• Исторические страницы
  • 27 Декабря, 2019

ПОДЗАБЫТЫЕ СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

Из Исторического архива Омской области РФ вернулась археографическая экспедиция Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова. Казахстанскими учеными отобраны и выявлены недавно рассекреченные материалы, касающиеся слабоосвещенных страниц нашей  истории. Значительная часть источников до настоящего времени оставалась недоступной для широкого круга исследователей. Некоторые из них относились к категории «особо ценные». Архивные документы касаются социально-экономических и политических событий в Казахской степи  середины XVIII – начала XIX веков. 

Привезенные документы являются ранее неопубликованными, эксклюзивными и рассекреченными в этом году. Со слов специалистов Исторического архива Омской области до момента их выявления нами другие исследователи не копировали и не обнародовали данные документы. Всего нами выявлено около 3,5 тысячи ценных кадров из фондов Дивизионной канцелярии командующего войсками Сибирской дивизии и линиями военной коллегии и Штаба отдельного Сибирского корпуса. Представляют особый интерес секретные переписки региональных властей с комендантами иртышских крепостей, толмачами, купцами и казахской знатью, находившейся на тайной службе у царской администрации. К примеру, в ордере от 25 апреля 1766 года командира Троицкого драгунского полка капитана Перепеченного указываются размеры годового жалованья казахских султанов и о нахождении их на продовольственном обеспечении: «В бытность здесь Средней киргизской орды владельца Салтанмамет салтана (старшина кыпчакского улуса на территории среднего Прииртышья, – прим. авт.) сына Иман салтана ради надобных потребностей в состоящей введении генерального казначейства вещи выдано ему Иман салтану… перцу полфута на 9 рублей 20 копеек…» [1., л. 143]. Архивные документы подтверждают, что царское правительство осуществляло системную и долгосрочную колониальную политику по постепенному переводу степной знати на полную от него финансовую и материальную зависимость, при этом последовательно превращая их в российских чиновников. В арсенале колонизаторов были следующие методы открытого и завуалированного подкупа местной элиты: выдача ей ежегодных жалований; строительство «хоромов» (домов) в приграничной зоне; предоставление вещевого и продуктового довольствия; вручение военного снаряжения и халатов, различных медалей, орденов и присвоение званий; именные приглашения в имперский двор на коронации русских царей и приемы в качестве отдельных депутаций и т. д. В омском архивном фонде содержатся ранее не введенные в широкий научный оборот рапорты, премоморий (сообщения, – прим. авт.), донесения, касающиеся пограничной зоны Иртышской линии военных укреплений. Значительная часть документов связана с переходами табунов пограничной линии с указанием имен старшин и табунщиков, количества поголовья лошадей и т. д. Дело содержит множество сообщений о взаимном угоне лошадей как степняками, так и российскими военными лицами. К примеру, старшина кыпчакского улуса Султанмамет имел 20 000 голов одних только лошадей. О том, что он был весьма состоятелен, свидетельствует рапорт коменданта Ямышевской крепости секунд-майора Ф. Шахова командиру Сибирского корпуса генерал-поручику Н. Г. Огареву от 8 января 1788 года о перепуске конских табунов казахов зимой 1787–1788 г. с приложением подробной ведомости. Тогда же на внутренней стороне Иртышской линии у старшины Басантеинской волости Шаншара, старшины Баркеева с братьями и брат Шаншара Таймаса перегнали 8000 лошадей при 35 табунщиках. И «в районе станицы Черное находилось старшины Басантеинской волости Урус султана, его и его сыне Татене 7000 лошадей при 50 табунщиках. У Султанбета и его сына Караша было 20 000 голов лошадей при 100 табунщиках». У его 17 сыновей также имелись многотысячные конские табуны. Есть также информация о размерах годового жалованья степной элиты. К примеру, бригадир Ушев в своем письме в адрес генерал-майора Штрадмана от 1 февраля 1790 года открыто пишет о размере годового жалования Уали хана: «Присланные при повелении от вашего превосходительства возвращенные суммы вместо отданного за долг Касимовским