• Геополитика
• 20 Июля, 2018

Ближний Восток: в а к у у м л и д е р с т в а

Во второй половине двадцатого века ближневосточный регион стал играть в мировой экономике, а следовательно, и в мировой политике, чрезвычайно значимую роль, которую трудно сопоставить с ролью какого-либо другого региона мира. Безусловно, он будет сохранять свое важное значение и впредь, но это значение уже не будет сопоставимо с тем, какое у него было еще совсем недавно. Мы живем в крайне неустойчивом мире, в котором прежние лидеры теряют позиции, а новое мироустройство еще не обозначилось. Но так или иначе, прежний мир уже не повторится, и в грядущем, которое будет не похоже на настоящее, каждому придется искать новое место и свыкаться со своей новой ролью, пока что еще даже не определившейся.

Все знают, что Ближний Восток – основной мировой резервуар нефти, и сегодня даже как-то трудно поверить, что, например, в 1940 году регион, включающий Иран, Ирак и весь Аравийский полуостров, давал менее 5 процентов мировой нефти, а США – 63 процента. Но положение быстро менялось. Уголь обеспечил промышленную революцию в XVIII и XIX веках. Дешевый и доступный, он был настоящим королем экономики. Экономист XIX века У. С. Джевонс писал, что уголь «не стоит в ряду других продуктов, а возвышается над ними. Это энергия страны, универсальный помощник, главный фактор во всем, что мы делаем. С углем все возможно и легко; без него мы будем отброшены к тяжелому труду и бедности прежних времен». «Король Уголь» удерживал свой трон всю первую половину ХХ века, но не смог устоять перед огромным наплывом нефти из Венесуэлы и Ближнего Востока, которая наводнила мир после Второй мировой войны. Нефти было много. Она была менее опасна для окружающей среды, с ней было легче и удобнее обращаться. Ее использование давало энергоемким производствам преимущество в конкурентной борьбе. Таким преимуществом обладали и страны, перешедшие на использование нефти. Первыми в эту волну попали США. Несмотря на автомобиль, даже Штаты оставались страной, преимущественно ориентированной на уголь. Однако к тому времени из-за структуры себестоимости угольная промышленность стала легко уязвимой. Частое снижение цен на нефть делало уголь дороже, если исходить из количества энергии на один доллар. Была еще одна причина, заставлявшая переключиться на нефть: рабочее движение на американских угольных шахтах. Забастовки шахтеров под руководством Джона Л. Льюиса, президента профсоюзов шахтеров, стали чуть ли не ежегодным ритуалом. «Прекратите производство угля, – говорил Льюис, – и вы остановите все отрасли экономики». Каждого производителя, беспокоящегося о непрерывном производстве, каждого управляющего коммунальными сооружениями, опасающегося перебоев в электроэнергии в зимние месяцы, яростная риторика Льюиса и воинственность профсоюза шахтеров побуждали искать замену углю. Это означало, что им нужна нефть, которая не сопровождалась подобными угрозами. Началась добыча в новых районах США и Канады, где в 1947 году компания «Империал», филиал «Джерси», нашла нефть около Эдмонтона в провинции Альберта, дав толчок первому после войны нефтяному буму. Благодаря увеличивающемуся спросу и росту производства разведанные запасы нефти в США в 1950 году были на 21 процент выше, чем в 1946-м. Наращивание добычи нефти сопровождалось автомобильным бумом. В 1945 году в Штатах эксплуатировалось 25 млн. автомобилей, к 1950 году, всего через пять лет! – 40 млн. Фактически никто в нефтяной промышленности не был готов к столь резкому спросу на все нефтепродукты. Продажа бензина в США в 1950 году была на 42 процента выше, чем в 1945-м, а к 1950 году потребление нефти как энергоносителя превысило потребление угля. Потребление жидких углеводородов росло с непредвиденной скоростью. В результате уже в 1947 – 1948 годах в Штатах обнаружился дефицит имеющейся нефти. Чтобы приспособиться к послевоенной ситуации, требовалось время, деньги и материалы для переоборудования