• Исторические страницы
• 03 Июня, 2019

«Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ…»

Накануне 75-летия Ржевской битвы Казахстан отреставрировал и передал администрации города Ржев обновленный мемориальный комплекс воинам-казахстанцам 100-й и 101-й отдельных стрелковых бригад. Мемориальный комплекс в Тверской области (Россия) был основан в 2010 году. Он представляет собой гранитную стену протяженностью 27 метров. На ней увековечены имена более 10 тысяч солдат из Казахстана, погибших за Ржев во время Великой Отечественной войны.

«Сегодня мы отдаем дань уважения воинам двух стрелковых бригад, которые участвовали в одной из самых кровопролитных за всю историю человечества Ржевской битве. С момента ее окончания прошло 75 лет, а потери до конца не подсчитаны. Наша задача – донести до наших детей и внуков ту правду о войне, которую нам рассказали наши отцы и деды», – сказал Чрезвычайный и Полномочный Посол Казахстана в России Имангали Тасмагамбетов на торжественной церемонии во Ржеве. 100-я и 101-я отдельные стрелковые бригады, сформированные в Актюбинске и Алма-Ате в первые годы войны, в составе 39-й армии Калининского фронта участвовали в операции «Марс». В тех кровопролитных боях принимали участие 22 тысячи казахстанцев, большинство из которых погибли. Битва за Ржев (если быть точным, за ликвидацию Ржевско-Вяземского выступа) – один из самых трагических моментов Великой Отечественной войны. Общие потери в этом сражении превысили потери в Сталинградской битве. Но если Сталинградское сражение увенчалось победой советских войск, то Ржевская битва видимых результатов не дала. Это, конечно, не означает, что результатов не было вообще, наоборот, были скованы очень значительные силы немецких войск (70 дивизий), что помогло Красной Армии победить под Сталинградом и отстоять Кавказ (были и другие результаты). Но все же пять наступлений на Ржев кончились тем, что город взять так и не удалось. (Собственно, удалось, 27-го сентября 1942 года, однако через несколько часов напряженного боя немцы восстановили положение.) В итоге в январе уже 1943 года 9-я армия вермахта, оборонявшая Ржевский выступ под командованием генерал-полковника Вальтера Моделя, эвакуировалась сама, отразив все пять советских наступлений. Именно поэтому Ржевская битва была так скупо освещена в советской военной историографии. Вроде бы гордиться особенно нечем… Но ведь солдаты и офицеры честно сражались, и гибель их была не напрасной: они заслуживают почестей не меньших, чем герои Курской или Сталинградской битв. Вечная им память… «Фронт горел, не стихая,// Как на теле рубец.// Я убит и не знаю,// Наш ли Ржев, наконец?// Удержались ли наши// Там, на Среднем Дону?..// Этот месяц был страшен,// Было все на кону». А зарождалась Ржевско-Вяземская эпопея еще зимой-весной 1942 года в ходе развития советского контрнаступ­ления под Москвой. «История Второй мировой войны» об этом пишет так: «Замыслы стратегической операции на окружение и разгром группы армий «Центр» и задачи фронтов, привлеченных к ее проявлению, были определены в директиве Ставки ВГК от 7 января 1942 года. Намечалось охватывающими ударами армий правого крыла Калининского фронта из района северо-западнее Ржева на Сычевку, Вязьму и войск левого крыла Западного фронта (командующий – Г. К. Жуков. – Б. А.) из района Калуги в направлении Юхнов, Вязьма с одновременным выступлением остальных армий Западного фронта на Сычевку и Гжатск окружить, расчленить и уничтожить основные силы группы армий «Центр» в районе Ржев, Вязьма, Юхнов, Гжатск». Юрий Мухин: «Ну и как же Жуков реализовал этот план? Как он замкнул окружение группы армий «Центр» у Вязьмы? Ведь эта операция могла предвосхитить сталинградскую, более того, если бы ее осуществили, то и сталинградская не потребовалась бы. Дело было так. Жуков начал наступать на Вязьму, послал туда кавалерийский корпус Белова и направил 33-ю армию (командарм – М. Г. Ефремов). Прорывать оборону немцев не потребовалось – ее не было. В месте прорыва «оказалась широкая, ничем не заполненная брешь в обороне противника», – пишет Жуков. Три дивизии 33-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ефремова подошли к Вязьме, а дальше немцы сделали с Жуковым то, что Тимошенко накануне сделал с немцами под Ельцом: «…противник, ударив под основание прорыва, отсек группу и восстановил оборону по реке Угре», – пишет Жуков. Это было 4 февраля. До июля месяца, имея в распоряжении девять армий, Жуков не смог соединиться с этой частью своего фронта, сражавшейся в окружении под Вязьмой. 