мурзам Якупу и Темир-булату Вали ханшего жалования 300 рублей». Этот документ имеет гриф «ОЦ» («Особо ценный») [2, л.140]. Эти документы позволяют нам заявлять о том, что неискушенные в тонкостях российской политики степняки попадали в четко расставленные сети колониальной администрации. В этом же деле имеется информация о том, что проштрафившиеся султаны нередко вместо себя оставляли в заложниках простолюдинов в местах временного заключения. Из письма майора Шахова генералу Г. Г. Штрадману от 10 февраля 1790 года: «За ограбление Неженского купца Курбанова, из-за которого здесь поневоле под стражей находится киргизец вместо Булекей салтана, которой уехал в степь, в свой аул. Уплату сделал его брат Абылай салтан» [2, л. 316]. В этом же деле содержится информация о том, что к ограблению вышеупомянутого неженского купца Курбанова имели отношение и люди самого влиятельного султана Прииртышья Султанмамет султана. Под прессом аргументированных улик этот степной властелин был вынужден открыто признать вину своих людей, проявив полную готовность выплатить причитающегося с его людей штраф. Это видно из рапорта майора Буковского в адрес генерала Штрандмана: «Ордером мне ваше превосходительство повелеть изволили, от киргизского старшины Солтанмамет салтана вытребовать следующих купцу Курбанову денег 70 рублей… почему я, прибыв в форпост Коряковский, вытребовал его у Салтанмамет салтана, хотя и довольно старался принуждать, чтобы он те деньги непременно представил, но Салтанмамет салтан отзывается тем, что теперь в наличии при себе такого оных не имеет, а просить, чтобы будучи год то число удержать из определенного ему жалования». [2, л. 419]. Здесь же имеется весьма любопытное донесение казанца Алмамета Булатова (зачастую татары служили в качестве агентов, лазутчиков, информаторов, разведчиков региональных и центральных властей, – прим. авт.) от 19 марта 1790 года, в котором первый по указанию своего руководства сумел поставить в прямую финансовую зависимость ряд влиятельных казахов, подведомственных старшине найманской волости Ханкоже султану (приемный сын Абылфейиз султана, внук общеказахского хана Абулмамбета, – прим. авт.): «В прошлых 1786 и 1787 годах отпущен я был покойным генерал поручиком и кавалером Огаревым в киргизскую степь, где по бытности розданной мною в долг товаров. А именно: волость найманскому Ханкожи салтану на 400 рублей «введение его киргизцам Актам Берде на 72 рубля... Узненбаю на 36 рубля... Зердену на 45 рубля... киргизцу Кожаберды 28 рубля... Прошу про собрания вышеуказанного долгу до написанных властей с 9 человеками работниками сроком на 6 месяцев крепости Семипалатной пропустив...». [2, л. 434]. В вышеуказанном фонде имеются материалы о продаже российских пленных солдат коренными жителями в районе Омской крепости, а также сообщения об ограблении автохтонами купеческого каравана из Бухары. Материалы изобилуют подробным описанием переписок с должностными лицами государств Средней Азии, жаловавшихся на незаконные действия воинственных степняков. В этом же деле – информация полковника Матвеева на имя генерала Штрандмана от 23 декабря 1790 года, в котором сведения о размерах совокупного годового жалования двух высокопоставленных политических персон приходящего в упадок Казахского ханства – Уали хана и Султанмамет султана: «Ваше превосходительство 26 числа сего месяца… ордером мне повелеть соизволили: что и следующих на жалования Вали хану и Салтанмамет салтану 450 рублей отдать господину подполковнику Павлуцкому 140 рублей…» [3, л. 3]. Из этого документа следует: если годовое жалование Уали хана составляет 300 рублей, Султанмамет султана – 150 рублей. В зависимости от размера годового жалования можно узнать и «статусное положение» ряда степных акторов: если Абылай хан получал годовое жалование в 600 рублей, то его сын Уали в два раза меньше, Султанмамет в свою очередь получал вдвое меньше Уали. Эту градацию по годовому жалованию можно объяснить: Абылай был утвержден царизмом в звании хана одного Среднего жуза, хотя его избрали представители трех жузов в качестве общеказахского хана, и поэтому он был «посажен» на более высокую и доходную зарплату. Султанмамет султан к этому времени оставался старшиной лишь одного