• Геополитика
• 19 Июня, 2017

Русская революция как часть мирового революционного процесса

Бахытжан Ауельбеков Неспособность увидеть в революциях, происходивших в разных частях света и на разных континентах, не некие разрозненные и несвязанные между собой эксцессы, а общемировое историческое движение, сливающееся в единый поток, пожалуй, и есть главная причина, препятствующая по-настоящему осмыслить русскую революцию, ее закономерности и ее внутреннюю логику. Если рассматривать ее как изолированное явление, то она представляется малопонятной. Однако взгляд с более широкой точки зрения позволяет увидеть в ней то, что при поверхностном взгляде ускользает от внимания. Русская революция – первая в истории человечества, которая имела выраженный созидательный характер. Восстания рабов, крестьянские мятежи и религиозные движения минувших эпох не преследовали иных целей, чем установление «царства справедливости», поэтому революциями не могут считаться. Начиная со второй половины XVI века, с нидерландского восстания против испанского владычества, начинается в некотором смысле «эпоха революций» (за последние 400 с лишним лет их было множество). Теперь уже вооруженная борьба народных масс нацелена не просто на то, чтобы свергнуть правящий режим, но на то, чтобы на его обломках построить новое общество, качественно отличающееся от общества предшествующего. Именно такая направленность, собственно, и делает революцию революцией, а не просто восстанием или государственным переворотом. Свержение правящего режима и захват власти еще не означают возникновения нового общества – они только создают предпосылки для его создания. Чтобы новое общество было качественно сформировано, требуется, как мы указывали, длительный революционный период, растягивающийся на десятилетия. Зарождение, формирование и становление нового общества – процесс небыстрый, тяжелый и мучительный, часто кровавый. Он проходит в обстановке социальных катаклизмов и потрясений, развивается в условиях жестокой и непримиримой борьбы как с внутренней контрреволюцией, так и с внешними врагами. Революционный период – это тяжелейшее испытание для страны, которая его переживает. Общей закономерностью для любой революции является то, что как только она победит, победители немедленно раскалываются на противоборствующие лагеря и вступают в схватку со своими вчерашними соратниками по борьбе. Так, в 1783 году в результате американской революции британские колонии на Американском континенте получили независимость, а уже в 1786 году (26 августа) там вспыхнуло восстание под руководством Дэниэля Шейса. Восставшие требовали: распределения земель и имущества, отмены всех долгов, захватывали арсеналы, уничтожали податные книги и судебные дела о конфискациях за неуплату долгов и налогов, громили латифундии... Подавлено восстание было в 1787 году, Шейса приговорили к смертной казни, но он сумел бежать (впоследствии помилован). Можно вспомнить про восстание левеллеров во время Английской революции, про мятеж левых эсеров во время Русской революции… Про то, с какой яростью боролись друг с другом различные лагеря революционеров (жирондистов, якобинцев, термидорианцев и т. д.) во время Французской революции и говорить нечего; именно тогда террор был провозглашен одним из способов реализации революционной политики… Во всем этом нет ничего удивительного: у разных течений революционеров свои представления о будущем устройстве общества, а в условиях тяжелейших социальных потрясений, когда человеческая жизнь ничего не стоит, борьба между ними становится особо ожесточенной и бескомпромиссной – слишком уж разнородные и идеологически несовместимые политические группы участвуют в свержении старого режима; как только ближайшая цель, объединившая их на время, достигнута, они немедленно вступают в борьбу между собой; это вполне закономерный и практически неизбежный спутник любой революции, заложенный в саму ее природу. Политические группы, исповедывающие несовместимые взгляды, объединить может только общая угроза, и только на короткое время, во всех остальных отношениях они – противники. А на войне, как на войне: если враг не сдается, его уничтожают, пусть даже этот враг – вчерашний соратник. Это, конечно, тяжелый для осознания, но неопровержимый факт: на протяжении последних четырехсот с лишним лет история человечества развивалась именно таким