• Общество
• 15 Сентября, 2014

ДУХОВНЫЙ КРИЗИС ТЕХНОГЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ В КОНТЕКСТЕ ДЕГУМАНИЗАЦИИ КУЛЬТУРЫ

Еркин БАЙДАРОВ, 
кандидат философских наук, 
Институт востоковедения 
им. Р. Б. Сулейменова 
КН МОН РК

В работах многих исследователей картина кризиса техногенной цивилизации в условиях глобализации дается, как правило, на основе анализа современных реалий – морали, религии, искусства, массовой культуры, науки и техники. В поисках же конечных, «метафизических» причин кризиса выделяются основы культурно-типологического и духовно-нравственного порядка. Подчеркивается роковая связь сегодняшней ситуации с исторически сложившейся спецификой культуры Нового времени: ее рационалистическим характером, утилитарно-деятельным отношением к миру, далеким от созерцательности, индивидуалистическим типом личности и т. п. Безусловно, что в ходе глобализации должна происходить дальнейшая рационализация жизненных миров, которые, однако, не должны подрываться развивающимися в ходе глобализации техногенными формами системной рациональности.

Техногенная цивилизация, родившись в европейском регионе примерно в ХIV–ХVI столетиях, сформировала то ядро системы ценностей, на которых основана современная техногенная цивилизация. 

Предпосылки техногенной цивилизации возникли еще в античной культуре с ее демократией и теоретической наукой, культом человека и человеческого разума. Важную лепту в становление техногенной цивилизации внесла христианская традиция с пониманием человека, как божественного творения, и отсюда трактовкой человеческого разума, как малой копии божественного разума, способного постичь и преобразовать внешний мир. 
В эпоху Ренессанса многие достижения античной культуры возрождаются, и в соединении с христианской культурной традицией закладывается культурная основа техногенной цивилизации, которая проходит три стадии – прединдустриальную, индустриальную и постиндустриальную или информационную1. Важнейшей основой их жизнедеятельности становится развитие техники и технологии за счет использования науки. Если традиционное общество воздерживалось от ставки на технику, то новоевропейская цивилизация сделала технический прогресс своей главной стратегией. Таков был великий проект Новоевропейской цивилизации, созданный Ф. Бэконом и Р. Декартом. 
Доминантой, особенно на первой стадии техногенной цивилизации, становится идея преобразования мира и подчинение человеком природы, на что и должна быть направлена активная преобразовательная деятельность человека. Идея подчинения человеком при помощи науки и техники природных веществ и сил завоевывает всеобщее признание. Ф. Бэкон в своей «Новой Атлантиде» провозглашает целью общества расширение власти человека над природой, и это является парадигмой техногенной цивилизации на протяжении длительного периода времени, выраженной в свое время лозунгом «Мы не можем ожидать милостей от природы, взять их у нее – наша задача».
Такая ориентация техногенной цивилизации первого этапа ее развития породила особое отношение к идеям господства силы и власти. Если в традиционном обществе власть – это господство одного человека над другим, то в техногенной цивилизации происходит смещение акцентов в понимании власти – от человека к произведенной им ценности. Власть и господство здесь предполагают владение товарами (вещами, человеческими способностями, информацией). Деятельность человека понимается как процесс, обеспечивающий власть. Поскольку познание мира является условием его преобразования и власти над ним, знание, особенно научное, понимается как необходимый компонент общественного прогресса. 
Индустриальное общество стало следующим этапом развития техногенной цивилизации. Это общество основано на развитии крупного машинного производства, постоянного возрастания объема этого производства, на его экстенсивном развитии и покорении природных богатств, проникнуто идеями роста и прогресса. В соответствии с этим формируются потребление, рынок, социальная организация, культура и наука. По мере выявления пределов экстенсивного развития производства возникает необходимость перехода к новому социально-экономическому устройству, нового отношения к знаниям и природе, чем и обусловливается переход к новому этапу техногенной цивилизации. Этот переходный период характеризуется неимоверно возросшей скоростью перемен, их радикализмом и глобальным характером, смешанным характером технологий, экономики, социально-политических устройств и чередой усиливающих друг друга кризисов во всех сферах общества. В результате всего этого зарождающиеся уклады информационного общества на первых этапах своего становления развиваются на фоне укладов индустриального общества. Возникают смешанная технология, экономика, культура и т. д. Лишь впоследствии индустриальное общество формирует свою собственную качественно новую основу.