кыпчакского улуса и представлял из себя 80-летнего дряхлого старика, с которым уже царизм не церемонился, не отвечая даже на его письма с различными просьбами, противопоставив ему его старшего сына Уруса, рожденного от старшей жены, находящейся в Туркестане. Кстати, нами найдены ранее не известные исследователям письма султана Уруса по поводу отправки в Санкт-Петербург по его инициативе делегации. Из этой переписки просматривается любопытная деталь. Урус султан при открытом потворстве местных и центральных властей пытается перехватить военно-политическую и дипломатическую инициативу у своего престарелого отца. Эта была своеобразная месть царской администрации за активную поддержку Султанмаметом султаном умершего в 1780 году хана Абылая. В этом же деле имеется и стандартный рапорт полковника Рейтцига генералу Штрандману от 23 декабря 1790 года, в котором он докладывает о безопасности Иртышской линии военных укреплений: «С 16 по 23 числа сего декабря в крепости Семипалатной и ведения оной по дистанции посылающегося разъездными командами и из жилой в заграничную и из заграничной во внутреннюю сторону воровских и неприятельских перелазов не предусмотрено, обстоит благополучно, о чем вашему превосходительству и рапортуем» [3, л. 7]. Из этого документа мы узнаем, что каждый комендант еженедельно докладывал о состоянии и безопасности своего участка. Оказывается, российская администрация относила правобережье Иртыша к «жилой» или «внутренней» стороне, а левобережье – к «заграничной», что является признанием формального характера принятия казахами Среднего жуза российского подданства, несмотря на то, что он (Средний жуз, прим. авт.) с 1740 года считался находящимся под юрисдикцией Российской империи. Переходившие пограничную линию левобережные, или степные, казахи были отнесены к категории «воровских» и «неприятельских». В этом же деле мы выявили факты, касающиеся неусыпного контроля военными Иртышской линии военных укреплений за «верноподданными», или правобережными, казахами, которые с 1788 года были переселены указом императрицы Екатерины II на так называемую «вечную кочевку». Это видно из рапорта коменданта Ямышевской крепости майора Зегенгерова от 2 июля 1791 года: «Минувшего июня с 25 сего июля по 3 числа, крепости Ямышевской и под дистанции оный от верноподданных и доброжелательных к российской стороне киргизских султанов, старшин, киргизсцов скрытным и неприятельским образом никаких злых умыслов, сговоров и сборищ на Россию не предусмотрено». [4, л. 5]. Из него узнаем, что правобережных казахов Россия называет «верноподданными» и «доброжелательными». Об их поведении коменданты докладывали своему руководству с такой же периодичностью, как и в отношении степных казахов, и за ними также вели тщательное наблюдение. В фондах Исторического архива Омской области содержится материал о попытке влиятельного султана Басентинской волости Уруса Султанмаметова отправить депутатов в императорский двор, что следует из письма руководства Западной Сибири от 12 февраля 1793 года в адрес командира Сибирского драгунского полка Рапрания: «По высочайшему Ей Императорского Величества воизволению предполагали отправить отсюда обратно крепость Омскую присланных ко двору ее величества Средней киргиз-кайсацкой орды от султана Уруса депутатов сына его султана Татена с двумя с тремя старшинами Бактыбаем Айтуаровым и Арубаем Аксакаловым да одним служителям и из теленгут и вместе с ними служителя меньшей орды султана Шергазы – Канкелди, которого высочайше повелено попрошению того султана править Среднюю орду» [5, л. 27]. По всей видимости, Российская империя, желая приблизить к себе султана Уруса, была вынуждена пойти на финансирования такого дорогостоящего политического проекта. В то же время она рассматривала его кандидатуру в качестве наиболее вероятного претендента на место престарелого Султанмамет султана и даже на трон общеказахского хана. Из выявленных нами архивных документов четко прослеживается желание царизма противопоставить Уруса своему отцу Султанмамету, который был не только двоюродным братом хану Абылаю, но и верным его союзником в Северном и Северо-Восточном Казахстане. Между Абылаем и Султанмаметом сложились самые теплые и доверительные