образом, вопрос в том, сможем ли мы извлечь из этого факта какие-то уроки? И не следует тут ссылаться на те страны, в которых революции не происходили: все они были так или иначе захвачены процессами, порожденными волной революций, происходивших в других странах; под их воздействием они тоже менялись, в стороне не остался никто; влияние этой волны распространилось на все человечество. Так что тут следует говорить об общемировом процессе. Как мы уже указали, Русская революция имела характер созидательный. Заметим, однако, что такое качество она обрела только после того, как во главе нее встали большевики. Все предыдущие европейские революции носили, в сущности, разрушительный характер – их целью было разрушить и смести с лица земли феодальные и абсолютистские барьеры, препятствующие свободному развитию буржуазии – молодого, набирающего силу общественного класса. Другие задачи они, в общем-то, перед собой не ставили. Возникновение качественно нового общества тут было следствием, а не целью. Те же задачи ставили перед собой и лидеры Февральской революции в России, люди, попросту находившиеся не на уровне стоявших перед страной проблем: они не могли справиться с этими проблемами, они их просто не понимали. Когда революционная волна вынесла наверх большевиков, то к власти как раз и пришли люди, исходившие из того, что прежнее общественное устройство нежизнеспособно и следует не только сокрушить правящий режим, но и создать качественно новое общество. Большевики (и в этом огромная заслуга Ленина, сумевшего это понять) исходили из реалий России, а не Западной Европы, и смогли (хотя и не сразу) в общих чертах разработать проект нового общественного устройства, этот проект они и воплощали в жизнь с неуклонной последовательностью. В отличие от европейских стран, Россия была государством с абсолютным преобладанием крестьянства (около 85 процентов населения), слой буржуазии здесь был крайне незначителен, а промышленность совершенно неразвита. Западноевропейский путь развития методом свержения монархии и передачи власти буржуазии тут был исключен – это не дало бы ничего кроме катастрофы. Поэтому с самого начала большевики взяли курс не на формирование буржуазного (капиталистического) общества (какое может быть буржуазное общество, если буржуазии почти что нет?), а на построение индустриально развитого государства. Сегодня дилетанты от экономики почему-то думают, что царская Россия была экономически нормально развивающейся страной, которую революция сбила с истинного пути (кстати, а какой путь считать «истинным»?). На самом деле реальность была совершенно иной. Мы уже упоминали, что дореволюционная Россия находилась в состоянии перманентного голода, который все нарастал, порождая бунтарские настроения в деревне. Но как выглядела ее экономика в целом? Читатели постарше знают, что в советское время было принято достижения СССР сравнивать с 1913 годом. Почему именно с 1913-м? Потому что это был, во-первых, последний предвоенный год, а во-вторых, год, относительно благополучный в экономическим плане. Ну и что импортировала Россия в благополучном 1913 году? По данным Департамента таможенных сборов, в 1913 году в Россию было ввезено сельскохозяйственных машин и орудий на 48,9 млн. рублей, в том числе кос на 1,4 млн. рублей, серпов на 43, 8 тыс. рублей, ножниц для стрижки овец, резаков, заступов, лопат, вил и т. п. на 1,1 млн. руб. (Сборник статистических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств. Год десятый. Пг., 1917, с. 346 – 349). Такая вот «нормально развивающаяся страна», которая была не в состоянии обеспечить себя даже косами и серпами, даже лопатами и вилами! Всю эту примитивную продукцию приходилось покупать за рубежом. Промышленность фактически отсутствовала. «К 1884 г. из 34 тыс. км железных дорог 26 тыс. км (почти три четверти) были из иностранного металла. В 1906-м, когда начиналась Столыпинская реформа, – теодолитов не хватало! Землемеров, кстати, тоже». (Давыдов М. «Двадцать лет до Великой войны. Российская модернизация Витте – Столыпина»). Даже рельсы приходилось за границей покупать, настолько отсталой была царская экономика. Где находили деньги на покупку всего этого металлолома? Все там же, за рубежом, брали в долг. «Крах – слово точное. Перед войной в 1914 году России только для оплаты французским пайщикам очередных купонов займов требовалось