• Исторические страницы
• 09 Февраля, 2021

ДВА НАШЕСТВИЯ

Бахытжан АУЕЛЬБЕКОВ, 
обозреватель

Влияние, которое монгольские походы XIII-го века оказали на всю историю человечества, пока не полностью осмыслено, хотя на самом деле оно огромно. Доминирующая на сегодняшний день историческая традиция сосредоточивает внимание почти исключительно на военной компоненте этих походов, не замечая, что они были только одной из составляющих грандиозного процесса, охватившего целые континенты. Такой слишком узкий взгляд на историю сужают возможности научных поисков, на что уже давно указывают многие исследователи. Мы тоже полагаем, что от замшелых догм надо избавляться, необходим свежий взгляд на известные факты.

Нет, наверное, человека, который не слышал бы про Великий Шелковый путь. Довольно странно, но при этом про Великий Монгольский путь мало кто знает. Эти два маршрута, впрочем, часто просто путают, считая, что они представляют собой одно и то же, но в действительности это две разных линии торгово-коммерческих и иных коммуникаций. Шелковый путь проходил южнее Каспия и через Малую Азию уходил в Северную Африку, мавританскую Испанию, дальше – во Францию, а своими морскими ответвлениями он охватывал все Средиземноморье. Монгольский путь проходил через степи нынешнего Казахстана, он огибал Каспий с севера, подключал к своему функционированию Нижнее и Среднее Поволжье, Северо-Восточную Русь, через Смоленск и Псков уходил в Прибалтику и Восточную Европу. Другое (основное) ответвление Монгольского пути уходило в Крым, где прочно обосновались генуэзские колонии. Из Крыма через Черное море Монгольский путь уже по водной глади продвигался в Средиземное море и давал импульс движению торговых и финансовых потоков опять-таки в Средиземноморье, туда и обратно.

Между этими двумя путями шло сообщение через Кавказ, который служил торговой артерией между Севером и Югом с незапамятных времен. «Дербент – единственная в древности точка сухопутного прохода из Евразии на Юг и обратно. Через этот проход шли стратегические поставки на Юг кричного железа, льна, меда и других продуктов. Обратный импорт шел через этот же коридор. Второй сухопутный путь на юг – через нынешнюю Туркмению и Афганистан – был освоен значительно позже» (Андрей Лучник. Ин-та биологии развития РАН. «АН», 31 октября 2013 г.).

Вследствие развития этих коммуникационных путей – Шелкового и Монгольского – подключилась к средиземноморской торговле и Африка. Кроме поставки множества разнообразных товаров, африканским государствам принадлежала решающая роль по обеспечению Средиземноморья золотом, без чего мировая торговля никогда бы не смогла приобрести того размаха, какой она приобрела впоследствии. Это было важнейшее обстоятельство – наличие огромных запасов золота в Африке и вовлечение этого золота в мировой хозяйственный оборот – повлиявшее на весь ход мировой истории.

«О той исключительно важной роли, которую африканское золото сыграло в истории человеческого общества, сегодня знают немногие. Между тем с древнейших времен и вплоть до открытия Америки драгоценный желтый металл, добывавшийся в недрах Черного континента, монопольно царил на рынках Старого Света. Освоение богатой золотом Нубийской пустыни сделало Египет периода Нового царства могущественнейшей державой Древнего мира.

…Почти все золото, что находилось в обращении в Европе до XVI века, было завезено туда с Черного континента. Слухи об «африканском Эльдорадо» гуляли по Европе, волнуя воображение банкиров, содержателей ювелирных лавок, предприимчивых рыцарей, авантюристов всех мастей. Отдельным европейцам, несмотря на весь риск такого предприятия, удавалось проникнуть в глубинные районы Западного Судана, но об участии в торговом обмене с местными купцами не приходилось даже мечтать: закупки золота были прерогативой мусульман, и любая попытка иноверца нарушить сложившуюся традицию стоила бы ему жизни… Приходится ли говорить, какое огромное значение придавали… султаны укреплению и расширению торговых связей с западноафриканскими государствами?..» (Тимофеев И. В. Ибн Баттута. М. Молодая гвардия, 1983).

