• Геополитика
• 21 Января, 2020

О ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ КИТАЯ

Идет ли речь о межконтинентальном инфраструктурном проекте, связывающем Азию, Европу и Африку (One Belt One Road /OBOR/), или о создании альтернативных институций в глобальной финансовой структуре, как, например, Asian Infrastruсture Investment Bank /AIIB/, BRICS Development Bank, или о внушительной экономической и нарастающей военной мощи КНР под руководством главы партии и государства Си Цзиньпина, то убеждаешься в реалистичности планов Китая стать ведущей державой в XXI столетии. После десятилетий динамичного роста экономических показателей «китайская мечта», как ее сформулировал Си, продвинулась в исторической перспективе к осуществлению.

Китай благодаря предшественникам Си был тесно связан с международной системой отношений, сохраняя правила функционирования общества и государства. Через ООН, ВТО, ШОС, а также международные финансовые организации КНР взаимодействует почти со всеми государствами с самыми различными политическими режимами. В относительно устойчивом и упорядоченном мире за последние десятилетия Китай многого достиг. Руководитель Си стремится в силу своих возможностей сохранить и улучшить общепризнанный миропорядок и тем самым предсказуемость и устойчивость межгосударственных отношений. Несложно заметить, что мантра Д. Трампа «America First» противопоставлена «китайской мечте» Си. Две самые экономически мощные страны и конкуренты стремятся стать (КНР) или оставаться (США) первыми в мире. Мы полагаем, что эта конкуренция будет усиливаться, но к глобальному ядерному военному конфликту не приведет: он никому, кроме сумасшедших, не нужен: победителей не будет, а человечество может перестать существовать [1].