отношения, которые можно объяснить рядом обстоятельств. Во-первых, они были близкими родственниками – двоюродными братьями. Во-вторых, были одного возраста и единомышленниками, поддерживающими друг друга во всех внешнеполитических отношениях и внутренних делах. В-третьих, немаловажным фактором является их совместное боевое братство: они вместе участвовали во многих боевых действиях против джунгар и калмыков, терпя лишения и невзгоды. Они советовались в самых сложных ситуациях, оказывали друг другу помощь. В-четвертых, их детство прошло вместе на юге Казахстана. Здесь же можно усмотреть желание Уруса поднять статус своего сына султана Татена в глазах петербургского двора. Возраст самого Уруса уже перевалил за 60 лет, и он ясно понимал, что его политическая карьера идет также к закату. В этом фонде содержатся также редкие материалы, связанные с переброской башкирских военных команд в Железинскую крепость. Есть список представителей башкирского иррегулярного войска. Оказывается, в 1788 году на Новоишимскую линию на сторожевую службу была переброшена очередная партия башкиров в количестве 205 человек. Они были распределены по крепостям: Покровской, Полуденной, Николаевской и Лебяженской (по 20 человек) и по редутам: Мельничная, Степная, Курганская, Волчья, Власевская, Чистая, Медвежья, Плоская (по 14 человек) при двух сотниках [6, л. 221]. На наш взгляд, отправка башкир на новую российско-казахскую границу была сделана неспроста. В 1755 году оренбургский губернатор Неплюев спровоцировал казахско-башкирский межэтнический конфликт. Охлаждение отношений между двумя народами имело место на протяжении более 100 лет. Поэтому отправка башкирских сотен на Новоишимскую линию была вполне объяснимой: их трудно было обвинить в лояльности к степным жителям, и на этом участке они верно служили российской короне. В этом же фонде мы нашли материалы о выделении денег новокрещенным из азиатских народов. Из рапорта командира Солонецкого драгунского полка генералу Фрауфендорфу от 29 марта 1758 года: «Минувшего года января 29 числа на произведение находящегося здесь крепости святого Петра и по Тобольскому линию навокрещенным азиянцам кормовых денег за произведением оных тем азиатцам… 3 рубля 88 копеек…» [7, л. 62-62 об.]. Как известно, в XVIII веке региональная российская власть, опасаясь протестов со стороны Казахского ханства, не прибегала к активной миссионерской деятельности, также как и не было системной работы в этом направлении. Более того, во второй половине XVIII века, особенно в период правления Екатерины II, даже проводилась политика активной поддержки ислама, вызванная необходимостью через религию укротить воинственных кочевников и оторвать их от влияний среднеазиатских мусульманских центров. В этом же архивном деле есть данные о маршруте кочевок султана Абылая в местности Шербакуль неподалеку от Усть-Уйской крепости Новоишимской линии. Из письма одного из комендантов крепости Новоишимской линии генерал-майору Карлуфон Фрауендорфу от 3 апреля 1758 года: «О правителе киргиз-кайсацкому Аблай салтане, что где он ныне кочевьем своим находятся… между здешних и Усть-Уйских крепостных на гордытского редута… зимового кочевья того марта 28 числа о Тоболу реки кочевал… 25 кибитков в том числе при нем караулить старшина Кашетай мурза… он Аблай со старшиной Кашетаем… кочует к озеру называемому Чебаркулью в осиновых колках…» [7, л. 74]. Очевидно, именно в это время Абылай хан попадает под пристальное наблюдение российского генералитета ввиду высокого авторитета у степняков и значительного вклада в разгром джунгар. Особенно после его категоричного выступления против строительства новых крепостей по Новоишимской линии (1752–1752 гг.). Имеется рапорт генерала Девица в адрес генерала И. И. Шпрингера от 12 сентября 1765 года, в нем сведения о строительстве деревянного дома: «Находящееся для построения Аблай салтану покоев полку Азовского капралом Абдуловым по окончанию того строения… так же бывшии там киргизцах для примечания при ордере вашего высокопревосходительства из Омской крепости казак Андрей Березин сего сентября 6 го дня в крепость святого Петра… кроме одной упалой казачьей лошади прибыли благополучно… для ввоза к тем построенным покоям…» [8, л. 