18 июля конники Белова окольными путями прорвались к своим… Белов прорвался, а стрелковые дивизии погибли» (Мухин Ю. Если бы не генералы. Проблемы военного сословия. М.: Яуза, 2006). Между прочим, в начале 1942 года положение немцев под Москвой было просто аховое. Начальник штаба 4-й полевой армии немцев генерал Блюментрит вспоминал: «Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки… У фельд­маршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над южным флангом… Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов – Медынь… Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым (метровым) снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й полевой армией было бы покончено». Как же так получилось, что грамотно задуманная операция на окружение была провалена? Немецкий генерал и историк Типпельскирх писал: «Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов – Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения… Этот корпус (1-й гвардейский корпус генерала Белова. – Б. А.) достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он продолжал двигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах». Юрий Мухин: «Это «чудо», спасшее немецкую армию от разгрома, имело фамилию – Жуков. Вот что произошло. 2 января кавалеристы корпуса Белова захватили немецкий аэродром под Юхновым. В это время в Юхнове был очень маленький гарнизон немцев, и Белов намеревался его взять и тем самым перерезать единственный путь снабжения немецкой 4-й армии. Но его остановил приказ Жукова от 03. 01. 42., в котором указывалось: против Юхнова оставить заслон, а «главные силы повернуть на Мосальск». Причем раньше Мосальск, как цель, Белову вообще не был указан, его должны были взять войска 10-й армии. Чтобы добраться в срок до Мосальска по бездорожью, Белов вынужден был бросить все свои тылы и артиллерию и войти в тыл немцам только с винтовками и саблями. Вот так Жуков и спас 4-ю армию немцев, а Белов почти шесть месяцев дрался в тылу у них без тяжелого во­оружения. Кстати, когда Белов, спустя два месяца боев в тылу у немцев, прислал донесение об их итогах, Г. К. Жуков на нем начертал: «Тов. Глушкевич. Вот образец бездарности. Г. Жуков. 28. 02. 1942.». Да уж, куда там Белову до талантов Жукова…» …33-я армия оказалась в окружении, ее командующий Г. М. Ефремов запросил разрешение на выход, но ему было отказано: Жуков посчитал, что сумеет прорвать окружение и воссоединить 33-ю с частями Западного фронта. Бронетанковыми войсками в 33-й армии командовал М. П. Сафир, но он в наступ­лении Ефремова не участвовал, так как вся матчасть вышла из строя, и остался в тылу. Его сын, историк, полковник В. М. Сафир исследовал боевой путь отца и 33-й армии в боях под Москвой. Конкретно об этой операции он пишет: «После ликвидации Нарофоминского прорыва в ходе начавшегося 6 декабря 1941 года контрнаступления под Москвой 33-я армия к 26 декабря полностью освободила Наро-Фоминск, 4 января 1942 г. – Боровск и 19 января – Верею. К этому времени 33-я армия нуждалась в пополнении личным составом, техникой и боеприпасами. Поэтому полной неожиданностью был приказ, полученный 17 января 1942 года от командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, наступать на Вязьму. Так начиналась печально известная Ржевско-Вяземская операция, тяжелейшие последствия которой на западном ее направлении историкам еще предстоит изучить более объективно и тщательно, чем сделано до сих пор, не оглядываясь на мемуары самого Г. К. Жукова». Из воспоминаний М. П. Сафира: «Меня с собой Михаил Григорьевич не взял из-за отсутствия к тому времени в армии исправных танков. 30 января в Износках Ефремов, пытавшийся разобраться в совершенно неясной ситу­ации, телефонограммой докладывал Жукову, что обстановка заставляет его находиться в Износках. Тут же получает ответ, что его место под Вязьмой. Тем самым Жуков второй раз при мне в критической ситуации лишил командарма права самостоятельно решать, где ему в данный момент целесообразно находиться. Первый раз это произошло при ликвидации Нарофоминского прорыва. Силовая привязка к местности очень грамотного командира была произведена, как ни странно, в то время, когда южнее Наро-Фоминска немцы в полосе обороны нашей армии пытались осуществить еще один прорыв к Москве… Узкий коридор прорыва немцы быстро перекрыли. Внешнее кольцо