нефтеперерабатывающих заводов, выпускающих продукты, необходимые гражданскому потребителю, такие как бензин и мазут для отопления домов, вместо использовавшегося во всем мире 10-октанового авиационного топлива для боевых самолетов. Кроме того, во всем мире ощущалась нехватка стали, а это замедляло реконструкцию нефтеперерабатывающих заводов, строительство танкеров и нефтепроводов, в результате чего транспортировка стала «узким местом». Нехватка нефти привела и к увеличению объема импорта. До 1947 года американский экспорт нефти преобладал над импортом. Но теперь баланс изменился, и в 1948 году впервые американский импорт сырой нефти и нефтепродуктов превысил экспорт. США перестали играть историческую роль поставщика нефти для всего мира. Теперь Америка попала в зависимость от других стран, и все чаще американцы стали употреблять выражение – «иностранная нефть». Растущие объемы поставок ближневосточной нефти были решающими и для послевоенного восстановления разоренной Европы. По всему континенту ощущалась нехватка продуктов питания и сырья, торговые связи и организации не существовали, росла инфляция, в остром дефиците были американские доллары, необходимые для приобретения насущных импортных товаров. К 1946 году Европа была уже охвачена серьезным энергетическим кризисом – сказывалась нехватка угля. К тому же погода, самая длинная и холодная зима столетия, привела к тому, что положение дошло до критической планки. В Англии Темза замерзла до Виндзора. По всей Британии угля было настолько мало, что приходилось закрывать электростанции, а подача электроэнергии на промышленные цели либо сильно сократилась, либо прекратилась вообще. Безработица выросла в 6 раз, а промышленное производство на 3 недели практически остановилось – этого не смогли добиться даже немецкие бомбардировки во время войны. Первый шаг к предотвращению всеобщего краха был предпринят в июне 1947 года в Гарвард-Ярде, в Кембридже, штат Массачусетс. Там в Гарвардский день присуждения ученых степеней госсекретарь США Джордж Маршалл представил концепцию широкомасштабной программы иностранной помощи для возрождения и перестройки экономики Западной Европы, которая заполнит брешь, созданную дефицитом долларов. Среди первоочередных проблем, требующих разрешения, был европейский энергетический кризис. Добыча угля была недостаточной, производительность низкая, рабочая сила дезорганизована. Нефть была частью решения, она могла заменить уголь в промышленных котлах и на электростанциях, а кроме того, была единственным источником горючего для самолетов, автомобилей и грузовиков. «Без нефти план Маршалла не может действовать», – говорилось в одном из отчетов американского правительства того времени. Примерно половина европейской нефти поступала от американских компаний, значит, за нее нужно платить в долларах. Для большинства европейских стран нефть была самой большой статьей расходов в их долларовом бюджете. По оценкам, в 1948 году более 20 процентов помощи по плану Маршалла в последующие четыре года должно будет потрачено на импорт нефти и нефтяного оборудования. Цена стала самым спорным вопросом. Европейцы специально обсуждали проблему утечки долларов из-за покупки нефти, когда в 1948 году быстро растущие цены достигли максимального уровня послевоенных лет. Однако, несмотря на все противоречия, основополагающим было то, что план Маршалла сделал возможным преобразования в Европе, имевшие последствия в будущем – переход от экономики, основанной на угле к экономике, основанной на нефти. Дефицит угля, сопровождаемый борьбой рабочих и забастовками в угольной промышленности, дал мощный толчок этому изменению. Государственная политика также поощряла переход электростанций и промышленности с угля на нефть. С притоком большого количества дешевой ближневосточной нефти она могла эффективно конкурировать с углем в цене. Более того, когда промышленные потребители встали перед выбором, они убедились в разнице между проблемами в