• Культура
• 29 Марта, 2020

М О И КОРЁ САРАМ

Владимир ПИТЕРЦЕВ, композитор, лауреат премии «КазАК»

Когда я заканчивал эссе о своем друге Якове Николаевиче Хане, то подумал, а почему бы не написать о своих учителях, которые тоже были корейской национальности. В музыкальной школе имени А. Кашаубаева, в которую я поступил летом 1964 года по специальности кларнет, моим учителем был Владимир Семенович Тен. На следующий год эту школу, директором которой был композитор, фронтовик Иван Алексеевич Бочков, расформировали на две. Новой школе присвоили имя Р. Глиэра, выделили небольшое здание по улице Фурманова, ниже Гоголя. Ее директором стал мой педагог В. С. Тен. 

Владимир Семенович был внимательным и требовательным преподавателем. Жил он здесь же в здании школы, и его мотоцикл с коляской на котором он ездил на рыбалку, всегда, стоял перед входом. Когда приходил на занятия, мне всегда хотелось покататься на этом мотоцикле, ведь я к этому времени уже имел права на вождение, которые получил в автошколе Дворца пионеров. В школе имени Р. Глиэра кларнетистов было всего двое – я и Вена Визгалов. Это потом, повзрослев, мы обнаружили, что я – Владимир Вениаминович, а он – Вениамин Владимирович. Интересное совпадение. А пока учились и хулиганили вместе, особенно на уроках сольфеджио: «Зачем нам этот предмет, петь упражнения и махать рукой? Мы ведь духовики». Духовенство, как любил говорить Эрнст Гербертович Феллер, преподаватель музыкального училища им. П. И. Чайковского, когда он дирижировал духовым оркестром.

Но вскоре отношение к урокам по сольфеджио изменилось коренным образом. К нам пришел новый преподаватель – Цой Александр Васильевич. Видя, что мы, духовики, задираем нос, а в группе были и скрипачи, и виолончелисты, в основном девчонки, он принес с собой странный большой инструмент. Это был бас-тромбон. – «Вот на этом инструменте я играю в симфоническом оркестре», – сказал Александр Васильевич, – а сольфеджио нужно, если вы хотите стать профессиональными музыкантами».

Весной 1966 года Владимир Семенович Тен сказал мне: «Володя, ты за два года освоил всю программу музыкальной школы и тебе надо двигаться дальше, поступай в музыкальное училище». Это был мудрый совет, и уже к окончанию средней школы в 1967 году я был студентом второго курса музыкального училища.

Моим следующим преподавателем уже в середине восьмидесятых годов был Пак Ир Петр Александрович – философ, просветитель и кореевед. Я тогда учился в КазГУ на заочном факультете журналистики. В 1985 году на третьем курсе вместо заболевшего преподавателя по философии С. Шарипова лекции стал читать основатель и руководитель кафедры философии Пак Ир. Его лекции всегда проходили интересно и при переполненной аудитории.

Петр Александрович еще в 1946–1948 годах был назначен исполнительным директором Пхеньянского университета и преподавал марксизм-ленинизм при штабе Советской Армии в КНДР, где учился и будущий лидер страны Ким Ир Сен. Главный труд Пак Ира – «Вклад корейской литературы в мировую литературу (литературное обозрение за 5000 лет)». Он был поэтом-лириком, много переводил корейских поэтов и издавал в сборниках. Заслуги Пак Ира были высоко оценены на исторической родине: его имя вписано в Золотую книгу философов Кореи.

