• Геополитика
• 21 Января, 2020

ПЕРВАЯ «ЦИФРОВАЯ» ВОЙНА

Для тех читателей, которые внимательно следят за процессами, происходящими в мировой экономике, 2019 год запомнится, скорее всего,  как год резкого обострения в торговой войне США и Китая. На фоне этой борьбы двух титанов отношения между Штатами и Европой оказываются как-то на втором плане. А ведь этот «второй фронт» великой торговой войны не менее важен, чем первый. И он тоже в огромной степени характеризует ту крайне сложную экономическую и политическую ситуацию, в которой находится сегодняшний мир.

Когда в конце XVIII века 13 североамериканских колоний Великобритании объявили о своей независимости, на то были свои причины: метрополия постоянно душила их экономически. Колонисты должны были терпеть разного рода экономические стеснения, выгодные английским олигархам. «Ни одного гвоздя не позволим сделать в колониях», – заявлял глава английского правительства лорд Чатам. Колонии обязаны были сбывать свои товары только в Англию и только оттуда получать нужные им товары. Глухое недовольство переросло в открытую оппозицию, когда Англия возложила на колонии бремя производительных налогов и сборов. Колонисты видели в этом, помимо всего прочего, нарушение принципа, согласно которому ни один налог не может быть взыскан без согласия плательщиков или их представителей. Все эти пертурбации в конечном счете привели к мятежу в колониях и войне за независимость. Строго говоря, мятеж, вне всякого сомнения, был бы быстро подавлен, но в пользу восставших колонистов сработала продолжавшаяся не первое столетие борьба между Британией и Францией. Французы, действуя по принципу «враг моего врага – мой друг», оказали американцам помощь, которая оказалась для них спасительной. Ирония истории: вой­на за независимость США осуществлялась, по сути, на деньги французского генерального штаба. «По мнению новейших американских исследователей, колонисты вряд ли добились бы победы без помощи европейских государств. По подсчетам профессора М. Смелсера, общая сумма субсидий, которые американцы получили от французов, в переводе на современные деньги составляла примерно 2,5 млрд долларов, а сами израсходовали на борьбу 1 млрд долларов. Из-за границы, (т. е. из Франции) колонисты получали 90% нужного им пороха. В 1777 году Франция поставила колонистам 30 тысяч ружей – огромная цифра, если учесть тогдашние масштабы военных действий. Характерный штрих: когда в 1776 году в Америку отправились французские добровольцы во главе с маркизом Лафайетом, они руководствовались не столько симпатиями к идеологии колонистов, сколько стремлением бороться за «свободу морей» – иными словами, против преобладания Англии на море» (Черняк Е. Б. «Вековые конфликты». М.: Международные отношения, 1988). Добившись независимости молодое государство стало быстро набирать мощь, соответственно, менялись его взгляды на свое место в мире. Если первый президент США Джордж Вашингтон призывал американцев «держаться подальше от европейских дел», то уже пятый президент, Джеймс Монро, бесцеремонно объявил весь Американский континент исключительной зоной влияния Соединенных Штатов. «2 декабря 1823 г. президент Джеймс Монро опубликовал то, что было названо «доктриной Монро». Его заявление было резким и, по сути дела, объявляло, «что Американские континенты, на свободных и независимых условиях, которые они примут и поддержат, с этого времени не должны рассматриваться как объекты будущей колонизации любыми европейскими державами». (Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. М., Юрист, 1995). К началу ХХ века США уже выходили в ранг самой мощной державы планеты, но их растущим амбициям мешали европейские страны, в первую очередь – бывшая метрополия, Британская империя. Первая мировая война стала для Штатов даром небес. В то время как народы Европы истекали кровью на полях сражений, американцы наживались на поставках воюющим сторонам. За 1914–1919 годы американский экспорт увеличился с 2,4 до 7,9 млрд долларов, то есть в 3,2 раза. Общая чистая прибыль монополий США составила в этот период 33,6 млрд долларов. В результате войны кардинально изменилась и финансовая ситуация в мире. К 1914 году Соединенные Штаты были должны