• Культура
• 31 Августа, 2020

ПУТЬ К АБАЮ

Урак АЛИЕВ,
политэконом, науковед, эпистемолог

В этой статье размышления о феномене Абая известного ученого, по своей профессии, казалось бы, находящегося в стороне от традиционного абаеведения. Его рассуждения, утверждения и конкретные предложения направлены на то, чтобы великий поэт, мыслитель, просветитель не только на словах, но и на деле стал подлинным Символом нации, всего казахстанского социума, и в этом статусе был широко известен и признан всем миром. Кроме того, они адресованы всем, кому небезразлична судьба Хакима Абая в третьем тысячелетии.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

 «По роду своему я казах. Не пойму, питаю к нему неприязнь или люблю?», задается вопросом Абай («Слова назидания». Девятое слово). И этот внешне противоречивый, а по сути глубоко философичный вопрос тесно перекликается с вопрошанием тысячелетней давности Омара Хайяма: «Оглянись на себя, и подумай о том: кто ты есть, где ты есть и куда же потом?».

Но кто есть казах(и) как этнос (народ)? Каковы его самоидентифицирующие критерии и параметры? Другими словами, как обстоит дело с «казаховедением» и «казахознанием»? Что (в качестве субъекта) есть Казахстан (Қазақ Елі) как социум? Каковы его социумообразующие и нациеобразующие критерии и параметры?

К примеру, французы самоидентифицируют себя с Наполеоном, Вольтером, Бальзаком, Лувром, Эйфелевой башней, гордятся своими королями; русские – Александром Невским, православием, Ломоносовым, Петром Первым, Пушкиным, Московским государственным университетом, Эрмитажем; американцы – Статуей Свободы, «демократией», вездесущим долларом, экономической и военной мощью, гордятся создателями американской государственности; японцы ‒ Фудзиямой, сумо, сакурой, танкой («короткая песня»), «садом Рёандзи», своими лауреатами Нобелевской премии в области науки и литературы. А как обстоит дело с нами? Как, по чем и, прежде всего, по ком можно и нужно нам, казахам, познать и осознать самих себя? Чем, а главное, кем мы, казахи и казахстанцы, можем гордиться по-настоящему?

Отсюда однозначно: самопознание, самоосмысление, самоидентификация, самоопределение, самосознание, самореализация и самоутверждение казаха как самобытного этноса (государство­образующей нации) и Казахстана (Қазақ Елі) – это миссия и сверхзадача каждого представителя современного казахстанского общества и, прежде всего, интеллектуально-духовного, научного сообщества.

И эта проблема вот уже в течение последних 15 лет стала основным предметом моих исследований, результаты которых опубликованы в отечественных и зарубежных изданиях. Общей темой исследования, организованного мной в 2005 году в университете «Туран-Астана» научного центра, а также общереспубликанского теоретико-методологического семинара была «Қазақстантану-Казахстановедение». И искомое казаховедение, а в его рамках абаеведение.

 КАЗАХСТАНОВЕДЕНИЕ И ЕГО СТРУКТУРА

 Итак, каковы объект, предмет, субъект, логика и структура казахстановедения как относительно новой области (возможно, в будущем отдельной научной и учебной дисциплины) познания и исследования, в рамках которого и можно, и нужно рассматривать казаховедение и абаеведение? Они, на мой взгляд, таковы.

Казахстан как данность, как феномен, как общество выступает непосредственным объектом познания и специального исследования и самопознания казахстановедения.

Предметом казахстановедения являются уникальный (самобытный) на­ционально-культурно-нравственный Дух и реализующая его целенаправленная, целеустремленная и активная сила народа – его Сила Воли (с греческого энтелехия), благодаря которым страна Казахия была и есть.

Субъектом же казахстановедения выступает самосебяпознающее, самосебя(о)сознающее, самосебяутверждающее и самосебяпреобразующее казахстанское общество, прежде всего, в лице «творчески мыслящего меньшинства» страны, серьезно занимающееся вопросами казахстановедения.

Итак, в той мере, в какой у казахстанского социума будут и укрепляться этот Дух и проявляться его энтелехия – будет жить и процветать Казахстан и впредь!

