• Культура
• 12 Октября, 2012

СОВЕРШЕННО НЕ СЕКРЕТНО

Окончание. Начало в №№ 5-7, 2012 г.

Исаак Гринберг

Архив Митрохина

Весной 1992 года, из Москвы в столицу теперь уже независимой Латвии приехал Василий Никитич Митрохин,  неприметный внешне семидесятилетний пенсионер. Прямо с Рижского вокзала он направился в американское посольство. Там он предложил приобрести материалы из архива КГБ,  показав для начала папку с копиями документов. Не совсем обычный визитер интереса не вызвал: бумаги касались минувших дел уже не существующего советского ведомства,  да к тому же были копиями. Митрохин не стал убеждать американцев в ценности материалов,  а сразу же подался в расположенное неподалеку британское посольство и, как выяснилось очень скоро, не прогадал.

Не в пример своим заокеанским коллегам,  англичане оказались людьми более основательными, пожилым гостем занялась сотрудница разведки, которая провела с ним несколько бесед. Выяснилось, что в Москве у Митрохина хранится свыше двух десятков тысяч (!) машинописных страниц – копий секретных и сверхсекретных документов,  оригиналы которых находятся в гигантском архиве советской внешней разведки – бывшего Первого Главного управления (ПГУ) КГБ. Василий Никитич работал в нем с 1972 года и около десяти лет возглавлял архив. Профессиональным архивистом он не был: в 1948 году после окончания Дипломатической академии получил назначение в Комитет информации – организацию,  которая предшествовала ПГУ, затем под дипломатическим прикрытием занимался определенной деятельностью в странах Ближнего Востока и ГДР. Лишь после того,  как ему исполнилось 50, был переведен в архивную службу, где работал вплоть до выхода на пенсию в 1984 году.

Почти двенадцать лет, изо дня в день Митрохин копировал документы, содержавшие подробности операций советской разведки по всему миру за много лет, обработав от 200 до 300 тысяч документов. Сокращенные копии он перепечатывал дома, делая их пригодными для чтения, после чего прятал в бидоны. Затем бидоны закапывал в саду своей дачи. Необычный архив он предложил англичанам в обмен на тайную переправку в Англию и получение тамошнего гражданства. Переправка, подробности которой держатся в секрете, была осуществлена осенью того же 1992 года. Митрохин получил безопасное жилище и пенсию. Операцию по доставке его архива на берега Темзы так же провели британские спецслужбы. Офицер разведки Г. Томлинсон (утверждается, что в Москве он до этого не был), сумел, не возбудив подозрений, добраться до митрохинской дачи, выкопать бидоны и погрузить их содержимое в шесть больших алюминиевых ящиков, которые отвезли в посольство. Действовал он, наверняка, не один, но и эти подробности не обнародованы.

В этой удивительной истории единственного в своем роде архива далеко не все понятно. Что побудило Василия Никитича столько лет заниматься достаточно рискованным делом? Вряд ли он не сознавал, что шансы на публикацию таких документов ничтожно малы, по сути, равны нулю. К сожалению, Митрохин, ушедший из жизни в 2004 году, не оставил никаких воспоминаний, и остается только строить догадки. Одна из них: этот человек обладал редкой особенностью – врожденным чувством историзма. Оно-то и подсказало: грешно хоронить в архивной могиле ценнейшие свидетельства истории бурного ХХ века. А может быть,  у него, крестьянского сына из Рязанской губернии, пережившего мальчишкой ужасы коллективизации и раскулачивания,  был свой счет к советской власти...

Огромное собрание документов начало выходить на английском языке в 1999 году. Первый том открывался эпиграфом: «Посвящается всем,  кто хотел сказать правду, но не сумел. Митрохин».

Спустя шесть лет, появился второй том. Все издание вышло под общим названием «Архив Митрохина. КГБ и мир». Научную обработку документов осуществил известный специалист по истории разведки проф. K. Эндрю. Книги стали сенсацией, газета «Таймс» из номера в номер печатала отдельные места. Открылась поражающее воображение картина операций, проводившихся советской разведкой в самых разных уголках планеты на протяжении многих десятилетий.