Я знал о Пак Ире задолго до учебы в университете. Мой одноклассник и друг Малик Алибакиев в конце шестидесятых – в начале семидесятых годов работал в лаборатории проектного института «Казмеханобр», где руководителем был Пак Владимир Петрович. Это был высокий, стройный, всегда одетый с иголочки, модный молодой человек. Волосы у него были рыжеватого оттенка. На корейца совсем не похож. На мой вопрос о его фамилии он ответил: «Мой приемный отец – Пак Ир Петр Александрович». В дальнейшем при встречах мы всегда уважительно относились друг к другу. Дело в том, что когда учился на четвертом курсе музыкального училища, к нам пришла работать концертмейстером пианистка Светлана Савенкова, в которую я сразу влюбился, и часто провожал ее домой. Там я встречал Владимира Пака, который ухаживал за Светиной сестрой Галиной. А Галина Савенкова была писаная красавица: точные черты лица и на белой коже огромные черные глаза. Она была самой привлекательной невестой города Алма-Аты начала семидесятых годов. К сожалению, после окончания музыкального училища я начал гастрольную жизнь эстрадного музыканта и общение с сестрами Савенковыми прекратилось. Дальнейшая их судьба мне неизвестна.

Вернемся к моим корё сарам. Кроме вышеперечисленных моих учителей я дружил и дружу с хорошими и добрыми людьми, с кем пришлось работать и жить рядом. Когда я жил с родителями в доме по улице имени М. Маметовой, 45, нашим соседом был Марс Борисович Хан – страстный рыбак и автолюбитель. Его брат Гурий Борисович, ученый – кореевед, ученик и последователь Пак Ира часто бывал у нас во дворе. Дело в том, что Марс Борисович еще с 60-ых годов имел автомашину ГАЗ-69 и отлично, будучи инженером, разбирался в технике.

Когда мой отец, после десятилетнего стояния в очереди за автомашиной, купил Москвич-412, мы поставили гараж во дворе, рядом с гаражом Марса Борисовича, без проблем получив разрешение у районного архитектора. Было это в 1975 году. Гурий Борисович Хан к тому времени имел Жигули третьей модели, и когда нужно было что-то отремонтировать, он приезжал к своему брату. А меня Марс Борисович научил регулировать зазоры в клапанном механизме двигателя, снимать и ремонтировать стартер. В те годы, кто имел автомашину, должен был уметь ремонтировать ее сам, ведь в городе было всего три станции технического обслуживания и попасть туда было практически невозможно. Это сейчас некоторые автолюбители даже не знают как открывается капот у его машины. А когда я открываю капот, то всегда с благодарностью вспоминаю Марса Борисовича Хана.

Передо мной фотография первого состава ансамбля Казахконцерта «Молодость в пути», сделанная в 1968 году. На ней мои друзья и ровесники: Эдуард Горинов с гитарой, с барабаном Макс Исабеков, Валерий Бакланов с бас-гитарой и Владимир Шин с «Ионикой-6». Четверо молодых красавцев. Четверо прекрасных музыкантов. Я смотрю на них сквозь призму времени, и как сказал мой друг Давид Кастоев – «накатывает страшная ностальгия». Макса Исабекова нет на этой земле уже 20 лет, а Эдика Горинова – 18.

Сегодня Владимир Шин имеет свою музыкальную студию и руководит народным хором «Родина» в центре просвещения при Генеральном консульстве Южной Кореи в Алматы. И его зовут не иначе как Владимир Ильич. А в то время Володя Шин выделялся своей экспрессивной игрой на двухмануальной «Ионике-6». Что он только с ней не делал: летал вокруг инструмента, успевая играть и руками, и ногами на ножном мануале. Когда этот состав играл на танцевальной веранде, мы приходили послушать игру Владимира Шина. Позже он освоил инструмент – флейту. Уже работая с Володей Шином в ансамбле «Гульдер», как-то раз оказался в гостях у него дома. И за обедом попробовав хе из рыбы, воскликнул: «И почему я не родился корейцем? Я бы кушал только одно хе». Эти слова Володя Шин потом долгое время пересказывал нашим друзьям.