добыче угля, где аварии и катастрофы были ежедневной пищей для прессы, и использованием нефти, чья доставка и сбыт осуществлялись эффективно и без особых затруднений. Хотя экономика Европы продолжала в основном использовать уголь, нефть становилась все более важной, чему способствовал рост энергетических потребностей. Туда и направлялась только что добытая в больших объемах нефть с Ближнего Востока. В 1946 году 77 процентов европейских нефтяных поставок шло из Западного полушария; к 1951 году произошло кардиальное изменение – 80 процентов поставок осуществлялось с Ближнего Востока. Координация европейских потребностей и разработки ближневосточной нефтедобычи выливалась в мощное своевременное объединение. Одной из причин победы нефти была экология, имевшая особое значение для Великобритании. Лондон уже давно страдал от «тумана-убийцы» в результате загрязнения окружающей среды продуктами горения угля, особенно из каминных дымоходов в домах. Туман бывал таким густым, что сбившиеся с пути автомобилисты не могли найти дороги домой и въезжали на чью-то лужайку в нескольких кварталах от собственного дома. Как только опускался туман, лондонские больницы заполнялись людьми, страдающими острыми заболеваниями дыхательных путей. В ответ стали создаваться «бездымные зоны», где запрещалось использовать уголь для отопления домов. В 1957 году парламент принял постановление о чистом воздухе, который приветствовал использование нефти. Все же, главной силой, способствовавшей переходу на нефть, была цена: на нефть цены снижались, а на уголь – нет. С 1958 года нефть стала более дешевым топливом, чем уголь. Домовладельцы перешли на нефть, а также на электричество и позднее на природный газ. Пытаясь сгладить противоречия между экономическими преимуществами дешевой нефти, с одной стороны, а также ценами, беспорядками и безработицей в готовой к борьбе угольной индустрии, с другой, британское правительство старалось защитить угольную промышленность от импортируемой дешевой нефти. Но к середине 60-х годов оно пришло к выводу, что положение Британии в международной торговле требует быстрого роста использования нефти. В противном случае, британские производители окажутся в невыгодном положении в конкурентной борьбе с иностранными фирмами, которые использовали дешевую нефть. Видный правительственный чиновник так оценил эту трансформацию: «Нефть стала кровью нашей экономики, как и во всех других промышленно развитых странах, она влияет на все ее сферы». Модель трансформации повторялась в других западноевропейских странах. К 1960 году французское правительство официально взялось за рационализацию и сокращение угольного производства и способствовало всеобщему переходу на нефть. Использование нефти, подчеркивало правительство, дает возможность модернизировать экономику. Однажды знаменитый британский экономист Джон Мейнард Кейнс заметил, что «германская империя была больше построена на угле и железе, чем на крови и железе». Но и Германия прошла тот этап, когда нефть стала дешевле угля. Изменения были поистине потрясающими. В 1955 году уголь обеспечивал 75 процентов потребляемой энергии в Западной Европе, а нефть – 23 процента. К 1972 году доля угля сократилась до 22 процентов, а нефти увеличилась до 60 процентов, так что уголь и нефть поменялись местами. Вследствие всех этих закономерностей Саудовская Аравия стала основным центром американской политики. Как выразился один из чиновников США в 1948 году, ее ресурсы «были, вероятно, ценнейшим экономическим приобретением в мире в области иностранных инвестиций». И здесь США и Саудовская Аравия установили новый тип взаимоотношений. Уже в октябре 1950 года президент США Гарри Трумэн написал письмо королю Ибн Сауду: «Я хочу напомнить Вашему Величеству те заверения, которые неоднократно давались ранее, в том, что Соединенные Штаты заинтересованы в сохранении независимости и территориальной целостности Саудовской Аравии. Любая угроза Вашему королевству будет