Основными техническими признаками техногенной цивилизации становятся новая энергетическая система, технологический переворот, массовое распределение. Стилем жизни становится преобразование, ведущими ценностями – индивидуализм, рационализм и инновация. Эти изменения имели серьезнейшие социальные последствия. Они избавили людей от старых иррациональных страхов; достижения технологии подняли потребление людей на новый уровень; изменилось мышление людей, они почувствовали себя более уверенно, самостоятельно, освободились от авторитаризма. 
Однако примерно через 300 лет окончательно выяснилось, что техногенный проект по существу не удался. Люди в результате массового вхождения техники не стали «добрее». Напротив, оказалось, что новоевропейская техника при всей своей изощренности не смогла побороть в мире голод, жилищную неустроенность, несправедливость. Войны стали еще более жестокими, и потери в войнах не уменьшились2.
Современная техногенная цивилизация, материальная в своей основе, с ее изначальным стремлением подчинить себе природу и удовлетворить все возрастающие потребности, плюс ко всему сложившаяся социальная ситуация в мире конца ХХ – начала ХХI вв. привела к системному кризису цивилизации: безработице, инфляции, росту цен, утратой большей части социальных гарантий. Как следствие – духовный кризис и деградация самого человека. Ситуация духовного кризиса стала следствием кризиса человеческого бытия в пошатнувшемся мире. Кризис обнажил многочисленные проблемы, которые в ситуации растущего потребления предпочитали просто не замечать.
Причину происходящих в структуре социума глобальных изменений многие исследователи связывают с переориентацией общественного сознания с коллективистского на индивидуальное, с самосовершенствования и созидания на обогащение. В общественное сознание средствами массовой информации, пропаганды активно внедряется принцип вседозволенности в погоне за личным благосостоянием, крайнего индивидуализма, авантюризма, культа силы и денег.
Общая деградация духовности современной цивилизации и человеческого социума, в частности, постулируется многими известными учеными и общественными деятелями разных стран мира. Бездуховность сегодня является определяющей доминантой многих вызовов и угроз, нависших над судьбой человечества. Волны агрессии, терроризма, насилия, попрания международного права, экологический кризис Земли, социально-экономические и другие глобальные кризисы планеты, прокатившиеся по разным регионам мира, затронули государства мирового сообщества.
Несмотря на имеющийся у общества значительный опыт создания личности, на определенные усилия в этом направлении многих прогрессивных общественных и религиозных деятелей, духовность не занимает должного места в концепциях развития различных государств, международных отношениях, развитии научно-технического прогресса, повседневной жизни людей. Это наглядно прослеживается в СМИ: телевидении, газетах, журналах, радиовещании, а также в кинопродукции, театре, музыке, эстраде, скульптуре, живописи и т. д., словом во всех сферах духовной культуры.
Культура вырождается и превращается в индустрию культуры, решающую ту же самую задачу удовлетворения потребностей и, по сути, становится инструментом манипуляции сознанием масс. Возникает стандартная, безразличная к национальным особенностям и порвавшая с наследием гуманизма массовая культура. Матрица современной масскультуры, обрубившей связи с традиционной культурой, по сути, является копией цивилизационной матрицы техногенной цивилизации. 
И этот процесс активно развивается, ведя к превращению индивида в «одномерного человека» (Г. Маркузе)*, а общества в «инертную массу» (Т. Адорно). Не случайно Ж. Бодрийар, характеризуя сложившуюся в мире ситуацию, отмечает, что триумфальное шествие модернизма не привело к трансформации человеческих ценностей, зато произошло рассеивание, инволюция ценностей, и следствием этого оказалась «тотальная конфузия» современной культуры.    