Что же касается структуры и логики основных направлений  казахстановедения, то они выглядят следующим образом [1, 2]:

1. Предметное самоопределение казахстановедения как самостоятельной области эпистемологии и научного познания (научной и учебной дисциплины).
2. Философско-мировоззренческое (онтолого-гносеологическое, методолого-эпистемологическое, аксиолого-праксиологическое) осмысление казахстановедения.
3. Наука, искусство и религия как структурные компоненты казахстановедения.
4. Казахстановедение в свете достижений отечественной исторической науки.
5. Социологический ракурс казахстановедения.
6. Этнолого-этнографический аспект казахстановедения и казаховедение (казахознание) как его базовый компонент.
7. Хозяйственно-экономическая и экологическая рефлексия казахстановедения.
8. Предметная специфика политологической науки в казахстановедении.
9. Предметное поле педагогико-психологической науки в казахстановедении.
10. Казахстановедение в культурологических и цивилизационных матрицах человечества.
11. Литературно-лингвистический срез казахстановедения.
12. Казахстановедение: естественнонаучная, технико-технологическая компонента.
13. Казахстановедение в государственно-правовой науке.
14. Образование и воспитание как важнейшие направления казахстановедения.
15. Место и роль туризма в казахстановедении.
16. Казахстановедение, россиеведение, украиноведение, белорусоведение, монголоведение, китаеведение, американоведение, японоведение и т. д.; опыт и сравнительный анализ через призму современного мировидения.
17. Зарубежное казахстановедение: прошлое и настоящее.
18. Государственная программа РК «Культурное наследие» как практическая реализация идеи казахстановедения.

Таким образом, проблематика абаеведения логически и структурно вписывается в рубрику «Этнолого-этнографический аспект казахстановедения и казаховедение (казахознание) как его базовый компонент».

Проблематике казахстановедения были посвящены более десяти международных научных конференций, организованных и проведенных университетом «Туран-Астана» в 2006–2020 годы, материалы которых изданы свое­временно в соответствующих сборниках, а также регулярные заседания тео­ретико-методологического семинара «Қазақстантану-Казахстановедение» начиная с 2005 года по настоящее время, созданного и руководимого автором данной статьи. В частности, теме Абая были посвящены несколько семинаров, одна международная научная конференция под названием «Казахстановедение-5», посвященная 165-летию Хакима Абая (20 ноября 2010 г.) и одна межвузовская научно-практическая конференция молодых ученых, магистров и студентов, посвященная 175-летию Абая Кунанбаева (28 февраля 2020 г.).

Кроме того, результаты наших исследований были использованы Ассамблеей народа Казахстана при разработке Концепции «Қазақтану» [3], которая в идеале раскрывается через «Тұлғатану» («Личностноведение»), например, через «Абайтану» (Абаеведение).

ОТ ЧЕЛОВЕКОВЕДЕНИЯ ЧЕРЕЗ КАЗАХОВЕДЕНИЕ К АБАЕВЕДЕНИЮ

 Казаховедение, а в его рамках абаеведение, в свою очередь, восходят к «человековедению» и выводятся из него, так как человек есть и исходный субъект, и промежуточный субъект, и конечный субъект социумоведения в целом. Итак, дальнейшая тематическая логика рассуждений такова:  Человековедение. Общиноведение. Обществоведение. Турановедение. Тюрковедение. Алашеведение («Шесть Алаша»). Казаховедение. Личностноведение (Персоналистика). Абаеведение.

Таким образом, мы вышли непосредственно на «абаеведение», которое служит по принципу обратной связи основой изучения и «казаховедения», и «казахстановедения». Но попутно следует особо отметить, что не все указанные выше структурные компоненты казахстановедения и некоторые его собственно субъектные аспекты еще не получили в должной мере эпистемологического (знаниеведческого) и собственно научного осмысления и отражения, а отдельные из них даже не выделены в качестве самостоятельного объекта (предмета) исследования. Даже само абаеведение представлено несколько однобоко с особым акцентом на художественно-литературную его составляющую. На последнее в свое время оказало огромное влияние творчество Мухтара Ауэзова. Это с точки зрения исторического абае­ведения считаю справедливым, но в новых исторических условиях ‒ явно недостаточно и узко.