Два эти Великих пути – Шелковый и Монгольский – сходились в Пекине. И тут надо принимать во внимание следующие обстоятельства.

«В течение нескольких веков Китай был практически закрыт для иностранцев. Лишь после монгольских завоеваний, с утверждением на троне императоров династии Юань в Китай снова потянулись купцы, путешественники и миссионеры из далеких стран. Среди них было немало мусульман, но особо монгольские правители Китая привечали христиан, которых они стремились привлечь к государственной службе…В первой половине XIV века приток европейцев в Китай достиг своего апогея. Именно к этому периоду относятся замечательные путешествия Джованни Монтекорвино, Одорико из Порденоне, Джованни Мариньолы и многих других…» («Ибн Баттута»).

Этим и многим другим событиям той эпохи предшествовали следующие обстоятельства. В 1252 и 1253 годах монгольские войска под руководством Хубилая успешно провели операции на юге Китая в провинциях Шэньсу и Сычуань и захватили Далийское царство народа бай в провинции Юньнань. В 1259 году был разорван мир между южнокитайской империей Сун и монголами и монгольская армия приступила к покорению Южного Китая (собственно, монголы в армии составляли уже абсолютное меньшинство, а контингенты, руководимые ими, сос­тояли преимущественно из китайцев; условных «китайцев», конечно, империя была представлена самыми разными народами). Вследствие этого впервые за много столетий был создан объединенный Китай. После того как начали функционировать Шелковый и Монгольский пути, именно это обстоятельство – создание объединенного Китая – стало оказывать колоссальное влияние на всю мировую экономику. (Заметим, мировая экономика той эпохи – это, собственно, и была евразийская экономика; до открытия Америки еще было очень далеко.)

Возникла беспрецедентная, не имевшая аналогов в истории человечества, торгово-финансовая инфраструктурная сеть, по которой непрерывно двигались товарные и денежные потоки, путешествовали политические, религиозные научные и философские идеи, происходили технические заимствования, двигалась информация о дальних, неизведанных странах, расширялось знание об устройстве планеты, наконец,  перемещались сами люди! Это был процесс, который в наши дни называют «глобализацией». И эта первая в истории глобализация включала в себя отнюдь не только экономику, хотя, разумеется, она могла возникнуть только на определенном экономическом фундаменте. Именно такой фундамент и заложили монгольские походы (не только они, конечно, чуть ниже мы коснемся этого вопроса).

В описываемый нами период конт­роль над торговлей и финансами Средиземноморья захватили в свои руки итальянские торговые республики (Венеция, Генуя, Пиза и др.), активно контактировавшие со странами мусульманского Востока; впоследствии они основали свои торговые колонии в Крыму и Причерноморье, но это произошло значительно позже, уже при монголах и, собственно, благодаря им. Таким образом, во второй половине XIII-го века заработала описанная нами выше мировая торгово-финансовая ось: на одном конце – Средиземноморье, на другом конце – Китай. К этой гигантской оси в той или иной степени, прямо или опосредованно, были подключены чуть ли не все страны тогдашней Ойкумены, что в короткие сроки передвинуло человечество на новый этап развития. И решающая роль в формировании этой оси принадлежит именно монгольским походам.