окружения нашей армии на моих глазах замкнул немецкий батальон. У нас практически ничего не было – один танк-калека «Т-26» и немного пехоты. Попытались кольцо прорвать – бесполезно. Немедленно доложили Жукову. В ответ услышали: «Не дергайтесь, я покажу вам, как надо прорывать». Только через двое суток, пригнав несколько вагонов со снарядами, провел артналет. Не добившись успеха, молча повернулся и уехал…» Не имея в нужных количествах бое­припасов и продовольствия (доставлялись только по воздуху), в условиях абсолютного превосходства противника, 33-я армия два с половиной месяца продолжала героически сражаться. На 6 февраля 1942 года в окруженных дивизиях 33-й армии насчитывалось 9580 человек. Дальнейшее увеличение численности (до 12780 человек к 11 марта 1942 года) было произведено за счет мобилизации местного населения в возрасте от 17 до 45 лет. М. Г. Ефремов неоднократно обращался к командованию Западного фронта с просьбой разрешить прорываться своими силами, но всегда получал отказ. Генерал Ефремов все-таки получил разрешение на прорыв из окружения, но слишком поздно – только в апреле. Личный состав обессилел, съев все свои разваренные поясные ремни и подошвы сапог. Боеприпасы иссякли. Уже таял снег. Солдаты были в валенках. Разлилась река Угра. Остатки армии были загнаны в район Шпырьевского леса, откуда с огромным трудом, не имея никакой техники, в ночь с 13 на 14 апреля смогла прорваться через сплошной пулеметно-автоматный огонь только группа во главе с М. Г. Ефремовым. Остальные выходили небольшими отрядами и поодиночке в ночное время. Встречая везде заслоны из пулеметного огня, группа, двигаясь на восток и юго-восток, с боями вышла к реке Угре. Обеспечить прорыв 33-й армии должны были части Западного фронта, нанеся встречный удар. Из воспоминаний М. П. Сафира: «Однако, к удивлению командарма, никакого встречного удара частей Западного фронта не последовало. Группа была разгромлена. М. Г. Ефремов, получивший уже третье ранение, потерял способность двигаться и, сидя под сос­ной, где-то в районе Горново (3–4 км южнее Нов. Михайловка), не желая отягощать товарищей, застрелился. Вооруженные Силы потеряли отважного воина и талантливого полководца». Всего за два с половиной месяца боев (со 2 февраля) личный состав армии уничтожил 8700 неприятельских солдат и офицеров, 24 танка, 29 орудий и др. военной техники. Безвозвратные потери армии за этот же период составили более 8 тыс. человек, в том числе во время выхода из окружения – около 6 тыс. бойцов и командиров. Прорваться к своим войскам в составе небольших групп смогло всего 889 человек. М. П. Сафир: «Генерал-лейтенант Ю. А. Рябов (ветеран 33-й армии) рассказал мне в 1993 году: «По свидетельству очевидцев, хоронили немцы Ефремова в деревне Слободка 19 апреля 1942 года. Тело командира принесли на жердях, но немецкий генерал потребовал, чтобы его переложили на носилки. При захоронении, обращаясь к своим солдатам, сказал: «Сражайтесь за Германию так же доблестно, как сражался за Россию генерал Ефремов». Отдал честь. Был дан салют. Когда же мы после наступления освободили эти места, то во время перезахоронения Ефремова обнаружили, что немцами на его руке были оставлены золотые часы». «Считаю необходимым напомнить малоизвестный вывод, сделанный офицерами оперативного управления Генерального штаба: «…армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы» («Военно-исторический архив», выпуск 1). В этом же альманахе, но в выпуске № 3 дается анализ «Операции 33-й и 43-й армий на Вяземском направлении». В выводах оперативного управления Генерального штаба Красной Армии действия Г. К. Жукова характеризуются так: «3. Западный фронт не создавал кулака в виде крупной мощной группировки из всех родов войск на решающем направлении, при помощи которого решал бы задачу крупного оперативного размаха. Силы и средства были почти равномерно распределены по всему огромному фронту. Громкие приказы, которые отдавал командующий Западным фронтом [Жуков], были невыполнимы. Ни один приказ за всю операцию вовремя не был выполнен войсками. Они оставались голой ненужной бумагой, которая не отражала действительного положения войск и не представляла собой ценного оперативного документа. А та торопливость, которую проявляло командование Западным фронтом, передавалась в войска и приносила большой вред делу» (Юрий Мухин). В результате катастрофических просчетов Жукова к лету 1942 года образовался тот самый