немедленно воспринята как угроза Соединенным Штатам». К тому времени был установлен новый нефтяной порядок, центром которого был Ближний Восток, где лихорадочно работали нефтяные компании для удовлетворения быстрорастущего спроса на рынках – потребление нефти в США в 1950 году подскочило на 12 процентов по сравнению с 1949 годом. Нефть оказалась основным топливом не только в США, но и в Западной Европе, а позднее – Японии, обеспечивая энергией невиданный экономический рост на протяжении двух десятилетий. С начала 1950-х до начала 1970-х годов на мировом нефтяном рынке царил необычайно быстрый рост. Однако, хотя рост потребления был высок, предложение опережало его. Рост добычи нефти в несоциалистическом мире был колоссальным: с 8,7 млн. баррелей в день в 1948 году до 42 млн. баррелей в день в 1972 году. В то время как добыча в США выросла с 5,5 до 9,5 млн. баррелей в день, доля Америки в общемировой добыче сократилась с 64 процентов до 22 процентов. Причиной снижения явились перемены на Ближнем Востоке, где добыча выросла с 1,1 до 18,2 млн. баррелей в день, увеличившись более чем на 1500 процентов! Еще более впечатляющим было увеличение разведанных запасов нефти, то есть нефти в определенных коллекторах, о которых было известно и добыча из которых была экономически оправдана. Разведанные запасы нефти за пределами социалистического лагеря выросли почти в 9 раз: с 62 млрд. баррелей в 1948 году до 534 млрд. баррелей в 1972 году. Американские запасы выросли с 21 млрд. баррелей в 1948 году до 38 млрд. к 1972 году, но их доля в мировых запасах снизилась с 34 процентов до 7 процентов. Значительный рост был зарегистрирован в Африке, однако самым поразительным был прогресс в новом центре притяжения – на Ближнем Востоке, где запасы выросли с 28 до 367 млрд. баррелей. Из каждых 10 баррелей, добавившихся к мировым запасам между 1948 и 1972 годами, более 7-ми приходилось на Ближний Восток. Потребление энергии в мире с 1949 по 1972 год возросло в три раза. Однако эти цифры ничто по сравнению с ростом потребления нефти в те же годы, которое увеличилось в 5,5 раза. Рост спроса на нефть наблюдался повсюду. С 1948 по 1972 год потребление нефти в США возросло в три раза – с 5,8 до 16,4 млн. баррелей в день – беспрецедентно, если не сравнивать с ростом в остальном мире. За те же годы потребление нефти Западной Европой возросло в 15 раз – с 970 тыс. до 14,1 млн. баррелей в день. Изменения в Японии были просто поразительны: там потребление возросло в 137 раз – с 32 тыс. до 4,4 млн. баррелей в день. Эти годы были для нефтяной промышленности США переходом от одного этапа к другому. В США излишки запасов нефти подошли к концу. Гораздо скорее, чем ожидалось, ближневосточная, а не американская нефть стала главным и последним ее источником. И главным ее поставщиком для всех стран мира, в том числе США, стала именно Саудовская Аравия. Зависимость США от Персидского залива наступила в 1973 году, а не к 1985, как предсказывалось. Саудовская Аравия, наконец, вышла на позиции, которые ранее занимал Техас, и теперь это находящееся посреди пустыни королевство стало производителем, от которого зависел весь мир. А повышение спроса относительно предложения обещало сделать Саудовскую Аравию еще более могущественной. Ее доля в мировом экспорте быстро поднялась с 13 процентов в 1970 году до 21 процента в 1973 году, и этот рост продолжался. В июле 1973 года она ежедневно добывала в среднем 8,4 млн. баррелей, что было на 62 процента выше, чем в июле 1972 года, когда она добывала 5,4 млн. баррелей в день. Как видим, богатые нефтью ближневосточные страны и, прежде всего, Саудовская Аравия стояли у истоков формирования всей послевоенной западной и шире – всей мировой экономики в том виде, как мы ее знаем, а также у истоков формирования послевоенной международной финансовой системы. Это произошло не в результате их каких-то конкретных действий, а просто в силу уникального стечения обстоятельств. Однако без их