Вот лишь самый беглый перечень того, о чем свидетельствовали документы:

• Шпионаж в секретариате ООН.
• Крупнейшая по численности агентура КГБ в Париже – здесь в годы «холодной войны» находилось свыше пятидесяти человек.
• Масштабная операция по установке прослушивающих устройств в посольствах, расположенных в Москве.
• Дезинформация об убийстве президента Кеннеди: якобы его организаторы ЦРУ и американские консервативные круги.
• Изучение возможности вербовки английских государственных деятелей самого высокого уровня. Удалось завербовать двух членов парламента от лейбористской партии...

Большое место отводилось финансированию и поддержке различных организаций левого толка, либо просоветского направления. В Индии финансировалось десять газет и одно информационное агентство. Свыше десяти миллионов долларов было потрачено на поддержку партии,  которую возглавляла Индира Ганди,  а кроме того, в начале 80-х годов КГБ курировал деятельность полутора тысяч обществ советско-индийской дружбы.

Значительные средства выделялись на избирательную кампанию чилийского президента С. Альенде, а в других странах щедро финансировались всевозможные антиправительственные движения,  организации и группировки. Исключительное внимание уделялось добыче различной информации о новейших научно-технических разработках. Впрочем,  это отдельная тема,  которая будет рассмотрена далее.

Аналитики из британских спецслужб, разбиравшие документы архива, были потрясены. Один из них воскликнул: «Если бы на Запад бежал сам глава КГБ, он обладал бы несравненно меньшей информацией!».

Необычный агент ФБР

Далеко неполный рассказ о тех,  кто перешел на противостоящую Советскому Союзу сторону,  завершит история необычного американского агента, внедрившегося на самую вершину советского руководства. Правда,  своего рода «Штирлиц наоборот», в отличие от знаменитого телевизионного героя не обитал во вражеской столице. В Москве он бывал наездами из США,  где вершил финансовые дела тамошней компартии. Морис Чайлд – так звали этого человека, был одним из старейших американских коммунистов и одновременно многолетним агентом ФБР. Об удивительной жизни его рассказал американский автор Дж. Баррон в книге «Операция «Соло»,  выпущенной в 1996 году. На русский язык,  насколько известно, она не переводилась.

Морис появился на свет в 1902 году, в бедной еврейской семье,  жившей на Украине. В Штатах она обосновалась в 1915 году. Подобно большинству эмигрантов, семья жила более чем скромно, и неудивительно, что Морис с юных лет увлекся марксистскими идеями. В 1921 году он вступил в американскую компартию, вскоре стал активистом, и спустя восемь лет его отправили в Москву, на своего рода курсы «повышения квалификации». В 1934 году Чайлда избирают членом ЦК компартии США, а в 1945 году он вошел в ее руководство. Активным коммунистом стал и младший брат Джек. Вскоре, однако, для братьев наступили тяжелые времена.

На исходе 40-х годов, находясь в Москве, они выказали недовольство набиравшей в Советском Союзе обороты антисемитской кампанией. Последовала незамедлительная реакция: Мориса отстранили от дел, он свалился с инфарктом, а Джека вообще исключили из партии. Через некоторое время на оказавшегося в тисках нужды младшего брата обратило внимание ФБР, с которым Джек стал сотрудничать. А больной и смертельно обиженный Морис настолько разуверился в коммунистическом движении, что после долгих бесед с братом тоже решился на сотрудничество с Федеральным бюро расследований. Он прошел специальную подготовку и получил возможность поправить здоровье. Кроме того, по заданию ФБР Чайлд восстановил контакты с компартией – после смерти Сталина в ней произошли перемены,  в руководстве появились новые люди. Они вспомнили о прежних московских связях Мориса и предложили ему стать партийным казначеем. В обязанности казначея входило и получение денег, тайно выделявшихся Советским Союзом американским коммунистам. И надо сказать,  что хранитель партийной кассы вел себя безукоризненно. За два десятилетия пребывания на этой должности к его рукам не прилип ни один доллар,  хотя возможностей было предостаточно. Ежегодно компартии США передавались  сперва сотни тысяч,  а в дальнейшем – миллионы долларов. Возможно, именно безукоризненная честность способствовала тому, что Чайлд до конца своей деятельности оставался вне подозрений. С 1956 года он – официальный связной между компартиями Советского Союза и США. О том, что он агент ФБР под кодовым шифром «58»,  никому в советских спецслужбах не могло прийти в голову.