А действительно, почему у меня так много друзей и учителей корейцев, почему я так люблю острую корейскую пищу, которую, как говорил Пак Ир Петр Александрович, может выдержать только корейский желудок? Может быть, еще потому, что я родился и жил в Приморском крае в Уссурийске, где до депортации 1937 года компактно проживали корейцы, и этот город назывался Никольск-Уссурийск? Или просто на моем жизненном пути встречаются хорошие, добрые люди? Наверное, так оно и есть. Ведь я работал и дружил с народным артистом РК Владимиром Александровичем Кимом, Георгием Соном, Виктором Николаевичем Кимом, который был тромбонистом в оркестре «Ариран», а потом администратором ансамбля «Гульдер», саксофонистом Виктором Кимом в оркестре «Ариран» и тромбонистом Яковым Николаевичем Ханом, о котором дальше расскажу более подробно. С 1977 года, работая в Казахконцерте музыкальным руководителем, дружил с начальником радиотехнического отдела Валерием Александровичем Тяном и Аллой Ким, она была завхозом. Кстати, Валера Тян в 1988 году рекомендовал Алле Пугачевой группу при Казахконцерте «Алма-Ата–студио» («А-студио»), которая в дальнейшем стала работать в ее «Театре песни».

Ну вот, кажется, перечислил всех друзей и учителей, и чуть не забыл о своих родственниках: в 2007 году породнился с семьей Валентина Хвана. Он и его жена Толеш стали моими кудаларами. Это большая трудолюбивая семья. Валентин Герасимович Хван художник, Идрисова Толеш Сакеновна художник-декоратор – оба члены Союза художников СССР. Они организовали семейное предприятие по изготовлению казахской национальной одежды и предметов быта. Старший сын Вадим Хван тоже художник. Его жена Аня, наша кудаша, художник – ведет студию детского рисунка. Младший сын Александр Хван архитектор-дизайнер, его жена Мария – художник-дизайнер. Шесть дипломированных художников в одной семье.

Хочу отметить еще одного талантливого и светлого человека из моих корё сарам – это поэтесса Татьяна Цой. С ее творчеством я познакомился в 2015 году, и сразу написал вокальный цикл на ее стихи «Душа и музыка». Сегодня написано и исполнено 20 песен. Ее поэзия роднится с корейской поэ­зией Сиджо и философскими стихами Галыма Мутанова, с которым мною написано 25 песен. Философ Пак Ир переводит фамилию Цой как «человек, который никогда не говорит неправду». Я думаю, что этим все сказано. Это и про поэтессу и ее творчество.

Осенью в 1969 году дирижер Эдуард Богушевский пригласил меня работать в эстрадном оркестре ансамбля «Ариран» при корейском театре музыкальной комедии. Здесь я и познакомился с человеком, ставшим для меня примером как нужно относиться к своей профессии, и с которым я дружен уже 50 лет. Это Яков Николаевич Хан, или просто Яша, как мы его тогда называли. Он везде был первым – в оркестре играл партию первого тромбона, в конце семидесятых годов, когда организовали Алма-Атинское «Варьете», был первым руководителем его оркестра, который с успехом гастролировал в Москве, Ленинграде и Риге. В корейском театре музыкальной комедии он первым создал фольклорную группу корейских национальных ударных инструментов «Самульнори». Он первый создал биг-бенд из учащихся музыкальной школы имени К. Байсеитовой, которые поражают своей игрой на международных джазовых фестивалях.

С 2008 года Яков Николаевич стал проводить концерты «Мы помним тебя», посвященные ушедшим от нас джазовым и эстрадным музыкантам. В одном из таких концертов, 26 февраля 2014 года, на репетиции во Дворце Республики я и приехавший из Греции известный пианист Георгий Метакса (Гоги) слушали за кулисами игру оркестра детской музыкальной школы имени К. Байсеитовой под руководством Якова Хана. Гоги с присущей ему прямотой и импульсивностью сказал мне: «Если бы в Греции услышали игру этого оркестра, то сели бы на ж..., ведь вопреки расхожему выражению, что «в Греции есть все», такого оркестра не только детского, но и взрослого там нет».