нефтяных ресурсов, которые вдруг были обнаружены в нужное время и в нужном месте, современный мир был бы совсем другим, и никто не знает, каким именно. Значение региона и Саудовской Аравии, в первую очередь, выросло неимоверно, но при этом сами государства региона оказались как бы в стороне. Западные компании добывали их нефть, в то время как правительства этих стран ни на что не могли повлиять. На тайном совещании арабских экспертов в Египте весной 1957 года делегаты предложили построить свое нефтеперерабатывающее производство, заложить арабский танкерный флот и проложить арабский трубопровод к Средиземному морю. Они также обсуждали возможность создания арабской международной организации или межарабского консорциума, который будет управлять добычей нефти на Ближнем Востоке, увеличивать государственные доходы и противостоять мощи нефтяных компаний. Группа подчеркнула необходимость приобретения арабами специальных знаний и технических навыков, чтобы бросить вызов западным специалистам. Нефть, заявил руководитель Директората нефтяных и горных дел Саудовской Аравии Абдулла Тарики, «является самым мощным оружием арабов». Однако разговор среди делегатов о консорциуме или организации стран, экспортирующих нефть, только начинался, принимались во внимание интересы исключительно арабского мира. Реальный подход к делу требовал участия в диалоге других важных производителей, особенно Венесуэлы и Ирана. А катализатором процесса стал министр топливной промышленности Венесуэлы Хуан Пабло Перес Альфонсо. В то время как в 50-е годы росла потребность в нефти, объемы добычи росли еще быстрее. Страны-экспортеры, постоянно искавшие пути преумножения государственного дохода, обычно стремились добиться этого, увеличивая объемы продаваемой нефти, а не повышая цены. Нефти, которая искала рынки, было больше, чем самих рынков нефти. В результате добывающие компании вынуждены были предлагать все более крупные скидки с цены, по которой они продавали ближневосточную нефть. Скидки вели к значительному расхождению в мировой нефтяной отрасли между «объявленной», или официальной ценой, которая оставалась постоянной, и реальной рыночной, которая падала. Выручка нефтедобывающих стран – налоги и арендная плата за разработку недр – рассчитывалась, исходя из объявленной цены. Предполагалось, что объявленная цена примерно соответствует рыночной, и изначально так оно и было. Но с распространением скидок появился разрыв между двумя ценами, и он увеличивался. Западные компании, работавшие в нефтедобывающих странах, стали терять прибыли. В начале 1959 года «Бритиш Петролеум» провела первое снижение – на 18 центов за баррель, снизив цену почти на 10 процентов. Это тут же вызвало бурю негодования экспортеров нефти. Хуан Пабло Перес Альфонсо был вне себя от гнева. Абдулла Тарики был разъярен. Росчерком пера крупная нефтяная компания в одностороннем порядке нанесла удар по государственным доходам нефтяных производителей. Экспортеры были вынуждены действовать. В апреле 1959 года было запланировано открыть Арабский нефтяной конгресс в Каире. На конференцию прибыли 400 человек, включая, конечно, Тарики. Хуан Пабло Перес Альфонсо, недовольный снижением цен «Бритиш Петролеум», прибыл в качестве наблюдателя в сопровождении венесуэльской делегации, которая привезла тексты налогового законодательства страны и законы, касающиеся нефти, в переводе на арабский язык. Участники занялись изучением огромного количества документов, которые были заранее тщательно подготовлены, большинство из них носило технический характер. Но снижение цен «Бритиш Петролеум» накануне конференции изменило настроение, заставив негодующих главных участников заняться созданием единого фронта против такой практики. Опасаясь, что могут пойти разговоры о национализации, нефтяные компании направили своих наблюдателей на встречу в Каире. Но то, что они увидели и услышали, успокоило их, политические вопросы на конференции не преобладали. Однако наблюдатели