Состояние кризиса, вызывает изменение «Я» социума, которое увлекает его в круговорот беспрерывных преодолений, потерь и приобретений, в которых он испытывает болезненную разорванность, стремясь хотя бы на некоторое время остаться деятельным в той сфере, которая, хотя и ограничено, но подвластна ему. Поскольку реализация такой политики оказывает деструктивное воздействие на весь внутренний облик человека, размывает основополагающие духовные ценности личности, приводит к деградации новых поколений, регрессивным явлениям в обществе и глобальным проблемам современности, порождаемым самим человеком.
Процессы глобализации приводят к тому, что техногенная цивилизация быс­тро выходит за рамки одной или нескольких обществ, имеет экспансивный характер, распространяет свое влияние на другие общества и, создавая международный рынок, в конечном итоге приобретает интернациональный характер. 
Экономическая нестабильность, растерянность и отчаяние перед лицом общественных катастроф, упадок традиционных ценностей, падение веры в науку, в рациональное постижение мира и другие черты кризисного состояния, порождают страшное смятение Духа. Кризис картезианского человека, сущность которого чаще всего сопряжено с понятием «дегуманизация», спровоцировал огромную мыслительную рефлексию, в чем убеждают нас многочисленные теоретические и философские концепции «кризиса».
Еще Гесиод (VIII в. до н. э.) в поэме «Труды и дни» рассматривал историю людей как процесс неуклонного ухудшения условий жизни человека – от «золотого века» через «серебряный» и «бронзовый» к «железному веку», который ассоциировался с современным ему периодом. Если в «золотом веке» люди жили как бы, «горя не зная, не зная трудов», то в «железном веке» им остались «лишь одни тяжкие жесточайшие беды»3. Аристотель же под кризисом понимал структурные изменения в развитии социума.
Спустя многие столетия Ж.-Ж. Руссо (1712–1778) возродил, в сущности, представления о кризисности развития цивилизации – от ее «естественного состояния», где между людьми существовали гармонические отношения, к состоянию «неравенства среди людей». Именно частная собственность рассматривалась им как основная причина социального неравенства в обществе4. 
Начиная с Гегеля, европейское сознание стало проявлять внимание к надвигающемуся кризису западного мира. Выдающиеся умы конца XIX – начала XX вв. размышляют о прогрессирующей болезни рационалистической цивилизации. Мрачной теме кризиса западной культуры посвятили произведения «первые романтики» – Кьеркегор, Ницше, в творчестве которых в полный голос зазвучала проблема гибели достояний прошлого, человеческого начала культуры. В данном направлении работали Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Т. Адорно, Ж.-П. Сартр и др. 
Статус представлений, в соответствии с которыми современная цивилизация приближается к состоянию кризиса, особенно укрепился между Первой и Второй мировыми войнами.
Их генезис связывается с работой О. Шпенглера «Закат Европы». Согласно его представлениям, деградация европейской культуры выражается в ее трансформации в безжизненные формы цивилизации. Цивилизация – это завершение и исход культуры. Характеризуя этот этап «умирания» культуры, он отмечает его главные черты: город вытесняет деревню, народ превращается в массу; человек теряет связь с природой, с культурным творчеством, ему свойственны утрата религиозности, благоговения перед культурными традициями – на первый план в его жизни выходят инстинкты, жажда денег, холодный ум. Но самое главное – происходит обесценивание человеческой личности5.
Сегодня мы уже ясно ощущаем в себе и вокруг себя первые признаки того своеобразного, по своему течению и длительности аналогичного античному, хода событий, который пришелся на первый век нового тысячелетия и может быть назван «закатом Запада». Не случайно, выступая во время воскресной мессы 8 января 2006 года соотечественник Шпенглера Й. Ратцингер, известный миру как бывший Папа Римский Бенедикт ХVI, сравнивал современную Европу с Римской империей времен ее упадка6. 