различным европейским странам около 5 млрд долларов. В свою очередь, американские инвестиции за границей составляли около 3 млрд долларов, что было в 10 раз меньше заграничных инвестиций Англии, в 6 раз – Франции и в 4,5 раза меньше германских капиталовложений. Благодаря военным заказам Америка не только ликвидировала свой долг Европе, но из должника сделалась кредитором – к концу Первой мировой войны европейские страны были должны США 11 млрд долларов. Кроме того, за годы войны более чем вдвое увеличились частные инвестиции американских монополий за рубежом, составившие к 1919 году сумму около 6,5 млрд долларов. В результате Первой мировой войны США быстрее, чем другие страны, обрели экономическое могущество. Благодаря войне Америка за четыре года стала крупнейшим кредитором и сосредоточила у себя свыше половины мирового золотого запаса. Существенно усилились американские позиции и в производстве мировой промышленной продукции. К 1920 году на США приходилось около половины мировой добычи каменного угля, три пятых производства чугуна и стали, две трети добытой нефти и 85% мирового выпуска автомобилей. На Европу с неба падали бомбы, а на Америку вместо них свалилось финансово-экономическое процветание. Окрыленный им, президент Вильсон с 1917 года взял курс на завое­вание мирового лидерства и в политической области. Америка вмешалась в европейскую войну на последнем этапе и выступила вроде как «вершителя судеб». Впервые в истории Соединенные Штаты участвовали в масштабных боевых действиях за океаном. Более миллиона американских солдат, отправленных на германский фронт, склонили чашу весов войны в пользу держав Антанты. По окончании войны Томас Вудро Вильсон, по общему признанию один из самых одаренных американских президентов, отправился в Европу. В то время в Старом Свете не было более популярной фигуры, чем историк-интеллектуал, в прошлом ректор Принстонского университета, возглавивший мирные переговоры в Париже. В европейских столицах перед его портретами зажигали свечи. День прибытия Вильсона в Париж был объявлен праздничным. Но вскоре президента ждало разочарование. «Четырнадцать пунктов» – условия мира, выдвинутые Вудро Вильсоном в конце Первой мировой войны (в январе 1918 г.) в противовес советскому Декрету о мире; ставили целью установление гегемонии и США в международных делах (под прикрытием фраз о «свободе торговли» и «свободе морей», урегулировании колониальных вопросов и др.) для европейских держав оказались неприемлемыми. Американские претензии отказались признать даже союзные Англия и Франция, несмотря на огромные военные долги Вашингтону. На Парижской мирной конференции 1919 года Вильсон потерпел крупное дипломатическое поражение. Послевоенная Версальская система мира в Европе также была создана без участия США. Результатом поражения стали жестокое разочарование и рост изоляционистских настроений, возобладавших в правящей верхушке США. Вернувшись в Штаты, Вильсон объявил, что выборы 1920 года станут «торжественным референдумом» по поводу вступления США в Лигу наций. Но на осенних выборах Демократическую партию и ее лидера ожидал унизительный провал, а резолюция о ратификации Версальского договора не набрала необходимых двух третей голосов в сенате. Это был конец политической карьеры 28-го президента США. (Между прочим, Лига наций была идеей Вильсона.) В августе 1941 года в бухте Арджентия на острове Ньюфаундленд встретились два военных корабля – «Принц Уэльский», на котором находился 32-й президент США Франклин Рузвельт, и «Огаста», доставивший британского премьер-министра Уинстона Черчилля. Между президентом и премьером прошли трудные переговоры. Британия находилась в состоянии войны с гитлеровской Германией, положение ее было отчаянным, и Черчилль уговаривал Рузвельта увеличить поставки оружия для британцев и вступить в войну против Гитлера. Америка формально сохраняла нейтралитет, до нападения японцев на Перл-Харбор оставалось еще больше трех месяцев, так что Рузвельт мог чувствовать себя уверенно. Президент, в общем, дал согласие удовлетворить просьбу премьера, но поставил условие: после войны Британия должна открыть рынки своих колоний для американских товаров. Это означало конец