Со временем, Морис обзавелся верной помощницей: в 1961 году он завербовал интересную и талантливую Эву Лайб, ставшей затем его женой.

Чайлд занимался не только финансовыми делами. Укрепляя международные связи американских коммунистов, он много ездил,  посещая главным образом столицы государств коммунистического блока – Прагу и Пекин,  Варшаву и Гавану. Но чаще всего, конечно же,  приходилось бывать в Москве. В советскую столицу он никогда не приезжал с пустыми руками. ФБР снабжало своего агента всевозможными сведениями для передачи советскому руководству. Правдивая, но малозначащая информация перемежалась в них с искусно сработанными выдумками. Из Москвы Чайлд, как правило, привозил материалы, важные для понимания действий Кремля, его замыслов и т. п. Он одним из первых на Западе добыл секретный доклад Хрущева на ХХ съезде КПСС, в 1960 году участвовал в совещании коммунистических и рабочих партий в Москве, на котором выявились серьезные советско-китайские разногласия. Чайлд представил президенту Джонсону доказательства того, что Советский Союз не имел отношения к убийству Дж. Кеннеди. Эта информация представляла для Джонсона большой интерес.

Была добыча и другого характера. Однажды, Эва вывезла из Москвы материалы,  касавшиеся советского ядерного потенциала, вывезла на себе,  прикрепив на животе скотчем...

Годы, однако, брали свое. Возраст, болезни и опасность того, что Чайлда могут, в конце концов, раскрыть, вынудили ФБР в 1974 году освободить его от службы. Президент Картер наградил агента медалью. Несколько позже, когда этому старейшему деятелю американской компартии исполнилось 75 лет, последовало награждение орденом Ленина...

Так, Морис Чайлд оказался, по-видимому, единственным двойным агентом, чьи заслуги отметили правительства противоборствующих стран. Он ушел из жизни в начале  80-х годов, так и оставшись нераскрытым.

Научно-техническая разведка

В обыденном представлении разведчики охотятся главным образом за всевозможными политическими и дипломатическими секретами,  различными «военными тайнами», шифрами. Hу и, конечно же, за информацией, которая помогает узнать как можно больше о коллегах по другую сторону границ...

Все перечисленное, безусловно, занимает важное место в деятельности разведслужб, однако, не меньше, а возможно и гораздо больше сил и средств отдается научно-технической разведке. Особенно большое внимание уделялось ей в тоталитарных государствах – Германии и СССР. Впрочем, не брезговали промышленным шпионажем и в демократических странах, но там он носил по большей части иной, не государственный характер. Промышленный шпионаж существовал с незапамятных времен, и множество окружающих нас вещей стали производить в Европе лишь после того, как секреты их производства были похищены у иноземных умельцев. Так было,  например,  с производством фарфора, секрет изготовления которого в начале XVIII века, согласно легенде, заполучил в Китае некий французский монах.

Примерно в то же время, немцы самостоятельно разработали технологию производства фарфоpa, a главное – методику покрытия изделий глазурью. После этого, в Европе развернулась настоящая охота за немецкими секретами.

История фарфора, o которой в свое время писалось немало,  сюжет своего рода классический. Менее известно то, например, как охотились за другими техническими новинками, материалами и технологиями, начиная от производства высококачественной стали и способами длительного хранения пищевых продуктов (без холодильников) и до производства оптического стекла и высокопрочного алюминия. Этот список можно продолжать до бесконечности, но поскольку чисто промышленный шпионаж – тема, лежащая за пределами данной работы, развивать ее далее нет нужды. Стоит лишь отметить, что хищения научно-технических разработок, технологических секретов, различных изобретений и т. п. породили совершенно особую технику, применяемую в ходе соответствующих операций. Начали широко применяться миниатюрные устройства для подслушивания, скрытого наблюдения, прослушивания телефонных разговоров, незаметного фотографирования и т. д. Корпорации и крупные предприятия обзавелись собственными службами безопасности. Время от времени газеты публиковали громкие разоблачения, связанные с кражами промышленных и научных секретов. Гораздо реже достоянием гласности становились подобные дела, которыми занимались агенты спецслужб различных государств. Впрочем, когда такие операции раскрывались, сенсационные разоблачения долго не сходили с газетных страниц.

