• Исторические страницы
• 27 Февраля, 2019

ИСТОРИЯ АНГЛИЙСКОГО ПЕРЕВОДА ПОЭМЫ «КУЛАГЕР»

Жанар ДЖАНДОСОВА, президент Фонда Ильяса Джансугурова

На днях вышла в свет впервые на языке Шекспира знаменитая поэма «Кулагер». И это радостное событие подвигло меня взяться за перо. Образ моего дедушки, Ильяса Джансугурова, складывался у меня в раннем детстве из огромного портрета человека в рыжем малахае, из пары старинных семейных фотографий, где мама была еще совсем ребенком, из обложек книг. Он казался мне очень спокойным и сильным. Мое первое осознание его величия состоялось на просмотре фильма «Тризна», снятого Булатом Мансуровым в 1973 году по мотивам поэмы «Кулагер». Второе – на торжественном собрании, посвященном 80-летию поэта в театре имени Лермонтова, когда зал долго, минут сорок, аплодировал докладу Олжаса Сулейменова об Ильясе – я поразилась тогда синергии двух поэтов. 

Какие-то слабые школьные попытки читать Ильяса на казахском наталкивались на сложность языка; переводы на русский были разными, одни великолепны, другие казались лубочными и простоватыми. Мне особенно нравились стихи «Мы – солнечные» и «Гималай» – гимн свободолюбию. Ранние произведения Джансугурова дерзновенны, искристы, наполнены бурлящей энергией, они вдохновляли так, что я все время придумывала какие-то мелодии на его стихи. Кстати, его песню «Жел» («Ветер») потом даже исполнял хор мальчиков. К маме время от времени приходили архивисты, переводчики, исследователи творчества дедушки, она сама писала статьи. Так как мы учились в русской школе, казахскую литературу там практически не затрагивали, если не считать случая, когда в 10 классе учительница на уроке неожиданно попросила меня рассказать об Ильясе Джансугурове. Страшным потрясением был для меня день в 1992 году, когда папа с мамой ходили в архив КГБ читать дела своих репрессированных отцов. Оба вернулись в шоковом состоянии, белые как полотно. Что они там читали каждый в отдельном кабинете, они не сказали. Ни копировать, ни переписывать материалы было нельзя. Даже страницы личных дел им переворачивали сотрудники. Тем не менее, последняя фотография Ильяса, сделанная в застенках, все равно показывает его твердый характер и несломленный дух. В 1996 году впервые были опубликованы дневники Фатимы Габитовой, нашей бабушки, в которых характер поэта и его творчество предстали с более лиричной, и в то же время глубоко трагичной стороны. В 1999 году был основан Фонд Джансугурова под председательством мамы, Ильфы Ильясовны Джансугуровой-Джандосовой, который активно начал издавать книги, поощрять исследования, работать со школами, институтами, продвигать публикации, театральные постановки, конкурсы, переводы на другие языки. Мы как представители Фонда сотрудничали с исследователями и переводчиками, например, Герольдом Бельгером, Бериком Жылкибаевым, Муратбеком Имангазиновым. К переводу на английский язык мы приступили в 2009 году, когда, после долгих поисков лучшего переводчика, знакомого с нашим регионом, в первый раз связались по электронной почте с Ричардом Мак Кейном (1947–2016), поэтом и переводчиком, первая работа которого была связана с правозащитной деятельностью в Турции. Он переводил с русского Анну Ахматову и Осипа Мандельштама, с турецкого – Назыма Хикмета и Октая Рифата в 1970-х. Он, видимо, в тот момент не совсем хорошо себя чувствовал, поэтому порекомендовал с условием, что будет непременно помогать, свою лучшую ученицу, Белинду Кук, которая к тому времени уже много переводила поэтов серебряного века – Бориса Пастернака, Марину Цветаеву, Мандельштама, то есть примерно представляла себе время и ситуацию в тогдашнем Советском Союзе. Я послала ей книги сначала на русском, просто для ознакомления и чтобы сделать пробный перевод пока с русского; он оказался небезупречным и еще раз утвердил нас в мысли, что сначала нужно сделать очень качественный подстрочный перевод именно с казахского на английский. Кроме того, там были, конечно, неточности, которые возникали из-за незнания казахской истории и культуры. Например, вызвало сомнение перевод таких слов, как «бай» как «landowner» (дословно – землевладелец), «ас» – «the  memorial dinner» (памятный обед). Но в целом эти переводы отрывков ухватывали дух поэмы, что очень обнадеживало. А потом на несколько лет все замерло. Что-то не складывалось у Белинды, у Мак-Кейна, у меня самой, это Ильяс испытывал нас. Тем временем Гёте-Институт взялся за перевод «Кулагера» на немецкий. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить руководителя этой организации Барбару фон Мюнхаузен. Весь проект занял три года, чтобы сначала сделать точный подстрочный перевод с помощью казахско-немецких переводчиков, потом еще консультации с филологами и культурологами для уточнения значения слов и традиций, потом еще год работы с поэтом-переводчиком Гертом Хайденрайхом, который специально приехал на полгода в Казахстан, а затем работа художников и дизайнеров. Герт рассказывал, что специально для перевода «Кулагера» они заказали большой подробный рисунок лошади, чтобы находить соответствия казахских и немецких названий, упоминаемых в поэме. Благодаря тому, что Герт не только поэт, переводчик, режиссер и журналист, а еще ведет свое радио-шоу в Германии, была записана также и аудиокнига. В 2016 году немецкий перевод под названием «Das Lied von Kulager» был готов, и состоялись очень содержательные презентации в Алматы и Астане, на которых Господин Хайденрайх вместе с чтецами из Казахстана представил публике поэму. Это было очень эмоционально. Скрупулезная работа немцев вдохновила нас. К тому времени Асель Камза, ныне работающая над диссертацией в Глазго, сделала подстрочник. Мы возобновили наши дела с Белиндой, послав ей английский подстрочный перевод. Еще год ушел на то, чтобы она завершила свой перевод с подстрочника, который все еще был полон шероховатостей, но уже в подмогу пришел немецкий вариант перевода. Полуготовый перевод мы пытались обсуждать с англоговорящими приятелями, но все равно чувствовали необходимость приезда Белинды в Казахстан, чтобы показать ей степи, горы, озера, реки, дать почувствовать запахи, попробовать кумыс, покататься на лошадях, посидеть в юрте. К нашей радости, Эйр Астана согласилась привезти Белинду из далекой Шотландии, и в августе 2017 года она прибыла в Казахстан. Благодаря друзьям мы смогли посетить могилу Акана Серэ, больше узнать о нем, прямо в машине послушать записи его кюев. Мы проехали по тем заветным местам, которые описывает Ильяс Джансугуров в поэме, эти степные просторы, холмы и озера Бурабая, забраться на гору и с высоты увидеть красоту края, покататься на лошадях, искупаться в озере. Затем полетели в Алматы, чтобы встретиться с Ильфой Ильясовной и Муратом Ауэзовым, моим дядей. Мама показала Белинде копии газетных публикаций «Кулагера», выходивших в течение месяца как раз накануне ареста Ильяса в августе 1937 года, Мурат Мухтарович рассказал о роли личности поэта в истории и литературе казахского народа. Мы гуляли по старому тенистому городу, и, кажется, Белинде удалось проникнуться духом Алматы, а наутро рванули в горы, чтобы искупаться в горной речке, попить кумыса и отведать казахской кухни.После этого, смею надеяться, возникло лучшее понимание поэмы и души народа. Спасибо всем, кто помогал нам на пути, кто ценит казахскую поэзию, кто дорожит языком и словом, кто разделяет наши свободолюбивые ценности! Про все эти события Белинда пишет в своем послесловии. А потом еще полтора года работы с доведением перевода до нужного состояния с постоянным обменом электронками и телефонными звонками с консультантами и переводчиком. Вся переписка осталась и, возможно, это интересный материал для изучения трудностей перевода, когда хочется найти баланс между использованием переводных слов для функциональных названий, таких как глашатай, разносчик, уездный, или родственных отношений, или блюд казахской кухни, и введением казахских слов, например, дастархан, тор, жаршы, байга в ткань поэмы. Много споров было о масти Кулагера, о местностях, об организации скачек, когда кони несутся не десятками, не сотнями, а полуторатысячной массой, что английскому читателю очень трудно представить. Но самое главное, что наряду с достижением точности перевода, Белинда смогла передать душу поэмы, очень эмоциональной получилась глава «Плач по Кулагеру».