полмиллиарда франков в год! Для того чтобы расплатиться, организовывались новые займы. Проценты нарастали на проценты. Общая сумма долга России Франции достигла 27 миллиардов франков…» (Кремлев (Брезкун) С. «Россия и Германия: стравить». И это долг только перед одной Францией. В 1922 году нарком финансов СССР Г. Я. Сокольников в своем докладе отмечал: «…Активное сальдо за эти 20 лет [1884 – 1914] по внешней торговле составило 4 650 млн. рублей. Таким образом, заграничный капитал через систему займов ставил в финансовую зависимость от себя царизм, оказывая ему временную поддержку, а затем выкачивая из страны значительные суммы в виде платежей» (Сокольников Г. Я. (Бриллиант). Новая финансовая политика: на пути к твердой валюте. М.: Наука, 1991.) Страна была фактически банкротом и все глубже залезала в долговую кабалу. Что же касается промышленного развития, то его не только не было, но и не предвиделось. Напомним. «Главной задачей было производство огромного количества станков для сотен машиностроительных заводов, для тысяч ремонтно-механических станций. Потребность в самых простых металлообрабатывающих станках была огромной. Начальный уровень советского машиностроения в 1929 году, перед началом индустриализации, выражался в производстве 1987 штук металлорежущих станков в год. При производстве станков на уровне 1928 года новую промышленность можно было оснастить за 1314 лет. Яснее ясного было, что на мощностях старых заводов, доставшихся от дореволюционной эпохи, вытянуть темпы индустриализации совершенно невозможно» (Верхотуров Д. Н. «Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР». М.: Яуза, 2009). Кстати говоря, а что вывозила Россия? Хлеб (это постоянно голодающая страна!), сырьевые ресурсы, пушнину… Все! Промышленности-то фактически не было, технически сложная продукция не производилась. Да что там говорить о технически сложной продукции, если даже косы и серпы приходилось за рубежом покупать... За золото! Таким образом, в дореволюционной России голод косил крестьян миллионами, население тем не менее увеличивалось, что усугубляло его страдания, страна все глубже залезала в долг перед иностранными державами, и этот долг постоянно возрастал, без всякой надежды погасить его, оплачивалась уже не сама задолженность, а только проценты по процентам… И так дальше по кругу. Фактически, государство стремительно превращалось в колонию западных держав… И никакого просвета впереди, все шло к катастрофе. Современные исследователи приходят к выводу, что если бы не Первая мировая война, то Россию ожидала бы революция уже в 1915 или 1916 году, горючий материал для социального взрыва накапливался стремительными темпами. Впрочем, напомним, что еще в 1963 году Фернан Бродель писал, что только мировая война спасла Западную Европу от революции. Исходя из всего вышеперечисленного, большевики и взяли курс на форсированную индустриализацию. Было понятно, что если резко не переломить ситуацию, страна погибнет. Как известно, индустриализация в СССР началась в 1929 году (1-я пятилетка). Ей предшествовала грандиозная работа. Первая попытка разработки пятилетнего плана был сделана уже в 1921 году (еще Гражданская война не закончилась!). Однако скоро выяснилось, что не существуют методы, при помощи которых подобный план можно рассчитать. Разработку таких методов поручили группе экономистов под руководством будущего академика С. Г. Струмилина. К 1924 году необходимый инструментарий был создан – это была первая в мире система материальных балансов (балансовый метод), и создана она была в СССР. После этого за разработку проекта плана первой пятилетки взялись вновь. «14 января 1925 года в ВСНХ началось создание новой структуры – Особого совещания по восстановлению основного капитала (ОСВОК). Это была грандиозная структура. В ней было создано 30 производственных отделов по отраслям промышленности, каждый из которых изучал положение с основным капиталом в своей отрасли и намечал меры для его развития. Кроме отделов работало еще 5 функциональных секций: финансово-экономическая, сельского хозяйства и его отношения с индустрией, транспорта, районирования промышленности, а также профтехнического образования и подготовки кадров. Эти секции координировали работу отделов. Над всей структурой был образован Президиум во главе с Пятаковым. 