ИНТЕРЕСЫ И СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ КИТАЯ

Понимание интересов государства и от них исходящих стратегических целей – необходимые предпосылки трезвого рассмотрения внешней политики любой страны. Такие интересы и цели Китая непосредственно связаны с задачами внутреннего развития. Начавшиеся в 1978 году реформы внутри страны были с самого начала связаны с открытостью КНР внешнему миру. Только с помощью новейших технологических достижений, инвестиций, кредитов, рынков сбыта и надежных поставок сырья и энергии (энергоносителей) были возможны модернизация и экономический успех. После хаоса и разрухи, оставленных эрой Мао, без такой надежной материально-технической базы невозможно было бы удержать власть КПК и целостность страны. Сохранить территориальное единство государства и вести к возрастанию его мощи – это традиционный «мандат неба» (tianming) властителям Китая. Согласно этому «мандату» определяется и внешняя политика, и неуклонно, последовательно проводимый принцип одного Китая (Ein China – Prinzip). С этих позиций председатель Государственного совета до 2013 г. (Staatsrat) Дай (Dai Bingguo) сформулировал коренные интересы государства и страны тремя положениями: Первое – руководство КПК, укрепление системы социализма с китайскими особенностями. Второе – всеобъемлющий суверенитет Китая, территориальная целостность и национальное единство, несмотря на этнические различия. Третье – гарантия сохранения постоянного экономического и социального развития Китая [2]. В понимании этих коренных интересов и последующее руководство ничего существенно не изменило. Хотя в последние годы контроль Южно-Китайского моря причисляется к подобным коренным интересам [3]. Акцент во внешнеполитической идеологии заметен и в подчеркивании того, что постоянно возрастающая мощь Китая не угрожает миру между народами, не направлена против кого-либо. Предшественники на вершине власти Янг (Jiang Zemin) и Ху (Hu Jintao), а еще ранее Денг (Deng Xiaoping) требовали во внешней политике придерживаться двух стратегий: а) уметь ждать, быть сдержанным; б) не претендовать открыто на ведущую роль в мировой политике. Соблюдение этих стратегий должно способствовать уменьшению в международном сообществе подозрений, недоверия и зависти по отношению к КНР [4]. В ранних девяностых годах в руководстве был распространен лозунг «Мирный подъем Китая» (Chinas friedlicher Aufstieg), который позже был заменен другим – «Мирное развитие» (Friedliche Entwicklung), созвучным с главным лозунгом и целью КНР – «Гармонический мировой порядок» (Harmonische Weltordnung), выдвинутым руководителем государства и партии Ху (Hu Jintao) в ООН (2005 г.) [5]. И при президенте Си примат мирного развития сохраняется, в то время как принцип сдержанности ослабевает. Непосредственно после вступления в должность председатель Си (2014 г.) представил народу и мировой общественности «китайскую мечту о великом обновлении китайской нации» и пояснил, что он стремится вернуть Китай на его историческое место властителей мира (Spitzengruppe der Weltmächte). Эта сначала еще туманная мечта получила программные очертания в двух столетних целях (Zwei Jahrhundertzielen). Первая цель. К столетию основания Коммунистической партии Китая в 2021 году в стране должно возникнуть общество со справедливым распределением благосостояния (xiaokang shehui). Вторая цель. К столетию создания Китайской Народной Республики в 2049 году должна быть развита богатая и мощная социалистическая страна (fuqiang shehuizhuyi guojia). Историческая память китайцев обременена тяжелыми для национальной гордости событиями. Более того, столетие от 1830 года («Опиумная война») и до Второй мировой войны в КНР называется Столетием стыда [6]. Си как проницательный политик об этом столетии говорит немного и указывает на культурные и научные достижения страны при династиях Танг, Минг и Кинг (Tang, Ming und Qing) в особенности. При них Китай стал ведущей цивилизацией мира. Новый Китай, возникший в 1949 году – КНР – неуклонно идет, несмотря на кратковременные в историческом измерении неудачи, к богатству, силе, привлекательности для других стран и все большему уважению со стороны их. Распад СССР и самоликвидация организации Варшавского договора при сохранении НАТО и неимоверном временном усилении роли Штатов в мировой политике не привели, как ожидалось на Западе, к созданию однополярного мира во главе с США. Случилось противоположное: мир человеческого сообщества все более становится многополярным с точки зрения сил влияния на мировую политику. КНР и сегодня рассматривает США как державу, превосходящую Китай по экономическим показателям и вооружению, но указывает и на то, что уже по многим экономическим и технологическим позициям Китай идет вровень с США или даже впереди. Во время своего посещения Штатов в 2013 году Си представил модель новых отношений великих держав (neuer Großmächte-beziehungenxinxing daguo guanxi/). Си был убежден, что антагонизм между двумя мощнейшими державами может быть избегнут, а сотрудничество между ними послужило бы на пользу всем странам мира. В этом убеждении просматриваются три мотива: Первый. Китай заявляет о своем супер статусе наряду с США. Второй. КНР предлагает взаимовыгодное сотрудничество с США на уровне этого статуса с главной целью – сохранить мир. Третий. Мировому сообществу открыто заявлено о таком положении дел: сообразительный поймет. Последний мотив не отрицает признание Китаем мира каков он есть, т. е. экономически, политически и культурно дифференцированным с правом каждого государства идти, не нарушая международного права и порядка, по своему пути [7].