не догадывались, что помимо явной, была еще и тайная встреча экспортеров, проходившая в пригороде Каира и инициированная Пересом Альфонсо. Во встрече кроме других участвовали и представители Кувейта и Ирана. Последний заявил, что присутствует как наблюдатель, не имея мандата представлять государство. Был также представитель Ирака – страны, бойкотировавшей конференцию, который находился здесь в качестве чиновника Арабской лиги. Учитывая эти обстоятельства, они не могли заключить официальное соглашение. Но Перес Альфонсо знал, как обойти это препятствие: они заключили «джентльменское соглашение». Соглашение без колебаний подписали все, кроме иранца. Тот так боялся действовать без согласования с шахом, что сбежал, и участникам встречи пришлось привлечь к его поискам каирскую полицию, чтобы он тоже поставил свою подпись под документом. Рекомендации в «джентльменском соглашении» отражали идеи, разработанные Пересом Альфонсо перед отъездом из Каракаса: правительства образуют консультативный комитет по нефти, будут защищать ценовую структуру, создадут национальные нефтяные компании. Кроме того, они станут строить на месте нефтеперерабатывающие предприятия в целях «гарантирования стабильных рынков» для себя и обеспечения тем самым более высоких государственных доходов. С любой точки зрения, «джентльменское соглашение», являясь секретным, было вехой в развитии нефтяной промышленности. Оно знаменовало собой первый реальный шаг к созданию единого фронта против нефтяных компаний. В июле 1960 года, через 15 месяцев после проведения Арабского нефтяного конгресса в Каире, совет директоров «Стандард Ойл оф Нью-Джерси» собрался в Нью-Йорке для рассмотрения насущного вопроса об объявленной цене. 9 августа 1960 года без предупреждения экспортеров «Джерси» заявила о снижении объявленной цены ближневосточной сырой нефти на 14 центов за баррель – около 7 процентов. Другие компании последовали за ней. Экспортеры были в ярости и не тратили времени попусту. Через несколько часов после демарша «Стандард Ойл» Абдулла Тарики послал телеграмму Хуану Пабло Пересу Альфонсо, а затем спешно отправился с однодневным визитом в Бейрут. «Что теперь будет», – спросили его журналисты. «Ждите», – ответил он. Тарики и Перес Альфонсо хотели как можно быстрее собрать всех, кто подписал «джентльменское соглашение» в Каире. Нефтяные компании быстро поняли, что одностороннее снижение цены было фатальной ошибкой. 8 сентября 1960 года «Шелл» предложила оливковую ветвь – она подняла объявленные цены на 4 цента. Жест слишком запоздал. К 10 сентября представители главных стран-экспортеров – Саудовской Аравии, Венесуэлы, Кувейта, Ирака и Ирана – прибыли в Багдад. Катар присутствовал в качестве наблюдателя. 14 сентября группа завершила работу. Была создана новая организация, которая могла противостоять международным нефтяным компаниям. Она была названа Организацией стран-экспортеров нефти (ОПЕК), и ее цели были совершенно ясными: защитить цену нефти, а точнее, восстановить ее прежний уровень. С этого момента страны-члены будут настаивать, чтобы компании консультировались с ними по ценовым вопросам, коренным образом затрагивающим их национальные доходы. Они также призвали к введению системы регулирования добычи – мечте Тарики и Переса Альфонсо. И они обязались приходить на помощь друг другу в случае, если компании попытаются установить санкции против одной из них. Создание ОПЕК дало компаниям хороший повод для переосмысления положения и открытых извинений. «Если вы не одобряете наших действий, мы выражаем сожаление о них, – сказал на арабской нефтяной конференции несколько недель спустя представитель «Стандард Ойл». – Если в любом вопросе, большом или маленьком, вы не согласитесь с нашими действиями, мы выразим сожаление. Независимо от того правильны или нет наши действия, если вы считаете, что мы не правы или вы не понимаете наших побуждений, то это наша вина». Извинения были разумны, так как пять стран-основательниц