Британской империи. Сын президента, военный летчик Эллиот Рузвельт, иногда сопровождал своего отца на переговорах в качестве адъютанта. Был он и на встрече президента с премьером в бухте Арджентия. В своей книге «Его глазами» Эллиот Рузвельт описывает те драматические переговоры: «…Опустив голову, премьер-министр исподлобья пристально смотрел на отца. –  Никаких искусственных барьеров, – продолжал отец. – Как можно меньше экономических соглашений, предоставляющих одним государствам преимущества перед другими. Возможности для расширения торговли. Открытие рынков для здоровой конкуренции. – Он с невинным видом обвел глазами комнату. Черчилль заворочался в кресле. – Торговые соглашения Британской империи… – начал он внушительно. Отец прервал его: –  Да. Эти имперские торговые соглашения, – о них-то и идет речь. …Шея Черчилля побагровела, и он подался вперед. –  Господин президент, Англия ни на минуту не намерена отказаться от своего преимущественного положения в Британских доминионах. Торговля, которая принесла Англии величие, будет продолжаться на условиях, устанавливаемых английскими министрами. –  Понимаете, Уинстон, – медленно сказал отец, – вот где-то по этой линии у нас с вами могут возникнуть некоторые разногласия. …У премьер-министра был такой вид, как будто его сейчас хватит удар. –  Вы упомянули Индию, – прорычал он. – Да. Я считаю, что мы не можем вести войну против фашистского рабства, не стремясь в то же время освободить народы всего мира от отсталой колониальной политики». Итог известен: Черчилль капитулировал. А что он мог поделать, в его-то положении? По сути, Рузвельт мирным путем добился того, что хотел сделать Гитлер силой оружия – разгромил Великобританию. Причем без единого выстрела. Американцы не очень-то церемонились не только с Британией, но и с другими европейцами. Рузвельт почти до конца войны рассматривал вариант взятия Франции под временное управление союзников. После высадки в Нормандии американцы привезли с собой франки, напечатанные в США. И только желание Черчилля и Сталина оставить под боком у немцев «сильную Францию», а также тяжелое упрямство де Голля помогли французам на финише войны втиснуться в число победителей. 8 мая акт о капитуляции Германии вместе с Жуковым, Монтгомери и Эйзенхауэром подписывал французский генерал Латр де Тассиньи. (До ноября 1942 года героический генерал служил режиму Виши, союзнику рейха.) После Второй мировой войны Британская империя под давлением США фактически самоликвидировалась, но тем временем в экономике самих Штатов начались трудности. В 1949 году политическому руководству США стало окончательно ясно, что нужны жесткие меры по оздоровлению экономики – за год промышленное производство снизилось на 15%, прибыль крупных компаний упала до $ 28,4 млрд (с $ 36,6 млрд в 1948 году), около 5000 фирм обанкротилось, количество безработных увеличилось до 6 млн человек. В целом с 1948 года по 1950 год безработица в США выросла на 130%, национальный индекс производства упал со 170 на 156-ю позицию (во время войны на пике мобилизационного производства он был на уровне 212), снижался рост инвестиций, экспорт за год понизился на 25%. Экономика, переведенная на военные рельсы, позволила государствам, не вовлеченным в конфликт напрямую, извлекать большую выгоду из продажи вооружений всем остальным участникам. США это хорошо поняли во время Второй мировой войны и сразу после нее, поставив в геополитическую зависимость с помощью плана Маршалла всю Западную Европу. Однако объемы созданного ранее оружия и боеприпасов лежали мертвым грузом, а их производство в США резко сократилось, что привело к росту безработицы и угрозе экономического спада. И тут как раз подоспела Корейская война (1950–1953 гг.). На Западе инициаторами войны между Северной и Южной Кореей безоговорочно считают северян, но тут все далеко не так однозначно. В то время даже комиссия ООН в Сеуле 25 июня 1950 г. (день начала конфликта) не смогла разобраться в сути происходящего и телеграфировала в Нью-Йорк, что нет никакой ясности, какую же из сторон следует считать агрессором. В тот же день Совет Безопасности ООН призвал Северную Корею отвести войска на исходные позиции. СССР не смог наложить на это