21 марта 1925 года организационное и кадровое оформление ОСВОКа было окончено, Совещание приступило к работе. Оно развернуло бурную деятельность. В апреле было проведено 54 заседания, в мае – 110 заседаний, а в июне 1925 года – 238 заседаний. Одновременно с этим в мае 1925 года в Госплане была создана Комиссия об основном капитале в народном хозяйстве СССР под председательством А. Д. Цюрупы. Если в задачи ОСВОКа входило только изучение состояния и составление плана развития основного капитала в промышленности, то Комиссия Госплана должна была изучить положение с основным капиталом во всем народном хозяйстве СССР и начать работу по составлению перспективного плана восстановления основного капитала в общесоюзном масштабе. По результатам работ этой Комиссии была составлена «Пятилетняя перспективная ориентировка Госплана СССР», которая была окончательно завершена в марте 1926 года, перед 1-м съездом президиумов госпланов СССР. ОСВОК проделал огромную работу. С апреля по декабрь 1925 года было проведено 1228 заседаний, зачитано 430 докладчиками 592 доклада. Все собранные цифры и сведения были сведены в единый план, который был затем дополнительно обсчитан и всесторонне проверен. В ноябре 1925 года ВСНХ представил в Госплан план ОСВОКа, рассчитанный по капиталовложениям на пять лет… К лету 1926 года в самых основных чертах оформилась сталинская программа индустриализации. Сталин представил четкий план развития тяжелой промышленности и машиностроения. Причем машиностроение поднималось, согласно замыслу, на самый высокий мировой уровень. Собственно, развитие машиностроения до мирового уровня – это и есть программа сталинской индустриализации» (Верхотуров). 29 апреля 1929 года открылась XVI конференция ВКП(б), на которой главные разработчики плана дали перед ней отчет о своей работе. Конференция утвердила первый пятилетний план, одобрив его, таким образом, с политической стороны. 20 мая 1929 года собрался 5-й Всесоюзный съезд Советов, который также рассмотрел пятилетний план, одобрил его, придав ему силу закона. 28 мая 1929 года первый пятилетний план стал главным законом для промышленности на ближайшие пять лет. Разработкой первого пятилетнего плана занимались многие тысячи людей – от академиков до рядовых сотрудников, выполняющих техническую работу и осуществлявших сбор первичных данных, необходимых для анализа ситуации. Последние поправки в проект плана Сталин внес собственноручно буквально за несколько часов до начала XVI конференция ВКП(б). «Трудно себе представить, какую огромную работу проделали в 1927 – 1929 годах советские плановики! Мы должны отдать дань уважения этому достижению советской экономической мысли. Первый пятилетний план действительно был выдающимся достижением и по объему планирования, и по размаху работы, и он к тому же был самым первым общехозяйственным планом развития в мире. Нигде, даже в самых развитых странах: США, Великобритании, Франции и Германии – не было ничего подобного. Это была грандиозная работа» (Верхотуров). Вся страна превратилась в одну огромную стройку. Но следует понимать, что реализация созидательных проектов большевиков происходила в условиях тяжелейшей борьбы. Вредительство 30-х годов – это вовсе не выдумки пропагандистов, а вполне реальный факт. В города и на стройки тогда хлынули сотни тысяч озлобленных раскулаченных, которые любыми способами пытались свести счеты с ненавидимой ими новой властью. «Когда срывались попытки навредить строительству в ходе строительных работ, противники советской власти пытались разрушить уже построенное и пущенное производство. Поджог был наиболее доступным способом вредительства, не требующий больших усилий и времени, легкоосуществимый и наносящий большой вред. Пожары на новостройках почти во всех случаях возникали в тот момент, когда завод уже практически построен, когда оборудование в целом уже смонтировано, но производство еще не началось. На старых заводах таких загадочных пожаров не было. Дело здесь заключалось в том, что в это время существования завода-новостройки рабочих-строителей еще не сменили рабочие завода. Еще полностью не наведен порядок, и на территорию предприятия еще имеют доступ строители и посторонние люди. Среди них, строителей и посторонних лиц, и находились вредители» (Верхотуров). Одновременно продолжали свою подрывную деятельность и контрреволюционеры, и леворадикалы (троцкисты). Их вредительские замыслы и