Немецкий шпионаж в США

Шпионажем в научно-технической сфере, главным образом в военной промышленности, исключительно активно занималась гитлеровская Германия. Ее интересы распространялись главным образом на получение соответствующих материалов из США. Еще в 1935 году глава немецкой военной разведки (абвера) адмирал Канарис наставлял своих подчиненных: «США должны рассматриваться, как решающий фактор в любой будущей войне. Их промышленная мощь такова, что в состоянии обеспечить победу не только США,  но и любой другой страны – их союзницы».

Операции абвера в Штатах продолжались сравнительно недолго – с 1936 по 1944 годы. Интересно отметить, что немецкая агентура так ничего и не узнала о работах по созданию атомного оружия. Зато она вовсю стремилась добыть сведения о новейших американских разработках обычных вооружений, особенно касающихся авиации и военного флота.

Деятельность в США значительно облегчалась тем, что в  стране существовало множество землячеств, объединявших этнических немцев. Некоторые члены землячеств, настроенные пронацистски, считали своим долгом помогать Германии. Еще одним обстоятельством, весьма облегчающим шпионаж, была слабость и неопытность американской контрразведки, особенно в предвоенные годы. Все это помогало немецкой агентуре получить множество ценной информации. По условиям Версальского мирного договора, побежденная в Первой Мировой войне Германия не имела права развивать военную технику, поэтому в этом направлении она действовала скрытно, начав уже в двадцатых годах охоту за всевозможными военно-техническими изобретениями. Особенный интерес для немцев представляла американская авиационная промышленность. Кроме новых типов самолетов и двигателей, в Штатах появилось немало важных новинок авиатехники. Вот лишь некоторые из них: убирающееся в полете шасси, четырехлопастные винты, автоматические бомбардировочные прицелы, улучшенное горючее. Кое-что удалось приобрести легально, но значительная часть продаже не подлежала. Для получения информации о новейших разработках немецкая разведслужба планомерно внедрялась в американскую промышленность задолго до начала Второй Мировой войны.

Еще в конце двадцатых годов немецкий авиамеханик и конструктор Вильям Лонковски был направлен за океан для сбора информации о последних разработках в области авиации и двигателестроения. В 1928 году он уже трудился на одном из американских авиазаводов и быстро продвигался по службе, получив право принимать на работу специалистов. По его совету на этот завод приняли двух таких, приехавших из Германии работников высокой квалификации. Так началось проникновение немецкой агентуры в американскую оборонную промышленность. После 1933 года, когда в Германии к власти пришел Гитлер, шпионская сеть стала быстро расти. Комплектовалась она почти исключительно из американских граждан немецкого происхождения. Эти люди работали на самых разных предприятиях чертежниками и металлургами,  конструкторами и лаборантами. Соответственно диапазон добываемых ими материалов был исключительно широк. В Германию материалы переправлялись с помощью других агентов – моряков немецких лайнеров «Европа» и «Бремен», выполнявших регулярные рейсы на линии Гамбург – Нью-Йорк.

В 1935 году работа германской агентуры в Штатах получила новый импульс. Охоту за военно-технической информацией возглавило отделение спецслужбы в порту Вильгельмсхафен под руководством кадрового военного моряка Э. Фейфера. За короткий срок он сумел расширить масштабы деятельности своих подопечных и привлечь новых агентов. Особенно тщательно велась охота за новыми разработками боевых самолетов и военных кораблей. Техдокументация самолета «Боинг П26», новых истребителей, бомбардировщика-разведчика, чертежи эсминцев новых типов, зенитных орудий повышенной скорострельности и др. отправлялись в Германию на фотопленках почти непрерывно. В Бремене, куда по распоряжению руководства  перебазировался Фейфер и его помощники, была организована специальная фотолаборатория для обработки материалов, поступающих из США.