Кроме того, еще недостаточно разработаны  какие-либо продуктивно работающие науковедческие (общенаучные) и тем более метаэпистемологические инструменты исследования (методология,  методика и технология) қазақстантану – казахстановедения. В ряде ранее опуб­ликованных работах автора они получили свое отражение [1, 2]. Данное упущение касается в определенной мере и казаховедения, и, отчасти, абаеведения, о чем пойдет речь ниже.

АБАЕВЕДЕНИЕ,ИЛИ НАЧАЛО ПУТИ  К  АБАЮ

 Познание Абая (абаеведение), знание об Абае (абаезнание) точно так же, как познание и знание других выдающихся представителей казахского народа (и не только), оставивших глубокий след в его духовном наследии и внесшие заметный вклад в становление нашего отечества, дают ключ к познанию, пониманию и самоидентификации как самого казахского народа, так и страны Казахия в целом, их прошлое, настоящее и возможное будущее. Вот что по такому поводу сказал в свое время А. Эйнштейн: «При изучении истории нужно подробно обсуждать тех людей, которые принесли человечеству  пользу благодаря независимости их характеров и суждений» [4, с. 29].

Дело в том, что люди, о которых идет тут речь, а в данном случае – Абай, как правило, являются людьми необычными, весьма противоречивыми, пассионарными с ярко выраженной уникальностью их мыслей, жизненных ценностей и установок, характеров и суждений. Более того, убежден в том, что человеческий мир разрушается и/или прогрессивно развивается противоречивыми и пассионарными историческими личностями. И чем противоречивее и пассионарнее они, тем значительнее их сила разрушения и/или сила созидания. При этом чем значительнее противоречивость-пассионарность эпохи и исторической личности, тем больше они предполагают применение принципа противоречия в познании и оценке их роли в истории.

«Чтобы совершить анализ обычных вещей (людей. – У. А.), необходим необычный ум», – говорил Альфред Уайтхед. «А если перед нами не «обычные», а необычные «исторические вещи и люди», то какой ум нужен для их анализа?» – напрашивается вопрос. Думаю, сверхнеобычный. Именно к этой особой категории людей прошлой – настоящей – будущей эпохи, на мой взгляд, и относится наш Абай Кунанбаев. Он сродни Диогену Синопскому, который в сердцах говорил: «Я не сумасшедший. Только ум мой не такой, как у вас». А потому уж кто-кто, но именно Абай никак не приемлет никакого однобоко-линейного, поверхностно-ровного, наивно-легковесного, а тем более пренебрежительно-менторского подхода и отношения к своей весьма неординарной противоречивой фигуре.

 МНОГОГРАННЫЙ АБАЙ С ЕДИНОЙ СУТЬЮ

 Абай, сын Кунанбая, по моему ра­зумению, был и остается главным источником (ключом), самоидентифицирующим критерием и своего рода «лакмусовой бумагой» самопознания, самокритики, самоосмысления, самоопределения, самосознания, самореализации и самоутверждения казахского народа как уникального этноса (а в будущем нации в ее собственном смысле и значении) и предполагаемого (желаемого) самобытного Казахстана. Все ответы на вопросы о казахском народе можно и нужно находить в культурно-мировоззренческих и духовно-нравственных воззрениях Абая (хотя, к большому сожалению, все еще не оцененный по достоинству самими казахами, порой из-за элементарного невежества, а порой однобокости (бессистемности) и легковесности взглядов его  «грамотных» и «просвещенных», но необразованных соотечественников). Словом, если хочешь познать и знать казаха, а казахам – самого себя, познай и знай Абая.

Итак, кто такой Абай, кем и каким он был как Личность, каково его наследие? Не вдаваясь в детали и исходя из целевой функции статьи,  в тезисной форме авторского теоретико-методологического подхода к абаеведению – отмечены следующие основные грани Абая: философ, великий поэт, ученый, педагог, просветитель, словесник, социолог, гуманист, патриот, интернационалист, человековед, востоковед, исламовед, казаховед, правовед, экономист, психолог, этик, эстетик, переводчик, оратор, волостной, би (судья, медиатор) композитор, исполнитель музыкальных произведений. Как видите, казахская возвышенная формула-характеристика человека «Сегіз қырлы адам» (буквально «Человек с восемью гранями») далеко неполно характеризует нашего Абая. Данная формула имеет продолжение: «Бір сырлы адам» (буквально «Человек с одной, главной, сутью»). А главное стержневое качество Абая – это то, что он уникальный синкретик, мыслитель – Хаким (Мудрец), естественно-гармонично объединяющий и нанизывающий на это основное свое качество  указанные выше и неуказанные его многочисленные грани [5, с. 6-8].