После того как более-менее сорганизовавшаяся Европа преодолела хаос «эпохи викингов», контроль над Средиземноморьем стали забирать в свои руки итальянские торговые республики, которым удалось возобновить средиземноморскую торговлю, в предшествующие столетия захиревшую до самого жалкого состояния. В эту же историческую эпоху монголы пробили путь до Малой Азии и Крыма и таким образом проложили дорогу к тому же Средиземноморью и из Средиземноморья. Два конца евразийского континента – Восток и Запад – сошлись вопреки Киплингу. В возникшую глобальную мировую экономическую систему оказались втянуты Китай, Юго-Восточная Азия, Средняя Азия, Нижнее и Среднее Поволжье, зачатки основы будущей Московской Руси, арабский Восток, Европа, чуть ли не половина Африки… Человечество получило колоссальный импульс к развитию. Мир уже никогда не вернется к тому состоянию, в каком он был до монгольских походов, но если влияние, скажем, арабов на формирование современной мировой цивилизации никем не отрицается, то вклад монгольской экспансии в этот процесс не то чтобы не признается – он просто не осмысливается. Хотя, повторим, он-то, этот вклад, как раз и был решающим, можно сказать, завершающим окончательное формирование нового мироустройства. Благодаря этому вкладу человечество перешло в новое качество. Сейчас, конечно, ситуация в осмыслении последствий монгольской экспансии меняется, но главная работа еще впереди. А ведь неизвестно еще, какое мрачное будущее ожидало бы человечество и как долго ему пришлось бы прозябать в рамках средневековья, не будь резкого удара этого всемирно-исторического фактора – монгольских походов. Удар был коротким, но он полностью изменил всю траекторию развития человечества, изменив весь ход мировой истории.

Каковы же были последствия создания всемирной коммуникации от Атлантического до Тихого океана? Для наглядности взглянем, например, на то, как выглядела жизнь европейских высших классов в XII веке – до монгольских походов, и как она изменилась к XIV-му веку – после них.

«Переступим порог господских покоев. В XII веке мы проникаем в единственный просторный зал, где обнаруживаем, кроме камина, еще и кровать с одним или двумя сундуками. Никакой другой мебели, за исключением досок или козел, из которых будет собран стол.

Теперь войдем в то же самое помещение, но двумя столетиями позже – как все преобразилось! Все жилое пространство разбито на маленькие покои, имеющие лучшее убранство, где царит более домашняя обстановка и где, главное, теплее. Отныне здесь не спят там же, где и едят. Что касается личных вещей, посуды, то их можно помес­тить внутри новой мебели, ставшей, таким образом, признаком утончен­ности. Нижний двор является наиболее оживленной частью замка. Там есть все, что необходимо для его жителей, и, главное, колодец: без воды нет жизни. На нижнем дворе толкутся домашние слуги, крестьяне, дети, животные. Обозы доставляют к печи или мельнице сельскохозяйственную продукцию. Ремесленники – гончар, шорник, столяр, кузнец – имеют там мастерские. Под стенами замка развиваются небольшие поселения» (Филипп Брошар. «Под защитой средневековых замков». Пер. с франц. М.: Олма-Пресс, 2000.).

Резкое развитие товарно-денежных отношений вследствие интенсификации экономических связей с Востоком, между прочим, имело в Европе ускорение ликвидации крепостной зависимости. Теперь феодал был заинтересован не в натуральных поставках от лично зависимых крестьян, а в денежных выплатах, то есть, заинтересован в сдаче земли в аренду и получении денег.

«…Когда на местные рынки хлынули восточные товары, нужны были и деньги на то, что бы их покупать… Еще большее значение имели новые товары: шелк и ситец, атлас и бархат, ковры и кисеи. Рыцарские дома наполняются предметами роскоши. …Появляются новые кушанья, сласти, сахар, сиропы и пряности. Развивается вкус к новым видам одежды (кафтанам, бурнусам) и обуви. Вместе с тем развиваются и новые виды ремесленной деятельности. …Возникает цензива – новая форма феодального землевладения. Обрабатывающий цензиву крестьянин может по своей воле переходить с мес­та на место (в том числе уходить в город). Цензива свободно передается по наследству. Ее можно продать, однако, с тем чтобы новый хозяин нес те же повинности. И самое главное: за цензиву уплачивается твердый ежегодный денежный взнос (ценз).

Во Франции переход к цензиве начался в XIII веке. С течением времени она становится здесь основной формой крестьянского держания... В XIV веке основная масса английских крестьян переходит в разряд лично свободных. Немецкие феодалы точно так же переводят крестьян на денежные взносы, сохраняя, впрочем, некоторые натуральные» (Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. М., Юрист, 1995).