Ценнейшие материалы по ракетостроению добыл агент Гуллич, инженер, уроженец Мюнхена, переехавший в Штаты в 1932 году. Ракетами занимался известный американский ученый проф. Р. Годдард. Немецкий инженер сумел завязать необходимые контакты с его помощниками. В течение 1936 года Гуллич представил своему шефу семь докладов о состоянии дел в этой области, включая особенно интересующие немцев сведения о ракетном топливе.

К 1938 году на немецкую разведку в заокеанской стране работали десятки шпионов. В США их было больше, чем в какой бы то ни было стране, за исключением Франции и Польши. Но в этих странах научно-технические секреты интересовали немцев в последнюю очередь. Проникновение немецкой агентуры в американскую промышленность приобрело массовый характер. Лишь во время войны ФБР начало бороться с ним по-настоящему, хотя даже тогда американцы не представляли себе его подлинных масштабов.

* * *

В отличие от абвера, советская разведка заинтересовалась американскими научными и военно-техническими разработками по-настоящему только в годы войны. До этого почти два десятилетия внимание уделялось главным образом европейским странам, а точнее – Германии, Франции, Италии и, в меньшей степени, Австрии и Великобритании. Особенно активно работала агентура Разведуправления Красной Армии, предшественника знаменитого ГРУ.

Советская сеть в предвоенной Европе

Добыча чужих секретов началась еще в первой половине двадцатых годов. Профессиональных разведчиков в ту пору было ничтожно мало, поэтому упор делался на привлечение к агентурной деятельности граждан западных государств, сочувствующих Советскому Союзу. Активисты коммунистических и рабочих движений, работники Коминтерна, журналисты левого толка вовлекались в разведывательную работу, снабжая советских резидентов информацией, главным образом военно-технического характера.

Еще до того, как немецкие агенты начали масштабную охоту за американскими техническими новинками, в самой Германии вовсю действовали советские. Разработки новейшего вооружения интересовали их мало – тогда немцы этим почти не занимались.  Советская разведка собирала информацию главным образом в области химии, оптики, металлургии. Одним из первых, особенно ценных технологических секретов, добытых в Германии в начале двадцатых годов, была технология производства вольфрамовых нитей накаливания для электроламп. Наибольшего размаха советский промышленный шпионаж в Германии достиг в начале тридцатых годов. В это время была получена ценная информация по различным проблемам химического производства (Германия традиционно являлась ведущей страной в этой области), твердым сплавам, взрывчатым веществам, стрелковому оружию и артиллерии.

О размахе советского шпионажа в Германии можно судить по тому, как в 1930 году, под руководством резидента Разведуправления Красной Армиии О. А. Стигга, там действовало свыше двух сотен сотрудников. Охота за немецкими техническими новинками продолжалась и после прихода к власти Гитлера. В отличие от двадцатых годов, когда значительная часть добывалась членами германской компартии и другими, сочувствующими Советскому Союзу людьми, теперь в работу включились более опытные агенты, часть которых работала за материальное вознаграждение. Их внедряли на предприятия крупнейших промышленных концернов – «Симменс», «И.Г.Фарбениндустри», «Юнкерс», «Цейс» и др. Впрочем, теперь их деятельность продолжалась недолго. По иронии судьбы, за ликвидацию советской агентуры почти одновременно в 1937–38 годах взялись гестапо и НКВД. Деятельность гестапо в пояснениях не нуждается, что же касается советских органов госбезопасности, буквально помешавшейся на искоренении вражеских шпионов в собственных рядах, то они действовали столь «успешно», что к 1939 году внешняя разведка НКВД и, в меньшей степени, Разведуправления Красной Армии была почти целиком уничтожена. После войны, а точнее, в середине 50-х годов, в ФРГ начала действовать разведка ГДР, которая обеспечивала и нужды Советского Союза.

Наиболее разветвленная сеть советской агентуры в европейских странах действовала во Франции. Здесь она стремилась, прежде всего, обезвредить военные и полувоенные эмигрантские организации. Об этом написано предостаточно, в 2009 году был снят интересный многосерийный телевизионный фильм «Очарование зла», однако, сейчас речь идет о другом – о промышленном и научно-техническом шпионаже.