Разумеется, кризисные процессы в течение столетий развертывались спонтанно, неосознанно, но то, что предложил Шпенглер в своей философии культурного кризиса (при всем своем фатализме), это возможность сознательного критического отношения к тому феномену, которое мы называем духовным кризисом современной техногенной цивилизации и дегуманизацией культуры в жизни человеческого социума.
Если О. Шпенглер предлагает культурологический анализ кризиса цивилизации европейского типа, то Э. Гуссерль (1859–1938) – философский. В работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная философия», написанная им в конце жизни, утверждается, что отказ от универсальности познавательного процесса и абсолютизация рационализма, как принципа науки, является формой выражения «жизненного кризиса европейского человечества»7. В итоге: разрушена «вера в «абсолютный» разум, из которого мир получает свой смысл, веру в смысл истории, в смысл человечества, в его свободу – в силу и способность человека придать своему индивидуальному и всеобщему человеческому бытию разумный смысл. Человек, теряя эту веру, перестает верить «в самого себя». Таким образом, причиной кризиса всей западной культуры является, по мысли Гуссерля, крушение веры в разум. Причины кризиса, который обнаружил себя только в начале ХХ века, в действительности лежат глубоко в истории Европы. Гуссерль обнаруживает эти причины еще в эпоху Ренессанса, когда зарождалось и формировалось математическое естествознание Нового времени, с его методологизмом и массой технических достижений. Именно новое естествознание – могильщик разума. 
Здесь хотелось бы отметить, что понятие западная цивилизация в контексте данной статьи применяется чисто условно, так как деление цивилизации на восточную и западную цивилизацию закончилось еще в конце ХIХ века. Ее униформа – техногенность. Следовательно, под техногенной цивилизацией следует понимать цивилизацию западного типа.
Среди первых исследователей, показавших, что нынешний духовный кризис цивилизации и культуры не идет ни в какие сравнения с прежними, был и один из самых оригинальных по складу ума деятелей русского культурного Ренессанса начала ХХ века Дмитрий Мережковский (1865–1941), чье имя ассоциируется с «эпохой пробуждения в России самостоятельной философской мысли»8. Поднимая самые значительные вопросы современной духовной, социально-политической и культурно-исторической жизни, Д. Мережковский попытался дать оценку происходящим событиям в контексте мировых реалий.
Социально-политические события конца ХIХ – начала ХХ вв., «небывалое» развитие технического прогресса – «дурной бесконечности» – привели Мережковского к мысли не столько о неизбежности возникновения цивилизационного кризиса, сколько о его последствиях. Понимая культуру как гармоническое единство материальной и духовной сторон,  Мережковский отмечал, что истощение «метафизической почвы», потеря смысложизненных ориентаций, ощущение пустоты и одиночества являются следствием приоритета материального начала над духовным. Отсутствие «духовного здоровья» проявлялось во всех сферах жизни. Мыслитель предупреждает о том, чтобы в погоне за утилитарными ценностями не произошла подмена истинной ценности жизни ее успехами, чтобы люди не стали «варварами среди унылой и нелепой роскоши, среди грандиозных изобретений современной техники», а материальное благополучие не превратило нас в одиноких «дикарей». По мысли Мережковского, кризис привел к противоречию бытия, материальная цивилизация обнаружила предел в вопросах онтологических основ человеческого существования: «В Париже, Лондоне, Вене, Нью-Йорке – в самом центре лихорадочной деятельности какой-нибудь современный капиталист, огражденный деньгами от людей, в полном одиночестве может прожить всю жизнь, как настоящий дикарь, принять даже образ и подобие зверя среди величайшего комфорта, в грандиозных отелях, похожих на дворцы, среди столь прославленных благ научной техники»9. 
