния Орды на Русь было огромным, то под пером летописцев все начинало выглядеть так, как будто взаимоотношения Руси и Золотой Орды были основным содержанием золотоордынской политики. Частный момент в их глазах вырастал до масштабов фундаментального.

Но так это выглядело только с их точки зрения. Такая картина возникала исключительно в силу ограниченности кругозора творцов средневековых исторических хроник (летописцев, то есть). Не учитывая этого факта, современные историки часто идут на поводу у мнений, высказанных в некритически осмысленных источниках, и вслед за ними ограничивают уже свой кругозор. В результате складывается сильно искаженное (в соответствии с местечковым средневековым, очень узким, взглядом на события) представление о реальных исторических процессах. Незначительные локальные инциденты при таком подходе нередко разрастаются до размеров грандиозных, а по-настоящему крупные события часто остаются даже незамеченными, поскольку летописец о них просто ничего и не слышал, так как происходили они уж очень далеко от монастыря, в котором он, спустя столетия, вершил свой труд.

Кроме того, летописец излагает и истолковывает события так, как он их понимает, а его понимание тоже является очень узким, предвзятым, да к тому же отягощенным предрассудками своего времени. Несколькими столетиями позже взгляд средневекового летописца на исторические события популяризирует историк, наш современник, и он становится научным каноном. Получается, что взгляды современных историков на исторические процессы сформировали… средневековые летописцы. Звучит довольно нелепо, но очень часто, хотя, разумеется, и не всегда, случается именно так. И разобраться в том, как происходил реальный исторический процесс и в чем его отличие от его же искаженного отражения в кривом зеркале летописи бывает очень непросто.

Такова уж сила инерции мышления, которая именно по причине своей инерционности отметает даже хорошо известные и бесспорные факты, подгоняя реальную историю под некий искусственный шаблон, сформированный столетия назад. В результате такого странного положения дел современные историки большую войну, которую вели монголы за контроль над Великой Степью, вслед за летописцами тоже ухитрились даже не заметить, а короткий рейд Батыя в Северо-Восточную Русь, который реально являлся всего лишь незначительным эпизодом большой войны, стал выглядеть как главное и крупнейшее событие той эпохи. Ну а следствием этого поразительного искажения исторической перспективы стало искаженное восприятие всей последующей истории, не только Руси, но и, пожалуй, всего евразийского континента.

Искаженное восприятие эпохи сказывается до сих пор, что можно заметить даже в комментариях лиц вроде бы не заинтересованных. Так, к примеру, настоятель Высоко-Петровского монастыря (Москва) отец Петр в интервью говорит: «Эпоху Ивана Калиты, ставшего Московским князем после гибели своего брата Юрия Даниловича в ставке хана, называют годами тишины» («АН», 12 января 2017 г.). Ну что тут сказать? Любой, кто прочтет слова о гибели брата Ивана Калиты «в ставке хана» обязательно подумает: татары убили! На самом деле Юрия Московского зарубил мечом тверской князь Дмитрий Грозные Очи. Дело в том, что по доносу Юрия был казнен его отец Михаил Тверской. Кроме того, Москва и Тверь боролись между собой за власть и постоянно воевали между собой, так что претензий у Дмитрия Тверского к Юрию Московскому хватало. Казалось бы, тут дело ясное – самосуд! Тем не менее следствие по делу князя Дмитрия Михайловича длилось почти год – 10 месяцев. Князь в конечном счете был приговорен к смерти, но только после самого тщательного расследования и досконального изучения всех обстоятельств трагического происшествия.

Вообще не следует думать, что монгольский период был неким царством произвола. Например, хорошо известен факт, что князь Михаил Черниговский был казнен в ставке Батыя за отказ поклониться двум огням, горевшим перед помещением, где расположился хан. Это вызывает недоумение. Вообще-то говоря, требовалось даже не поклониться, а просто пройти между ними. Дело в том, что это были очистительные огни, считалось, что если между ними проходит человек, скрывающий недобрые мысли, то пламя огней должно отклониться. Все другие князья спокойно проходили эту процедуру и никому и в голову не приходило протестовать против нее. Но именно Михаил Черниговский почему-то проходить между двумя огнями отказался наотрез. За что и был казнен. Что впоследствии объявили «подвигом во имя веры». (Как будто другие князья, спокойно проходившие меж двух огней, были безбожниками.)