Какие же товары шли в Европу с Востока? Список их огромен. Однако хотя глобальную коммерческую коммуникацию с Востоком и назвали Шелковым путем, но на самом деле самым ценным товаром, поступавшим из заморских стран являлись восточные пряности.

«Арабский», «персидский», «индостанский» – эти определения в средние века (так же как в восемнадцатом веке эпитет «французский») тождественны словам: роскошный, уточненный, изысканный, царственный, драгоценный. Ни один товар не пользовался таким спросом, как пряности… В начале второго тысячелетия нашей эры тот самый перец, что теперь стоит на столиках любого ресторана, перец, который сыплют небрежно, как песок, сосчитывался по зернышкам и расценивался едва ли не на вес серебра. Ценность его была столь постоянна, что многие города и государства расплачивались им как благородным металлом; на перец можно было приобретать земельные участки, перцем выплачивать приданное, покупать за перец права гражданства. Многие государства и города исчисляли взимаемые ими пошлины на вес перца, а если в средние века хотели сказать, что кто-либо неимоверно богат, его в насмешку называли «мешком перца». Имбирь, корицу, хинную корку и камфару взвешивали на ювелирных и аптекарских весах, наглухо закрывая при этом двери и окна, чтобы сквозняком не сдуло драгоценную пылинку... Подобная расценка пряностей… становится понятной, когда вспомнишь о трудностях их доставки и сопряженном с нею риске… [Но] несмотря на весь риск и опасности, торговля пряностями слывет в средние века самой выгодной, ибо наименьший    объем товара сочетается здесь с наивысшей прибылью» (Стефан Цвейг. Магеллан. М., 1956.).

Тут надо внести некоторые уточнения насчет самого понятия «Шелковый путь». Сами жители минувших эпох ни про какой Шелковый путь, разумеется, и не слышали. Термин «Великий Шелковый путь» ввел Фердинанд Пауль Вильгельм фон Рихтгофен (1833 – 1905), профессор Берлинского университета и президент Берлинского географического общества. Первый раз этот термин был упомянут в одной из его статей в 1877 году. С тех пор это выражение стало общеупотребительным, но его часто используют чрезмерно расширительно. Многие думают, что этот путь существовал чуть ли не с доисторических времен. Это заблуждение. Шелковый путь в том смысле, как его принято понимать, как некий торговый мост между Востоком и Западом, сформировался исторически недавно, только после завершения монгольской экспансии.

Ну, разумеется, еще Древняя Греция и Древний Рим были знакомы с восточными пряностями и товарами. «…Китайский шелк высоко ценился в Средиземноморье в позднеэллинистическую эпоху. Римляне оценили его по достоинству при Цезаре… Но все это блекнет в сравнении с историческим фактом прямого контакта – посольством 166 г. Марка Аврелия к китайскому императору» (Левек П. Эллинистический мир. Пер. с франц. М.: Наука, 1989).

Были контакты, были. Но они были незначительными крайне неустойчивыми, часто прерывавшимися из-за войн и иных социальных катаклизмов надолго, порой на столетия. Да и сами национальные рынки минувших эпох отличались крайне невысокой емкостью, а потому не могли поглотить большое количество импортных товаров.

«…В Римской империи тоже было мало экономики. Да, товарно-денежные отношения были развиты. Но их было мало: только каждый тридцатый человек в Риме был вовлечен в товарно-денежные отношения. Процентные ставки по кредитам (20 – 25% годовых) превышали прибыль мануфактур (12% годовой прибыли) и были рассчитаны на военные победы, трофеи, налоговые откупы, а не на производство. Экономика у Рима была маленькой, а расходы – большие, и год от года они росли» (Никонов А.П. Почему гибнут империи. От Рима до СССР. М.: АСТ, 2015).