Сегодня может показаться неправдоподобным, что уже на четвертом году существования советской власти, еще до образования СССР, а точнее, в начале 1921 года, в Париж был направлен разведчик Я. Рудник. Он должен был создать во Франции агентурную сеть для сбора информации о военной технике, авиации, подводном флоте. Поставленную задачу удалось осуществить. Более того – агентура сумела добыть обширный материал по французским вооруженным силам. Следует учесть, что после Первой Мировой войны армия этой страны обладала наиболее мощным военным потенциалом. Неудивительно, что все, связанное с ним, интересовало советское руководство.

Методы развития агентурной сети во Франции были примерно теми же, что и в Германии. Упор делался на привлечение коммунистических и профсоюзных активистов, которых в качестве гражданских служащих стремились внедрить на предприятия оборонной промышленности для последующей шпионской деятельности. Благодаря этому, удалось значительно расширить масштабы деятельности в одной из наиболее развитых европейских стран.  Однако метод привлечения классово солидарных людей не являлся безотказным. Некоторые из потенциальных агентов, понимая опасность предлагаемого сотрудничества, ставили в известность свое непосредственное начальство. Последнее без раздумий обращалось в полицию, начинались слежка и аресты. В 1927 году было арестовано свыше сотни человек. По утверждению французской полиции, в конце двадцатых – начале тридцатых годов в стране насчитывалось около 300 советских агентов. Некоторые исследователи полагали, что в действительности их было гораздо больше, так что после массовых арестов сеть удалось довольно быстро восстановить. Впрочем, наиболее ощутимых результатов в получении военно-технической и промышленной информации в довоенной Европе удавалось не столько во Франции, сколько в других странах. Успехи стали возможны благодаря двум талантливым разведчикам Л. Е. Маневичу и Я. П. Черняку, речь о которых пойдет далее.

Лев Ефимович Маневич (1898–1945) прожил короткую, но весьма насыщенную жизнь. Детство прошло в Белоруссии, а в девятилетнем возрасте он уехал к старшему брату в Швейцарию. Там Лев окончил Цюрихский политехнический колледж, после чего летом 1917 года решил вернуться в Россию. Через год ушел в Красную Армию. Воевал, после войны был направлен в Высшую школу комсостава, а в 1924 году окончил Военную академию. Вскоре после этого, начинается служба в Разведуправлении Красной Армии. По-видимому, на решение начальства использовать Маневича в разведке повлияло его превосходное владение языками – немецким, французским и итальянским.

Деятельность за рубежом началась в 1927 году в Германии. Продолжалась она недолго: Маневича вызывают в Москву, некоторое время он служит в Разведуправлении, затем – в армии. В 1928–29 годах учится на курсах усовершенствования начсостава при Военно-воздушной академии имени Жуковского. Скорее всего, эта учеба была необходима, чтобы в дальнейшем специализировать Маневича для разведки в области авиации. И действительно, начиная с 1930 года, он возглавляет резидентуру разведки, сперва в Австрии, а затем в Италии, в Милане. Под прикрытием созданного им международного патентного  бюро «Эврика» действует разветвленная агентурная сеть, занятая добычей материалов о новейших разработках военных самолетов. Чертежи и описания последних моделей итальянских истребителей, информация, связанная со «слепыми» полетами (ночью, в тумане и т. п.), артиллерийское вооружение – вот лишь самый краткий перечень добытого его резидентурой. Кроме того, была получена ценная информация, касающаяся военного кораблестроения, в частности, подводных лодок.

Недолгая, но весьма  результативная деятельность Л. Е. Маневича завершилась в конце 1936 года. Он был арестован, обвинен в шпионаже и приговорен к двенадцатилетнему заключению. Шесть лет разведчик провел в тюрьме, на острове близ итальянского побережья. Подробности его жизни в заключении по понятным причинам известны мало. Некоторые исследователи утверждают, что Маневич и в заключении как-то умудрялся продолжать разведывательную деятельность. Соответствует ли это действительности, сказать трудно. Однако известно, что содержался он в довольно сносных условиях, имел право на переписку с женой.

