• Геополитика
• 26 Июля, 2021

КОВАРСТВО «ЗЕЛЕНОЙ ПОВЕСТКИ»

Обрушившаяся на мир пандемия коронавируса затормозила победное шествие по планете получившего всемирный размах движения за экологичную экономику, возглавляемую шведской школьницей Гретой Тунберг. Но сама эта тема вовсе не снята с повестки дня. Руководители стран Запада продолжают подтверждать свою приверженность этой идее, и если Дональд Трамп вывел США из Парижского соглашения по климату, то Джо Байден вернул их обратно. «Америка вернулась!».

За последние десятилетия мы уже привыкли к тому, что то вокруг одной «революционной идеи» поднимается всемирный хайп, то вокруг другой. Потом шум постепенно стихает, «революционная идея» осторожно замалчивается и на смену ей выдвигается другая, не менее революционная. Через какое-то время новая шумиха тоже стихает и все начинается по новому кругу. Вспомним, как еще относительно недавно весь мир только и гудел по поводу глобализации. Сегодня на эту тему никто и не заикается. В самом деле, о какой глобализации может идти речь, если мировая экономика вместо того, чтобы глобализироваться, разваливается на глазах. (Между прочим, объем мировой торговли как рухнул после кризиса 2008 года, так и не восстановился до прежнего уровня и, видимо, прежнего уровня не достигнет уже никогда).

Потом на смену глобализации на передний план была выдвинута идея нанотехнологий, которые как утверждалось, не сегодня-завтра перевернут весь мир. Помните? Это очень интересная тема, в чем-то поучительная.

Все началось с того, что американский инноватор Ричард Смайли, открывший достаточно бесполезную модификацию углерода, получил каким-то образом возможность выступить со своими идеями перед конгрессом США. Он произнес воодушевившую всех пламенную речь и выбил для своей корпорации, обещавшей научный прорыв, финансирование в $ 180 млн. Но миллионы не помогли. Спустя три года его фирма разорилась и была продана за бесценок. За тему, однако, ухватился Билл Клинтон и объявил о старте «Национальной нанотехнологической инициативы». На самом деле для 42-го президента США Клинтона это было попыткой отвлечь внимание избирателей от скандала с Моникой Левински. Однако во многих странах лоббисты от науки быстро сообразили, что в воздухе запахло большими деньгами. Они начали давить на военные структуры, и их усилия дали плоды. И пошло-поехало. Вплоть до кризиса 2008 года правительства США, ЕС и Японии вкладывали в нанотехнологии по $ 1 млрд в год.

Собственно говоря, что же такое нанотехнологии? Нанотехнологии – область естествознания, предметом изучения которой служат объекты с размером от 0,1 до сотен нанометров (1 нанометр – это 10 в минус 9-й степени метра). Что же это за объекты?

Во-первых, это атомы и все химичес­кие соединения от простейших воды с кислородом до полимеров.

Во-вторых, это многие биологичес­кие вещества и структуры: ДНК, РНК, белки, ферменты, клеточные мембраны, нервные окончания, вирусы и т. д.

И, наконец, вглядимся в многочисленные технические устройства, прочно вошедшие в нашу повседневную жизнь. Разнообразные дисплеи, DVD-диски, флешки, лазерные указки, пульты дистанционного управления – все они включают элементы, имеющие размеры в десятки и сотни нанометров. Таким образом, окружающий нас мир, мы сами, используемые нами технические устройства относятся к нанотехнологиям. Это не какая-то новая область науки, нанотехнологии изучаются почти что столько же лет, сколько вообще существует наука в современном понимании, т. е. примерно 250 лет. Только все это раньше называлось «молекулярная физика», «молекулярная химия», «молекулярная биология» и т. д. Но вот нашелся особо ловкий американец, который всем этим хорошо известным вещам дал новое название – и мир пришел в изумление. И отстегнул весьма и весьма приличные суммы на исследование старых вещей под новым названием.

