• Время
• 18 Марта, 2021

В Р Е М Е Н СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ

Мурат Ауэзов,
культуролог

Есть множество стимулов, побуждающих Китай концентрировать свое внимание на северо-западном направлении. Вряд ли стоит в данном тексте пытаться их перечислить с соблюдением иерархии весомости и актуальности каждого из них. Наряду с практическими мотивами демографического, экономического, территориального свойства здесь действуют геостратегические факторы. «Ось мира» остается геополитической реальностью, и контроль над ней является понятной целью каждого государства, претендующего на роль мировой державы. В том числе и Китая, перед которым в августе 1994 г. Дэн Сяопин поставил задачу «создать новый международный политический и экономический порядок». Центральноазиатский регион – это еще и возможность, избегая столкновений, «размыть» здесь позиции конкури­рующих сверхдержав и привести их тем самым к общему ослаблению.

В. В. Малявин точно обозначает одну из фундаментальных особен­ностей ханьского интеллекта: «Китайская мудрость – это наука бодрствования духа, чуткого отслеживания «текущего момента». Ее главный вопрос – не что, даже не как, но – когда? Когда действовать и когда хранить покой? Когда «быть» и когда «не быть»? Ключевые понятия китайской мысли – это «случай», который в жизни мудрого оказывается неизменной судьбой; всеобъятная сила ситуации».1

Впервые после разгрома танской армии в Таласской битве 751 г. Китаю предоставляется «случай» утвердить свое присутствие в Центральной Азии. Не последнюю роль в зарождении выгодной для него «ситуации» играет слабость суверенного Казахстана. Патриотизм казахстанцев крепнет, и «болезни роста» будут преодолены. Но сейчас мы в избытке мы имеем «окна уязвимости» национальной безопасности, проницательно описанные покойным У. Т. Касеновым2 и теперь уже очевидные для многих.

Каким образом в канун XXI века государство может оказаться жизнеспособным, если лидеры его движимы инстинктами и извлекают не из истории, а из недр подсознания, из периферийных ниш генной памяти образцы для подражания? Они в буквальном смысле осовременивают прошлое, в чем легко убедиться, знакомясь с Сымя Цянем. По его описанию гуннов III в. до н. э., во главе государства стоял шаньюй. Высшие лица после него – его сыновья и ближайшие родственники. Тот или иной пост занимался в зависимости от степени родства с шаньюем. Темников назначал сам государь. Он же выделял подвластную каждому из них территорию вместе с населением. В пределах своих владений темник, подобно шаньюю, назначал тысячников, сотников и десятников. Смес­тить и наказать темника мог только шаньюй. В свою очередь, темники участвовали в возведении шаньюя на престол, не имея, впрочем, права выбора – власть переходила по строгой наследственной системе3.

О тех же гуннах известны слова китайского сановника: «Они ценят богатства и с пренебрежением относятся к земле». При этом он с сарказмом разъяснял, что под «богатствами» варвары имеют в виду золото, яшму, полотна и шелк.

Не легко было бы нашей национальной гордости примириться с таким свидетельством своеобразных ценностных предпочтений предков, если бы не извлеченный и пересказанный Л. Н. Гумилевым другой случай из истории гуннов, способный служить подлинным образцом для подражания и заветом на все времена: «...В III в. до н. э... узнав о междоусобице в племени Хунну, соседнее племя Дунху решило воспользоваться моментом и потребовало замечательного коня-сокровище Хуннов и любимую жену шаньюя Модэ. Старейшины в негодовании хотели отказать, но Модэ сказал: «К чему, живя в соседстве с людьми, жалеть для них одну лошадь и одну женщину?» и отдал то и другое. Тогда Дунху потребовали полосу пус­тыни, неудобную для скотоводства и необитаемую. Старейшины Хунну сочли, что из-за столь неудобной земли незачем затевать спор: «Можно отдавать не отдавать». Но Модэ заявил: «Земля есть основание государства, как можно отдавать ее!» – и всем, советовавшим отдать, отрубил головы».4