Тут все непонятно. Даже О. Ю. и Е. О. Кубякины недоумевают: «Монголы требовали всего лишь пройти между двух очистительных огней, что здесь страшного? На Руси не считалось зазорным, придя в гости, уважить традиции хозяина. С другой стороны, не такая уж это важная традиция. За такое не убивают» (Кубякин О.Ю., Кубякин Е.О. Демонтаж. М.: АСТ, 2011). Ясность вносит Лев Гумилев:

«…Михаил Всеволодович Черниговский… владея очень короткое время Киевом, поставил митрополитом своего человека – игумена Петра Акеровича… Петр Акерович по повелению своего князя отправился в Лион просить у папы Иннокентия IV помощи против татар.

Михаил жил некоторое время в Венгрии, но, обиженный пренебрежительным отношением к себе, вернулся в Чернигов. Очевидно, он предполагал, что его переговоры с папой останутся татарам неизвестны. Не тут-то было! Батый имел достаточную информацию об изменнической деятельности черниговского князя. Однако он дал ему возможность оправдаться. У татар был своеобразный «детектор лжи»: подозреваемый должен был пройти между двумя большими кострами, а колдуны наблюдали за огнем и тем самым устанавливали правдивость показаний. Насколько этот способ эффективен – сказать трудно, но князь Михаил от процедуры отказался и был казнен. Конечно, князя жаль, но какое правительство не наказало бы лицо доверенное, занимающее ответственный пост и уличенное в изменнических связях с врагом!» (Гумилев Л. Н. Др. Русь и Вел. Степь. Кн. 2.).

 Верил ли князь в эффективность «детектора лжи» в виде двух огней? Безусловно. Почему? Потому что это был XIII век, а тогда в такие вещи все верили. Отказавшись пройти испытание на «полиграфе», Михаил Черниговский тем самым недвусмысленно признал свою вину в госизмене. Вот теперь все становится понятным.

«История татарского нашествия в современной ее передаче изобилует не то чтобы мифами – просто-напросто значительными искажениями. Все вертится вокруг нескольких незатейливых штампов, сплошь и рядом не имеющих ничего общего с давней реальностью. Либо сводится к общим фразам, которые создают впечатление, будто вторжение татар было неким невиданно жутким катаклизмом – прямо-таки в стиле голливудских боевиков о природных катастрофах, неким совершенно небывалым прежде несчастьем, превосходящим все случавшееся ранее.

На самом деле (хотя кто-то, воспитанный на устоявшихся штампах, может этому и не поверить) татарское нашествие сплошь и рядом уступало по числу жертв и разрушений прежним княжеским междоусобицам. Нравится это кому-то или нет, но это суровый факт. Мы как-то подзабыли, что «литература хоррора» – вовсе не изобретение двадцатого века. В Средневековье тоже прекрасно умели сочинять разнообразнейшие ужастики, особенно когда на это имелся недвусмысленный социальный заказ… В последние годы не то чтобы началось некое «ревизионистское» переписывание истории – всего-навсего ученые, не имеющие никакого отношения к «новой хронологии» и прочим ересям, начали все же размышлять над скудными источниками. К тому же в оборот вошли те источники, которые еще лет двадцать назад попросту не рассматривались…» (Бушков. А. Чингисхан. Неизвестная Азия. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2012).

Так что к сведениям, сообщаемым средневековыми источниками, нужно относиться очень осторожно, и не принимать абсолютно все на веру, думающим людям это давно понятно…

Осуществив административную реформу на Руси, Батый тем самым способствовал резкому снижению накала княжеских междоусобиц, но процесс реализации этой реформы был небыстрым и сопровождался сложными переговорами, о содержании которых мы ничего не знаем. Но они были.

Александр Филюшкин, профессор Санкт-Петербургского госуниверситета, доктор исторических наук:

«Русь фактически присягнула на верность Орде. Первым туда за ярлыком поехал великий князь владимирский Ярослав Всеволодович в 1243 году. Мог ли он не делать этого? На аркане его не волокли. Поездка была результатом каких-то договоренностей, о которых мы, естественно, за давностью лет и скудостью источников не знаем. Хотя Орда в то же время выдавала и отдельные ярлыки на крупные княжения – Тверское, Нижегородское, Рязанское, Черниговское, Галицкое, тем не менее ханы сохранили и даже укрепили институт великого княжения Владимирского. Именно князь из этого рода получал право на власть (ярлык) из рук хана, то есть выступал своего рода наместником Орды на русских землях. Хан мощью своей армии гарантировал его господство над остальными русскими князьями, и татарские войска не раз участвовали в подавлении выступлений «своевольных» князей, не слушавшихся «брата старейшего» («Санкт-Петербургские ведомости» № 036, 27.02.2019, «Грани Золотой Орды»).