29]. Как известно, в 60–80-е годы XVIII столетия в приграничной зоне со Средним жузом царская администрация построила «хоромы» для влиятельных султанов – Абылаю, Султанмамету, Урусу, батырам Кулебаке и Кулеке. Подобные расходы позднее оправдывали себя: оседлых представителей степной знати было легче контролировать, управлять ими. Нами извлечены бесценные документы, касающиеся калмыцких правителей в лице Галдан Церена, Амурсаны и других. В них представлена расширенная информация о калмыцких ламах, агитировавших джунгар принять православную веру в условиях жесткой угрозы тотального их уничтожения китайскими властями и казахскими отрядами. В архивных материалах указано противостояние Российской империи и Цинского Китая, пытавшихся перетянуть на свою сторону обескровленных торгоутов и других представителей джунгарских племен. К примеру, в секретном рапорте начальника Семипалатинской крепости в адрес руководителя генерал-губернатора Западной Сибири Фрауендорфа от 12 июля 1758 года: «Вашему высокородию рапоромый сего и на 5-го числа… о выходе… в близ Семипалатной крепости в подданство сея Императорского величества Зюнгорской землицы Цирадо Торгоутской семий нойонов… под властными во множеством числе людей, лошадей, верблюдов и разного скота… через реку Иртыш на здешнюю сторону…» [7, л. 68]. Как известно, именно в 1758 году Китайская империя методично уничтожила Джунгарское государство, когда часть его приняла российское подданство, другая растворилась среди казахского кочевого социума. Это можно усмотреть из секретной инструкции, которая была адресована командирам Иртышской линии военных крепостей: «Нынешнего июня в первое число между Семипалатинской крепостью и Озерного станца по степной заречной Иртыша в стороне вышли азиаты, кой чрез толмача оказались бывшие Зенгорские жильцы… просили о принятии подданства сея императорского величества, которая в силе указанием повелении и ордеров…» [7, л. 224]. Нами также извлечены редкие архивные документы о волнениях в Среднем жузе, когда хану Уали не удавалось обеспечить спокойствие в Степи. Дело в том, что на выборах 1781 года в качестве хана одного только Среднего жуза была поддержана кандидатура сына Абылая – Уали. Последний по многим критериям заметно уступал своему отцу, хану трех жузов. В этих условиях Российская империя, видя слабость Уали, пыталась получить свои выгоды от этого фактора. В частности, она была нацелена организовать свободную разработку рудников и вывоз сырья. Во-вторых, наладить международную торговлю с выходом на государства Средней Азии. В-третьих, прекратить хищения россиян жителями казахской степи. Из письма полковника Шпрингера в адрес генерала Штрандмана Г. Г. от 10 августа 1794 года: «Со времени вступления моего командования пограничными – Новоишимской, Тарской и Тобольской линиях я усмотрел, что Средней орды киргиз-кайсацкий народ живет в великом между собою волнении и что власть поставленного монаршею рукою хана Уали не в состоянии обуздать буйства их своеволия. Безопасность же вверенной мне линии требует, чтобы все их мятежи по пользе их самих и к вашему интересу нашего государства были прикрашены. Сообязуясь внутренним их обстоятельствам и государственным выгодам, не нахожу лучшего средства для пресечения сего для могущего вредить и нашим границам как лаская их свекровью, привлечь содержанное подданство, таким образом, чтобы вся киргизская орда без малейшего кровопролития повиновалось российскому креплению, от чего множественными пользы проистекающих главнейшая суть три предмета: 1-е – известное изобилие в степи металлических мест ощутительным будет для государством приобретения богатых рудников. 2-е – торговля здешнего цветущее получить состояние, когда через присоединение киргизской орды, смежные будут Ташкиния (Ташкент, – прим. авт.), Бухария с некоторыми народами. 