Посмотрим, как на этом фоне выг­лядят действия МИД РК в решении пограничных вопросов с Китаем. По поводу «спорных» участков было заявлено об их ничтожном хозяйственном значении. И это вопреки известным документам, подтверждающим наличие на участке Сарышильде запасов золота и свинца. Парламент (ох, уж эти гуннские старейшины!) единодушно ратифицировал Соглашение по границе. Тем временем Цзян Цзэминь, воодушевленный несомненным успехом в пограничных вопросах, дал указание руководству СУАР ускорить работы по использованию трансграничных рек в интересах Китая. По каналам народной дипломатии в Казахстан поступили тексты этой его установки и документов, подготовленных в СУАР на ее основе. В них нет ни слова о водно-ресурсных проблемах Казахстана в ареале трансграничных рек. Устанавливается жесткий график поворота Черного Иртыша и подведения его вод к г. Карамаю в 1 октября текущего года с обязательным решением возникающих технических проблем «в 24 часа». Аналогичные документы подготовлены по рекам Или и Текес. Дано указание провести идентичные работы по остальным тридцати трем рекам, связывающим Синьцзян с центральноазиатскими государствами. Во всех документах говорится о «благоприятном времени», в котором инициатива принадлежит китайской стороне, и срочной необходимости решить в свою пользу все вопросы трансграничных рек до подписания Китаем соответствующих международных соглашений.

Китай решает свои проблемы хладнокровно, жестко, менее всего утруждая себя подтверждением добрососедских чувств к Казахстану. Допустимо ли было в отношениях с таким соседом полагать, что сдачей спорных участков мы закрываем пограничные вопросы? По существу, они только начинаются. Отворот, планируемый китайской стороной, значительной части пограничных рек, грозящий тяжелыми экологическими и экономическими последствиями обширным территориям Семиречья, Восточного и Центрального Казахстана, и есть одна из первых серьезных форм китайской экспансии.

В согласии с элементарной логикой, проблему «спорных» участков следовало решать в комплексе с проблемой трансграничных рек. Этого не прои­зошло, и Казахстан лишился сильных аргументов в отстаивании своих пограничных интересов. Разумеется, с самого начала к переговорному процессу следовало привлечь Россию, Кыргызстан и Таджикистан, другими словами, участников Шанхайского соглашения 1996 г. Не только потому, что Россия естественно заинтересована в судьбе Иртыша, а реки Кыргызстана и Таджикистана, текущие в Китай, традиционно являлись фактором, сдерживающим гид­ротехнические планы Китая в период до образования суверенных государств ЦА. Главное – для того, чтобы сделать, наконец, выводы из факта бесспорной выигрышности Шанхайского соглашения лишь для китайской стороны.

Учитывая тщеславие новеньких независимых государств, китайские дипломаты внедряют тезис «будьте самостоятельны» и последовательно добиваются замены многосторонних отношений на двусторонние. Китай действительно не только гарантирует, но и подтверждает обещания содействовать дальнейшей суверенизации своих визави. Образ полностью оснащенного атрибутикой суверенности государства напоминает даосскую притчу. Воры взламывают сундук и уносят его содержимое. Чтобы уберечь свое добро, хозяин прочно перевязывает сундук. За что его хвалят и называют мудрым. Но приходит большой вор, взваливает сундук на плечи и беспокоится лишь о том, чтобы веревки оказались достаточно крепкими. «Муд­рец», заключает диалектик-даос, лишь добыча для большого вора.

***

С древнейших времен китайцы знают нас лучше, чем мы – Китай и китайцев. Настало время и нам узнать их глубже. Но прежде – рассмотреть и понять себя. Ясно, что Китай – великая страна, дружественные отношения с которой важны и желательны для любого государства. Однако – не ценой утраты национального и государственного достоинства, уступок под давлением, просчетов безвольной внешней политики.

Пятая стратагема Книги китайских секретов успеха гласит: «Если враг повержен внутри, захватывай его земли. Если враг повержен вовне, завладей его народом. Если поражение внутри и снаружи, то забирай все государство».5

Казахстану нужны радикальные перемены, чтобы не оказаться «поверженным изнутри».

Китайский фактор обостряет безотлагательность их осуществления.

1996 г.

Живя у горы, знай реки, текущие сверху

Китай уверенно рвется в сверхдержавы и уже сейчас влияет на судьбы глобального мира. Мы должны понимать, что для Казахстана географичес­кая близость с Поднебесной – это неизбежность, которую надо постараться обратить во благо. Поэтому нужно внимательнее присмотреться к своему южному соседу, с которым у нас более полутора тысяч километров общей границы. «Если ты живешь у горы, ты должен знать, какие реки текут сверху. Настало время изучить стоящую рядом гору», – считает известный китаист, первый посол Казахстана в Пекине Мурат АУЭЗОВ. Предлагаем читателям наиболее интересные фрагменты его интервью, с полным текстом которого можно ознакомиться на сайте агентства КазТАГ.