Мережковский был крайне озабочен тем, что процесс наступления «бездушной цивилизации» выразился не только в игнорировании духовной сферы и творческого начала культуры, но и в низком уровне нравственности и упадке духовной активности. Недоверие к духовному творчеству привело к тому, что человек из творца превратился в изобретателя, главной целью которого стало усовершенствование условий жизни путем изобретения современных видов техники. Развивая идею преображения материального мира силой духа, Д. Мережковский был уверен, что только «духовная культура» привносит в жизнь человека высший смысл: «Внешняя цивилизация – только телесная оболочка, плоть культуры, плоть, которая мертвеет без внутреннего, священного огня, без дыхания идеальной жизни». 
Мережковский пришел к выводу, что высокий уровень развития цивилизации вовсе не является показателем высокого уровня духовной культуры и их развитие не находится в прямой зависимости друг от друга: «Высокая степень материальной цивилизации с низким уровнем идеальной культуры рано или поздно приводит ко всеобщему упадку, к вырождению». 
Через сорок с лишним лет нидерландский культуролог Йохан Хейзинга (1872–1945) подтвердит опасения, высказанные Д. Мережковским: «Настроения грозящей миру гибели, прогрессирующего разложения культуры стали повсеместными сравнительно недавно. Большинству людей основания для подобных мыслей дал экономический кризис… Ясно как божий день, что с высоко хваленной современной цивилизацией не «все в порядке»… было заведомо очевидно, что экономический разлад есть только одно из проявлений гораздо более обширного культурного процесса».10
Философа охватывает страх перед будущим и трагическое ощущение грозящей человеку гибели. Шатается все, что казалось незыблемым и священным – истина и человечность, право и разум, перестают функционировать государственные институты и производственные системы. Прогрессирующее разложение и упадок культуры становятся сигналом тревоги, осознаваемой все более значительным числом людей. Повсюду растут запутанные узлы проблем: судьба национальных меньшинств, проведенных границ, немыслимые экономические условия жизни. Любая из этих ситуаций переживается на грани ожесточения, превращая их во множество очагов, готовых воспламениться в любой момент. 
Определяя культуру как определенную позицию общества, где подчинение природы основано и способствует гармоническому равновесию между духовными и материальными ценностями, а само общество культивирует и служит идеалу, основанному на метафизических представлениях, Й. Хейзинга ставит главный диагноз «духовного недуга нашей эпохи». А именно: «Культура находится в состоянии ослабленного иммунитета против инфекции и интоксикации. Дух расточается впустую. Неудержимо девальвируется слово, растет безразличие к истине».
В какой-то мере с идей «духовного недуга» культуры и цивилизации перекликаются и философские воззрения Альберта Швейцера (1875–1965), который был близок к «философии жизни»** в понимании культуры, но и достаточно оригинален в истолковании причин кризиса западноевропейской культуры. Главной чертой кризиса он считал господство материальной жизни над духовной, общества над человеком, обезличивание и деморализацию последнего, так как человек попадает в современном обществе в зависимости, организующие его «бездумье», обращающие во зло его добрые намерения. Человек становится воплощением слепой воли, которая растоптала последние остатки человеколюбия, и, заставляя человека обслуживать совершенные средства уничтожения людей, не разбирая жертв и вдохновителей военных конфликтов. 
В работах, сформулировавших его концепцию цели и смысла человеческой истории, написанных после Первой мировой войны, Швейцер констатировал, что причина кризиса в невнимании к культуре, в пессимизме, нежелании действовать. В распространении ошибочного мировоззрения, которое неверно трактовало смысл культуры, сближая ее с безличными явлениями естественной эволюции и не уделяя должного внимания этическому моменту в культурном процессе. Чтобы выйти из кризиса, человечество должно осознать, что главная цель истории – сохранение культуры и гуманизация общества.
Главная задача сегодня, считает Швейцер, обосновать оптимистическое мировоззрение, и сделать это можно, только утвердив в качестве исходного принципа «благоговение перед жизнью». Это – основа для разработки норм универсальной «космической этики», способной возродить человека, восстановить творческую активность, направленность на заботу о подлинной культуре, где решается вопрос о возобладании гуманного или негуманного мировосприятия культуры. И «если решение это будет в пользу антигуманности… человечество погибнет»11.