3-я – полковое пересечение границ наших прекратить все возможности похищению наших людей с линии и облегчить способ возвратить уже похищенных, число которых простирается до несколько тысяч человек» [9, л. 26]. В другом деле имеется редчайшие данные о царском разведчике Ахмете Шабаеве, которой под видом представителя калмыцкой знати собирал секретные данные о внутреннем состоянии ханства Уали, что явствует из его письма в адрес генерала Штрандмана от 12 января 1794 года: «Прошлого 1793 года в мае месяц отправивших я отсюда излагаю с данным от его высокопревосходительства господина генерал-поручика и кавалера Густава Густавовича Штрандмана паспортам в Киргизскую степь по причине, что слышно было что Вали-хан будет собирать родных салтанов и старшин для какого-то, приказано мне было разведать, в чем их совету состоять будет и что они наконец рассудят» [10, л. 41] В одном из дел этого фонда есть сведения о том, что российская региональная власть получала разведывательную информацию о внутриполитическом положении в государствах Средней Азии через ташкентских купцов. К примеру, прибывшие в Петропавловскую крепость Мухаммед Хази Рахим, Хазит Хози Ахун сделали подробное сообщение о неурядицах и междоусобицах, имевших место в Ташкенте. Видимо, региональная власть, также как и начальники крепостей, имела четкую инструкцию о выведывании секретной информации о политическом положении от торговцев среднеазиатских государств: «Жительством находимся мы в городе Ташкении под владением Юнус хана, прежде в том городе было у нас кроме его, Юнус хана, еще 3 владельца, 1-й Шабен, 2-й Исхан хозя, 3-й Данияр хозя. Но случившегося у них междоусобия первые две будучи не в силах противиться нынешнему Юнус хану, оставили его владения, выехали в города Хозянт и Коканд, а последние – Данияр и его зять Юнус хану – остались под его владением…» [11, л. 182]. Нами получены ранее неизвестные широкому кругу исследователей сведения о жизни и деятельностей сына хана Абылая султана Сюка (Сүйік. – каз.), который правил значительной частью казахов Семиречья (албанами и жалаирами). Из письма титулярного советника Сейфулина в адрес командира Сибирского отдельного корпуса генерал-лейтенанта Г. И. Глазенапу от 11 октября 1818 года: «Исполняя данная мне от вашего превосходительства представление от 9 числа апреля сего года… по предмету утверждения в российское подданство Большой орды султана Сюка Аблайханова с подвластным ему народом, я имел уже честь представит к вашему превосходительству из крепости Семипалатинской от 28 числа августа обо всем обстоятельстве донесение» [12, л. 251]. В омском архиве хранится письмо Бокей хана Баракханова от 5 августа 1816 года в адрес царской администрации с ходатайством по поводу возвращения лошадей казахов, угнанных сибирскими казаками: «Его превосходительство господину генералу свидетельствую нижайшее почтение сам вас уведомляю, что прошлом году из числа угнанных казачьей команды у киргизцев Харсан Курная, Куян Атыгаевской волости 20 000 лошадей за главою из оных за ограбление ими киргизов…» [13, л. 53]. Таким образом, в Историческом архиве Омской области содержится целый пласт особо ценных и ранее не введенных в научный оборот материалов, которые благодаря программе «Архивы-2025» становятся достоянием широкой научной общественности. Абсолютное большинство из них до недавнего времени были засекречены.

З. КАБУЛЬДИНОВ, директор Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова, д. и. н., профессор, О. КУАНБАЙ, мнс Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова А. ТЫЛАХМЕТОВА, мнс Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова

ЛИТЕРАТУРА

1. ИАОО. Ф 1. Оп 1, д 139, л. 143. 2. ИАОО. Ф 1. Оп 1, д. 256, л. 140. 3. ИАОО. Ф 1. Оп 1, д. 260, л. 3. 4. ИАОО. Ф 1. Оп 1, д. 261, л. 5. 5. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 264, л. 27. 6. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 263, л. 221. 7. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 66 (67), л. 62-62 об. 8. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 137, л. 29. 9. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 267, л. 26. 10. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 268, л. 41. 11. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 270, л. 182. 12. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 3, л. 251. 13. ИАОО. Ф. 1. Оп. 1, д. 18, л. 53.

654 раз

показано

2

комментарий

Подпишитесь на наш Telegram канал

узнавайте все интересующие вас новости первыми

МЫСЛЬ №2

20 Февраля, 2024

Скачать (PDF)

Редактор блогы

Сагимбеков Асыл Уланович

Блог главного редактора журнала «Мысль»