действия – тоже отнюдь не выдумка. Приведем только один пример. В 1937-м и в начале 1938 года прошел процесс над руководителями «троцкистско-зиновьевского блока». Сейчас считается, что этот процесс был инспирирован Сталиным. Пусть так. Но давайте вдумаемся. Предположим, Сталин решил расправиться со своими политическими противниками. Что он должен сделать в этом случае? Провести закрытый процесс над обвиняемыми, расстрелять и потом объявить, что были казнены «враги народа», попробуй, проверь. А что произошло на самом деле? Процесс был открытым (часть заседаний проходила в закрытом режиме, это касалось тех моментов, когда рассматривались связи обвиняемых с зарубежными политическими кругами). Отчеты о заседаниях публиковались в прессе, а потом были изданы тиражом в 100 тыс. экз. На процесс были приглашены зарубежные наблюдатели и иностранные дипломаты. О чем все это может говорить? Только об одном: власти были абсолютно уверены в виновности подсудимых, а доказательства их вины являлись неопровержимыми. Так оно и было. Западные историки, британец М. Сейерс и американец А. Канн в своем исследовании пишут: «На американского посла в Москве Джозефа Э. Дэвиса процесс произвел глубокое впечатление. Дэвис ежедневно присутствовал в зале суда и при помощи переводчика внимательно следил за ходом процесса. В секретной депеше на имя государственного секретаря Корделла Хэлла от 17 февраля 1937 г. посол Дэвис сообщал, что почти все иностранные дипломаты в Москве разделяют его мнение о справедливости вынесенного приговора. Он писал в этой депеше: «Я беседовал чуть ли не со всеми членами здешнего дипломатического корпуса, и все они, за одним только исключением, держатся мнения, что на процессе было с очевидностью установлено существование политического сообщества и заговора, поставившего себе целью свержение правительства» (Сейерс М., Канн А. «Тайная война против Советской России»). Заметим, что Дж. Дэвис по образованию был юристом, одним из самых известных в Нью-Йорке, имел за плечами многолетнюю адвокатскую практику и о доказательности обвинений мог судить вполне профессионально. Как видим, виновность обвиняемых, по свидетельству Дэвиса, не вызвала сомнений практически ни у кого из иностранных наблюдателей и дипломатов, присутствовавших на процессе. Почему же уже тогда на Западе была поднята кампания, объявляющая процесс инсценировкой? Ответ на это вопрос дает сам Дж. Дэвис: «11 марта 1937 г. посол Дэвис записал в свой московский дневник: «Другой дипломат, посланник..., в разговоре со мной вчера очень удачно охарактеризовал положение. Говоря о процессе, он сказал, что подсудимые, вне всякого сомнения, были виновны..., но внешний мир, судя по газетным сообщениям, склонен думать, что процесс был инсценировкой; и хотя он знает, что это не так, пожалуй, лучше, чтобы внешний мир думал, что это так» (Сейерс, Канн). «Холодная война», в том числе пропагандистская, была начата на Западе задолго до того, как ее объявил Черчилль в своей «фултонской речи» (5 марта 1946 г.). Сейчас почему-то распространено мнение, что индустриализация была осуществлена силами заключенных ГУЛАГа. Но это же нелепость! Заводы, фабрики, промышленные предприятия находились в городах, а не в лагерях. Заключенные лагерей были заняты только на вспомогательных работах (лесоповал, строительство каналов и т. д.). Вообще же с тем, что представляло собой Главное управление лагерей (ГУЛАГ) нужно внести некоторую ясность. Слишком уж много нелепых мифов создано о нем. Так, считается, что в лагерях сидели почти сплошь ни в чем неповинные люди и мифические «враги народа» (упускается из виду, что в большинстве случаев враги народа были не мифические, а вполне реальные; революционный период – это всегда кроме всего прочего период тяжелой борьбы с контрреволюцией). Однако статистика по лагерям сталинского периода давным-давно рассекречена. И что же она показывает? А показывает она вещи любопытные. Скажем, на 1 января 1936 г. среди контингента лагерей осужденные по 58-й «антисоветской» статье составляли 12,6 процента, а на 1.01.1937 – 12,8 процента. В 1938 и 1939 гг. процент таких осужденных существенно увеличивается (начинают поступать осужденные в период репрессий) – 18,6 и 34,5 процента соответственно, а потом опять резко идет на спад (после того как НКВД возглавил Л. П. Берия, начались массовые освобождения и реабилитации). Как