Кризисные ситуации возникали и в прошлые эпохи. Однако чувства грозящего краха всей цивилизации не было. Отличие нынешнего кризиса культуры от кризисов прошлых эпох состоит в том, что на смену нынешней культуре не приходит иная, более высокая, более гармоничная и более устремленная к высоким идеалам. Причем современный кризис имеет тенденцию к глобализации своего масштаба, что приводит к постепенному нивелированию совершенно различных культур.
Современные общества увлечены идеей технического прогресса, воспринимается только то, что является новым, а ценности прежних эпох отвергаются как устаревшие. В эту погоню за новым, вследствие революционных преобразований в области информации, втянуты практически все общества, поднявшиеся на высокие ступени развития.
Вместо равновесия между материальными и духовными ценностями мы видим перепроизводство как в материальной, так и в интеллектуальной сфере при сохраняющейся нужде и безработице. Современные общества характеризуются частными интересами своих групп, которые не только не единят их, но даже противоречат друг другу. В своем стремлении господствовать над природой человек превзошел все границы дозволенного. «Взбунтовавшаяся» природа не желает более видеть в человеке своего господина, и человек вынужден считаться с этим.
Преодоление кризиса культуры в условиях глобализации многие видят в возрождении прошлого, возврате к былому совершенству. Можно насмехаться над таким подходом, так как старая мудрость, старая добродетель создают лишь иллюзию обновления. Если же мы хотим сохранить культуру, то должны продолжить ее созидание. Только непрерывно двигаясь вперед, можно найти путь выхода из кризиса. Однако, внутренние противоречия капитализма и грозный рост социальной борьбы, развитие маммонизма, ослабление духовной жизни и прямой рост плюрализма, а вместе с тем высокое развитие индивидуализма и неизбежное усиление одиночества рисуют картину действительно грозного процесса…
Не только войны, голод, эпидемия и революции, но и множество других бедствий воцарились в мире. Все ценности разбиты, все нормы разрушены. Человечество превратилось в искаженное подобие своего собственного образа. Всеобъемлющий кризис охватил почти всю культуру и общество, сверху донизу, проникая во все формы социальной, экономической и политической организации, в образ бытия и мышления.
Изменения жизни и мыслей, происходившие с начала ХХ века с все большим ускорением, неизбежно должны были поставить под вопрос основные принципы, которые определяют существование человека, и с позиций которых мы рассматриваем его поступки. Под сомнение было также поставлено и то, что мы называем гуманизмом, этикой, цивилизацией, культурой, то есть те ценности, которыми мы руководствуемся, и на основе которых мы оцениваем наше поведение. Из-за множества противоречивых причин эти традиционные ценности оказываются под угрозой, они шатаются, а вскоре обрушиваются, так как расширение и качественное изменение наших познаний о мире свидетельствует против них. История обнаружила существование цивилизаций и обществ, основанных на иных моральных концепциях и иных системах ценностей. Перед лицом множества этических систем мы не можем придавать нашим устоявшимся критериям абсолютного значения.
В конце ХХ столетия эпитет «гуманистический» стал неотъемлемой частью многих глобальных концепций, авторы которых пытались переосмыслить традиционные для западного мира идеи и представления о ценностях жизни и целях развития общества, говоря о «новом гуманизме» как необходимой предпосылке будущего «гуманного мирового порядка».
Говоря о революционной роли «нового гуманизма» в трансформации жизненных ориентаций людей, основатель Римского клуба Аурелио Печчеи выделяет три основных его ценностных аспекта: понимание глобальности, стремление к справедливости, отвращение к насилию. Все эти аспекты, по мнению Печчеи, имеют исключительно важное значение для преодоления «внутреннего кризиса», который переживает современный человек, и для формирования его нового отношения к миру и к самому себе. Человек должен обратить свой взор на себя, понять, что только в нем самом скрыты силы, развитие которых может способствовать разрешению его «внутреннего кризиса» и, следовательно, «кризиса человечества».