К слову, он четко различал хакима (мудреца, мыслителя) от ученого, например, Сократа как хакима от ученого Аристотеля [6, с. 111–117] и говорил: не каждый ученый есть хаким (мыслитель), тогда как каждый хаким – ученый [6, с. 163], что справедливо. Кроме того, многие из вышеуказанных (и неуказанных) граней и качеств Абая еще далеко не изучены; в наибольшей степени изучены его художественно-литературные и лингвистические наследия начиная с первой четверти ХХ века [7].

Думая о феномене Абая, я исхожу из того, что у каждого казаха (думаю, и неказаха тоже) есть «свой Абай (если, конечно, он знаком с ним). При этом для всех нас навеки есть «один общий Абай» аналогично японскому представлению: «Ведь гора-то Фудзияма – одна-единственная в мире».

Кроме того, следует также учесть, что все мы без исключения являемся «абаеведами» (а некоторые даже «абаелюбами»), но при этом одни (меньшинство) являются профессиональными абаеведами (насколько они профессионалы своего дела – вопрос другой): отдельные литераторы, лингвисты, философы, социологи, экономисты, правоведы, музыковеды и т. д., а все остальные, в том числе и автор сего материала, в лучшем случае – «положительные дилетанты», т. е. непрофессиональные абаеведы, соответственно, с нас спрос (с точки зрения толкования Абая) не такой уж строгий, как с первых. Тем не менее...

Данный раздел размышлений хотел бы завершить следующим пассажем. Раз уж речь шла несколько ранее о японском мотиве применительно к Абаю, то немного продолжу его. Известно, что каждый этнический японец в своей жизни хотя бы один раз должен (долг, а не обязанность) подняться на Фудзияму. И сколько японцев с незапамятных времен, естественно, и столько же «видений», индивидуальных впечатлений и не совпадающих (в принципе) образов от увиденного одной и той же горы. Так вот, наш Абай со своим неповторимым интеллектом, духом и мудростью гордо высится на просторах Великой степи, как та же единственная Фудзияма или наша священная гора Улытау. Независимо от того, как у всех нас в отдельности сложились его картина («Картина Абая»), его образ («Образ Абая»), но как синергетический синтез всех этих «видений»! Ведь верно говорят мудрые старцы Дагестана: «Один человек не может сказать всё, всё могут сказать только все».

А может случиться так, как признавали некоторые японцы, которые с трудом взобравшись на Фудзияму, «ничего не увидели». Думаю, это их «неувидения» есть тоже их «видения Фудзи» из «Ста видов Фудзи», правда, совершенно нежелательные. Отсюда мораль-призыв: научись карабкаться, прокладывать свою тропинку, свою дорогу, свой Путь к Абаю, «Абай Шыңы» («Пик Абая»), «видеть» и ведать его нравственно, интеллектуально, духовно!

При этом этот путь (Путь) каждого профессионального и непрофессионального абаеведа должен опираться на известный, а кое-кому еще неизвестный, отсюда, к сожалению, мало кем осознанно применяемый на практике принцип познания нашими достославными предками неизведанного: «Білетінім бір тоғыз, білмейтінім – тоқсан тоғыз». Это буквально: «Знаю лишь девять, не знаю – девяносто девять». Думаю,  применительно к Абаю это неизвестное 99 можно увеличить, до 999 и далее до бесконечности, что связано с его неординарной Личностью.

 О ЗАГАДОЧНОСТИ ФЕНОМЕНА

 Далее в развитие предыдущих положений хочу поделиться еще некоторыми своими мыслями и утверждениями по поводу «сложностей и проблем» абае­ведения и абаезнания.