Это – в Римской империи, крупнейшей и могущественнейшей державе Античности. Ввиду того, что товарно-денежные отношения охватывали крайне незначительную часть общества, римлянам приходилось использовать рабский труд, хотя раб – плохой работник, потому что не заинтересован в результатах своего труда и производительность у него крайне низкая. Чтобы работника заинтересовать, ему надо платить, но в античный период платить работникам было нечем – денег в экономической сис­теме слишком мало, а вот рабам платить не надо. Поэтому античное общество и базировалось на рабском труде – денег в экономической системе не хватало на оплату труда наемных работников. Ну и понятно, что на такой узкий рынок, на котором избыточных денег просто нет, импортные товары рекой никогда не хлынут. Рынки тогда были преимущественно региональными. В том же Средиземноморье они в основном самим же Средиземноморьем и ограничивались, лишь частично захватывая греческие колонии в Крыму (Ольвия, Евпатория и др.) и некоторые другие примыкающие к средиземноморскому ареалу регионы.

Как бы мы ни восхищались достижениями цивилизаций минувших эпох, но надо все-таки понимать, что абсолютное большинство населения в те времена жило натуральным хозяйством. А это означает, что полноценная коммерческая коммуникация, сопоставимая с Шелковым путем, в те времена и не могла возникнуть. Экономической базы для нее не было. Незначительные международные контакты были, незначительный международный товарообмен тоже был, но не более того; время для широких контактов еще не пришло, мировая экономика еще не была готова к ним.

Античность была обречена. Ее закономерный распад привел к появлению более устойчивой формы ведения хозяйства – феодализму, когда крестьянин заинтересован в результате своего труда, оставляя себе часть урожая или его половину (испольщики). Такой метод хозяйствования позволял социуму выжить, но он же привел к еще большему сужению денежной экономики, привел к упадку промышленного (ремесленного) производства, которое и без того было незначительным, что бы мы ни думали по этому поводу, читая о порази­тельных находках археологов. Товарно-денежные отношения с наступлением феодализма сжались до минимума, наступило господство натурального товарообмена (натурального рынка). В раннее Средневековье экономика Европы в общем-то даже деградировала в сравнении с периодом Античности, что повлекло за собой колоссальные социальные катаклизмы, Европа просто рухнула. Античность обнажила ее экономическую несостоятельность, а не нашествие варваров; варвары уже потом хлынули на территорию, заполненную обломками некогда великой империи (впрочем, вопреки устоявшемуся мнению на самом деле варвары были не такими уж и варварами).

По прошествии столетий, однако, нечто более или менее устойчивое на месте рухнувшей Античности в Европе все-таки удалось создать. Появились достаточно жизнеспособные феодальные отношения, феодальная организация производства, феодальная организация социума. Экономика подросла, увеличилось население, выросла производительность труда, отношения товарно-денежного обмена пошли в рост. Появилось множество средневековых городов, население которых занималось не сельскохозяйственным, а промышленным (ремесленным) производством и торговлей. Обозначилось перенаселение (массовый голод – норма для Средневековья, просто об этом за исключением узкого круга специалистов мало кто знает). Схожие процессы происходили и в других регионах континента.

Возникала всемирная потребность, во-первых, в консолидации национальных рынков феодальных государств, во-вторых, в консолидации мировых национальных рынков; разумеется, в том масштабе и объеме, в каком это позволял уровень технического развития той эпохи. Но хотя необходимость в той или иной форме консолидации континентальной экономики (глобализации) уже давно ощущалась в виду возросших масштабов производства и роста товарно-денежных отношений (капитал ищет себе применения, а на крайне узком национальном рынке его и приложить не к чему), но вот самой этой консолидации еще не было. Хотя потребность в ней уже давно назрела. И тут на сцене мировой истории появился Чингисхан.

В истории человечества кочевники не раз «потрясали Вселенную», перемещались на гигантские расстояния, свергали и основывали царства, проливали кровь, свою и чужую, и разносили культурную информацию по континенту, разрушали и созидали, внося хаос, но и внося новую организацию в застойные общества, переворачивали все вверх дном и придавали человечеству новый импульс к развитию… Гиксосы, скифы, гунны, сарматы, авары, булгары и множество других кочевых народов – все они внесли свой вклад в развитие человечества и вклад этот был отнюдь не только разрушительный. Но никому из них не удавалось сформировать создать некое объединение континентального уровня. Даже булгарам удалось создать только два государства – Волжскую Булгарию и Болгарское царство, но это не тот масштаб.