видим, исключая период репрессий, абсолютное большинство осужденных проходили по уголовным статьям. Как-то подзабылось, что за свою недолгую историю СССР пережил три масштабных взрыва уголовной преступности. Первый – после окончания Гражданской войны, когда все социальные нормы были сломаны, население страны находилось в крайне бедственном положении, а оружия на руках было хоть отбавляй. Второй – в период коллективизации, когда города заполнились озлобленными раскулаченными и третий – после окончания Великой Отечественной войны. И справиться с этими взрывами разгула уголовщины было очень непросто. Усилия тут понадобились отчаянные. Мы ведь привыкли судить о лагерях по книгам Солженицына и ему подобных. Но ведь они писали о себе и таких как они сами. Поэтому у нас и складывается впечатление, что в лагерях находились сплошь «политические» и какое-то количество уголовников. Но ведь бандиты после себя мемуаров не оставили! Если бы бандиты тоже писали книги, то, читая их, мы бы решили, что в лагерях сидели сплошные уголовники и какое-то количество «политических». Уголовники подали бы все со своей точки зрения. И мы смотрели бы на лагеря их глазами. Но поскольку бандиты – не литераторы, то мы смотрим на сталинские лагеря, глазами Солженицына. А этот взгляд предвзятый. На самом деле до войны процент осужденных по 58-й статье был не таким значительным, как можно подумать. И только после войны их процент превысили половину (1946 г. – 59,2 процента, 1947 г. – 54,3 процента). Это когда в лагеря потоком стали поступать бывшие власовцы, бандеровцы, прибалтийские националисты, предатели, полицаи, дезертиры и т. д. Затем их число снова резко падает: 1949 г. – 34,9 процента, 1950 г. – 22,7 процента (после войны в народном хозяйстве не хватало рабочих рук, поэтому снова начались массовые освобождения). Между прочим, еще В. В. Кожинов в своей монографии «Россия. Век ХХ» (2002 г.) показал, что вопреки всем мифам, 80 процентов осужденных по 58-й статье были освобождены до 1956 года (еще до доклада Хрущева на ХХ съезде, Хрущев-освободитель – это легенда). Не соответствует действительности и мнение, что сталинский период был периодом беззакония. Вы помните Генерального прокурора РФ Алексея Казанника? Того самого, который пожертвовал своим депутатским мандатом в пользу Бориса Ельцина? Вот уж кого в «сталинизме» никак не заподозришь. Однако А. Казанник говорит: «На юридическом факультете Иркутского университета нам давали – была хрущевская оттепель – задания написать курсовую работу по материалам дел, которые расследовались в тридцатые-пятидесятые годы. И к своему ужасу, еще будучи студентом, я убедился, что даже тогда законность в строгом смысле слова не нарушалась, были такие драконовские законы, они и исполнялись» («Известия», 13 октября 1993 г.). Законы были суровые, это правда, но ведь и время было суровое… Вообще же, в системе ГУЛАГа было 53 лагеря и 425 колоний (в колониях находились осужденные на срок до 3 лет). Последние исследования установили, что в сталинский период в среднем на 100 тыс. населения приходилось 583 заключенных. Много это или мало? В России в 1992 – 2002 гг. на 100 тыс. населения приходилось 647 заключенных, в США – 626. Как видим, обывательское мнение, что «сидели все!» базируется на элементарной неосведомленности о реалиях тех лет. Известный западный исследователь Марио Соуса пишет: «…когда архивы открыли и исследовательские отчеты, основанные на подлинных документах, просочились в печать, случилась странная вещь. Неожиданно и свободная печать, и спекулянты на репрессиях совершенно потеряли интерес к архивам… Отчеты печатались в малодоступных научных журналах, практически неизвестных подавляющему большинству общества. …Какова была в среднем длительность срока заключения?.. Обычные инсинуации состояли в том, что приговор в Советском Союзе имеет неограниченный срок пребывания в лагерях – кто попал туда, никогда уже не выйдет. Это ложь: большинство тех, кто попал в лагерь в сталинское время, в действительности были осуждены на срок, как правило, не более 5 лет. Статистические данные, приведенные в American Historical Review, показывают подлинные факты. Уголовные преступники в РСФСР в 1936 г. получили следующие приговоры: 82,4 процента – до 5 лет, 17,6 процента – 5 –10 лет, 10 лет были максимально возможным сроком тюремного заключения вплоть до 1937 