Прежде всего, человеку необходимо осознать глобальность происходящих в мире событий, составить верное представление о логике глобального функционирования мировой системы, а главное – о самом себе как неотъемлемой части окружающей природы, всего мироздания. В основе «нового гуманизма», стало быть, должно лежать определенное видение человека как тотального и в то же время конечного существа, живущего в глобальном континууме мира. «И чтобы быть людьми в истинном значении этого слова, мы должны развить в себе такое понимание глобальности всех событий и явлений, которое бы отражало суть и основу всей Вселенной»12. 
«Новый гуманизм» должен покоиться на таких принципах и ценностях жизни, каждый из которых действительно имеет значение для гуманизации человека, социума и цивилизации в целом. Современный глобализирующийся мир представляет собой столь сложную систему взаимодействующих между собой элементов, что без учета глобального характера происходящих в нем процессов и рассмотрения человека как активного субъекта деятельности, преобразовывающего природное окружение, социальное бытие и самого себя, практически невозможно успешное разрешение глобальных проблем. Верно и то, что без установления справедливости, социального равенства между людьми ни о какой гуманизации человека не может быть и речи. Искоренение насилия, превратившегося в западной культуре в своеобразный культ, тоже, разумеется, является необходимой предпосылкой гуманизации человека и культуры в современном информационном обществе.
Сегодня большинство современных западных ученых возлагает надежды на некую «духовную революцию», результатом которой будет новая культура «гармонического глобализма», ставящая на первое место «качество, а не количество; сохранение, а не разрушение; кооперацию, а не конкуренцию». Данный подход получил развитие в целом спектре «стратегий выживания», основанных на концепции «реформ сознания человечества». Этим вопросам был посвящен, в частности, ряд докладов Римскому клубу. И не случайно главное, за что ратовал А. Печчеи, – это качественный скачок в человеческом мышлении. Такой скачок он назвал «человеческой революцией» и подчеркивал, что ее осуществление возможно только через развитие и совершенствование самого человека. 
В начале третьего тысячелетия мы должны признать, что кризисные явления современного мира являются прямым следствием доминирующей системы ценностей. Такие «классические» ценности западного общества, как принцип «Laisser faire» (вседозволенность), культ эффективности, «закон джунглей», экономическая рациональность (измерение всего в деньгах), технологический императив (все, что может быть сделано, должно быть сделано) и др., являются одной из основных причин обострения современных глобальных проблем.
Но «закон джунглей» и другие ценности Запада не могут стать каноном межчеловеческих отношений. И это – главное препятствие на пути глобализма13. 
Таким образом, глобальные проблемы нашей эпохи – закономерное следствие всей современной противоречивой ситуации, сложившейся на Земном шаре, и современное состояние цивилизации качественно отличается от всех предшествующих этапов ее развития. Техногенная цивилизация, вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегии научного поиска. 
При этом техногенный (западный) тип общества определяется доминированием системы ценностей инноваций и социального прогресса как результатов преобразующей, творческой деятельности свободной и суверенной личности, альтернативной системе ценностей традиционного типа общества. В свою очередь, обострение глобальных кризисов, порожденных техногенной цивилизацией, «потребует изменения целей человеческой деятельности и ее регулятивов. А радикальное изменение ценностей означает переход от техногенной цивилизации к новому типу цивилизационного развития, третьему, по отношению к традиционалистскому и техногенному»14. По мысли В. С. Степина, новая система ценностей должна стать своеобразным синтезом достижений техногенной цивилизации в сфере науки, в технологиях, в политическом и правовом сознании и ряда идей традиционных восточных культур.