Только арабы смогли сформировать гигантское явление в истории человечества – мусульманский Восток и вовлечь в орбиту международных торговых отношений Китай, Индию и другие регио­ны. Вклад арабов в развитие мировой цивилизации огромен, но, скажем, контакты мусульманского мира с Китаем скоро резко сократились ввиду социальных катаклизмов, охвативших Китай, а Европа в тот период находилась в настолько жалком и «размонтированном» состоянии, что серьезные контакты с ней были просто невозможны – не с кем контактировать, хаос там царил невероятный. В общем, великие достижения арабов на тот период ограничивались пока что в основном только мусульманским Востоком, для распространения их достижений за рамки мусульманского Востока время еще не пришло.

Необходимые условия для той или иной формы консолидации континента сложились только к XIII-му веку, переломному в истории человечества, как мы сегодня ретроспективно понимаем. К этому времени сложились все необходимые условия для возникновения масштабных контактов между цивилиза­циями противоположных регионов Евразийского континента; в предшествующие эпохи это было еще невозможно. Именно к XIII-му веку необходимые условия четко обозначились. Когда человечество переросло узкие границы примитивных феодальных государств. Когда мировая экономика дозрела для наведения тесных контактов между обширными регионами. Когда мир созрел для появления Чингисхана.

Монгольская экспансия, начатая под руководством организаторского и военного гения Чингисхана, не создала предпосылки для расширения межцивилизационных контактов, но она сломала барьеры, мешавшие имеющимся тенденциям реализоваться. Контакт состоялся и стал постоянно расширяться с каждым годом и с каждым столетием. На востоке основу фундамента для создания нового облика человечества создали Чингисхан и Хубилай, объединив Китай, на западе – венецианцы и генуэзцы, возродившие средиземноморскую торговлю, мостом между востоком и западом стал созданный арабами мусульманский Восток. И решающую роль в этом процессе, повторим, сыграли именно монгольские походы.

Резюмируя, мы можем сказать, что хотя определенные контакты между Востоком и Западом существовали и в предыдущие эпохи, но Шелковый путь в полном смысле слова, как мы его сегодня понимаем, как устойчивая, широкая, постоянно расширяющаяся и многофункциональная коммуникация (отнюдь не только торговая или финансовая) возник только по завершении монгольской экспансии и в результате их решающего воздействия. Монгольские походы XIII-го века – это был не первый, а завершающий этап общемирового и многогранного процесса, выведшего человечество на новый этап развития.

Однако подготовка этого перехода человечества на новый этап развития сопровождался бурными, кровавыми, а порой и просто ужасными событиями, растянувшимися на целые столетия. Коротко взглянем на них. В VII веке население Аравийского полуострова переживало демографический взрыв. В этот же период на Аравию обрушились подряд четыре страшные засухи, что вызвало экспансию арабов. Как раз в это время со своей проповедью истинной религии выступил Пророк, таким образом, арабская экспансия получила еще и идеологической обоснование. На западе арабы дошли до Пиренейского полуострова, завоевав будущую Испанию всего за три года, а на востоке донесли зеленое знамя Ислама до Северной Индии.

«Действие материальных условий может быть проиллюстрировано утверждением («История древности» Мейера), что четыре великих завоевательных похода были вызваны засухой в Аравии, заставившей кочевников этой страны переместиться в уже заселенные регионы. Следствием этих четырех походов стало возникновение Ислама. В этих четырех случаях невозможности удовлетворения первичных потребностей в еде и питье было достаточно для того, чтобы привести события в движение; но поскольку эти потребности можно было удовлетворить только при помощи завоевания, то в очень скором времени на сцену должны были выйти и… вторичные страсти» (Bertrand Russell. The Practice and Theory of Bolshevism. George Allen & Unwin Ltd. London, 1920.).