решение вето – он не участвовал в его заседаниях с января в знак протеста против политики ООН в отношении коммунистического Китая. Спустя месяц, когда северокорейские газеты опубликовали трофейные карты Южной Кореи с ясно обозначенными направлениями ударов на Север, это уже никого не интересовало. А позже в войну вмешались два «старших брата» – США (по мандату ООН) и Китай (за спиной которого стоял СССР). В результате корейской войны, несмотря на боевые потери, в плане экономики США добились поставленной цели. Военный бюджет США был увеличен более чем на $ 50 млрд (т. е. почти на 400%, так как до войны он составлял около $ 13 млрд), численность армии и ВВС удвоены, а американские военные базы размещены в Европе, Ближнем Востоке и странах АНЗЮС (Австралия – Новая Зеландия – США). ВПК (военно-промышленный комплекс) США получил много заказов, над которыми работали различные секторы промышленности. Благодаря Корейской войне появились автоматические винтовки М-16, гранатометы М-79 и знаменитые самолеты «Фантом», позже применявшиеся во Вьетнаме. Результатом войны в Корее стало разрешение для Германии приступить к восстановлению Рурской сталелитейной промышленности. ВПК США в течение 1950-х годов разросся до гигантских масштабов. «Standard Oil» стал великим благодетелем, обеспечивая топливом ВВС, танки, джипы, истребители и прочие транспортные средства Пентагона. Примечательно, что главным инвестором в Корейскую войну стал National City Bank, который контролировал Рокфеллер, а его поверенный Джон Фостер Даллас был в совете директоров New Korea Company в Сеуле. Таким образом, война в Корее стала поворотным пунктом в реализации геополитических амбиций США, что обеспечило им дальнейшее продвижение своих интересов во всех уголках мира. В этот период «во всю Ивановскую» разыгралась холодная война. Как указывает историк профессор Йельского университета Джон Гэддис в своей книге «Холодная война: новая история», изданной в 2005 году, советник президента США, финансист Бернард Барух обосновал целую концепцию на этот счет: еще в 1949 году он заявил, что «необходимо массированное расширение военной промышленности на постоянной основе». Американский писатель Уильям Энгдаль отмечал, что «Министерство обороны США стало крупнейшим в мире подрядчиком, размещавшим заказы на миллиарды долларов в американской и избранной европейской и японской промышленности для поддержки боеготовности». Промышленное производство Штатов в 1960-е годы росло темпами, сравнимыми с самыми высокими темпами в истории США. В 1965-м, например, они составляли 8%, а в 1966 год достигли 10%. Всего за 1961–1966 годы индекс промышленного производства увеличился на 42%. Несмотря на кризис начала 1960-х, среднегодовые темпы роста ВВП Америки в 1960-е составляли 4,5%. В последней четверти ХХ века ситуация на планете (с западной точки зрения) выглядела примерно так: Запад – во главе всего мира, США – во главе Запада. Картину смазывало только существование Советского Союза, мешавшего по-настоящему развернуться (остальные соцстраны особо в расчет не принимались). И вот он – долгожданный миг: в 1991-м году СССР распадается. Западная Европа пришла в неописуемый восторг. В 1990-е годы Евросоюз испытывал вполне объяснимую эйфорию в связи с грядущим введением единой валюты и радужными перспективами, которые сулили достигнутые договоренности. В 1999 году в Лиссабоне состоялось совещание глав государств и правительств ЕС, на котором была поставлена задача «превратить Евросоюз в самый конкурентоспособный и динамично развивающийся регион планеты к 2010 году». Тогда это казалось вполне реалистичным. У объединенной Европы было все, чтобы стать устойчивым полюсом мира: технологии, кадры, инфраструктура, финансы. Сравним некоторые показатели. Население стран «зоны евро» – около 290 млн человек, США – 270 млн (сейчас – 300 млн) ВВП ЕС – 6309 млрд долл., США – 7819 млрд долл. Внешнеторговый оборот ЕС (исключая внутренние потоки) – 1615 млрд долл., США – 1584 млрд долл. Объем финансовых рынков (капитализация акций, облигаций, банковские активы) ЕС – 21,1 трлн долл., США – 22,9 трлн долл. Свыше 25% мирового потребления нефти приходится на США и около 22% – на Европу. Такая ситуация