Абай воистину неисчерпаем, весьма сложен и загадочен, даже таинственен (метафизичен-эзотеричен, более того софиософичен, сказал бы я): «Жүрегіңнің түбіне терең бойла. Мен бір жұмбақ адаммын, оны да ойла». В переводе Досмухамета Нур-Ахмета звучит так: «В свою проникни сердечную глубь. Загадочен – я, и мой таинственен путь». А посему каждая последующая эпоха и ее субъекты могут в принципе по-своему познавать и понимать, «видеть» и ведать, осмысливать и осознавать, описывать и объяснять феномен Абая во всех его указанных выше и неуказанных еще алмазных гранях. Вот что сказал в свое время (1913 г.) о его «сложности» Ахмет Байтурсынов: «Слова Абая действительно нелегки для понимания и осмысления. Однако это происходит не от того, что Абай не умел высказывать мысли, а вследствие неподготовленности самого читателя к восприятию глубоких мыслей. Выходит, вина не в писателе, а в читателе» [8, с. 136]. Лучше не скажешь! 

Там же он дает еще «методику» чтения и усвоения Абая. И как все это актуально сегодня вопреки расхожим мнениям: «Кто же не читал Абая?», «Кто же не знает Абая?». Другими словами, читать сотни, даже тысячи раз, без глубокого размышления и осмысления – никогда не постичь Абая. Более того, если Ф. Ницше советовал, что надо писать кровью, так как кровь есть дух писателя [9, с. 267], то я добавил бы: и читать надо «кровью», и только тогда человек как читатель может постичь Дух писателя. В этой связи поистине были правы наши мудрые предки (да и сам Абай из их числа), которые говорили: «Айтушыдан тыңдаушы зор болсын!», буквально: «Слушатель (читатель. – У. А.) должен быть выше говорящего (пишущего. – У. А.)». Впрочем, наш великий Абай был именно таким, который писал «кровью»! А мы, его современные читатели, соответствуем ли только что приведенному критерию слушателя-читателя? Вряд ли.

Он в сердцах упрекает свое окружение в том, что «во многом и тот, кто говорит, и тот, кто слушает ‒ невежды». Но в другой раз все же, с надеждой приглашает всех нас, сказав: «слова приобрели смысл, и ты, слушатель, вникни». К сожалению, этот великий наказ Абая настолько обесценился в последнее время не только в межличностных и профессиональных общениях, но и в том, что ни «низы» не могут «довести» свои чаяния до «верхов», ни «верхи» не хотят вслушаться, вникнуть  в то, что говорят другие. Иными словами, в нашем обществе проблема-формула: «говорить-слушать-делать» стала весьма актуальной.

Подобно тому, как человечество до сих пор никак не познало до конца Великого Лао-цзы (в течение 3500 лет), Великого Сократа (в течение 3300 лет), Великого аль-Фараби (в течение 1150 лет), Великого Омара Хайяма (в течение почти тысячи лет), точно так же познанию Великого Абая во всей мощи его уникальной натуры потребуется не меньше времени, так как по реальному богатству, глубине, диапазону (масштабу и уровню) мысли, слов и чувств он не менее велик, чем многие его предшественники, хотя он куда меньше известен миру, чему есть свои причины, но о них чуть позже.

В отличие от Аристотеля, который утверждал, что «Каждый больше сын своего времени, чем сын собственного отца», мы понимаем и воспринимаем Абая одновременно и как достойного сына собственного отца (достославного Кунанбая), и как сына своего переломного времени, и как сына настоящего неопределенного времени, и как сына – уверен – будущих времен.

И в этом своем надвременном весьма уникально-личностном статусе, т. е. как достойный Сын и Человек трех эпох: прошлой, настоящей и будущей, причем не только своего народа, но и всего человечества, Абай, по моему исследованию, достиг, как и Лао-цзы, Сократ, аль-Фараби, Омар Хайям, А. Навои, У. Шекспир, Махтумкули Довлетмамед-оглы, И. В. Гёте, О. Бальзак, А. Линкольн, К. Маркс, Л. Н. Толстой, М. Ганди, А. Эйнштейн, самой высшей (13-й) ступени самоидентификации субъектом (СИС) [10].