года. Политзаключенные, осужденные гражданскими судами Советского Союза в 1936 г., получали приговоры: 42,2 процента – 5 лет, 50,7 процента – 5 - 10 лет… Статистика 1940 г. показывает, что тех, кто отбывал срок в трудовых лагерях ГУЛАГа, получивших до 5 лет было 56,8 процента, от 5 до 10 лет – 42,2 процента. Только 1 процента заключенных получал срок свыше 10 лет. Как мы видим, мнимая вечность тюремных приговоров в Советском Союзе есть очередной миф. …За 50 лет «холодной войны» несколько поколений научились только лжи о Советском Союзе, лжи, которая глубоко внедрилась в сознание многих людей. Этот факт подтверждается в отчетах, сделанных французскими и американскими исследователями. В отчетах воспроизводятся данные – цифры и таблицы, перечисляющие тех, кто был осужден и кто умер, эти цифры стали предметом интенсивного обсуждения…» (Соуса М. 2001. ГУЛАГ: Архивы против лжи. М. http://www.kprf.perm.ru/page.php?id=61). Ситуация просто поразительная, не укладывающаяся в голове. В то время как серьезные ученые на Западе изучают реалии сталинского периода и опровергают примитивную пропаганду времен «холодной войны», у нас именно эту примитивную пропаганду считают «правдой о ГУЛАГе». А кто собственно мешает нашим исследователям изучать, какова в действительности была реальность тех лет? Никто. Но, видимо, нет желания. А может, и способностей. Распространено мнение, что в ГУЛАГе погибли многие миллионы людей. Это не соответствует действительности. Конечно, в лагерях люди тоже умирали, и возле каждого бывшего лагеря есть кладбища. Да и лагеря были разными. Но в целом смертность там была примерно такой же как и на свободе. «Пребывание в лагере в личном плане было страшным испытанием, но, как социальный институт, ГУЛАГ «лагерем смерти» не был – смертность в нем не превышала смертность тех же возрастных категорий на воле (стабильно она составляла около 3 проценов; лишь в 1937 – 1938 гг. она подскочила до 5,5 и 5,7 процента, когда назначенный наркомом внутренних дел Ежов приказал уменьшить рацион питания)» «Кара-Мурза С. Г. «Советская цивилизация». Кн. 1. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002). Впрочем, те, у кого нет возможности заниматься специальными изысканиями, могли бы просто включить элементарный здравый смысл. Образец такого здравого смысла демонстрирует российский исследователь Павел Краснов. «Я не буду утомлять читателя статистическими выкладками, а просто обращусь к здравому смыслу. Говоря о репрессиях, имевших место в сталинские годы, пропаганда утверждает следующее: 1. Было расстреляно 10 миллионов человек. 2. 40, 50, 60 вплоть до 120 (!) миллионов прошедших лагеря. В этой связи имеет смысл отметить несколько важных вопросов, на которых не существует не только вразумительных, а вообще никаких ответов. Откуда взялось такое невероятное количество заключенных? Ведь 40 миллионов заключенных – это население тогдашних Украины и Белоруссии вместе взятых или все население Франции, или все городское население СССР тех лет. Во время знаменитой «эвакуации на восток» в 41 – 42 гг. было перевезено в глубокий тыл 10 миллионов человек. Эвакуированные жили в школах, времянках, где угодно. Этот факт помнит все старшее поколение. Это было 10 миллионов, как же насчет 40 и тем более 50, 60 и так далее? Почти все очевидцы тех лет отмечают массовое перемещение и работу на стройках пленных немцев, их нельзя было не заметить. Народ до сих пор помнит, что, например, «эту дорогу строили пленные немцы». Пленных на территории СССР было около 3 миллионов, это много и факта деятельности такого большого количества людей не заметить было невозможно. Что же сказать про количество «зэков» в примерно в 10–20 раз большее? Только то, что сам факт перемещения и работы на объектах строительства такого невероятного количества арестантов должен просто потрясти население СССР. Этот факт передавался бы из уст в уста даже спустя десятки лет. Было ли это? Нет. Как транспортировать в отдаленные районы по бездорожью такое огромное количество людей, и какой вид транспорта, доступный в те годы, при этом использовался? Масштабное строительство дорог в Сибири и на Севере началось существенно позже. Перемещение огромных многомиллионных (!) человеческих масс по тайге и без дорог вообще нереально – нет никакой возможности их снабжать во время многодневного пути. Как снабжались такие огромные