Осенью 1943 года остров, где находилась тюрьма, был захвачен наступавшими американскими войсками, и Маневич оказался на свободе. Он решил немедленно отравиться на берег, что и сделал, не удосужившись детально выяснить обстановку. Чем была вызвана необдуманная поспешность, как он представился американцам и как объяснил причины заключения – обо всем этом можно только гадать. Фактом остается то, что опытнейший разведчик был сурово наказан за необдуманный шаг, сразу же попав в руки немцев, которые вели в этом районе упорные бои. За кого Маневич выдавал себя на этот раз, тоже неизвестно, кроме того, что назвался он Я. Старостиным. Под этой фамилией его отправили в концлагерь Маутхаузен, а оттуда в лагерь Эбензее. 6 мая 1945 года лагерь был освобожден американцами. Сильно истощенный и больной туберкулезом Лев Маневич умер, спустя несколько дней после победы.

В 1965 году Л. Е. Маневичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Гораздо удачнее сложилась судьба Я. П. Черняка (1909–1995). К сожалению, подробности его деятельности и поныне засекречены. Счастливо избежав арестов в Европе и сталинских репрессий, он не удостоился славы, которая, пусть и с запозданием, пришла к советским разведчикам, начинавшим в 30-х годах, чьи имена не раз упоминались на предыдущих страницах. Между тем, судя даже по крайне скупым сведениям, опубликованным после его кончины, это был человек выдающихся способностей, которые, впрочем, как повелось,  оценили слишком поздно: звание Героя Российской Федерации Черняку присвоили  буквально на смертном одре. При вручении награды, состоявшемся в больнице, тогдашний начальник Генштаба Российской армии генерал-полковник Колесников сказал сопровождавшим его чинам: «Этот старик – настоящий Штирлиц» и пояснил, что Черняк был разведчиком-нелегалом с начала 30-х по 1945 год, создавшим исключительно эффективную агентурную сеть в Германии, Великобритании и других странах.

Ян Петрович Черняк родился на территории бывшей Австро-Венгерской империи, где точно он и сам не знал, так как в годы Первой Мировой войны остался сиротой и с шести лет воспитывался в детдоме. Учился в Праге, окончил там Высшее техническое училище (неясно, впрочем, на чьи средства он учился и жил). Был участником коммунистического движения в Чехословакии, а затем в Германии, куда переселился в начале тридцатых годов. В Берлине молодой коммунист возглавил один из районных комитетов компартии Германии и познакомился с видным деятелем КПГ Вильгельмом Пиком, будущим президентом ГДР. Можно предполагать, что это знакомство немало помогло Черняку в дальнейшем. Там же, в Берлине, его привлекла к сотрудничеству советская военная разведка. Выбор оказался исключительно удачным. Уже в 1935 году Черняк стал во главе разведывательной сети, действовавшей на территории нескольких европейских стран. Ее деятельность распространялась чуть ли не на все отрасли, так или иначе связанные с военно-техническими разработками. По словам одного исследователя разведки, «с 1935 по 1945 годы Черняк возглавлял одну из самых результативных резидентур в истории мирового шпионажа».

В 1945 году, после бегства И. Гузенко, шифровальщика советского посольства в Канаде, ставшего тяжелым ударом для советской агентуры за океаном и в Великобритании, Черняка срочно вывезли в Москву. Теперь он получил советское гражданство и, по-видимому, служил в центральном аппарате Разведуправления, но в 1950 году его деятельность в разведке формально завершилась. Он переходит на работу в ТАСС и работает переводчиком до выхода на пенсию в 1969 году в полной безвестности.

Удивляет то, что разведчик уцелел во время многочисленных послевоенных разборок с деятелями спецслужб. Высказывалось мнение, что его арест мог сказаться на всей системе связей с зарубежной агентурой, которая продолжала  работать в Европе и после войны. Ведь Черняк лично подбирал каждого из них, и не считаться с этим было бы просто опасно. Так что, в конечном счете, судьба оказалась благосклонной к этому необычному человеку.

В послевоенной Европе

Начиная с 50-х годов прошлого века, деятельность советской разведки в европейских странах набирает обороты. Расширяется перечень вопросов, интересующих ее руководство. Но более всего впечатляет круг лиц, завербованных для долговременного сотрудничества, продолжавшегося порой десятилетиями. Вот лишь самый краткий список наиболее известных шпионов, чье разоблачение вызвало в свое время сильнейший резонанс.