Всемирно известный химик, автор посвященной нанотехнологиям книги «Золото, пуля, спасительный яд» Генрих Эрлих говорит: «С нанотехнологической революцией дело обстоит сложнее, а можно сказать, что никак не обстоит: ее не было и нет. Ученые занимались изучением нанообъектов по крайней мере 250 лет, то есть на протяжении почти всей истории науки, и доводили свои идеи до практической реализации. Наше время привнесло новые методы и инструменты, а также возросший общий уровень технологий, но все это вкупе есть не что иное, как результат планомерного развития науки и техники. Разговоры о революции потребовались для того, чтобы побудить раскошелиться потенциальных спонсоров, включая главного – государство. И эта цель была достигнута. Но сейчас мы видим и обратный эффект. Разговоры о «революции» породили ожидания некоего технологического чуда, прорыва, которого «здесь и сейчас» не наблюдается. Отсюда разочарование в нанотехнологиях и в науке в целом».

Лауреат Нобелевской премии по химии Роалд Хоффман выразился остроумно и точно: «Нанотехнологии – это всего лишь новое название химии». К сказанному добавить нечего. Так из-за чего же тогда был шум на весь мир? Никто на этот вопрос ответить не может, уже все забыли.

Была поднята на щит идея биотоплива. Не оправдалось. Слишком дорого. Предлагали заменить бензин спиртом из специально выращиваемых растений, чтобы избавиться от нефтяной зависимости и заодно прекратить поступление лишнего углекислого газа в атмосферу. Тоже не оправдалось, к тому же земля нужна для выращивания пищевых культур. Утверждали, что будущее за роботами, которые заменят рабочих. Ведущий мировой специалист по этой теме британец Джеймс Вудхайзен, консультирующий правительства разных стран и международных корпораций, говорит: «Роботы на производстве, конечно, есть. Но их очень мало. На весь мир – 250 тысяч. Самый высокий показатель в Южной Корее, и то там не более 3 роботов на 20 рабочих». Заметим, что в сегодняшней Южной Корее ВВП на 80% состоит из услуг, все реальное производство давно перебазировалось в другие страны. Так что при любых обстоятельствах пример Южной Кореи не показателен, а ведь даже он вовсе не впечатляющ. Одна из последних фишек – всеобщая цифровизация экономики, но расчеты показали, что для ее масштабного развития потребуется столько электроэнергии, сколько просто неоткуда взять.

В общем, разного рода глобальные проекты (если не сказать прожекты) мелькают как в калейдоскопе. Но тема «зеленой» энергетики остается неизменной в последние десятилетия. Не кроется ли за ней какой-то коварный умысел? Не исключено.

По данным Международного энергетического агентства (МЭА), ныне доля нефти в мировом энергобалансе – 32%, газа – 22%. Атомная энергетика в масштабе планеты дает почти незаметные 5,6%, у гидростанций того меньше – 2,3%. Доля широко разрекламированных альтернативных источников энергии вообще ничтожна. Всяческие ветряки, приливные, волновые и геотермальные станции – все вместе пополняют планетарный энергобаланс на 0,7%. При том, что только в 2016 г. правительства западных стран закачали в развитие альтернативной энергетики $ 21 млрд, в 2017 г. сумма выросла до $ 25 млрд и продолжает расти. Что же будет к 2040 году? По расчетам МЭА, на первое место в мировом энергобалансе выйдет газ с долей 27%, вклад нефти снизится до 24%. Доля угля будет такой же, как у газа, – 27%. Значение атомных и гидростанций останется ровно тем же, что сейчас, – от 2 до 6%. Альтернатива поднимется, но не сильно – до 4%. Оно и понятно: стоимость энергии из альтернативных источников непомерна, в 20–50 раз выше. В реальных масштабах наблюдается явный крен в сторону угля. Тогда как, по статистике, вред от угольной энергетики для окружаю­щей среды в 4,5 раза выше, чем от нефтяной, в 40 раз больше газовой.