Почему я так утверждаю? Вот несколько примеров-доказательств, судите сами. Лао-цзы: «Я имею три сокровища, которыми дорожу: первое – это человеколюбие…»; Сократ повернул философию от изучения природы к изучению человека как такового, отсюда его одно из любимых изречений – «Познай самого себя»; К. Маркс: «Если хочешь быть скотом, конечно, можно повернуться спиной к мукам человечества», Л. Н. Толстой: я – «сын человеческий» (не говорит «сын Николая», хотя это так. – У. А.) и «У меня теперь одно желание в жизни – это никого не огорчить, не оскорбить, никому… не сделать неприятного, а постараться полюбить их…»; Абай: «Будь дитем человека», «Человеку все человечество родное» (бауыр); А. Эйнштейн свой доклад, подготовленный к семилетней годовщине Израиля (не прочитанный в связи с его смертью),  начинает так: «Сегодня перед вами я выступаю не как гражданин США, не как еврей, а как человек». Как видите, у них у всех – Человек, Человек, Человечество!

При этом все они и другие вышеуказанные личности, нисколько не забывая свои этнопроисхождения (китайскость, греческость, русскость, казахскость, еврейскость, индийскость, немецкость, иранскость и т. д., что есть 7-я ступень СИС), гордясь им, а порой довольно жестко критикуя свой народ, а то и свое государство (по принципу «Нет самокритики – нет исправления»), вместе с тем вовсю стремились воспевать-возвеличивать, защищать-реализовывать общечеловеческие идеалы, ценности и нравственные устои, часто в ущерб самим себе. Например, Лао-цзы был вынужден покинуть родину и дальнейшая его судьба осталась неизвестной, Сократ был отравлен по решению афинского суда, А. Линкольн был застрелен, К. Маркс был изгнан из страны и четверо из его семи детей умерли буквально с голоду, Л. Н. Толстой был отречен от церкви, М. Ганди сидел в тюрьме и был застрелен, А. Эйнштейн вынужден был покинуть родину, а позже ‒ подвергнут «маккартизму», Абай был избит своими же сородичами и т. д. по принципу «Нашедшего выход затаптывают первым».

Главная «проблема» Абая, если так можно выразиться, с которой связана вышеупомянутая его недостаточная известность как среди других этносов, так и в мире, состоит, по моему мнению, в следующем. Герольд Бельгер, один из выдающихся знатоков и ценителей богатейшего казахского языка и литературы (этнический немец, уважительно прозванный «Білгір қазақ» – «Знающий казах», «Соңғы қазақ» – «Последний казах») неоднократно говорил, писал и сокрушался: произведения Абая (особенно стихи) соответственно их высочайшему смыслу, значению и богатству философских и художественных мыслей и оттенков не переведены еще на другие (даже на русский) языки [9], чем и объясняется, на мой взгляд, его малоизвестность в мире (к нашему стыду, даже у нас, в своем отечестве, чему масса примеров) в отличие от других, ему подобных личностей, которым в этом плане повезло больше.

В самом деле, как нам, казахам, узнать и по достоинству оценить качество переводов Абая, осуществленных уже, по некоторым данным, на 116 языков мира? Что у нас есть высокопрофессиональные специалисты по всем этим языкам, которые могли бы вразумительно ответить на этот вопрос? Думаю, их недостаточно. Впрочем, был тот же Г. Бельгер, одинаково профессионально владевший тремя языками – казахским, русским, немецким (мне посчастливилось довольно тесно общаться с ним в последние четыре года его жизни).

Более того, у меня лично есть даже опасение, что эти «иноязычные переводы» Абая со своими «искривленными» и искаженными содержаниями и формами (вопреки добрым намерениям переводчиков) вполне реально могут быть своеобразной «антирекламой» и «сыграть» против самого Абая, а, значит, и против нас самих. Вот чего я и боюсь. Отсюда исключительно важный вывод: Абай нуждается в новых переводах высочайшего качества! При этом нельзя спешить с переводом, надо бы исходить из принципа «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Для этого, очевидно, нужно организовать специа­лизированные конкурсы переводчиков произведений Абая (по жанрам) на иностранные языки с последующим тщательным отбором наиболее качественных из них с соответствующим их вознаграждением.