– Существует расхожее мнение о китайских картах, где якобы территория Казахстана раскрашена как временно оккупированные земли Поднебесной. Вы сами видели подобные карты?

– Видел, держал в руках. Весь восток Казахстана, Семиречье до северного берега Балхаша, весь юг до Арала преподносится как территория Китая.

– Китайские историки уверяют – Поднебесная присутствовала в Цент­ральной Азии с древности. Так ли это?

– В 2051 году исполняется 1300 лет разгрома китайской армии времен Танской империи объединенными силами арабов, тюрок и согдийцев. Битва происходила на берегу реки Талас в 751 году. К тому времени китайцы занимали Таш (современный Ташкент), Тараз и целый ряд других городов Семиречья.

Поражение китайцев было сокрушительным, и, что важно, это была драматичная, яркая и уникальная в своем роде консолидация народов в истории Центральной Азии. Эта битва на долгие века приостановила экспансию Китая на запад.

Думаю, мы, живущие здесь, должны не забыть эту дату и отметить ее достойно. Китайцы, уверен, не могут не помнить об этом поражении. И они по-своему, безусловно, отметят дату. Скорее всего, попыткой своеобразного реванша. Вовсе это не обязательно силовым методом.

Если государства Центральной Азии не проявят солидарность, вероятен печальный исход. Мы неожиданно и враз получили независимость и свободу и точно так же враз можем их потерять.

– Это будет экономическая экспансия? Но для Пекина проникновение в ЦА и без всяких исторических нюансов одна из важнейших внешнеполитических задач.

– Для китайцев было продуманным решением начать экономическую экспансию с запада Казахстана – Актобе. Я считаю, что совершено огромное преступление нашими чиновниками, продавшими западные нефтяные месторождения Китаю. К тому же в его руки попали карты нефтяных горизонтов, секретные, сделанные еще в советское время. Все перспективные месторождения китайцам стали известны, они покупали не кота в мешке, не выработанные слои, как нам сейчас пытаются представить, а полноценные залегания углеводородов.

Несколько лет назад я проехал с экспедицией «Каспий: нефть и культура» по западным областям, встречался с многими нефтяниками-профессионалами, которые рассказывали, как им приш­лось вдруг осознать, что их перепродали вместе с вышками, скважинами и нефтью. Они утверждали, что именно перспективные полноценные месторождения оказались в собственности у нашего стратегического оппонента.

Все очень просто – трубопроводы, которые идут через весь Казахстан в Китай, рассчитаны не на 10 лет (как якобы и запасы), а минимум на 40-50.

Вот вам и ответ.

Скажу больше: любой китайский проект на нашей земле – это способ легализации своего массированного присутствия здесь. Не только рабочих и инженеров. Это и врачи, и повара, и другой обслуживающий персонал.

Министр нефти и газа Сауат Мынбаев в ответе на запрос группы депутатов сообщил, что по состоянию на 1 января 2010 года в Казахстане работают 15 неф­тегазовых компаний с китайской долей от 50 до 100 процентов капитала (с меньшими долями – еще больше). Совокупная же добыча нефти этими компаниями составит в этом году 25,13 млн тонн. Общий годовой объем добычи в стране около 80 млн тонн. Считайте сами…

– Есть сведения, что правительство Китая закладывает в бюджет гигантские суммы для покупки земель в разных странах и континентах. Мы не на очереди?

– А недавняя история с миллионом гектаров казахстанской пахотной земли для возделывания китайцами вам ни о чем не говорит? Вот еще пример. Некоторое время назад Китай вложил средства в нефтяные месторождения Кыргызстана в районе Джалал-Абада, там, где произошли недавние траги­ческие события. Месторождения эти небогатые и неперспективные, но зато у Китая есть теперь право вмешиваться в происходящие события под вполне понятным предлогом защиты своей собственности. Воспользуется ли Китай этим поводом или нет – другой вопрос. Но он уже там.

– Невнимание к Китаю – это равнодушие временщиков, которые даже не хотят видеть проблему, или же, что еще хуже, она не затрагивает их личных интересов и потому не важна для них?