ВАЖНЕЙШИЕ РЕГИОНЫ И ПОЛЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КНР

На региональном и глобальном уровнях Китай воздействует на окружающие государства, прежде всего, как экономическая и торговая сверхдержава, которая свой растущий вес использует целенаправленно и планово для усиления политического влияния не только в Азии, но и в Африке, Латинской Америке и в Европе [8]. Несмотря на то что темпы роста китайской экономики, как и внешней торговли, за последние годы снизились, республика оставалась к 2016 году лидером, с объемом 2,097 миллиона долларов, экспортной державой мира. Хотя внутренний рынок в Китае и растет, страна нуждается во внешних рынках. Взаимовыгодная торговля с другими государствами имеет и отрицательное последствие: торговый дисбаланс в пользу КНР. В конце 2016 г. этот дисбаланс состав­лял 510 млрд долларов. В этом же году импорт Китая составил 1, 587 миллиона долларов: его потребности в сырье и новейших технологиях огромны. Торговые партнеры выигрывают от продуктов made in China, больших заказов от китайских фирм, государственных предприятий. И сам Китай остается растущим рынком для иностранных инвестиций, которые идут главным образом в промышленное производство и развитие сферы обслуживания (Dienstleistungssektor). Взаимозависимость (Interdependenz) государств в каком-либо отношении является, как правило, стабилизирующим фактором в мировой политике. Но это тогда, когда партнеры придерживаются договоренностей и признанных международных прав. По отношению к Китаю партнеры предъявляют такие претензии, как нарушение прав интеллектуальной собственности, ограничение выхода на некоторые сегменты его внутреннего рынка, государственное поощрение низких цен на определенные виды экспортной продукции (стали, например) и др. Как сильно выросла экономическая мощь республики при председателе Си, видно по таким инициативам, как «Один пояс – один путь» (One Belt One Road, OBOR /yidai yilu/) или создание таких крупных финансовых учреждений как Азиатский банк инвестиций в инфраструктуру (Investment Bank), соответственно, Банк Развития (БРИКС), новый Шелковый путь. Они являются мегапроектами, объединяющими экономические и политические стратегии. Первоначальные планы Пекина нацелены на создание рынков сбыта в Центральной Азии и в странах Индийского океана через новые сухопутные и морские пути [9]. Этими трансрегиональными трассами КНР усиливает свою роль ведущей державы, предлагая примагистральным странам экономическую и финансовую помощь в улучшении их инфраструктуры. «Один пояс – один путь» (OBOR) может, в известной степени рассматриваться как ответ КНР на провозглашенный в 2011 году президентом Бараком Обамой американским разворотом на Азию. Примечательно то, что ЕС тогда не только не насторожился этим поворотом, но и мало о нем говорил в СМИ. Китайцы оказались внимательнее [10]. Как первая в мире торговая держава Китай претендует на соучастие в определении мировой экономической и финансовой политики. В речи на Всемирном экономическом форуме в Давосе 17 января 2017 г. Си представил свою республику как протагониста свободной мировой торговли, опирающегося на твердые правила, установленные международными инстанциями [11]. На международном форуме «Один пояс – один путь» (OBOR) в Пекине (14 и 15 мая 2017 г.), в котором участвовали ровно 100 иностранных делегаций, Си однозначно выразил намерение Китая стать мотором и соорганизатором дальнейшего хода глобализации [12]. На глобальном уровне КНР активно действует и через ООН, в которой республика имеет постоянное место в Совете Безопасности (СБ) и через него может серьезно влиять на все важнейшие решения организации в вопросах международной безопасности и международного права. СБ – это организация, в которой Китай может действовать на равных с США. В отличие от большинства других членов СБ, Китай участвует во многих операциях ООН по поддержанию мира. В Южном Судане, к примеру, находятся 1000 китайских военнослужащих; из 16 миссий ООН по установлению мира Китай принимает участие в 10, представляя для них тысячи военнослужащих, полицейских и экспертов по различным аспектам деятельности миссий [13]. В 2003 году Китай и ЕС заключили соглашение о стратегическом партнерстве. На его принципах быстро развивались кооперативные экономические отношения, и ЕС стал одним из важнейших (второй после США) торговых партнеров КНР. Торговый оборот ЕС с республикой достигает к 2017 году более 515 млрд евро с торговым дисбалансом в 175 млрд евро в пользу Китая. Главы государств и правительств встречаются ежегодно и обсуждают в форме диалога не только экономические и финансовые, но и иные вопросы: права человека, вопросы миграции, положение с молодым поколением, взаимодействие культур, их взаимообогащение и взаи­мопроникновение. В 2013 году было подписано соглашение между ЕС и Китаем по стратегии кооперативных отношений, расширению сотрудничества в вопросах обеспечения мира, безопасности, устойчивого экономического развития и культурных контактов [14]. Китай хотел бы видеть в ЕС единого инициатора внешнеполитической и экономической активности, однако во многих вопросах члены ЕС далеки от единства, и приходится нередко вести дела сепаратно [15]. Так, Китай имеет сепаратные стратегические партнерства с Францией