сложилась как раз к 1990-м годам. Что это, если не описание равных по силе конкурентов? Но дальше произошло нечто интересное. «В 1990-е Германия влетает в экономический кризис. Ее развитие спотыкается. Сегодня уже с трудом верится, что еще в 1960-х годах немцы строили планы создания своей космической индустрии, в 1980-х – разрабатывали проект постройки «Зенгера», воздушно-космического самолета. Они намеревались потеснить Америку на высокотехнологическом фронте. Они стремились стать независимой политической силой мирового масштаба, европейским гегемоном, который уведет Старый Свет из-под власти США. Ну, и где теперь эти планы?» (Калашников М., Кугушев С. «Третий проект»). Заметим, речь тут идет о Германии, экономика которой считается самой мощной в Европе. Про другие европейские страны и говорить не приходится. Между прочим, на исходе 90-х годов минувшего века западноевропейские страны панически боялись объединения ФРГ и ГДР: им казалось, что объединенная Германия подомнет под себя всю Европу. Покойный президент Польши, генерал Войцех Ярузельский, рассказывал: «С Горбачевым и с Папой мы говорили о том, что падение стены не является автоматическим воссоединением. В июле 1990 года в Париже мы были приглашены на конференцию «4+2» по будущему Германии. И многие сейчас лгут относительно позиций, которые занимали в то время. Госпожа Тэтчер в ходе секретной встречи со мной просила меня «любым путем помешать воссоединению». Миттеран просил о том же. Но их опасения оказались ошибочными» («La Repubblica», 10 ноября 2009 г.). Целый ряд тяжелых ударов привел к тому, что экономика не только Германии, но и всей Европы вошла в кризис. А удары все не прекращались. Десять лет назад известный российский экономист, профессор Андрей Кобяков с удовлетворением отмечал: «Теперь у доллара появился настоящий могильщик. Скорее всего, их два. Юань и евро. Официальная еврозона и зона хождения евро уже давно не совпадают. Фактически все Средиземноморье – Турция, Египет, Алжир, Марокко – полюбило евро. Китай, по-видимому, заставит пользоваться юанем всю Юго-Восточную Азию» («КП», 12 марта 2009 г.). Ну и что сегодня происходит в странах Средиземноморья, которые так «полюбили евро»? И кому нужен евро, если физически рушится зона его хождения? Стоят ли за всеми этими процессами США – на этот вопрос пусть ответят конспирологи. Но не воспользоваться сложившейся в их пользу ситуацией они в любом случае не могли. Американский президент Дональд Трамп так вообще открытым текстом сообщает, что приветствует распад единой Европы и поддерживает все и всех, кто этому развалу способствует, – от брексита в Британии до движения Марин Ле Пен во Франции. «Как пишет британская газета The Times, сразу же после вступления в должность Трамп намерен «предложить Великобритании быстрое и справедливое соглашение о торговле с Америкой, чтобы поспособствовать превращению брексита в нечто великолепное». Нетрудно догадаться, что этим «нечто великолепным», по мнению президента США, является скорый развал ЕС. Более того, он прямо предсказал, что вслед за Великобританией из Евросоюза выйдут и другие страны. Любопытно, что эти высказывания Дональда были синхронизированы по времени с ужесточением английской позиции по вопросу выхода из ЕС. Буквально как Трамп. Лондон угрожает резко снизить налоги на частный бизнес, чтобы ослабить Францию, Германию и Италию» («АН», 26 января 2017 г.). Устранение опасного экономического конкурента в лице объединенной Европы, понятно, Штатам только на руку, а евро в качестве соперника доллару как единственной международной валюты они вообще допустить не могут. Как же он или силы, которые он олицетворяет, собираются воспользоваться сложившейся ситуацией? Проблема в том, что у Штатов-то у самих экономическое положение далеко не самое блестящее, причем, уже давно. «Конечно, ВВП у США велик и составляет примерно пятую часть мирового. Только вот структура у него весьма сомнительная. Лишь 18% ВВП Америки приходится на промышленное производство и сельское хозяйство, основная же часть (более 76%) – это так называемые услуги. Причем чуть ли не половина из них – финансовые. Еще не менее 10% – юридические. Остальные – информационные. Вот и получается, что