 ПУТИ РЕШЕНИЯ ТЕМАТИЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМЫ

 Для кардинального решения главной и производных от нее «проблем» Абая давно пора создать (учредить, организовать) специальный исследовательский (не обычный образовательный) Институт Абая, основательно и на системно-синергетических принципах занимающегося всем спектром феномена Абая во всех проявлениях его гения и финансируемого из республиканского бюджета. Неужели наше родное государство (благодарное отечество Абая) не может найти нужные средства на обеспечение деятельности одного главного института на фоне нынешних многомиллиардных затрат, а также наличия у нас в Казахстане нескольких (по разным данным 4-5) институтов Конфуция? Обратите внимание: институты Конфуция

есть, а Института Абая в вышеобрисованном виде нет. Как это понимать? По такому, из ряда вон выходящему факту, наши мудрые предки говорили: «Қолда бар алтынның қадірі жоқ» и «Ауылдастың аузы сасық» (русский аналог: «Нет пророка в своем отечестве». Кстати, есть ли подобный институт Абая в Китае? Вряд ли.

Кроме Института Абая, который будет заниматься главным образом научно-исследовательской деятельностью, организацией качественной переводческой работы и выполнять ряд других важных функций, о чем пойдет речь позже, необходимо открыть в столице и областных центрах страны) Дома Абая (не музеи) со свободным доступом. Для сведения: более чем  тысячелетия назад в Багдаде был «Дом мудрецов» (разрушенный позже невеждами), функционирует в Германии «Дом Гёте»,  Дом Абая есть в Лондоне  (основатель наш соотечественник Р. Сейсенбаев),  в Китае  (г. Ухань), в России (г. Санкт-Петербург). А у нас, на родине Абая…!?

В наших Домах Абая можно было бы проводить самые разнообразные мероприятия и форумы (конгрессы, симпозиумы, конференции, круглые столы, семинары, презентации, диспуты, айтысы (устные состязания), тартысы (музыкальные состязания), встречи с интересными людьми, интервью, выставки, обсуждение разовых или цикла лекций, докладов, научных сообщений и оригинальных книг, просто локальные встречи и свободные посиделки с элементами рекреации (восстановления) от напряженного умственного труда и другие), носящие воспитательный, образовательно-просветительский, духовно-нравственный, культурно-досуговый и информационно-пропагандистский характер по всему спектру интеллектуально-духовного развития нашего отечества в третьем тысячелетии в контексте общемировых (глобальных) социальных изменений. Словом, народ Казахстана  нуждается в подобном «Доме Духовности»!

Институт Абая и Дом Абая – мои давнишние сокровенные мечты и об их необходимости не раз говорил и повторяю в своих философско-науковедческих лекциях, тематических докладах и других устных выступлениях. И если уж не увижу их при жизни, надеюсь, потомки ими будут пользоваться и благодарные за них,  прежде всего, Абаю.

В каждом высшем учебном заведении и научных учреждениях должен быть либо институт, либо центр по изучению и пропаганде творчества Абая и других выдающихся личностей, а в колледжах, школах (гимназиях, лицеях) и дошкольных учреждениях – специа­лизированные кабинеты Абая с учетом возрастной психологии детей.

И во всех указанных учебных заведениях должна вестись учебная дисциплина под названием «Абайтану» («Абаеведение»). На первых порах (пока предполагаемый Институт Абая не будет создан, и он не будет готовить программы изучения наследия Абая на разных уровнях учебных заведений и соответствующую учебную литературу) можно пользоваться наличной, на сегодняшний день разнообразной литературой, посвященной Абаю. [6, 7, 9, 11–15 и др.].

Полностью одобряя издаваемый ныне многотомник (на сегодняшний день 40 томов) по «Абайтану» на казахском языке (2015–2019 гг.) [7], посвященный главным образом его художественно-литературному наследию, следует продолжить издание многообразной исследовательской литературы отечественных и зарубежных авторов, посвященной и другим вопросам и проблемам общественной жизни, получивших отражение в произведениях Абая с дальнейшим качественным переводом их на казахский (с иностранных языков) и другие (с казахского) языки.

Для этого необходимо создать вначале (до создания Института Абая) на правительственном уровне Межзнаниевый редакционный совет (а не только междисцилинарный и межнаучный) с привлечением ученых и специалистов из самых различных областей знаний – естественно-научной, технической, гуманитарной, а также философской, искусствоведческой, религиозной и даже эзотерической – по подготовке не только предлагаемого, но и других  изданий. При этом эти «многотомники» можно формировать по основным жанрам, предметам и темам абаевского наследия и соответствующих абаеведческих исследований.