Ржевско-Вяземский выступ, вытянутый в сторону Москвы и угрожавший столице. Это создавало неопределенность относительно будущих действий противника. Сегодня мы знаем, что целью летней кампании 1942 года Гитлер определил Кавказ. Он исходил из того, что из примерно 30 миллионов тонн нефти, добываемой в СССР в год в то время, почти три четверти приходилось на район Баку, еще 16 процентов нефти добывалось на промыслах Северного Кавказа – в районе Майкопа, Грозного и в Дагестане, и лишь одна десятая часть нефтедобычи приходилась на другие территории страны. Гитлер имел все основания полагать, что потеря нефти вынудит Советский Союз рано или поздно прекратить боевые действия. Тем более что в результате немецкого наступления на Кавказ СССР лишался других жизненно важных видов сырья (в том числе угля и марганца) и промышленных отраслей – в первую очередь производства кокса, чугуна и стали в Донбассе, а также важнейших транспортных магистралей. Ставка ВГК, однако, решила, что основные события летом 1942 года развернутся опять вокруг Москвы, хотя возможность наступления немецких войск на юге тоже не исключалась. Такое предположение основывалось на том, что в центре противник держал самую большую группировку войск – более 70 дивизий. Считалось, что удары на других стратегических направлениях не могли обеспечить немцам победоносное, а главное – быстрое завершение войны. Одновременно в расчет принимались и данные разведки, которые не исключали наступления на Москву. В результате основные резервы – основное средство влияния стратегического руководства на ход вооруженной борьбы – были распределены, в общем-то, правильно: в районах Тулы, Воронежа, Сталинграда, Саратова с расчетом возможности их использования на западном или юго-западном направлении. Но на юго-западное направление стратегических резервов было выделено гораздо меньше, чем на западное. Это в дальнейшем имело отрицательные последствия. Как мы указали, одним из итогов зимней кампании 1942 года стало формирование Ржевского выступа. Основным операционным смыслом выступа было удержание немцами крупного железнодорожного узла в районе Ржева. Тем самым они перехватывали железнодорожную магистраль Москва – Ржев – Великие Луки, которая могла обеспечить снабжение ударной группировки на смоленском направлении. В случае восстановления работы этой магистрали советские войска могли бы беспрепятственно снабжать крупную ударную группировку на флангах германской группы армий «Центр» и нанести удар по основной ее коммуникации – железной и шоссейной дороге Смоленск – Вязьма. Без захвата крупной коммуникации на этом направлении было крайне затруднительно вести крупномасштабные наступательные операции. В свою очередь немецкое командование удерживало Ржев как обеспеченный хорошими коммуникациями плацдарм для наступления смежными с группой армий «Север» флангами. Такой плацдарм позволял поставить точку в ликвидации последствий советского наступ­ления зимой 1942-го. Удар из района Ржева – Оленино и из Демянского выступа позволил бы немецкому командованию окружить крупную группировку советских войск в районе Велижа и Торопца, опасно нависавшую над основными коммуникациями группы армий «Центр». В общем, район Ржевского выступа представлял стратегическую важность для обеих сторон. Задача его ликвидации была поручена Калининскому (Конев) и Западному (Жуков) фронтам директивой Ставки ВГК от 16 июля 1942 года. В ней, в частности, указывалось Калининскому фронту: «готовность к операции – 28 июля», Западному фронту: «готовность к операции – 31 июля». Первоначально советское наступление развивалось успешно. Один за другим опорные пункты противника захватывались или блокировались. Немецкое командование начало принимать срочные меры для предотвращения крушения фронта 9-й армии и прорыва советских войск к ее основным транспортным артериям. Перевозившийся из района Ржева в состав 4-й армии 84-й полк 102-й пехотной дивизии был в Спас-Деменске развернут назад и самолетами Ю-52 (!) переброшен обратно. Общей идеей немецкого командования было построение нового фронта обороны позади рухнувших передовых позиций. 