ОПЕК являлись источниками экспорта более чем на 80 процентов сырой нефти. Более того, создание ОПЕК представляло собой «первый коллективный акт суверенитета со стороны экспортеров нефти», сказал Фадиль аль-Халаби, ставший впоследствии заместителем генерального секретаря ОПЕК. Он также считал это «первым поворотным пунктом в движении международных экономических отношений к государственному контролю над природными ресурсами». Однако, несмотря на все предложения и патетику, ОПЕК не казалась слишком грозной и внушительной. Какие бы извинения ни приносили вначале компании, они, несомненно, не воспринимали организацию слишком серьезно. «Мы не придавали ей большого значения, – сказал впоследствии эксперт по переговорам на Ближнем Востоке Говард Пейдж из «Стандард Ойл», – потому что считали ее неработоспособной». Фуад Роухани, иранский делегат на конференции в Багдаде, основавшей ОПЕК, и первый генеральный секретарь организации, заметил, что поначалу компании притворялись, что «ОПЕК вообще не существует». Западные правительства также не обращали на нее большого внимания. В секретном докладе, названном «Ближневосточная нефть», который вышел в ноябре 1960 года, через два месяца после основания ОПЕК, и содержал 43 страницы, ЦРУ посвятило новой организации всего четыре строчки. Штаб-квартира ОПЕК осела в Вене совершенно случайно. Первоначально она размещалась в Женеве, однако у швейцарцев были некоторые сомнения относительно серьезности ее целей и даже ее значимости, и они отказались предоставить ей дипломатический статус как международной организации. Австрийцы же, напротив, жаждали повысить свой международный престиж и были готовы принять ее. Таким образом, в 1965 году, несмотря на менее удобное воздушное сообщение с Австрией, ОПЕК переехала в Вену. Размещение ОПЕК в Вене в здании на Карл-Люгер-Ринг ясно показало, как мало значила на первых порах эта довольно таинственная и странная организация, которая при всей шумихе, сопровождавшей ее образование, еще не сумела выполнить своей главной политической задачи – утверждения «суверенности» природных ресурсов стран-экспортеров нефти. Действительно, можно отметить только два достижения ОПЕК в первые годы ее существования. Она гарантировала, что нефтяные компании будут осторожны и без консультаций не будут делать никаких крупных шагов в одностороннем порядке. Они также не посмеют снова снизить объявленную цену. Имелся ряд причин, почему ОПЕК не смогла достичь многого в первые 10 лет своего существования. Во всех странах-членах, за исключением Ирана, нефтяные ресурсы в недрах принадлежали компаниям-концессионерам по контракту, и этим ограничивался государственный контроль. Более того, мировой нефтяной рынок был переполнен, и страны-экспортеры являлись конкурентами, им приходилось беспокоиться о сохранении рынка, чтобы обеспечить государственные доходы. Поэтому они не могли отталкивать от себя компании, от которых зависел доступ к рынкам. Нефтяные компании энергично пытались избежать прямых переговоров с ОПЕК на протяжении почти всех 60-х годов. Казалось, для ОПЕК момент создания эффективного противодействия нефтяным компаниям не наступит никогда. Все изменилось в начале следующего десятилетия. В 1970-е годы на мировом рынке нефти произошли серьезные изменения. Спрос догонял предложение, а накопленные за 20 лет излишки подошли к концу. В результате в мире быстро росла зависимость от ближневосточной и североафриканской нефти. Конец 60-х и начало 70-х годов были по большей части годами высокого экономического роста на Западе. Этот рост обеспечивала нефть. Спрос на нефть вырос в западном мире почти с 19 млн. баррелей в день в 1960 году до 44 млн. баррелей в день в 1972-м. Мировое потребление нефти превышало все прогнозы. В США излишки запасов нефти подошли к концу. В ноябре 1968 года на заседании стран-членов ОЭСР в Париже государственный департамент сообщил европейским правительствам, что американская добыча вскоре достигнет предела своей производительности. И в случае чрезвычайного положения США уже не смогут помогать им с поставками, на которые они рассчитывают. Постоянно растущая зависимость от ближневосточной нефти создавала критическое положение. Добыча нефти шла в Индонезии и Нигерии, но она была мизерной в сравнении с ростом нефтедобычи в ближневосточных странах. 