и Германией. С последней даже в форме «всеохватывающего стратегического партнерства», в рамках которого ежегодно проводятся консультации правительств ФРГ и Китая [16]. С 2012 года КНР имеет кооперационные соглашения с 16 средне- и восточноевропейскими государствами, среди которых десять – члены ЕС. Главная цель соглашений – включить эти страны в OBOR-проект и предложить в связи с этим экономические преференции. В 2012 году было заключено соглашение о двусторонних инвестициях (Bilaterale Investitionsabkommen /BIA/), с тем как пояснял Пекин, чтобы разностороннее и теснее сотрудничать с ЕС в целом [17]. Такие двусторонние договоры с членами ЕС позволяют КНР ослаблять выборочное воздействие Союза на себя. Для совместной деятельности с африканскими государствами Китай в 2000 г. создал Форум кооперации Китай – Африка. На регулярных (раз в три года) конференциях глав правительств практически всех африканских стран обсуждаются результаты и дальнейшие планы сотрудничества, их коррективы. Конференции проводятся в столицах разных африканских государств; последняя состоялась в Йоханнесбурге. В этой кооперационной деятельности Африканский союз играет номинальную роль, а главное – планируется его участие в двусторонних договорах КНР с отдельными государствами. На этом уровне Пекин может наиболее эффективно использовать свои экономические и политические преимущества. Китай указывает на свои усилия по развитию стран континента, на свои инвестиции в создание современной инфраструктуры, капиталовложения по освоению новых месторождений и созданию дополнительных источников энергии [18]. Регионально Китай представлен во многих важных организациях: Шанхайская организация сотрудничества; Азиатско-Тихоокеанская экономическая кооперация (APEC); Ассоциация юго-восточных наций Азии (ASEAN); Асеанский региональный форум (ARF); ASEAN+3 (Китай, Япония, Южная Корея); созданная в 2010 г. Китайско-Асеанская сфера свободной торговли (CAFTA) и др. Эти региональные экономически-торговые соглашения в значительной степени способствуют стабильности и безопасности в регионе, хотя или, может быть, потому, что в них отсутствуют явно военно-оборонные аспекты. В то же время соответствующая, проистекающая само собой из этой кооперации информация бесценна: китайцы знают многое, о чем другие даже не догадываются. И важнейшая по международным последствиям кооперация касается отношений между Китаем и США. Сближение между ними в начале 1970-х годов постоянно сопровождалось противоречиями и противоборством, элементами недоверия друг к другу. Но «дружить» надо было: экономические связи и взаимозависимости усиливались. С импортом стоимостью более 462 млрд долларов США в 2016 году стали, опередив ЕС, важнейшими потребителями китайской продукции. Экспорт США составлял в это время 116 млрд долларов, что означало торговый дефицит в 347 млрд долларов. Китай инвестирует большую часть этого выгодного для него дефицита в государственные займы США и этим самым помогает преодолению бюджетного дефицита. С появлением на политическом олимпе США Дональда Трампа над отношениями Китая и США начали сгущаться тучи. Уже в своей предвыборной кампании Трамп обвинял КНР в валютных манипуляциях и в нечестных способах ведения международной торговли. Пекин был раздражен и поздравлениями с победой Трампа на президентских выборах со стороны президента Тайваня Цай Инвэнь (Tsai Ing-wen), т. к. речи и поведение Трампа создавали повод сомневаться в том, что признает принцип «единый Китай» («один Китай»). После официального вступления Трампа в должность 20 января 2017 года волнения относительно китайско-американских отношений временно поутихли. Одним из первых решений (23 января 2017 г.) нового президента был выход США из «Транстихоокеанского партнерства» [19], что было выгодно для КНР. Дело в том, что Китай был исключен из этого партнерства двенадцати стран по обе стороны Тихого океана. Теперь КНР с новой энергией проводить свою политику надежного партнера в свободной торговле в регионе и как альтернативу прежнего партнерства представляет организацию Региональное всеохватывающее экономическое партнерство. И в первый год президентства Трампа отношения между двумя странами были более или менее спокойными. Этому способствовали четыре обстоятельства: Первое. Между президентами Си и Трампом установились хорошие личные отношения. Второе. Новая администрация США быстро усвоила, что в сложных отношениях между двумя державами сильнейшей в 2017 году остается Америка, которая от кооперации и торговли с Китаем получает несомненную выгоду. Третье. Китайцы учитывали, что без нейтралитета США по отношению к реализации грандиозных проектов Пекина (нового Шелкового пути, например) осуществить их будет намного труднее [20]. Четвертое. Решение корейской проблемы, особенно ядерной ее части, невозможно без совместных усилий КНР и США. Отношения США и Китая крайне противоречивы: экономически эти две державы зависят друг от друга, а в региональной и мировой политике – соперники за статус и власть. Поэтому между ними не затухает, скорее усиливается недоверие, подогреваемое угрозами торгово-экономических санкций и начавшимися в 2019 году санкциями, спорами по Южно-Китайскому морю и в целом малопредсказуемой политикой президента Трампа [21].