«Вернувшись с Волги в середине 1243 г., Ярослав уже в следующем, 1244 г. направил на поклон к Батыю ростовских Константиновичей: Владимира Константиновича, Бориса Васильевича и Василия Всеволодовича. Хан их «почтил» и отпустил, «рассудивъ имъ когождо в свою отчину»... В 1245 г. из ставки великого хана возвращается Константин Ярославич, после чего Ярослав направляется к Батыю с блистательной делегацией, включавшей в себя фактически всех князей Северо-Восточной Руси: Ярослав, Святослав и Иван Всеволодовичи, Владимир Константинович, Борис Василькович и Василий Всеволодович.

Надо полагать, эта поездка не была рядовой. Завершался некий этап переговорного процесса, в который был включен весь административный аппарат как Владимиро-Суздальской Руси, так и Монгольской империи. Сложно рассуждать о подробностях достигнутых соглашений… Вероятно, была согласована форма зависимости, личные обязательства и права сторон.

...По завершении визита в конце 1245 г. все князья вернулись домой, а Ярослав поехал дальше в Каракорум на курултай по выборам нового великого хана. Причем сам Батый, сославшись на болезнь, туда не поехал, и суздальский властитель выступал представителем чуть ли не всего улуса Джучи (без права голоса, конечно) (Хрусталев).

Батый не поехал на курултай потому, что там верховодил его злейший враг Гуюк (который и был выбран Великим ханом) и отправил в Каракорум вместо себя Ярослава и двух своих братьев. Но вообще же надо понимать, что для кочевых обществ всегда был характерен высокий уровень правовой культуры, что сыграло свою огромную роль в формировании государственности Московской Руси, поскольку монголы стремились устранить из ее политической жизни «право сильного» и заменить его правом закона. И эти меры не замедлили дать знать о себе.

«О каких-либо внутренних событиях в эти годы на Северо-Востоке Руси русские летописи не сообщают. Все изложения сконцентрированы на перечислении поездок в Орду и смене князей. Остается предполагать, что ничего важного, достойного памяти потомков, не происходило: храмы не закладывались и не освящались, голода не было, междоусобицы не зрели, войны не велись – тишина» (Хрусталев).

О высоком уровне правовой культуры, например, казахов Чокан Валиханов писал в XIX веке:

«Суд биев производился словесно, публично и во всех случаях допускал адвокатуру. Он был в таком уважении у народа, что не требовал и не требует до сих пор никаких дисциплинарных мер…. Суда биев, несмотря на 40-летнее русское влияние, остался таким, каким был за сотни, может быть за тысячу, лет до нас… Удовлетворительность суда биев самым блистательным образом доказывается официальными источниками, именно незначительностью жалоб на первоначальное решение биев и почти совершенным отсутствием просьб от киргиз о производстве дел, подлежащих ведомству биев, по русским законам.

По справкам окружных приказов видно, что в Каркаралинском, Кокчетавском и Баян-Аульском округах жалоб на несправедливое решение биев и просьб о постановлении решений по русским законам в приказы этих округов в течение последних трех лет вовсе не поступало… В Атбасарском приказе в 1861 году была только одна жалоба, и с просьбой русского суда, но жаловался, впрочем, не киргиз, а казак…. Мы знаем, однако, несколько примеров, что киргизы действительно желали русского суда, но просители эти были ордынцы, заклейменные народным презрением, люди вполне безнравственные, которые надеялись незаконными путями через русских чиновников исправить проигранное на народном суде дело. Им было нечего терять…

В пользу суда биев мы можем привести еще один крупный факт, говорящий сам за себя. Это то, что русские истцы или русские ответчики во многих случаях предпочитают суд биев русскому следствию» (Валиханов Ч. Избранные произведения. Записка о судебной реформе. М.: «Наука», 1986).