Офицер шведских военно-воздушных сил С. Веннерстрем (оперативный псевдоним Викинг) работал на советскую разведку с 1949 года. Будучи шведским авиационным атташе в Вашингтоне, он собирал главным образом информацию, касающуюся новейших разработок в области военного авиастроения, передавая ее затем сотруднику советского посольства. Швед не возбуждал подозрения и добывал почти все, что просили из Москвы без особого напряжения. Более того, многие американские производители всевозможной техники, включая и военного назначения, сами предлагали ему свою продукцию, нуждаясь в новых заказах.

В 1957 году Викинг возвратился на родину, получив назначение в министерство обороны. На новой должности он по-прежнему имел доступ к информации о новейших американских разработках, касавшихся авиации и ракет, и продолжал снабжать ими советскую разведку. Сведения о новейшей американской ракете «Бомарк», которая могла нести ядерный заряд, переданные им ГРУ, вызвали там настоящую сенсацию. В 1960 году Викинг даже удостоился приема у начальника этой знаменитой разведслужбы. Но на пике успеха, летом того же года Веннерстрема арестовали. На этом его одиннадцатилетняя карьера завершилась.

По-видимому, рекорд длительности шпионской службы в описываемой области принадлежит немцу М. Рёчу, завербованному советской разведкой еще в начале 50-х годов. В то время, он работал инженером  на авиазаводе в ГДР. В 1954 году, под видом беженца, покинул Восточную Германию. Затем обосновался в ФРГ и устроился на работу в знаменитой фирме Хейнкель. В течение трех десятилетий  Эмиль – таков был оперативный псевдоним Рёча – снабжал внешнюю разведку КГБ большим количеством ценнейшей информации. Касалась она, главным образом, последних разработок в области военной авиации, ракет и космической техники, однако не чурался Эмиль и других тем. Например, он добыл полную документацию на новейший танк «Леопард-2».

Арестовали Рёча лишь в середине 1984 года пo наводке В. Ветрова, офицера советской разведки, ставшего в 1981 году французским агентом. Приговорили его (Эмиля) к смехотворно малому по советским меркам сроку – восьми с половиной годам заключения. В СССР он, несомненно, получил бы высшую меру, а в ФРГ вышел на свободу спустя три года в обмен на освобождение западного агента.

Еще один рекорд продолжительности шпионской деятельности поставил довольно экзотический персонаж – капитан I ранга военно-морских сил Южно-Африканской Республики Д. Герхард. В 1960 году он проходил стажировку в британском флоте и тогда же был завербован советской разведкой, которой в дальнейшем передавал сведения о военно-морских силах ЮАР. Зачем эти сведения могли понадобиться советскому военному руководству, сказать трудно, однако плату за свои услуги моряк получал исправно. Арестовали Герхарда в начале 1983 года.

Возможно самым высокопоставленным шпионом, работавшим на советскую разведку, был командующий войсками ПВО Швейцарии (насколько они вообще нужны маленькой горной стране – другой вопрос) бригадный генерал Ж. Л. Жанмер. Начиная с 1962 года, он снабжал своих московских шефов информацией о вооруженных силах альпийской республики, передавая ее одному из работников советского посольства.

Измена столь высокого чина представляется случаем явно необычным или, мягко выражаясь, странным. Однако, по зрелому размышлению, это не должно особенно удивлять. Жанмер отдавал себе отчет в том, что секретные сведения, за которые ему хорошо платили, никогда не будут использованы во вред его стране. В самом деле: вероятность войны между Советским Союзом и Швейцарией равнялась нулю. А раз так, то почему бы не заработать?

Измену, в конце концов, раскрыли и генерала отдали под суд в 1977 году. Швейцарская Фемида обошлась с ним достаточно сурово: Жанмер получил 18 лет заключения. Эта история наделала много шума в западной прессе, что вполне понятно – шпионы высокого ранга попадаются нечасто...

История вербовки двух последних персонажей поневоле заставляет задуматься. Так ли велика была ценность получаемой от них информации? Разумеется, она могла содержать какие-ниб