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА КИТАЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

В своих взаимодействиях с другими государствами Китай предпочитает двухсторонние отношения: мало кто может сравнятся с ним в рамках таких отношений. В последние годы это предпочтение претерпело существенную трансформацию: КНР или вступает в союзы государств, или создает новые под своей эгидой. Это полезно не только в каждом отдельном случае, но и для восприятия КНР в международном сообществе как важнейшего субъекта региональной и глобальной политики. В 2014 году Си на конференции по внешней политике в Пекине подчеркнул, что стране нужны дипломатия, возможно, более широкого диапозона, более многосторонняя, реформы в системе международных отношений и глобального порядка /международного права в интересах не только Китая, но всех развивающихся стран [22]. В этом же направлении идет и основание новых финансовых учреждений, как, например, учрежденный в Шанхае Банк развития БРИКС или основанный годом позже Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. На обвинения США, что Китай этими новациями противопоставляет себя устоявшимся и признанным мировым сообществом финансовым центрам, как Всемирный банк, Международный валютный фонд, Китай парировал количеством основателей (57 государств, среди них Германия и двенадцать других членов ЕС) и открытой доступностью любых других государств, в том числе и США. КНР постоянно подчеркивает свое уважение международного права и готовность ему следовать. Однако соседи, Япония например, или государства – соседи по Южно-Китайскому морю серьезно озабочены как территориальными притязаниями Пекина, так и его непризнанием решений Постоянного международного третейского суда в Гааге [23]. Признание законов и правил общения государств – классическая манера поведения сильных держав: международное право доминирует, поскольку оно служит собственным интересам. Такова государственная политика: любой руководитель, не ставящий интересы своего государства на первый план, должен быть лишен высокого поста. Правда, государств неуклонно и последовательно заботящиеся прежде всего о своих интересах, неизбежно сопровождают подозрения об истинности их миролюбия [24]. Эти сомневающиеся, может быть, не замечают, что Китай стремится, несмотря на всю свою мощь, избегать рискованных ситуаций, которые могли бы привести к вооруженному военному столкновению. У немецких политологов есть применяемый к Китаю, термин risikoscheu, т. е. «боязнь рисков». Да только КНР не боится рисков, но стремится их избегать. Война КНР не нужна: для осуществления грандиозных планов развития рес­публики ей нужен мир. По военной доктрине и стратегии Китая, опубликованных в 2015 году, Пекин исходит из того, что в ближайшее время он не будет вовлечен в большую войну. Иное дело локальные малые столкновения, борьба с пиратством, защита транспортных и морских путей поставки энергоносителей. Важнейшие маршруты таких поставок идут морем: через Южно-Китайское море и Индийский океан в целом. Понятно поэтому, что КНР усиливает свою военно-морскую мощь в регионе, строит авианосцы и др. Сухопутные базы для защиты региона созданы не только в Бангладеш и Пакистане, но и за пределами региона – Шри-Ланка и в Джибути. КНР борется против пиратства совместно с ЕС или США в водах у Африканского рога в рамках соглашения от 2008 года [25]. Уже при предшественнике Си, председателе Ху Цзиньтао, КНР принимала серьезные меры по изменению своего имиджа в международном сообществе с помощью «мягкой силы». При этом на первом месте стояло использование экономических выгод, которые Китай предоставлял кооперирующим с ним государствам. «Мягкая сила» успешно использовалась в области культуры, спорта, образования, обмена молодежи для обучения и профессионализации и т. д. При этом особое внимание уделяло государствам азиатского региона Тихого океана и Африки [26]. В самых различных странах было открыто множество институтов имени Конфуция. Последствием этих и других мероприятий стало существенное улучшение имиджа Китая в большинстве государств мира. Исключение составляют в СМИ ЕС, США и зависимых от них стран. На деле Китай достаточно убедительно показывает многим государствам, что имеется альтернатива западной демократии в форме просвещенной авторитарной системы. Указывает и на то, что Запад перенимает важные черты этой системы: плановость в экономике; усиление роли государства и возможностей его вмешательства в личную жизнь граждан (знаменитая партия зеленых в Германии, прозванная «партия государственного нет»: не курить, не пить, не есть мяса говяжьего (коровы испускают много метана в воздух), не пользоваться автомобилями, самолетами и т. д.). Обвиняют некоторые западные специалисты (например, Гарайс Свен) КНР и в том, что республика высоко ценит суверенитет любой страны независимо от господствующего в ней политического режима, выступает за невмешательство во внутренние дела суверенных государств, таких, например, как Зимбабве, Эритрея, Судан. Не хотят замечать такие критики, что Китай последовательно стоит на пяти принципах мирного сосуществования, принятых на Бандунгской конференции (1955 г.) двадцатью странами Азии и Африки, которые ратифицировали важные международные документы и которые никто еще не отменил [27]. В последнее десятилетие Китай стал временами отходить от этих принципов. В Совете Безопасности ООН КНР была за санкции против государств, с которыми поддерживает тесные экономические отношения: Северная Корея и Судан, например.

НЕКОТОРЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

В сентябре 2017 года начался второй срок президентства Си. И первый срок, и начало второго характеризовались несомненными успехами КНР в достижении поставленных КПК стратегических целей. Нет сомнений, что КНР и далее будет осуществлять свою мечту о создании богатой и сильной социалистической державы с китайской спецификой. Республика будет расширять свое влияние в Азии и увеличивать свое влияние на глобальную политику. При этом движении Китай не будет подрывать общепринятых международных правил взаимодействия суверенных государств, а будет их с некоторыми малыми корректировками поддерживать [28]. Внутри республики будет нарастать преодоление пропасти между просто бедными и среднеобеспеченными, с одной стороны, и сверхбогатыми – с другой; будут предприняты дальнейшие усилия по преодолению экологического кризиса крупных городов; по преодолению межнациональной напряженности; по упрочению межнационального и социального мира; по решению нарастающей демографической проблемы старения общества и др. [29]. Несмотря на рост влияния в мире, Китай остается прежде всего экономической державой, но далеко отстает от США как военная держава. Это обстоятельство не должно мешать Китаю выступать на равных с Америкой в сохранении, упрочении и развитии мирных стратегических отношений по всем вопросам невоенного характера. В особенности это касается проблемы безопасности, недопущения мирового ядерного конфликта. Для этого Китай будет усиливать и совершенствовать свою риторику о мирном развитии, гармоническом мировом устройстве и порядке, о грандиозных проектах с преимуществами и выгодами для всех и др. Главное в этой риторике – усилить доверие мировой общественности к Китаю как неагрессивному экономическому гиганту. Китай будет убеждать США, что он вовсе не намерен занять место Штатов в мире, но стремится стать важным и надежным союзником Америке в деле сохранения мира и процветания народов. Китай будет и далее желать сотрудничества с США, указывая в то же время на «красную линию» возможного нарушения своих интересов и государственной безопасности. Важно и то, чтобы руководство всех государств, в том числе и США, осознало, что без совместных усилий КНР и Штатов невозможно решение ни одной из глобальных проблем [30].

Раушанбек АБСАТТАРОВ, член-корреспондент НАН РК, доктор философских наук, профессор, г. Алматы