«Goodbye, my Kulager, you must remain here! I grieve because you fell, because you will never rise, In this world, I lived alone, was beaten more than once – It seems this is the fate that lies before me…»

Интересно, что английские стихи не рифмованы в отличие от оригинала, что явилось предметом недоумений и небольших споров с отдельными консультантами. Г-жа Кук заметила, однако, что если текст пишется для современного английского читателя, и если мы хотим иметь произведение, отвечающее литературным стандартам, лучше избегать прямой рифмы, но стремиться к точности, сохранению метафоричности и стройности внутреннего звучания. Современный западный поэтический стиль считает рифму архаичным явлением, ее наличие снижает красоту слога, делает простоватым. В один из моментов обсуждения текста с Зифой Ауэзовой, я ей предложила написать предисловие о творчестве и жизненном пути Джансугурова. И очень рада, что Зифа согласилась и написала его со всей глубиной человека, видящего литературу в целом, с академической точностью используя материалы архивов И. Джансугурова, и искренней душой. За печать книги взялось Национальное бюро переводов. Руководитель бюро Рауан Кенжеханулы, основатель @wikibilm, загорелся финансировать публикацию. Он рассказал чудесную историю, когда для выпускного экзамена в школе решил подготовить именно поэму «Кулагер», а она ему и попалась, как тема сочинения! Это был счастливый билет и знак... Другой удачей стало то, что книгу иллюстрировал Даурен Кастеев (еще одна связь поколений!), который, помимо впечатляющей обложки, сделал, по предложению дизайнера, перед каждой главой небольшие сюжетные картинки, которые очень украсили книгу. Мне кажется, что книга получилась.