2/3 огромного роста потребления нефти удовлетворялись за счет скважин Ближнего Востока. В сентябре 1969 года в Ливии произошел государственный переворот. А в январе 1970 года офицеры Совета революционного командования начали наступление на иностранные компании с требованиями повысить объявленную цену на нефть. Наступление Ливии на нефтяные компании началось в исключительно благоприятное для нее время. Она поставляла 30 процентов необходимой Европе нефти. Суэцкий канал был все еще закрыт после Шестидневной войны, и напряженная ситуация в перевозках сохранялась. Главным в происшедших событиях было не увеличение объявленной цены на 30 центов и ливийской доли прибыли с 50 процентов до 55 процентов. Гораздо большее значение имел тот факт, что ливийские соглашения решительно изменили баланс сил между правительствами стран-экспортеров и нефтяными компаниями. Победа Ливии придала странам-экспортерам смелости. Она не только резко сдвинула маятник цен в сторону повышения реальной цены на нефть, но и возобновила борьбу экспортера за независимость и контроль над своими нефтяными ресурсами, которая началась десятилетием ранее с основанием ОПЕК, но потом заглохла. Для нефтяных компаний это было началом отступления. «Нефтяная отрасль, какой мы ее знали, долго не просуществует», – сказал один из директоров «Джерси», отвечавший за добычу в Ливии, точно и коротко определив суть новых соглашений. Активизировался Иран. В ноябре 1970 года шах добился увеличения отчислений от прибылей, работавшего в стране нефтяного консорциума с 50-ти до 55 процентов. Затем компании пришли к выводу, что у них нет иного выбора, кроме как отдавать 55 процентов и в других странах Персидского залива. С этого началась игра скачкообразного повышения цен. Венесуэла приняла закон, который повышал ее долю прибыли до 60 процентов, а также допускал одностороннее повышение цен без согласования с компаниями или переговоров с ними. Конференция ОПЕК утвердила уровень 55 процентов и угрожала закрыть добычу тем компаниям, которые не выполнят требований. Она также настаивала, чтобы переговоры нефтяных компаний велись с региональными группами экспертов, а не с ОПЕК в целом. Было решено, что состоятся два раунда переговоров: один в Тегеране и один в Триполи. 14 февраля 1971 года в Тегеране компании капитулировали. Тегеранское соглашение явилось своеобразным водоразделом: инициатива перешла от компаний к странам-экспортерам. «Это было настоящим поворотным пунктом для ОПЕК, – сказал один из ее представителей. – После тегеранского соглашения власть перешла к ОПЕК». А нефтяное эмбарго, которое ввели экспортеры нефти для стран, поддерживающих Израиль, после арабо-израильской войны 1973 года, по словам госсекретаря Генри Киссинджера, «бесповоротно изменило сложившийся в послевоенный период мир». Первый раз такая попытка была предпринята еще в 1967 году в связи с Суэцким кризисом, но окончилась безуспешно. Но теперь, в середине 70-х, все обстояло иначе. Мировой порядок коренным образом изменился. Членов ОПЕК обхаживали, им льстили, их ругали и винили во всех смертных грехах. Для этого были все основания. В основе мировой торговли лежали цены на нефть, и те, кто мог контролировать их, стали новыми хозяевами в мировой экономике. В середине 70-х в ОПЕК входили все мировые экспортеры нефти, за исключением СССР. От воли ОПЕК зависело наступление инфляции или спада. Они стали новыми международными банкирами. Поэтому неудивительно, что один из бывших генеральных секретарей этой организации однажды назвал годы с 1974 по 1978 «золотым веком ОПЕК».

Бахытжан АУЕЛЬБЕКОВ, обозреватель

(Окончание следует)