Иоганн РАУ, доктор философских наук, профессор, г. Берлин

ЛИТЕРАТУРА

1. См.: Allison, Graham. Desined for War: Can America and China Escape Thucydides`s Trap? New York 2017. 2. См.: Dai, Bingguo. Adhere to the Path of Peaceful Development. Webse-ite des chinesischen Außenminiusteriums am 6. Dezember 2010. 3. См.: Sweine.China`s Assertive Beheivior. Part One: On «Core Interests». In: China Leandership Monitor, Nr. 34, 2010. 4. См.: Xiong, Guangkai. China`s Diplomatic Strategy: Implication and Translation of «tao guang yang hui». In: International Strategic Studies, 2010, Jg. 4. - S. 1; Zhu, Liqun. China`s Foreign Policy Debates. In: Chaillot Paper 2010, 121 Paris: EU Institute for Strategic Studies. Первый автор делает упор на а) уметь ждать, быть сдержанным /дожидаться своего часа /tao guang yang hui/; второй — на б) не претендовать открыто на ведущую роль в мировой политике /budangtou/. 5. Hu, Jintao. Build Toward a Harmonious Word of Lasting Peact and Common Prosperity. Statement by H.E. Hu Jintau, President of the People`s Republic of China, at the United Nations Summit. New York 15.09.2005. 6. Fairbank / Goldman. Part Two. Mühlhahn 2007. 7. Chen, Dingding. Defining a New Type of Major Power Relations`. In: The Diplomat, 2014, 8. November. 8. См.: Shi, Yinbong. China`s complicated foreign policy. European Coun-sil on Foreign Relation, 31.3.2015. 9. Grieger, Giesela. One Belt, Jne Roud (OBOR): China`s regional integration initiative. In: European Parliamentary Research Service. 2016. 10. См.: Panda, Ankid. China`s Pivot West. In: The Diplomat, 2013, 29. Oktober; Ekman, Alice. China`s multilateralism: higher ambitions. European Union Institute for Security Studies (EUISS). Paris 13.11.2016. 11. Xi, Jiping. Jointly Shoulder Responsibility of Our Times, Promote Global Growth. Keynote Speech at the Opening Session of the World Economic Forum. Davos,17.1. 2017. 12. См. Süddeutsche Zeitung, 12. Mai 2017. 13. Oertel, Janka 2014, China and the UN. Baden - Baden 2014. 14. См.: EU – China 2020 Strategic Agenda for Cooperation /EEAS 2013/. 15. Noesselt, Nele. The European Union and China`s Multidimensional diplomacy: Strategigic Triangulation?... European Foreign Affairs Review, Oktober 2016, Volume 21. – S. 22. 16. Presse – und Informationsamt der Bundesregierung 2014. Gemeinsame Erklärung zum Besuch von Staatspräsident Xi: Schaffung einer umfassenden strategischen Partnerschaft zwischen Deutschland und China. Pressemitteilung 102 vom 28. März 2014. 17. Zeneli, Valbjna. Central and Eastern Europe: Chinas Stepping Stone to the EU? … In: The Diplomat. 2016, 30 November. 18. См.: Stahl, Anna Katharina. China`s Relations with Sub – Saharan Afrika. Instituto Affari Internationali, http://www.iai.it/sites/default/files/iaiwpl622. Pdf. 19. Panda Ankhit. Trump Killed TPP. What`s Next for Trade in Asia? In: The Diplomat – 2017, 24 Januar. 20. Достаточно указать на то, что этот сухопутный и морской путь пролегает через Казахстан, Киргизию, Иран, Турцию, Россию, Голландию, Италию, Грецию, Кению, Шри-Ланка, Индию, Индонезию и многие другие страны, находящиеся под влиянием США. См.: Financial Times 2016; The Economist 2016. 21. См.: Wolf Reinhard at al. Perils of US – China Confrontation – Implications for Europe. In: European Foreign Affairs Review. 2016, Nr.21, Special Issue. – S. 1-10. 22. PRC Ministry of Foreign Affairs 2014. Во избежание ошибок перевода, который всегда есть интерпретация, приводим фрагмент выступления Си дословно: «China`s dependence on the world and its involment in international affairs are depending, so are the wordl`s dependence on China and its impakt on China. /.../ We should advance multilateral diplomacy, work to reform the international system and global governance, and increase the representation and say of China and other developing countries». 23. Becker, Christian. Große Statussorgen um kleine Inseln. Militärische Symbolpolitik im Süd – und Ostchinesischen Meer. Berlin 2017, SWP Studie. - S. 3; und Permanent Court of Arbitration (PSA), 2016. 24. Sweine, Michael D. China`s Assertive Bechavior. Part O: On «Core Interests». In: China Lendership Monitor 2010, Nr. 34. 25. Gareis, Sven Bernhard. Militärmacht China? Die chinesische Streitkraftreform und ihre Folgen für die internationale Politik. In: Gesellschaft. Wirtschaft. Politik. 2016, Nr. 4. – S. 481–490. 26. См.: Information Office of the State Council 2014. 27. Впервые эти принципы были сформулированы в преамбуле соглашения между Индией и КНР о торговле и связях тибетского района Китая с Индией (апрель 1954 г.). Стал широко известен как «Панча шила» (хинди). 28. Liu, Feng. China`s security strategie towards East Asia. In: The Chinese Journal of International Politics, 2016, N 2. – S. 151–179. 29. См.: Liao, Rebekka. China`s Domestik Distractions. … In: Foreign Affairs Snapshot vom 30. März 2016. 30. См.: Steinberg, James / O`Hanlon, Michael E. Strategic Reassurance and Resolve. U.S. – China Relations in the Twenty - First Century. Princeton 2014.