СКАКУН, ОСТАНОВЛЕННЫЙ НА БЕГУ

Очень символично, что первый английский перевод «Кулагера» Ильяса Джансугурова выходит для иностранного читателя как первая международная публикация Национального бюро переводов, целью которого является расширение доступа казахской аудитории к глобальному знанию через переводы лучших мировых учебников и литературы на казахский язык, а также через переводы лучших образцов казахской литературы и культуры мировому сообществу. Поэма «Кулагер» представляет международной публике почти исчезнувшую казахскую кочевую культуру, раскрывая душу народа через рассказы, персонажи, песни, традиции, природу и дух людей. Поэма полна чудесных описаний и метафор, например, где степь (Арка) сравнивается со спиной красивой женщины, облаченной в лесистое манто из бархата, соболей и парчи, с малахитовым и бриллиантовым колье из озер и холмов, прильнувшую к плечу горы-батыра. Джансугуров описывает несколько дней в середине XIX века, когда племена со всего Казахстана собрались на ас, событие, являющееся для кочевников не только выражением скорби, но и празднованием единства людей и торжества справедливости. Во время аса они демонстрируют свои богатства и умения, пируя и устраивая скачки, соревнования борцов и поэтов, песни последних могут быть весьма злободневными и саркастичными. Кулагер – самобытный и дерзкий скакун, принадлежащий поэту и рыцарю Акану Серэ. Некоторые богачи хотят прервать серию триумфальных побед Кулагера, негодуя, что лучший из лучших скакунов степи принадлежит не им. Зависть и низость определяют судьбу Кулагера и подрывают веру людей в справедливость и единство... В декабре 1936 года, когда газета «Социалистік Қазақстан» начала еженедельные публикации поэмы Ильяса Джансугурова, стало ясно, что это было одно из первых произведений советских поэтов, которое отклонилось от соцреализма, перестав прославлять советскую власть, поставив под сомнение методы управления и проведя параллели с колониальными временами. Что происходило в мире в 1936 году? Нацистская Германия нарушила Версальский договор; Гитлер и Муссолини объявили «Ось нацистского блока» между Германией и Италией; продолжалась гражданская война в Испании; в Берлине открылись летние Олимпийские игры; в США впервые опубликованы «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл; Германией и Японией подписан Антикоминтерновский пакт… А что в это время происходило в Казахстане? К середине 30-х годов кочевая культура была полностью уничтожена в результате политики оседания, что привело к великому голоду 1932–1933 годов. В 1936 году была принята советская Конституция, в Советском Союзе началась Великая чистка Иосифа Сталина; сотни тысяч человек были осуждены режимом за контрреволюционную деятельность. В следующем году это число выросло до 350 тысяч. Ильяс Джансугуров был одним из них. Дочь Ильяса, Ильфа Джансугурова, считает, что ее отец, арестованный в 1937 году и расстрелянный в 1938 году как «враг народа», предвидел в Кулагере свою собственную и судьбы других ярких личностей, погибших от клеветнических доносов. История самой поэмы также была очень драматичной: тираж был изъят, а рукописи конфискованы из дома Ильяса. Его жена Фатима долго думала, что они потеряны навсегда. Однако после смерти Сталина в 1956 году и реабилитации Ильяса Сапаргали Бегалин принес ей потрепанные старые газеты, в которых был опубликован «Кулагер». В течение 20 лет он держал их в подушке, никогда не расставаясь с ней, к удивлению домочадцев. Поэма была снова опубликована, теперь уже в виде книги, в 1957 году. Русский перевод был сделан в 1958 году, а затем частично сделана вторая версия перевода в 2006 году. На немецкий «Кулагер» был переведен в 2016 году Гертом Хайденрайхом благодаря Гёте-Институту. И вот теперь Фонд Ильяса Джансугурова благодарит Белинду Кук за ее деликатный и вдумчивый перевод, который позволит англоговорящей аудитории впервые насладиться поэмой. Мы пытались установить контакт с переводчиком еще в 2009 году, но по разным причинам перевод откладывался и в целом длился восемь лет. Зато сейчас, вместе с самой работой в лице переводчицы Белинды Кук, мы приобрели не только вдохновенного профессионала, но близкого друга и замечательного человека. Белинда защитила докторскую диссертацию по Осипу Мандельштаму, который написал в 1933 году: «Мы живем, под собою не чуя страны» о «кремлевском горце» (Сталине), поэтому она хорошо знакома с периодом и страной, в которой Джансугуров жил, творил и был расстрелян. Она изучала русских поэтов начала XX века: Александра Блока, Бориса Пастернака, Марину Цветаеву, Николая Гумилева и послевоенную русскую эмигрантскую поэзию (1890–1945). Все эти поэты одного возраста с Джансугуровым, родившимся в 1894 году. Белинда также блестяще перевела с русского языка Марину Цветаеву («Формы изгнания», «Worlple Press», выходит в 2019 г., и «После России», «High Window Press», 2018). «Кулагер», однако, это первый перевод Белинды с казахского. Благодаря подстрочному переводу Асель Камзы, а затем творческой и компетентной помощи Розы Кудабаевой, консультациям Анар Фазылжан и профессиональным советам востоковеда Зифы Ауэзовой, которые терпеливо объясняли терминологию, географию, этнографию, историю и традиции казахской культуры, поэма «Кулагер» зазвучала на английском. Этот перевод помогает выполнить цель программы «Рухани жаңғыру», реализуемой Национальным бюро переводов, которое является издателем этой книги.