– Верно и то, и другое. Касым-Жомарт Токаев и Карим Масимов хорошо знают Китай, его язык. Оба долго жили в стране, знают ее изнутри. Токаев многие годы проработал еще в советском посольстве в Пекине. Сейчас оба находятся в высшей власти и, безусловно, понимают важность изучения Китая и выработки стратегической политики во взаимоотношениях. Почему молчат? Не знаю…

– Китай – необычайно закрытая страна. Иностранцу почти никогда не удается проникнуть в ее внутреннюю жизнь. Вам удалось хотя бы приоткрыть «полог»?

– Тайные пружины китайской внут­ренней и внешней политики недоступны непосвященным. Об этих пружинах никогда и нигде не пишут и не говорят. Лишь изредка прорываются детали, из которых складывается мозаика, далеко не полная. В Китае многие века существуют тайные общества, имеющие влияние на политические решения. Эти общества существовали на протяжении всей истории Китая и в свое время носили весьма лирические названия – «Старцы бамбуковой рощи», «Братство белого лотоса»… Без их одобрения в стране не происходит ничего.

– Что-то очень близкое к нашим агашкам…

– Посильнее, пожалуй. Конечно, в разные периоды истории они имели и разную степень влияния. Вот сравнительно недавнее событие – на площадь в Пекине вышли десятки людей и демонстративно, прямо перед зданием руководства Китая, совершили ритуальное самоубийство. Они не выдвигали требований, не провозглашали лозунгов – просто убили себя, и это был внятный знак, обращенный к власти и ею понятый. Членов тайного общества «Фа Лун Гун», совершивших эту акцию, в Китае больше, чем членов Компартии!

Когда летишь на самолете, скажем, из Пекина, видишь, что большая часть территории громадной страны непригодна для проживания. Это горы, это безводные и безжизненные пустыни. Все население, все полтора миллиарда людей, сосредоточено на берегах морей и океанов и вдоль рек в гигантских городах-конгломератах.

Эта невероятная уплотненность жиз­нен­­ного пространства и диктует политику.

– Говорят, что в любой стране хуацяо (китайская диаспора) – это всегда часть Большого Китая, они никогда не ассимилируются и всегда пользуются самой активной поддержкой из Пекина. А у нас?

– Китайские диаспоры есть практичес­ки в любой стране, они, как правило, самые многочисленные, и этот процесс расползания неостановим. Мало того – он очень организован, тщательным образом регулируется и координируется Пекином. Есть такое понятие у китайцев – «нин цзюй ли» – сила культурного сплочения. Где бы китаец ни жил, подданным какого бы государства ни был – он всегда работает на идею Великого Китая. Эта сила культурного сплочения хорошо просматривается, например, в газете китайской диаспоры, которая издается в Алматы.

– А как вы относитесь к проблеме китайских казахов, коих насчитывается около полутора миллионов и перед которыми стоит вопрос: переселяться на родину или нет?

– Каждый человек должен все решить для себя сам. Как можно давать советы? Казахская диаспора в целом живет в Китае неплохо. Общий уровень образования довольно высокий, много бизнесменов, просто состоятельных людей. Несмотря на то, что неуверенность в будущем там ощущается, число возвращенцев снижается. В Китае неплохие социальные гарантии, хорошие зарплаты для специалистов. Да и здесь их отнюдь не радушно встречают. Как правило, не находится работа, соответствующая их образовательному и интеллектуальному уровню. А он, повторюсь, весьма высокий.

В памяти недавний случай – и грустный, и смешной… Весьма уважаемый наш сенатор решил проявить себя на литературно-историческом поприще и опубликовал статью, в которой доказывал, что великий китайский поэт танской эпохи, светоч мировой литературы Ли Бо – этнический казах из рода дулат.

На самом деле у Ли Бо, хотя и родился он в Западном Китае, не было казахской крови, и доказали это казахские интеллигенты, выходцы из Китая. Они убедительно показали, что «ученый», на которого ссылался сенатор, человек с невысоким образованием, не способный читать тексты VII века и тем более анализировать их, и что все это чистейшей воды выдумка.

– Любой политик, а вы политик с углубленным культурологическим взглядом, пытается вольно или невольно прогнозировать дальнейший ход исторических событий. Можете приоткрыть ваши тайные предсказания?

– Я лучше скажу, что надо делать – надо всеми путями обеспечить нашу государственную состоятельность. Добиться достойной жизни народа в XXI веке с учетом пассионарности такого могучего и амбициозного соседа как Китай.

Валерий НОВИКОВ

Время. 19.08.2010

(Продолжение следует)