30 июля войска Калининского фронта прорвали немецкую оборону. До Ржева оставалось 6 километров. Однако преодоление этих шести километров растянулось на месяц. Из одного этого факта можно судить, насколько ожесточенными, просто невероятными по напряжению, были бои. 26 августа 1942 года командовавший Калининским фронтом И. С. Конев был назначен командующим Западным фронтом, сменив Г. К. Жукова, который был назначен заместителем Верховного Главнокомандующего, спецпредставителем Ставки (т. е. занял по существу комиссарскую должность). Конев продолжил начавшуюся месяц назад битву. Армия активизировала наступательные бои и к началу сентября вплотную подошла к Ржеву. В последние дни августа и в начале сентября развернулись бои за город. Уже 1 сентября 78-я стрелковая дивизия овладела пригородным поселком Зеленкино, но решительного результата удалось добиться лишь 21 сентября, когда штурмовые группы 215-й, 369-й и 375-й стрелковых дивизий, преодолев две линии окопов, ворвались в северную часть города. Но только 27 сентября советским войскам удалось завладеть почти всем городом, но, как мы уже говорили, всего на несколько часов. В результате четырех наступлений на Ржев в ходе летне-осенней кампании Ржевско-Вяземский выступ не удалось ликвидировать. Однако нельзя сказать, что операция была совсем безуспешной. Одним из главных ее результатов был срыв задуманной немцами операции «Смерч». Дело в том, что как раз на начало августа немецкое командование наметило осуществить ликвидацию так называемой «Сухиничской дуги» – выступа советских войск в сторону немцев. Предполагалось ударами по сходящимся направлениям силами 2-й танковой армии Шмидта с юга и 9-й армии Моделя с севера срезать дугу. В окружение могли попасть три советских армии. Однако Модель завяз в боях за Ржев, а имевшимися силами осуществить «Смерч» немцы не смогли, хотя и попытались. Операция под кодовым названием «Марс» стала последним, пятым, советским наступлением против Ржевского выступа. В случае успеха наступ­ления опасно близкий к Москве Ржевский выступ был бы ликвидирован. Также наступление, даже неудачное, могло привести к срыву планов противника или хотя бы сместить сроки и наряд сил для их реализации. Советское командование расценивало упорную оборону Ржева как стремление немцев удержать перспективный плацдарм на северном берегу Волги. Такой плацдарм мог бы им пригодиться для наступления на Москву. Гигантским плацдармом для наступления на Москву представлялся также Ржевский выступ в целом. Все это побуждало предпринять активные действия для ликвидации опасного выступа. Первоначально начало наступ­ления планировалось на середину октября 1943 года, и к этому сроку были проведены перемещения войск. Однако вследствие плохого состояния дорог в период дождей наступление было отложено, операция «Марс» началась только 25 ноября. А за неделю до этого, 19 ноября, началась операция «Уран» – заключительная фаза Сталинградского сражения. «По официальной версии отечественной исторической науки, «Марс» – это отвлекающая операция, проводившаяся с целью сковывания немецких резервов на центральном участке фронта и недопущения их переброски под Сталинград. Однако анализ численности армий, задействованных в операции войск Калининского и Западного фронтов, не подтверждает этой версии… Невооруженным глазом видно, что общая численность трех фронтов «Урана» существенно уступала численности двух фронтов, проводивших «Марс»… То есть даже самые строгие подсчеты говорят о меньших силах, задействованных под Сталинградом, в сравнении с наступлением, предпринятым против Ржевского выступа. Очевидно, что в «отвлекающей операции» не может быть задействовано сил больше, чем в основном наступлении. Поэтому если оценивать замысел «Марса», то просматривается скорее стремление к захвату территории – ликвидации вытянутого к Москве плацдарма и освобождение железнодорожной магистрали, идущей на Великие Луки» (Исаев А. В. Когда внезапности уже не было. М.: Яуза, Эксмо, 2005). Проще говоря, в последнем наступ­лении на Ржевский выступ было задействовано войск больше, чем в Сталинградской битве. И операция «Марс» задумывалась не для того, чтобы сковать немецкие войска и не позволить им передислоцироваться под Сталинград. Сталинградское сражение и пятое наступление на Ржев – это две самостоятельные операции. Но объективно операция «Марс» действительно сковала немецкие войска и тем самым обеспечила победу под Сталинградом. Следует, однако, заметить, что план операции «Марс» был довольно неудачным. Впоследствии А. И. Радзиевский, участвовавший в операции в должности начальника штаба 2-го гвардейского кавалерийского фронта, возглавив академию М. В. Фрунзе, писал: «Замысел операции «Марс» состоял в том, чтобы восемью ударами