Такой уровень правовой культуры существовал в Степи с незапамятных времен, теряющихся в глубине веков и характерен для всех кочевых сообществ. Но это относится не только к описанному выше гражданскому, но и международному праву (в понятиях той эпохи, разумеется). Кочевники на подчиненных им территориях стремились установить не режим угнетения и произвола, не полицейское государства типа того, какое создали, например, вестготы в Испании («Единственное слово, которым вестготы за два с половиной века господства обогатили испанский язык, – это слово «палач». Brown, Peter R.L. The World of Late Antiquity from Marcus Aurelius to Muhammad. London, 1971). Они были ориентированы на то, чтобы вовлечь в дело управления государством все подвластные им народы, на основе системы взаимных договоренностей и компромиссов и по возможности полного учета желаний потребностей всех заинтересованных сторон.

Это был фактический перенос на более широкую территорию тех правовых норм и обычаев, которые существовали в Степи тысячелетиями. Ведь только несведущему человеку может казаться, что пространство Великой Степи – безгранично. На самом деле ввиду малой емкости степной экологической ниши там никогда не было и клочка свободной земли. Поэтому этносам, населявшим Степь, приходилось договариваться о распределении пастбищ, водопоев, зимовий, маршрутов кочевания и т. д. Такое положение вещей способствовало образованию традиции сложных компромиссов и поиска взаимоприемлемых решений, которая совершенствовалась тысячелетиями. Кочевники всегда стремились учесть интересы по возможности всех. Не сумей они выработать эффективной системы урегулирования, кровопролитие в Степи не кончилось бы никогда, была бы вечная «война всех против всех» («bellum omnium contra omnes»). В таких условиях приходилось создавать вполне определенную систему общежития, основанную на общенародном одобрении провозглашенных правовых норм и согласии народных масс с ними. Такова был многотысячелетняя традиция, сформировавшая сам тип правового мышления кочевника. Поэтому для кочевых правителей было само собой разумеющимся, что нормы права должны распространяться на всех подданных. Теперь эта норма стала распространяться на территорию всей молодой империи. Весьма наглядным проявлением такого подхода является курултай по случаю выбора Великого хана в 1246 году.

Присутствовавший на курултае Плано Карпини писал:

«Татарам было приказано быстро отвезти нас на торжественное заседание, назначенное уже несколько лет тому назад для избрания императора, чтобы мы имели возможность при сем присутствовать …Снаружи ограды был Русский Князь Ярослав из Суздаля и несколько вождей Китаев и Солангов, также два сына царя Грузии, также посол калифа Балдахского, который был султаном, и более десяти других султанов Саррацинов, как мы полагаем и как нам говорили управляющие.

Там было более четырех тысяч послов в числе тех, кто приносил дань, и тех, кто шел с дарами султанов, других вождей, которые являлись покориться им, тех, за которыми они послали, и тех, кто были наместниками земель… Нам же и князю Ярославу они всегда давали высшее место… Мы же не желали делать коленопреклонения, не зная, творят ли они заклинания или преклоняют колена перед Богом или кем другим. Это они делали долго, после чего вернулись к шатру и посадили Куйюка на императорском престоле, и вожди преклонили пред ним колена. После этого то же сделал весь народ, за исключением нас, которые не были им подчинены...».

Это весьма характерный момент. В позднем Риме императора (формально) избирал сенат, но никакого отношения к его избранию покоренные Римом народы вообще не имели. Карл Великий официально именовался «король франков и лангобардов», остальные народы империи Каролингов как бы вообще не существуют. Русские князья тоже собирали свои съезды, но им и в голову бы никогда не пришло пригласить на свой съезд какую-нибудь ижору-карелу или лютичей-вятичей. Великий курултай, на котором решался важнейший государственный вопрос – выборы Великого хана, казалось бы, дело исключительно правящей элиты. Однако участвовать в нем (пусть и без права голоса) были приглашены не только чингизиды, но и представители различных провинций империи, «делегации братских партий и дружественных стран», зарубежные послы и даже «гости столицы» в лице Карпини и его спутников. Последним даже позволили не преклонять колена, когда это сделали все присутствующие, поскольку подобный жест не соответствовал обычаям их страны. Всего же «зарубежных гостей», как указывает Карпини, числом было «более четырех тысяч».