Тогда и только тогда мы получим в будущем более или менее полную и реалистичную картину многогранной творческой деятельности нашего великого соотечественника. И тем самым «абаеведение» и «абаезнание» станут более объемно-масштабными, системно-целостными, универсально-энциклопедическими и в большей степени соответствовать своему объекту, предмету и субъекту, коими одновременно выступает сам Абай, точнее феномен Абая. Ведь он мечтал о «толық адам» (цельном, гармоничном человеке):

Ақыл, қайрат, жүректі бірдей ұста,

Сонда толық боласың елден бөлек.

Вот полновесный перевод этих строк, сделанный философом-поэтом Досмухаметом Нур-Ахметом в духе Омара Хайяма:

Ум, Силу и Сердце – не разлучай,

Тогда ты полноценен – так и знай!

[16, с. 80].

 Так вот уж кто-кто, а именно Абай в первую очередь заслуживает того, чтобы мы его исследовали, познали, приняли и пропагандировали на весь мир как истинно цельного, гармоничного (в его терминах «толық») человека. А для этого, помимо вышесказанных, следует сделать еще несколько важных  шагов.

Книга Абая «Слова назидания» (по сути «Слова мудрости») нуждается в основательно-всестороннем многотомном словесном, терминологическом, текстологическом, эпистемологическом (знаниеведческом), энциклопедическом толковании (подобно тому, как некоторые источники, в том числе религиозные, например, священный Коран, который имеет 30-40-томные тафсиры – толкования – на некоторых иностранных языках, в первую очередь, на арабском языке) с последуюшим переводом на другие языки.

Можно привести и другие примеры: поистине, энциклопедические толкования Бронислава Виногродского учений Лао-цзы, Конфуция и Чжуан-цзы по отдельности. Чем слабее и ущербнее наш Абай? Вдумайтесь, в одном только его произведении «Слова назидания» с 45-ю «Словами», по моим подсчетам, понятие «ғылым» (наука), встречается  86 раз, «ғалым» (ученый) – 11 раз, «білім» (знание, образование) и производные от него словообразования – 64 раза, неоднократно встречается и слово «хаким» (мыслитель, мудрец), не считая другие термины и понятия, которыми оперируют те или иные частные гуманитарные науки современности.            

Попутно делюсь еще другой своей потаенной мечтой: сделать «Слова назидания» карманной, а предполагаемого ее многотомного «Толкования» – настольной книгой как каждого казаха и казахстанца, так и любого почитателя Абая за пределами нашего отечества.

Указанная в списке литературы [11] однотомная Энциклопедия Абая (1995), изданная в канун его 150-летия, оставаясь важнейшим источником абаеведения, нуждается в серьезном дополнении, значительном расширении как по объему, так и по содержанию – направлениям, темам, предметам, объектам, субъектам (персоналиям), проблемам, терминам, понятиям, категориям и т. д. – по части уже рассмотренным ранее и по части еще нерассмотренным на сегодняшний день. И, возможно, она будет уже не однотомной.

В нашей стране есть учрежденные общественными организациями, научными  и высшими учебными заведениями  ряд медалей, носящих имени выдающихся личностей: медали Култегина, Ч. Валиханова, И. Алтынсарина, А. Байтурсынова, Л. Гумилева и др. В связи с этим я полностью поддерживаю предложение досточтимого журналиста М. М. Гольдберга о необходимости учреждения медали имени Абая.  В случае реализации этой идеи, естественно, возникнет множество вопросов о статусе, принципах  и «механизме» учреждения и награждения этой медалью, на что мне хотелось бы остановиться более подробно.      

Признаться, раньше меня особо не волновала вся суета вокруг официальных и неофициальных награждений и присуждений различных ученых и неученых званий и регалий. Но тут ‒ неординарный случай, обусловленный двумя обстоятельствами.

Первое связано с личностью самого Абая  ‒ «нашего последнего пророка», как метко и справедливо охарактеризовал его в конце ХIХ века другой, не менее знаменитый мыслитель М. Ж. Копеев. Здесь действует принцип «Не принизить имя Абая» в глазах не только отечественной, но и  мировой общественности.

Второе связано с имеющимися у нас множеством фактов несправедливого, а, значит, необоснованного и незаслуженного награждения людей общественными (да и государственными) наградами. Отсюда и проистекает  выдвигаемый мной ряд конкретных предложений относительно медали имени Абая, которые попутно выносятся на пр