«Как политическая реальность Ислам сформировался буквально в течение нескольких лет, которые понадобились арабам, чтобы посредством завоеваний создать империю. Но исламская цивилизация стала результатом сплава этой империи с древними существовавшими цивилизациями. На это потребовалось много времени, много поколений людей.

В течение столетия арабские племена обеспечивали исламу его первые победы. Затем ислам покорил Испанию и Египет при помощи горцев из Северной Африки – берберов. Потом в своих целях он использовал тюркские племена – кочевников из Центральной Азии, которых ему удалось обратить в свою веру. Начиная с Х века тюркские наемники – великолепные воины, лучники, всадники – составляют костяк армий багдадских халифов… Среди крупных завоеваний Ислама оказались не только Сирия, Египет, Персия, Северная Африка и Испания, но почти все Средиземное море… Таким образом, море, бывшее главным торговым путем, оказалось на службе у Ислама. Оно способствовало росту и процветанию мусульманских приморских городов… Случаю было угодно сохранить письма еврейских купцов из Каира в эпоху Первого крестового похода (1095–1099); они обнаруживают знакомство с кредитами и платежными механизмами, со всеми формами купеческих союзов (не нужно думать, что их выдумали итальянцы). Они свидетельствуют также о том, что торговые связи осуществлялись на больших расстояниях: кораллы переправлялись из Северной Африки в Индию; рабов закупали в Эфиопии; железо, перец и пряности везли из Индии. Все это предполагало перемещение денег, товаров, людей.

В этом контексте современника не удивляют немыслимые для того времени маршруты арабских путешественников. Ислам и есть самодвижение, он живет движением, движим им. Эти передвижения были бы немыслимы без крупных городов. Естественно, что в исламской цивилизации их насчитывалось множество. Они и есть тот двигатель, который сделал возможным все эти перемещения» (Фернан Бродель. Грамматика цивилизаций. М.: Издательство «Весь Мир», 2008).

К началу VIII века арабская экспансия в основном завершилась. В этот же период ситуация в Европе относительно стабилизировалась, не в последнюю очередь благодаря походу Карла I Великого. В этот же период начинаются более или менее продуктивные контакты между Европой и Арабским Востоком. Вот любопытный пример.