Это был совершенно новый уровень политической культуры, неведомый предшествующим эпохам, но вполне логичный для мышления кочевника: раз уж империя – дело общенародное, то и участвовать в таком важнейшем деле как выборы Великого хана должны представители всех народов ее населяющих. Или хотя бы присутствовать на таких выборах, тем самым подтверждая свое согласие со сделанным выбором и становясь сопричастными к общему делу. То есть – не завоеватели и порабощенные, а граждане одного государства, обладающие равными правами. Прежние эпохи такого не знали, ничего подобного история еще долго не будет знать в будущем.

Роман Храпачевский, в общем, прав, когда пишет:

«Империя Чингисхана во многом опередила свое время, как по системе организации… так и по размаху своих владений. Мировые империи, ближайшие аналоги ее по этим параметрам, приблизились к империи чингизидов только в период колониальной экспансии Великобритании и расцвета Российской империи, лишь они и смогли превзойти свою предшественницу XIII века. При всем при этом государство Чингисхана оказалось недолговечным, через 60 лет оно распалось на части» (Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М.: Аст, 2006).

Заметим, правда, что в Великой Монгольской империи различные ее части пользовались широкой автономией, а управляли ими местные административные органы. В Британской же империи, например Индией или Канадой управлял назначенный из Лондона вице-король, а сами колонии подвергались жесточайшему угнетению. Ну а Российской империи автономией пользовались только Польша и Финляндия, да и то в 1829 году Николай I короновался в Варшаве как польский король и автономия тут была фактически упразднена, а двумя годами позже он же разделил Великое княжество Финляндское на 8 губерний. 

Что же касается распада империи через 60 лет, то причины этого лежат в том, что империя стала слишком большой, не могла управляться из единого центра. И в ней, как водится, возобладали сепаратистские настроения. Империя Чингисхана действительно опередила свое время. Исторические условия для такого образования еще не созрели. Тем не менее импульс, заданный монгольскими походами, привел к полному переустройству мировой экономической и политической системы и стал фактическим завершением того глобального процесса, который была начат бедуинами аравийкой пустыни в VII веке.

В 1251 году, после внезапной смерти Гуюка, процарствовавшего менее двух лет, Великим ханом был избран Мункэ, который передал в управление Хубилаю, своему младшему брату, районы Северного Китая, которые незадолго до этого были завоеваны. В 1258 году монголы начали новую военную кампанию против империи Сун на юге страны. Хан Мункэ и Хубилай сражались в разных местах. В 1259 году Хубилай, две армии которого стояли у берегов Янцзы, получил неожиданную новость о смерти хана Мункэ при осаде города Хэчуаня и о попытке родного брата Ариг-Буги захватить верховную власть в государстве. Хубилай, заключив перемирие с династией Сун, двинул свои войска в Каракорум, в главную столицу монголов. Так началась кровопролитная междоусобная война между двумя братьями. В мае 1260 года в Кайпине великим ханом был провозглашен Хубилай, но его противники не признали эти выборы, объявили их нелегитимными, так как на них не присутствовала большая часть чингизидов. На своем курултае в Каракоруме они выбрали великим ханом Ариг-Бугу. Началась гражданская война.

Несмотря на первоначальные победы, Ариг-Буга в итоге проиграл и капитулировал в 1264 году. Потом, в 1266 году началась вторая гражданская война – между внуком Угэдея Хайду и Хубилаем. На этот раз дело осложнилось вовлечением в войну остальных улусов империи, с постоянными переходами союзников то на одну, то на другую сторону.

 Перипетии этой войны пересказывать слишком долго, скажем только, что в 1269 году на берегах р. Талас был заключен так называемый Таласский договор, ключевое событие, в результате которого юридически была закреплено разделение империи на независимые государства. Таким образом империя распалась на следующие государственные образования:

1. улус Толуя (позже династия Юань) на территории Китая и Монголии.

2. улус Угедея, на территории современного Синьцзян-Уйгурского автономного округа, Джунгарии, Алтая и Западной Монголии.

3. улус Чагатая, на территории Средней Азии.

4. улус Хулагу (Ильханат), на территории Малой Азии, Ирана, Ирака и Азербайджана.

5. улус Джучи, на территории от Алтая и р. Иртыш до р. Дунай.

Собственно говоря, именно с этого пакта и начало свой отчет государство, которое много позже, спустя сто лет после своего распада и получило в русских летописях название «Золотая Орда».