Западного и четырьмя ударами Калининского фронтов раздробить оборону в рай­оне Ржевского выступа и, уничтожив оборонявшие его силы, выйти в район Смоленска. Одновременно Калининский фронт силами 3-й ударной армии предпринимал наступление на Великие Луки, Новосокольники. В силу того, что в общей сложности создавались 13 ударных группировок, большинство из них оказались небольшого состава – три – четыре дивизии с механизированным или танковым корпусом. Множественность ударов, из которых более половины были сковывающими, привела к распылению огневых средств. Плотности артиллерии в некоторых группировках хотя и достигали 70 – 85 и даже 100 орудий и минометов на 1 км участка прорыва, но половину из них составляли минометы, которые могли вести огонь только по первой позиции» (Радзиевский А. И. Прорыв. М.: Воениздат, 1979). Идея множества дробящих ударов, на которой была построена операция «Марс», сама по себе не нова. Она принадлежит генералу царской армии А. А. Брусилову, применившему такую стратегию против австрийцев летом 1916 года в наступлении, впоследствии получившем его имя. Смысл такого построения войск в том, что удары на вспомогательных направлениях сковывают резервы противника, не позволяя ему перебрасывать их на направление главного удара. Этот метод ограниченно работал против австрийцев в 1916 году, но совершенно не годился против немецкой армии в 1942-ом. Разница была в том, что немецкие резервы под Ржевом были моторизованы и быстро получали автотранспорт для перебрасывания войск с одного участка фронта на другой. Сковать подвижные моторизованные соединения было непростой задачей, поскольку в ходе боев они могли последовательно принимать участие в отражении наступления на разных участках. В этих условиях более перспективной формой наступления явилось бы ограниченное число сильных согласованных ударов с эшелоном развития успеха в лице одного-двух подвижных соединений. Сегодня военные аналитики полагают, что в операции «Марс» следовало нанести один-два мощных удара, а не множество мелких, ни один из которых не являлся решающим. Однако Конев и прикомандированный к нему уже в качестве спецпредставителя Ставки Жуков выбрали именно такой вариант действий. Немцы называли Брусиловский прорыв 1916 года «разведкой на широком фронте без сосредоточения удара». Те же слова можно сказать и об операции «Марс». Ни на одном участке не было нанесено достаточно сильного удара, чтобы его развитие немцы не успели парировать переброской резервов. Заметим, что немцы знали о том, что готовится наступление на Ржевский выступ. Немецкий агент «Макс» 6 ноября 1942 года докладывал: «4 ноября в Москве прошло заседание военного совета под председательством Сталина. Присутствовало 12 маршалов и генералов. На заседании были приняты следующие решения: а) во избежание больших потерь необходима тщательная проработка всех операций… е) произвести все запланированные наступательные действия по возможности до 15 ноября, если позволяют погодные условия, а именно: из Грозного (в предгорьях Кавказа)… в районе Дона под Воронежем, под Ржевом, к югу от озера Ильмень и Ленинграда (предположительно – под г. Торопец). Фронт был усилен резервными войсками» (Glantz D. Kharkov 1942. Anatomy of a Military Disaster trough Soviet Eyes. Ian Allan Publishing, 1998). Сочетание информации о готовящемся наступлении под Ржевом и данных разведки о местах сосредоточения советских войск существенно облегчило немецкому командованию подготовку к активной обороне. Однако результат предательства был довольно любопытным. Немецкая разведка отметила также сосредоточение советских войск в районе Сталинграда, но германское командование и мысли не допускало, что там готовится наступление. Немецкие аналитики считали для Красной Армии невозможным проведение одновременно двух крупных наступательных операций на двух операционных направлениях. Однако советское командование сумело найти выход за счет симметричного перераспределения сил пехоты и танков. На московском направлении концентрировалась пехота для позиционных боев, а на сталинградском – самостоятельные механизированные соединения для маневренной войны. Концентрация танковых соединений позволяла привлечь к проведению операции «Уран» меньшее число пехотных соединений и тем самым меньше нагружать дорожную сеть. В результате наступление советских войск под Сталинградом застало немцев врасплох – они были к нему совершенно не готовы. Такое вот