Кроме работы с джазовым составом Яков Николаевич отважился сыграть с фольклорно-этнографическим ансамблем «Сазген сазы» «Caravan» Эллингтона и «Besame mucho».

То, что Яша пишет прекрасные джазовые пьесы, знают любители джаза, а вот то, что он является для своего народа тем, кем является для казахов Александр Викторович Затаевич, записавший и сохранивший для потомков народные песни, известно, наверное больше в Южной Корее. Яков Николаевич Хан собрал и записал народные песни корейцев, живущих в Казахстане и России.

Как-то в начале 2000 годов, уезжая в командировку, встречаю на вокзале Алматы-2 Якова Николаевича, прибывшего из Кызылорды: «Да вот ездил записывать у своих аксакалов народные песни, надо успеть записать их о тех, кто еще жил на Дальнем Востоке до депортации корейцев в 1937 году».

Я думаю, что с изменением уклада жизни постепенно исчезает преемственность, то есть передача песенного наследия от поколения к поколению. И прав Яков Хан – надо успеть записать и на звуковые носители, и на ноты. В Южной Корее по достоинству оценили труд Якова Хана, издав его книгу «Забытые песни о главном», и организовав презентацию у нас в Казахстане.

И еще один характерный факт из биографии Якова Хана. Он первым из музыкантов нашего поколения провел свой юбилейный концерт в 1993 году на сцене драмтеатра имени Лермонтова с банкетом в ресторане «Алма-Ата». Сейчас в ютубе можно найти видеосъемку этого события. Смотреть без глубочайшего чувства ностальгии невозможно. Ведь там мы молоды и все вместе. Вот в кадре юбиляр с Розой Рымбаевой и Таскыном Окаповым, к ним подходит Сейдулла Байтереков. Следующий кадр – поздравление от друзей: Гоги Метаксы, Александра Аблаева и Сембека Жумагалиева. Поздравления от певца Льва Гофмана, от профессора Гурия Хана, от музыкантов Виктора Кима, Марика Ли, Тахира Ибрагимова, Булата Сыздыкова, Юрия Юрко, которые пожелали долгих лет, а сами ушли...

Так бы и пришлось заканчивать на грустных нотах, если бы в этот день (16 декабря 2019 года) я не встретил жизнерадостного и мобильного человека – это Май Ундеевич Хван. Человек-легенда – первый Заслуженный тренер СССР в Казахстане, это звание он получил еще в 1958 году, профессор КазАСТ. Его отец принимал участие в восстании против японских колонизаторов в 1919 году. Партизанил. Бежал в СССР и здесь получил срок. Вышел из ГУЛАГа в 1941 году. Когда депортировали корейцев с Дальнего Востока в 1937 году Маю Ундеевичу было восемь лет, и он хорошо помнит весь ужас депортации. Мы с поэ­тессой Татьяной Цой написали композицию «История о нас» и посвятили ее Маю Ундеевичу Хвану, которому 1 мая 2020 года исполняется 90 лет.

«Мой друг, ты сын своей земли,

Что приняла тебя в тот страшный год.

Корейский мальчик лет так девяти –

Тобой гордится и поныне твой народ!»

Вот такие они – мои корё сарам. Они трудятся и живут на благо своей обретенной Родины – Республики Казахстан.

P. S. Природа человека такова, что он больше помнит плохое, чем хорошее, а события давние ярче бывают в памяти, чем события произошедшие не так давно. За последние 10 лет напечатаны три моих нотных сборника и сборник эссе. Издателем и инициатором двух сборников является добрейший Тимофей Павлович Ким, а к третьему сборнику компьютерный набор нот сделала его супруга Галина Александровна Ким. Тимофей Павлович буквально заставил меня написать клавиры к сборнику песен для детей: «Вы для других за деньги делаете хорошие клавиры, а себе что не можете?». И мне пришлось засесть за рутинную работу по написанию клавиров. Зато какой хороший получился сборник. До сих пор в детских вокальных студиях он востребован.