Такой успех английской валюты был определен высокой степенью чистоты монет, в чем были заинтересованы все европейские государства. Что интересно, помимо пенни во время правления Оффы также чеканили золотые монеты, эквивалентные 30-ти серебряным пенни. Золотая монета называлась минкус и была похожа на золотой динар Арабского халифата. На ней, также как на динаре, была выгравирована надпись на арабском «Нет Бога кроме Аллаха». Дело в том, что в тот исторический период международной валютой Средиземноморья считался золотой динар. Как выразился один из историков, арабский динар был «долларом Средневековья». Только в середине XIII века Европа стала освобождаться от власти арабского динара.
«Чеканка золотой монеты во Флоренции в 1250 г., еще раньше – в Генуе, в 1284 г. – в Венеции отмечает экономическое освобождение от власти мусульманских динаров» (Фернан Бродель (1889–1975). «Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV – XVIII вв.» Т. 3. Пер. с французского. М.: Прогресс, 1992).
Европа, вообще-то говоря, в тот период выглядела довольно уныло, и если Карлу Великому удалось как-то внести в нее относительную стабилизацию, то не потому, что он был таким сильным, а, скорее, потому, что враги были еще слабее.
«…Кучка дружинников, собравшихся вокруг Карла Мартелла, Пипина Короткого и Карла Великого, была силой, потому что их противники были еще слабее… А при наследниках Карла Великого и эти успехи были сведены к нулю: долины Дуная и Эльбы захватили славяне, «испанская марка» отделилась от империи, а последняя распалась на составные части» (Гумилев Л. Н.Этногенез и биосфера Земли).
Непрочная империя Карла Великого разделилась уже при его внуках, которые немедленно начали войну между собой, да еще и со своим отцом Людовиком Благочестивым в придачу. После смерти Людовика (840 г.) им кое-как удалось по Верденскому договору 843 г. разделить наследство Карла на три час­ти. Но эти части начали дробиться еще и еще, начали образовываться самостоятельные герцогства и графства, которые становились политически независимыми территориями и, естественно, немедленно принялись воевать друг с другом. Хаос воцарился неописуемый. Глядя на этот, грубо говоря, сумашествие приободрились скандинавы и начали свои набеги на Европу. Началась «эпоха викингов». Европа стала погружаться во тьму. Но хотя историки и назвали этот период «эпоха викингов», на самом деле кроме викингов Европу разоряли вообще все кому не лень.
«Это [была] эпоха дезинтеграции европейской культуры, унаследованной от Рима, и снижение сопротивляемости внешним ударам. Венгры, берберы, скандинавы грабили Каролингскую империю и англосаксонские королевства столь же успешно, как в XVI в. испанцы и португальцы свои будущие колонии» (Гумилев Л. Н. Этногенез…).
Обратим, однако, внимание на следую­щий факт. Взглянем на карту набегов викингов (есть в Интернете). Что мы видим? Объектом нападения викингов являются только Европа и Византия, ну и родная Скандинавия отчасти. Возникает вопрос: что ж они так ополчились на несчастную Европу? Тем более, что Европа находится в тяжелейшем упадке, добычи много тут все равно не возьмешь… А вот под боком, на южном берегу Средиземного моря, в Северной Африке расположились богатые мусульманские государства, тут же рядом и богатая мавританская Испания. Вот кого сам бог велел ограбить! Если ты морской разбойник, то, казалось бы, именно на побережье богатых мусульманских стран ты и должен нападать в первую очередь. Но нет. Три столетия викинги терзали Европу, но при этом не рисковали сунуться в страны арабского Востока и мавританскую Испанию. В длиннейшем перечне набегов викингов (тоже есть в Интернете) упоминаются только три их попытки напасть на мусульман:
844 г. 1 октября 844 года викинги атакуют Севилью в Испании, но мавры отбивают их атаку. 11 ноября викинги потерпели поражение от мавров в морском сражении у Тальята.
861 г. Поражение норманнов в морском сражение с маврами неподалеку от Гибралтара.
 966 г. Жители Андалусии отбили нападение норманнской флотилии из 28 кораблей. 
И все! За три столетия викинги так и не рискнули напасть на мусульманское побережье Средиземного моря, только три попытки сделали. И те неудачно. Объясняется все просто. Викинги могли нападать только на слабых и беззащитных. А арабский халифат хотя и распался на множество мелких и не очень эмиратов и султанатов, но отпор бандитам эти эмираты и султанаты могли дать. Вот и приходилось незадачливым викингам искать добычу себе по зубам.
Или вот такое сообщение из того же перечня:
Сентябрь 866 года. Отряд из 400 норманнов и бретонцев с Луары опус­тошил Ле-Ман, на обратном пути в местечке Бриссарт викинги разбили войс­ко под командованием высших представителей знати Западной Франкии – Роберта Сильного, маркграфа Нейстрии, Рамнульфа, графа Пуату, Жоффруа и Геривея, а также графов Мэна.
Интересно. Что это за «войско», да еще из «представителей высшей знати», которое мог разбить отряд численностью всего в 400 викингов? Сколько же воинов было в этом самом «войске»? 200? Миф о викингах как невероятно эффективных бойцах возник только потому, что не принимается во внимание ужасающее состояние, в котором находилась Европа в «эпоху викингов». Потенциально обладая значительными силами, она находилась в настолько раздробленном состоянии и в таком упадке, что даже какие-то викинги, которые при внимательном рассмотрении выглядят довольно жалко, представляли для нее страшную опасность. Когда же европейские раздробленность и хаос более-менее были преодолены, «эпоха викингов» мгновенно закончилась. И тут уже Европа сама начала переходить к экспансии.

(Продолжение следует)