Однако истинный гуманизм в отношении человека должен заключаться не в заигрывании с ним, не в оправдании и утверждении его безликости и пассивности, а в побуждении его к осмысленному бытию, к развитию собственной личности, а не стиранию ее своеобразия. В соответствии с этим, действительный гуманизм подразумевает развитие всего богатства человеческой культуры в постоянном нравственном росте, а также понимание необходимости преодоления любых узко социальных, прагматических ориентаций сознания, приведших человечество ХХ века к глобальному мировоззренческому кризису, в попытке преодолеть «нравственное подташнивание» (М. Нордау) в распадающемся мире, где «все подор­вано» (Ф. М. Достоевский), где «жизнь иссякла в своих источниках» (В. В. Розанов), где «человек измельчал» (А. Г. Косиченко). Против этой узости и зашоренности и выступает «бунтующий человек» (А. Камю), отвергая обезбоженный им самим материально-предметный мир, утверждая свою неискоренимую потребность в духе, в духовности, в единении. Движение к гуманизму неизбежно, так как человек стал слишком опасен для самого себя. Сегодня ставка сделана на духовность человека, сознательную ориентацию на высшие ценности, ибо именно духовности, как регулятиву цивилизационного развития, человечество обязано своим прогрессом. 
Современную техногенную цивилизацию можно определить как «общество риска» (У. Бек), где формируется новый тип личности, личности пытающейся адаптироваться к изменившемуся социуму. Чтобы избежать рисков, обеспечить свою экономическую и эмоциональную безопасность, человек традиционного общества должен модернизироваться: отказаться от семьи и детей, от друзей, от родителей и даже собственного дома. Можно констатировать, что изменяется духовный мир такой личности. Вместо таких качеств, как добродетель, альтруизм, искренняя любовь, настоящая дружба, взаимопомощь он формирует в себе иные – стремление к наживе, выгоде, привилегиям. Следовательно, современное рыночное общество, рискует стать обществом бездетных одиночек, которые во главу угла ставят свою карьеру и материальное благополучие. Отсюда большим риском становится риск потерять человека вообще, разрушить его духовный мир. 
В плане рассматриваемой проблемы интересна позиция Э. Фромма, который определяет сущность духовного кризиса через такие поня­тия как «нездоровье», «скука», «болезнь века». Здесь речь идет «об апатии, автоматичности человека, самоотчужденности, потере связи с другими индивидами и природой»15. 
При анализе духовного кризиса социума Э. Фромм особо акцентирует внимание на такой стороне человеческого бытия, как то, что для современного человека важнее «иметь» или «быть». Смыслом бытия современного общества становится «производство все возрастающего числа материальных ценностей». Такая жизненная позиция, в конечном счете, приводит к тому, что сам человек становится вещью, а обладание – в смысл жизни. Э. Фромм очень тонко подмечает существенное различие между античным и современным западным человеком. В частности, он пишет: «В то время как совершенствование человека было смыслом существования в греческой и иудейской идеологии, основы которой свойственны западной цивилизации, современный человек считает целью своей жизни усовершенствование технологии производства вещей». Человек западного типа осознает свою беспомощность, поэтому находится в состоянии отчаяния и подавленности. Опасность и одиночество – это наиболее характерные черты, присущие бытию современного человека.
При всех огромных успехах техногенной цивилизации жизнь человека, в основном, не стала безопаснее и счастливее, здоровее и благополучнее. Естественно, что от неизбежных в жизни опасностей и крушений человек ищет убежище в достижениях науки и техники, в утверждении своего господства над природой, в поддержке со стороны общества. Из развития именно техники в первую очередь вы­текает концепция «постиндустриального» (Д. Белл), «информационного общества» (Е. Масуда) получившая в настоящее время широкое распространение на Западе. Это связано с тем, что она фиксируют переходной характер современной эпохи – от цивилизации, основанной на индустриальном технологическом базисе, к цивилизации, основанной на электронном, компьютерном технологическом базисе.
Концепция постиндустриализма возникла как результат эволюции идеи индустриального общества. Этим термином сегодня обозначают общество, в котором экономика в значительной степени основана на обслуживании, профессиональные и технические слои общества начинают доминировать, теоретическое знание является центральным, интеллектуальная деятельность, направленная на постро­ение моделей, анализ систем, получает высокое развитие и способна к самоподдерживающему росту, где огромную роль и