массы народа в отдаленных труднопроходимых районах? Если даже предположить, что кормили узников по нормам блокадного Ленинграда, то это означает, что для снабжения заключенных нужно минимум 5 миллионов килограммов хлеба в день – 5000 тонн. В день! Население блокадного Ленинграда составляло около 3 миллионов человек. Дорога через Ладожское Озеро – примерно 60 километров, но доставка грузов даже на такое небольшое расстояние стало серьезнейшей проблемой. И дело здесь не в немецких бомбежках – немцам не удалось прервать снабжение ни на день. Беда в том, что пропускная способность проселочной дороги (каковой по сути была Дорога Жизни) – мала. Как сторонники гипотезы «массовых репрессий» представляют себе снабжение 10 – 20 городов размером с Ленинград, расположенных в сотнях и тысячах километрах от ближайших дорог? Каким образом вывозились продукты труда такого количества заключенных, и какой вид транспорта, доступный в то время, для этого использовался? Можно не ждать ответов – их не будет. Знаменитый Беломорканал строили 150 тысяч заключенных, Кировский гидроузел – 90 000. Про то, что эти объекты строили зэки, знала вся страна. А эти цифры – ничто по сравнению с десятками миллионов. Десятки миллионов «заключенных-рабов» должны были оставить после себя воистину циклопические постройки. Где эти сооружения и как они называются? Вопросы, на которые не будет ответов, можно продолжить. На вопрос: «А где же братские могилы невинно убиенных, в которых захоронены миллионы людей?», вы не услышите вообще никакого вразумительного ответа» (Краснов П. Здравые рассуждения о массовых репрессиях. Интернет против телеэкрана, http://www.contr-tv.ru/common/783/). От себя добавим, что изъятие из народного хозяйства такого огромного количества рабочих рук привело бы к тому, что экономика страны мгновенно рухнула: работать было бы некому. И в армии служить тоже. Что до миллионов, погибших в ГУЛАГе, то скажем следующее. Все места расположения лагерей известны, и если бы в них погибли миллионы, то рядом с этими лагерями должны быть и гигантские братские могилы. Кладбища рядом с лагерями есть, там тоже люди умирали, но нет никаких гигантских захоронений. Получается нечто несуразное. До сих пор находят останки солдат, погибших во время Великой Отечественной войны. Нашли могилы 20 тыс. польских офицеров, расстрелянных в Катыни. Кости Николая II и его семьи и то нашли (если, конечно, это те кости). А захоронения миллионов людей, погибших в ГУЛАГе, до сих пор не могут найти! При том, что расположение всех лагерей известно точно. Тридцать с лишним лет ищут и даже больше, еще при Хрущеве начали искать… И до сих пор ничего не нашли? Это невозможно. Несколько массовых захоронений, правда, обнаружили. В самом крупном из них – останки около 1,5 тыс. человек. Но ведь должны быть миллионы! Не найдены же даже сотни тысяч. Даже захоронений десятков тысяч человек так и не нашли. До сих пор. Все это может говорить только об одном: распространенная версия о ГУЛАГе как о месте, где были уничтожены миллионы людей – чудовищное преувеличение, изобретенное в период «холодной войны», с целью морально обезоружить советское общество. Конечно, то время было очень непростым и тяжелым. Конечно, тогда пострадало немало ни в чем неповинных людей. Но все-таки не следует раздувать жертвы тех лет до невероятных, умопомрачительных масштабов. Надо все же и меру знать. Жертвы были. Тяжелые. Но вовсе не такие безумные, как сегодня считают многие. Индустриализация страны проходила одновременно с коллективизацией сельского хозяйства. Сегодня коллективизацию у нас принято рисовать исключительно в негативном свете, ссылаясь на тяжелые факты тех лет, в частности, на голод. Но период голода прошел, а что было дальше? Расцвет сельского хозяйства или его развал? А что было до коллективизации? Как мы указывали, голод был еще и до коллективизации. Голод был еще и до революции. Еще Сталин на свет не родился, а голод уже был, причем, все нарастал. Можно ли связывать голод тех лет именно с коллективизацией или только с ней? Прежде всего тут надо задаться двумя вопросами: 1. Почему возникла сама идея необходимости коллективизации? 2. Решение о коллективизации было правильным или ошибочным? Именно этим вопросами, которые должны были быть поставлены в первую очередь, у нас почему-то никто не задается. Но это тема для отдельного разговора.