Может, возобновляемая энергия хотя бы выгоднее традиционной? Действительно, киловатт-час солнечной или ветровой энергии обходится производителю дешевле нефтяной или газовой. Но вот потребитель этого не замечает. Возьмем для примера США. Здесь лидером по добыче энергии из возобновляемых источников является Калифорния. И именно в Калифорнии электричество стоит на 60% дороже, чем в среднем по стране. А самая дорогая электроэнергия в мире – в Германии. Германия является лидером в Европе по использованию энергии ветра и солнца. Ничего удивительного в этом нет. Возобновляемую энергетику в Евросоюзе поддерживают всеми способами. Например, у нее есть приоритетный доступ к сетям. Подул ветер, выглянуло солнце – энергию от возобновляемых источников сразу пускают в сеть. Всем остальным – газовым, атомным и прочим электростанциям – нужно подвинуться и ждать своей очереди. Экономика традиционных электростанций от этого страдает чудовищным образом. Поддержка всей отрасли перекладывается на потребителя.

Возобновляемую энергетику в Европе стали активно развивать в нулевых годах. На дворе стоял кризис, нужен был толчок для роста экономики. И развитие возобновляемой энергетики стало одним из таких толчков. Дело в том, что в то время именно Европа производила больше всего оборудования для ветряных и солнечных электростанций. К тому же у европейцев было огромное количество газовых электростанций. И они захотели разом решить две задачи: снизить зависимость от импорта энергоносителей и нагрузить свои производственные мощности, создав точку роста для экономики. А тут еще в 2011 году грянула авария на японской атомной станции «Фукусима», подогрев интерес к возобновляемой энергетике. Солнечные и ветряные электростанции в Европе росли как грибы после дождя, производство – тоже… Но тут подтянулся Китай. Видя возросший спрос, там наладили выпуск солнечных панелей – не хуже и дешевле европейских. И стали поставлять их в Европу. В итоге многие производители оборудования для солнечных электростанций в Европе либо разорились, либо переехали в Китай.

Но вот на что следовало бы обратить особое внимание.

В ноябре этого года в Глазго начнутся переговоры о тонкостях введения углеродного налога в ЕС. Процесс деуглеризации в мировом масштабе был запущен в 2015 году на Парижском саммите по климату. Поначалу Парижское соглашение в качестве целевой функции выдвигало достижение двухградусного порога (повышения среднегодовой температуры на планете). А в качестве средства – достижение странами устойчивого развития, особенно ликвидации нищеты и бедности. Однако потом произошла трансформация, и в качестве цели была выдвинута низкоуглеродная траектория развития. То есть просто-напросто Европа поменяла задачи и цели соглашения. «Совершенно неожиданно» Европейский союз объявил о введении в 2023 году некоего трансграничного углеродного налога на импортную продукцию, продукцию с большими выбросами парниковых газов. Причем под удар попадут самые «избранные»: экспортеры нефти, газа, металлов, удобрений. Вся та продукция, при производстве которой выделяется парниковый газ. Для них западными странами будут установлены лимиты выброса. Превысил – плати. Если поправки будут приняты, то государства Запада смогут по своему усмотрению обкладывать в свою пользу налогами страны, которые превышают лимит выбросов углекислого газа при производстве продукции. А лимиты они будут устанавливать сами.

Сами западные страны этот момент переживут – реальное производство они уже давно перенесли за рубеж, а вот незападным странам придется несладко. К тому же климатическая повестка – дополнительный инструмент давления США на Китай, ставший индустриальным центром мира. Хотя сами американцы, европейцы, японцы много лет назад вынесли свои грязные производства в Поднебесную. А теперь будут карать Китай как главного «загрязнителя планеты». В 2019 году его доля в суммарных мировых выбросах углекислого газа составила 28,8%. Под этим предлогом можно тормозить развитие экономического конкурента США.

Известный российский американист Дмитрий Дробницкий говорит: «Таким образом, сколько добывать нефти, какие строить заводы (а какие сносить), как осуществлять инфраструктурные проекты, кто будет производить вещи, растить хлеб – все это будет определять «глобальное начальство», исходя из интересов «противодействия изменению климата». А у либеральной элиты, воцарившейся в Вашингтоне, есть четко выстроенные планы не только относительно подавления внутренней американской оппозиции, но и в части быстрого переформатирования мирового пространства под ее контролем».

Тут есть над чем призадуматься. Всем. Казахстану в том числе.

Курман АХМЕТОВ,

экономист