ответить по своим обязательствам США могут в основном спекулятивными финансовыми схемами и услугами адвокатов» («Известия», 4 декабря 2008 г.). «Александр Лосев, член президиума Совета по внешней и оборонной политике, финансист и математик: «…К примеру, в США 80% ВВП – это сфера услуг, в том числе финансовых, развлекательных, торговых. На производственную сферу у них приходится только 11%» («АН», 16 октября 2019 г.). Поскольку реальный сектор экономики у США выглядит весьма бледно, то они делают логичный шаг: пытаются протолкнуть на мировые рынки свои сланцевый газ и сланцевую нефть. Но и тут не все слава богу. Болгарский энергетик, депутат парламента Таско Эрменков говорит: «Европа с точки зрения евроатлантизма должна придерживаться позиций США, но с экономической – не может: одно дело – поставлять газ по суше, а другое дело – заменить его сжиженным сланцевым газом из США. Дорогой газ – неконкурентоспособная экономика. Я вам как энергетик говорю: сланцевый газ подходит только для страны, где он производится, но никак не для экспорта. Сначала его надо сжижить, потом погрузить на большую флотилию (флотилию еще надо построить!), доставить его в терминал (учитывайте расстояния), затем регазифицировать и пустить по трубам. Все это очень недешево. Не говоря уже о том, сами терминалы тоже надо строить» («КП», 6 апреля 2015 г.). (Терминалы уже построены.) В общем, всучить потребителям той же Европе, например, сланцевый газ – та еще проблема. Но если «завалить» экономику потребителя, развалить евро как конкурента, заставив использовать только доллар, да к тому же изолировать другие страны – производители энергоресурсов, то тогда очень даже можно работать. И похоже, действия Штатов нацелены именно на такую стратегию: обложен санкциями Иран, на который Европа возлагала такие надежды, Венесуэла, начались проблемы у других производителей… Леонид Ивашов, генерал-полковник, президент Академии геополитических проблем: «Мы говорим, что американцы будто бы потерпели в Сирии поражение. Но что они вообще хотели от Сирии? Разрушить проект по перекачке катарского, а потом иранского газа в Европу – это главная была задача. Параллельно они разрушили украинский газопровод и активничают против «Северного потока». Главное – чтобы зачистить европейское пространство для своего сланцевого газа. В Сирии они этого добились – газ очень не скоро, если вообще пойдет с Ближнего Востока в Европу. Россия решала ту же задачу, кроме разрешения очевидных геополитических проблем: сохранить свой «Северный поток-2» и «Турецкий поток». «Турецким потоком мы где-то удовлетворили амбиции Эрдогана. Он дрался за то, чтобы через Турцию шел газ в Европу. Вот в чем вопрос» («АН», 7 февраля 2019 г.). Однако все это настолько опасные игры, что их исход не может предсказать никто. Мировая экономика сегодня так тесно переплетена, что слишком резкие движения могут ударить сразу по всем, по самим Штатам в том числе. Злобин Н. Н., директор российских программ вашингтонского Центра оборонной информации: «При покупке самого первого своего автомобиля в США я по наивности задал вопрос о том, где он сделан. Мне распечатали длиннющий список деталей, которые оказались произведены в разных странах. Сама машина была собрана в Германии. Больше я таких глупых вопросов не задавал» («Америка… Живут же люди!». М.: Эксмо, 2012). И так во всем, почти в любой технически сложной продукции, продающейся в США. «Завалишь» Европу – «завалишь» множество стран, слишком уж они взаи­мосвязаны. И тогда в мире воцарится невиданный хаос… Именно поэтому политика Трампа вызывает страх у многих в самих Штатах. На одних энергоносителях такая огромная страна не проживет, не Эмираты же. А собственное производство что-то уж слишком чахлое. И открытие «второго фронта» против Европы может привести к непредсказуемым последствиям. Точнее, последствия-то предсказуемы, но эти предсказания самые мрачные… И все, что мы сегодня наблюдаем, говорит о крайней неустойчивости экономики США, которые вынуждены прибегать к таким действиям и крайней неустойчивости вообще всей мировой экономики, которая действиями нынешней американской администрации только усугубляется.

Курман Ахметов, экономист

(Продолжение следует)