неожиданное следствие предательства… А вот под Ржевом события развивались трагично. Наступление мелких ударных группировок, как и следовало ожидать, быстро выдохлось, и уже в начале декабря приходилось думать не о его продолжении, а о том, как выводить попавшие в окружение части. «В оперативной плоскости «Марс» демонстрирует нам возникновение позиционного кризиса вследствие появления в составе воюющих армий подвижных соединений… Войска в целом успешно решали проблему прорыва фронта, но после взлома обороны пехотных дивизий сталкивались в глубине обороны с подвижными резервами немцев. Передвигающиеся на автомашинах и мотоциклах части танковых и моторизованных дивизий немцев образовывали новый фронт на пути прорвавшихся в глубину советских танков и пехоты, а также наносили контрудары. …В целом сражение развивалось по законам жанра позиционных «мясорубок» Западного фронта в Первой мировой войне. Момент внезапности действовал в лучшем случае первые несколько дней наступления. В дальнейшем на вскрытые направления ударов обороняющийся перебрасывал полки и дивизии с соседних участков фронта и из резерва и уплотнял оборону. Столк­нувшись с возрастающим сопротивлением, наступающий тоже вводил в бой резервы и снятые из соседних армий соединения. Обе стороны бросали в бой все новые части. Наступающий надеялся, что новый введенный в бой «последний батальон» станет соломинкой, ломающей спину верблюда. Обороняющийся всеми силами старался это предотвратить. В результате на сравнительно небольшом участке местности скапливались крупные силы обеих сторон, обильно поливавшие землю своей кровью под градом снарядов и пуль» (Исаев А. В.). Напомним, что Калининскому фронту указывалась: готовность к началу наступления на Ржев – 28 июля. Не все сейчас помнят, что 28 июля 1942 года – это тот самый день, когда был издан знаменитый Приказ Народного комиссара обороны Союза СССР И. Сталина № 227, известный в народе как приказ «Ни шагу назад!». В нем откровенно излагалась горькая и страшная правда: «…У нас стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит погубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага…» В этот критический для страны период одной из ключевых стала роль Казахстана. После утраты Украины и Кубани Казахстан в основном и кормил всю страну. Всего здесь было произведено 491 тысяча тонн хлеба, 235 тысяч тонн картофеля и овощей, 258 тысяч тонн мяса, 3194 тыс. центнеров молока, 17,6 тыс. центнеров шерсти. На фронт было направлено 14,1 тыс. грузовых и легковых автомобилей, 1,5 тыс. гусеничных тракторов, 110,4 тыс. лошадей и 16,2 тыс. повозок. Актюбинский завод ферросплавов получил оборудование Запорожского завода ферросплавов, а шахты Караганды дополнили свой технический комплекс оборудованием донецкой шахты им. Пархоменко. С потерей западных металлургических центров остро встал вопрос обес­печения оборонной промышленности сталью. В конце апреля 1942 года на пустынных берегах речки Джезды на месторождении, открытом казахстанскими геологами во главе с Канышем Сатпаевым, началось строительство рудника. И спустя всего 38 дней здесь были добыты первые тонны марганцевой руды. Эвакуированные горняки из Кривого Рога и Липецка, составлявшие костяк коллектива рудника, подготовили около тысячи рабочих-горняков из местных жителей. С вводом Джездинского рудника удельный вес восточных районов в производстве марганцевой руды в стране возрос с 13,7 до 84,5 процентов. Казахстанская руда наряду с уральской стала основной базой производства ферромарганца на металлургических заводах Урала и Сибири. Можно твердо сказать, что без той роли, которую сыграл в годы войны Казахстан, победа над врагом была бы невозможна. И хотя Победа пришла не сразу, и далась она тяжело, но она все-таки пришла. Да, серия сражений за ликвидацию Ржевско-Вяземского выступа дорого обошлась Красной Армии и без видимого успеха. Но потери, которые понесли советские воины, были не напрасны. Сковывая немецкие силы под Ржевом, советские солдаты и офицеры тем самым обеспечивали успех своим боевым товарищам на других направлениях и приближали Победу. И пусть их подвиг не отмечен такими громкими названиями как Сталинград, Курск, Берлин, но это ничуть не умаляет их величия. Вечная им память…

«Нам свои боевые Не носить ордена. Вам – все это, живые. Нам отрада одна: Что недаром боролись Мы за Родину-мать. Пусть не слышен наш голос, Вы должны его знать…»

Бахытжан АУЕЛЬБЕКОВ, обозреватель